Искупались

    Лучшие люди Нации - служат в Авиации! Аксиома, не требующая доказательств. Добавлю - наилучшие служат в морской авиации!
    Командир полка военно-морской авиации Тихоокеанского флота вызывает командира вертолета МИ-8, молодого капитана по имени-отчеству Анатолий Степанович - кратко АС, и ставит ему задачу:
    - Капитан, глобус тебе в руки! Быстро поднимайся в воздух и мухой лети на Малую Кему!
    - Щас! В авиации быстро бывает только понос!
    - Не перебивай, баклан, я еще не кончил! Рысью доставь двух фельдъегерей с секретной почтой в штаб авиации
    Капитан, у которого крылатое выражение было: «Если водка мешает полетам, то на хрен нужны такие полеты», успокаивает полковника:
    - Товарищ командир! Не беспокойтесь! Вы дело имеете с самим АСом! Будет, как всегда!
    - Вот это меня и печалит! - посмотрев в бесшабашные глаза подчиненного, с долгим вздохом резюмирует командир.
    Капитан собирает экипаж и спешит к воздушному другу. Заняв штатное место, начинает действовать-злодействовать:
    - Экипажу приготовиться к взлету! Запуск!
    - Есть запуск! Полоса свободна!
    - Понял! Экипаж, взлетаю! - докладывает командир на КДП и командует. - Колеса в воздух!
    С треском как телега, старый вертолет, старательно падая в каждую воздушную яму, начинает полет вдоль скалистого берега Тихого океана. За бортом резвится знойное приморское лето с жарой, от которой экипаж в вертолете готов растаять и стечь плавленым сырком с кресел в море. Лопасти винтов режут густой воздух на ровные толстые ломти.
    Прилетев на место, ребята быстро хватают двух матросиков «секретчиков» и в обратную дорогу. Задача - до вечера вернуться на родной аэродром. Ослепительно роскошная водная гладь уходила в чарующую даль, отмечая горизонт завязанным морским узлом. Небо и океан, океан и небо, как две стороны одной медали природы в полной мере показывали красоту. Суровые черные утесы сменяются уютными бухточками. В полете вертолет, жадно объятый солнцем, гремел всеми лопастями. От беспробудного пекла стекла потрескивали, как дрова в камельке.
    Правый летчик в костяной сосуд головы, которого ударяет жгучее солнце, мечтательно скребет у себя в паху и предлагает:
    - Товарищ командир! Эх, сейчас бы свежего пивка с изморозью!
    - Ты опортупел что ли? Нам только пьянки в этом пекле не хватает, - едва шевеля ушами, реагирует командир. - А вот искупаться можно было бы! Как никак летим все-таки над водой.
      Идея «искупаться» принимается на «ура», только один вопрос у борттехника, воспитанного в духе плаката, который висит у него над приборами - «Техника техника никогда не подведет, если техник технику не трогает!
    - Где будем приземлиться?
    Берег скалистый, изрезанный острыми гранитными уступами, а ровная полоска сухопутной земли между водой и скалами узка, как белая полоса в жизни. Суша обгажена прелестями прошедших времен - нефтяными остатками, дохлой рыбой, ржавыми банками. В воде у берега тоже не искупаешься. На мелководье дно каменистое, для ног не приятное и водоросли, как клубок змей сразу же обхватывают все тело купальщика.
      - Купаться будем в ста метрах от берега! Здесь вода почище, да и камней и водорослей нет! - принимает волевое решение командир, выжимает сцепление и нажимает на тормоза, ставя движок вертолета на «нейтралку».
      Вертолет, подвешенный к винтам, послушно зависает как пассатижи в проруби, в ста метрах от берега. Вентилируя полуденный зной лопастями, замирает на высоте пяти метров над водой. Управление «ведра с гвоздями» мастер авиационного дела по-командирски решительно передает надежному, как оглобля праваку Экипаж и пассажиры быстро раздеваются до трусов и бросают «кольчужки» комбинезоны в угол транспортного отсека. Фельдъегеря секретные портфели, опечатанные со всех сторон массивными гербастыми печатями, уважительно кладут на сидушку около кабины, скромно прикрыв пистолетами в кобурах.
      Борттехник смело открывает дверь, выбрасывает веревочную лесенку-трап. Командир медленно-медленно спускается по трапу в прохладные воды океана. Совершенно секретные пассажиры бросаются в прохладные воды. Океан тела принимает как должное. Начинается удовлетворительное фырчанье. Под вертолетом «мертвая зона» - ни брызг тебе, ни ветра. Ребята, как дельфины начинают плескаться, стараясь нырнуть поглубже, где стадами плавают пеленгасы, окуни-терпуги. У ребят в животе возникает ощущение, что они еще при жизни вознеслись к Богу и попали прямо в морской Эдем.
Правый летчик с рожей в виде швабры, высовывается через блистер и начинается «плач ярославны»:
     - Мужики! Имейте совесть! - зной тоже расплавляет ему мозги. - Хватит, я тоже хочу искупаться!
     От «жабы», которая начинает глодать правака изнутри, он готов повеситься на резинке от ларингофонов. Терпения и выдержки хватает на несколько минут. «А не дурак ли я? На хрен мне это сдалось? Они там купаются, а я тут как петух на яйцах сижу!»
     Летчик щурит бесстыжие глаза с белесыми ресницами и как его волевой командир принимает «мудрое» техническое решение - ставит вертолет на автопилот, а сам быстро-быстро раздевается и бултых «рыбкой» с вертолетной лесенки в воду к юморным товарищам:
