3. Дверь

Ночь прошла беспокойно: я просыпалась и снова проваливалась в дрему бессчетное количество раз. Снилась темнота, наполненная звуками. Шорохи, вздохи, противный треск стекла… И вот снова! Теперь стремительно набирающий скорость поезд. Металлический стук, все настойчивее, все громче. Боги, это что еще за жуткие вопли?
- Извини, мне показалось, ты уже встала, - на пороге комнаты появилась мама.
Не помню, чтобы я выходила ночью, но, видимо, так оно и было. Вот, и дверь не заперла. Нельзя мне переутомляться: теряю бдительность.
Пытаясь натянуть одеяло на голову, чтобы ноги при этом не оказались раскрытыми, только и смогла промычать, что еще сплю.
- Сомнительная колыбельная, - отозвалась мама.
Пришлось высунуться из теплого кокона. Компьютер работал. На экране почти голый Мэрилин Мэнсон, царапая лицо длиннющими красными ногтями, проникновенно пел о том, как сложно ему выбраться из ада.
Голова гудела, тело ныло. Ощущала я себя отвратительно: будто всю ночь провела, в пыльном мешке, который к тому же пинали.
- Неважно выглядишь, - заметила мама. - Пойду, приготовлю тебе какао.
Без особой радости вылезла из кровати и убавила звук. Но стоили мне отойти к гардеробной, как музыка заиграла в два раза громче.
- Лапа?
Монстр материализовался возле стола.
- Прекрати, пожалуйста!
Ни один мускул не дрогнул под шерстью. Ладно, могу и сама. Вернувшись к компьютеру, отогнала бегунок громкости ближе к нулю.
- Нет! - взбунтовалась тварь. - Я тоже здесь живу!
Чудовище припало на передние лапы, став похожим на мантикору. Кончиком хвоста ловко передвинуло мышку и дважды щелкнуло по клавише шипом. Динамики захрипели.
- Прекрасно, - кисло улыбнулась я и подошла к шторам. - Считаю до трех!
Лапа недовольно покосился в сторону окна, бельмо едва заметно порозовело.
- Три!
Кольца заскользили по карнизу, тяжелые портьеры разъехались. Осеннее небо казалось низким и буквально придавило город. Свинцовые облака проглотили солнце, но даже такой дневной свет заставил монстр зажмуриться. Все дело в его необычных глазах. Здоровый не имел ни белка, ни радужки и представлял собой сплошной зрачок, никогда не меняющий своего размера. За счет этого Лапа отлично видел в темноте. Но чем ярче было освещение, тем болезненней реагировал монстр. На втором глазу у него было бельмо, цвет которого менялся в зависимости от эмоций. Видеть сквозь него существо могло лишь пятна, по которым, при необходимости, ориентировалось в пространстве.
Лапа рыкнул, чуть дольше и громче обычного, и в три прыжка добрался до гардеробной. Зашуршала одежда, кое-что полетело на пол вместе с вешалками.
- Все нормально? - донеслось из-за двери. - Что за странные звуки?
- Горло першит, прочищаю, - соврала я и для пущей убедительности покашляла.
На кухне кроме какао меня ждал долгий разговор о моем вымышленном ухажере. Пришлось на ходу сочинять историю про мальчика, который недавно перевелся к нам в школу и теперь учится в параллельном классе. Воздыхателя старалась представить жутко интеллигентным: худой, носит очки, играет в шахматы, читает Достоевского. Мама облегченно вздохнула. Тревога в ее глазах уступила место озорному веселью. Еще бы! Из-за музыкальных вкусов Лапочки и моей манеры одеваться она, наверное, думала, что свое сердце я одам только тру-металлисту или какому-нибудь инфернальному готу. Возможное будущие при этом рисовалось исключительно черными красками на такого же цвета холсте. В первом случае это были бесконечные концерты, легкие наркотики и алкоголь. Во втором - ночные прогулки по кладбищу и гроб вместо кровати. Да уж, стереотипы - страшное дело!
Неожиданно в глазах потемнело, рот наполнялся слюной. Я почувствовала, как какао поднимается обратно вверх по пищеводу…
Мутило меня недолго, минут пятнадцать. Прополоскав рот и дважды почистив зубы, вернулась на кухню. Мама шумно нюхала белую жидкость, плескавшуюся на дне стакана.
- Странно, - сказала она, отпив и причмокнув несколько раз губами. - По-моему, не пропали.
- Что это?
- Вчерашние сливки. В пакете оставалось немного. Вот, добавила тебе в чашку вместо соевого порошка.
Я уже собралась снова напомнить про свою пищевую аллергию, но во время прикусила язык. Потому что сразу возникли бы вопросы, ответов на которые у меня пока не было. Например, зачем мы регулярно покупаем сливки, и куда они исчезают?
- Ничего страшного, - ответила я, пытаясь скрыть раздражение. - Попью водички с крекерами. Не волнуйся!
Мама явно была озадачена. Лучшее, что сейчас можно сделать, вернуться в комнату. Так и поступлю, только «паек» прихвачу.