     - Ребята-а-а! Я здесь!
     Вертолет, как его еще учили в детстве на авиазаводе, исправно продолжает самостоятельно работать, добросовестно выдерживая высоту, азимут и пеленг терпеливо дожидаясь на борт одуревший от жары экипаж. Народ продолжает от души купаться. Все отлично и прекрасно, если бы ни одно «Но»! При работе движков топливо вырабатывается, вес летательного аппарата уменьшается, и он становится легче. По законам аэродинамики начинает что? Правильно - потихонечку приподниматься над головами купающихся. Вначале на несколько сантиметров, потом, как поется в знаменитой песне «Все выше и выше!» Авиаторы в запале купания этого пока не замечают. Бестолковые - самые счастливые люди в мире!
      Ребята вспоминают о вертолете тогда, когда тот уже на полметра поднялся вверх вместе с веревочным трапом, до которого уже рукой не дотянуться. Что делать? Все начинают вспоминать физику для третьего класса и озабоченно подпрыгивать, как вша на собаке, чтобы как-то дотянуться руками до нижней перекладины воздушной лесенки. Не получается. Вертолет тем временем спокойно продолжает вырабатывать авиационный керосин и подыматься вверх к зениту солнца. У всех заклинивает «задний втулок». Это попросту называется - все обсера... Вообщем - понятно.
      Над авиационными «купальщицами» начинает парить зловещая тень демонов из Особого отдела. Черное облако скорби покрывает лица экипажа. У капитана со страшным лицом, будто он уже повидался с Командующим, непроизвольно вырывается первая фраза Военной присяги:
      - Чтоб ты сдох! Чем думал, хрен моржовый, ставя машину на автопилот?
      Задрав головы к небу, народ чувствует, что вертолет без топлива вот-вот может грохнуться, то есть сесть на «самовращении» в воду. Экипаж, шустро по-собачьи разгребая дерьмо руками начинает рысью грести к скалистому берегу. Фельдъегеря застывают, как дерьмо во льду - «неожиданно» вспоминают о секретных документах.
      - Эй! Штирлицы, ети вас мать! Долго вас ждать? - кричит командир с берега, усеянного галькой, глядя, как герои невидимого фронта в воде молятся на вертолет. - Ждете, когда «железо» на башку упадет? Шнуром на берег!
      И поплыли они, солнцем палимы, как мухи в жидком дерьме. Расшвыривая носом воду кое-как «по-собачьи» доплывают до мелководья. Беспомощно и растерянно озираясь, балансируя руками, идут по склизким камням, будто йоги по стеклу. Берег их встречает, как собака хозяев. Вылазят на камни и с удивлением оглядывают океанский берег. Скалистый берег тоже удивленно смотрит на «купальщиц», думая, не было печали, так черти накачали.
     Оболтусы, вместо того чтобы пройтись по бережку и поискать выброшенную океаном бутылку, где был бы запаян им совет - как выкарабкаться из этой ситуации, садятся на бережке и начинают ждать. Под палящим солнцем ребята, будто новоявленные Прометеи, прибитые Зевсом к скале, начинают наблюдать, как вертолет висит в воздухе, как грабли в проруби.
     Солнце продолжает париться в знойном вареве. Экипаж, сидя на сексуально размягченных камнях прибрежных скал, уныло смотрит в бездонное аквариумное небо. Командир, разомлевший на солнце под скалой Времени, опускает голые костлявые ноги в шелестящие воды океана и начинает их парить. Вертолет же, анализируя ситуацию «без экипажа», начинает обижаться, что его бросили на произвол судьбы. Думает, думает и через некоторое время, когда кончается горючка, затихает. По-командирски стоя медленно начинает уходить в воду. Что удивительно - не погнув лопастей и не поцарапав даже краску.
      Тонет, не погнув даже трансмиссии, превращаясь из летательного аппарата в летальный. Отметка на экранах локаторов в пункте контроля полетами тухнет, как лампочка в общественном туалете и наступает тяжелая, как камень тишина. Что дальше? Дальше ситуация переходит из области баек в область банального летного происшествия.
     - Где летательный аппарат? - задает вопрос штаб авиации.
     Ответа нет. Никто не может понять, как среди спокойного дня при погоде «миллион на миллион» безмолвно исчезла боевая воздушная машина.
     Командующий по боевой тревоге подымает в воздух всю авиацию флота, в море выходит тьма поисково-спасательных кораблей. Атомные подводные ракетоносцы на боевом дежурстве выходят в точки старта своих баллистических ракет. ПВО страны запускает движки своих ракет на полный газ, держа пальцы на красной кнопке «Пуск!». Враг не пройдет!
     О летном происшествии уходят нервные доклады в Москву, в Главный Морской Штаб, Министерство Обороны, Советское правительство и ЦК КПСС. Через несколько часов усиленных поисков по всему Дальнему Востоку наших прохиндеев в виде брошенной ветоши находят спокойно «загорающими» на тихоокеанском бережку. Разборы этого авиапроисшествия были долгими, нудными и крутыми. Всех наказали, а летчики полка, да и вся морская авиация военно-морского флота смеялась над нашими «тихоокеанскими купальщицами» до коликов в животе месяц. От нервного срыва. Как говорил Федор Шиллер:
     - Против человеческой глупости бессильны даже боги!

     2008


Рецензии