В детской царил полумрак. Шторы на окнах снова были сдвинуты. Системный блок тихонько урчал. Теперь на мониторе крутился другой клип. Мэнсон, весь в черном, заколачивал комнату с несколькими симпатичными девицами изнутри. За окнами лил дождь, вода прибывала. Наверное, это был какой-то символичный конец света через потоп, потому что всех барышень вдруг начало рвать вязкой черной жидкостью. О чем была песня, оставалось только догадываться: звук едва доносился из колонок.
- Я тут подумал, - донеслось из-под предметного столика. - Мы просто не можем оставаться в стороне!
Черная лапа зашуршала по ковру ярким буклетом, оказавшимся картой города для туристов. Достопримечательности на ней были изображены непропорционально большими, над некоторыми зданиями нависла несуразная реклама спонсоров издания, в основном СТО и кафе. Поверх и без того пестрой схемы красовалось множество точек разных цветов и размеров.
- Что это за художества? - поинтересовалась я, проверяя на месте ли карандаши.
Так и думала! Ох, собирать мне их теперь неделю по всем углам.
- Красным отмечены места, откуда пропали дети, - пояснил монстр.
- А все остальное что значит?
- Ничего. Это для отвода глаз, чтобы никто не понял.
О, да! Лапа - гений конспирации, страдающий манией преследования.
Я повертела карту в руках, рассматривая фигуру, образованную красными точками. Воображаемая линия описывала кривой овал. Но ни внутри, ни около нет ничего примечательного! Ни заброшенных заводов, ни приостановленных строек, даже малюсенького гаражного кооператива, где, на худой конец, мог бы прятаться от мира со своими трофеями неизвестный похититель, и того не видно поблизости. Место находилось недалеко от центра на стыке со спальным районом.
- Не нахожу связи, - вздохнула я, возвращая план города.
- Аналогично. Но мы должны что-то сделать…
Дети в городе начали пропадать почти года назад. СМИ упоминали о шести похожих случаях. Сколько их всего, не известно. Самой младшей жертве было пять, старшей - восемь. Все похищения происходили с наступлением сумерек в достаточно оживленных местах.
Первой исчезла девочка. Мама малышки зашла в магазин, располагавшийся на первом этаже дома, а дочку оставила ждать снаружи. Женщины не было пять минут… Вторым через несколько недель пропал мальчик. Родители с сыном возвращались вечером из гостей. Пока взрослые прощались, ребенок успел выйти из подъезда. Больше его не видели. Двух мальчишек с интервалом в месяц похитили по схожей схеме прямо с территории детского сада. Обоих забирали из группы последними. Пока мамы заворачивали поделки и болтали с воспитательницами, дети выбегали на улицу, чтобы там подождать, и пропадали. Потом была заметка про близнецов, которые на спор пробрались на территорию стройки в поисках карбида. Правда, один из братьев струсил, как только оказался по ту сторону забора, и тут же вернулся обратно, что, несомненно, и спасло его в итоге. Последней в начале учебного года «потерялась» второклашка. Ушла вечером гулять с собакой и с концами. Ее отец до последнего верил, что к девочке  с пятидесятикилограммовым ротвейлером никто не сунется. Увы, он ошибся. Пес, потрепанный и весь в крови, вернулся только под утро и один.
Естественно, мне было жаль детей. Тем более журналисты оттянулись на славу. Горе безутешных родителей описывалось с извращенным наслаждением: последние минуты, предшествующие трагедии, диалоги, жесты - все изображалось подробно и почти художественно. Но беда заключалась в другом: кроме самих фактов исчезновения, ничего толком известно не было. Ни тел, ни требований похитителя, вообще никаких зацепок…
- Это не в кино, - напомнила я другу. - У нас нет своих осведомителей в органах, доступа к уголовным делам. Мы не можем взломать их сервер или перехватить радиоволну. И на живца поймать не выйдет: согласись, я даже если очень постараюсь, вряд ли сойду за детсадовку…  Давай лучше делать то, что у нас действительно получается!
Лапа насупился и демонстративно зашелестел картой. За годы «охоты» он искренне поверил, что только нашему тандему под силу избавить мир от извращенцев и маньяков. И теперь, судя по виду, сдаваться не собирался. Что же, отговаривать не стану. Тем более у меня полно других дел.
На часах был почти полдень. Новостную ленту можно не проверять, даже если кто-нибудь и нашел труп в развалинах, вряд ли эта информация так быстро просочилась в прессу. Но сообщить, куда следует, о местонахождении тела бедной Насти все же придется. А дальше они уже сами как-нибудь определят связь между тем, что осталось от моего недавнего знакомого, и девочкой. В конце концов, не зря же столько фильмов сняли о работе криминалистов.
Я полезла под кровать за «набором параноика», как называл это Лапа. В достаточно вместительной коробке из-под маминых сапог лежали журналы, клей, медицинский пинцет, ножницы и специальный костюм, собранный мной из подручных материалов. Конечно, проще было сделать звонок из телефона-автомата, но у меня на этот счет свои опасения. А что если в городе установлены камеры наблюдения или меня вычислят по голосу?! Нет, рисковать нельзя, надо действовать как обычно.
Сначала убрала волосы под шапочку для душа. Каждый раз, когда ее вижу, поражаюсь ее уродству: густо облеплена выпуклыми ромашками из резины, а по краю - рюшки-кружева ядовито-желтого цвета. Надо бы приобрести что-нибудь менее эксцентричное, но забываю. Затем напялила самодельный дождевик из клеенки, найденный давным-давно на даче. Последний штрих - хозяйственные перчатки, в которые я тщательно заправила рукава. Да, у костюма были свои минусы! Например, работая в нем, уже через несколько минут начинаешь обливаться потом, «резиновыми» руками жутко неудобно клеить мелкие детали, собирая текст письма. Зато можно было не волноваться, что на глянцевой бумаге журнала, откуда я вырезала буквы, а порой и целые слова, останутся отпечатки. Исключалось и установление личности  по волосу или частикам кожи. Возможно, в реальной жизни, тем более в нашей стране, никто не станет заниматься такой ерундой, но осторожность никогда не помешает. В этом с Лапочкой я была полностью согласна.
-Аня, - донесло из-за двери.
Убедившись, что монстр успел исчезнуть, я повернула защелку, и впустила маму в комнату.
- А что ты тут делаешь? - изумилась она.
- Коллаж, - отмахнулась я. - Не хочу испачкаться клеем.
В глазах мамы читались тревога и сочувствие. Наверное, будучи творческой личностью, она подозревала, что художнику при создании шедевра приходится жертвовать многим, и ее эмоции были отражением этого понимания. Во всяком случае, мне бы очень хотелось, чтобы именно так она  рассуждала.
- Представляешь, только что в новостях говорили о нашем старом доме, - вспомнила, зачем пришла, мама. - Там в подвале обнаружили скелетированные останки человека!
Я вздрогнула. Значит, нашли. Хотя, чем тут удивляться?! Все тайное становится явным, вопрос только, как быстро.
- А что еще известно? - осторожно поинтересовалась я.
- Сказали, что это мужчина. Пролежал он там не меньше десяти лет. Личность устанавливается. Вот ужас! Получается, мы жили фактически над  этим бедолагой.
Во-первых, не десять, а всего восемь. Во-вторых, знала бы ты, каким хмырем был тот «бедолага» … Но озвучивать свои мысли я не стала, махнула головой вместо этого, мол, да, грусть-тоска.
Мама подошла к окну и резко раздвинула шторы.
- Нечего сидеть в темноте, зрение испортишь!
Предметный столик покачнулся. Видимо, Лапочка прятался под ним. Главное, чтобы хвост успел поджать. А то уже был неприятный случай, когда мама споткнулась и заработала приличный синяк. Кажется, после этого одна из ее подружек притащила бутылку святой воды и с молитвами часа полтора опрыскивала все углы. Было жутко. Вот прямо бери камеру в руки и снимай очередного «Экзорциста».
Выпроводив маму из комнаты, я снова «сделала ночь» и принялась за работу. Лапочка вылез из-под стола.
- Это наш? - поинтересовался друг.
- Думаю да. Вряд ли кто-то другой додумался бы спрятать труп в подвале жилого дома.
- Но мы же случайно!
Я улыбнулась, Лапа был прав. Наша охота на извращенцев, как и большинство хобби, началась по воле случая. Несчастного…
  ***
Когда мне исполнилось шесть, в моей жизни появилось второе серьезное разочарование после развода родителей - школа. Пыткой она обернулась практически сразу, после злополучного урока рисования. Пока остальные ребята из класса с разной степенью узнаваемости изображали своих домашних любимцев, я выводила в альбоме черные круги. Хотя Лапочка и не был животным, описание «четвероногий друг» ему подходило как нельзя лучше.
- Таких уродов не бывает! - резюмировал докучливый Лешка Акимов, перегнувшись через парту.
- Сам ты урод!
- А Калинина обзывается! - противно завизжал обидчик.
К нам подошла учительница.
- Анечка, что это?
- Мой друг Лапа! - простодушно ответила я.
- Это кот или собака?
- Ни то, ни другое!
- Ага, чудище лесное! - встрял в разговор Акимов.
- Не лесное, а домашнее, - поправила я.
- Аня, - вздохнула классная. - Ты не поняла задание. Мы рисуем животных, существующих на самом деле. Посмотри, вот у Леши… лошадка, наверное.
- Горбатая и на трех ногах? - усомнилась в реальности парнокопытного я.
Реакции обиженного «художника» долго ждать не пришлось: вода из стаканчика для кистей растеклась по моему листу, превратив портрет монстра в грязную кляксу. Возмездие настигло хулигана так же быстро. Схватив карандаш, я выбросила руку перед собой, целя острым концом обидчику в глаз…
В тот же день Акимов из заурядного ябеды превратился в героя с боевой отметиной. Багровый шрам начинался всего в паре миллиметров от глаза и тянулся через весь висок до уха. Медсестра из травмпункта сказала, что рубец хоть и побелеет через некоторое время, но скорее всего, останется до конца жизни.
Что касается меня, то поводов для радости не было совсем. Во-первых, все ругались: учительница, родители Леши, примчавшиеся в школу, мама. Во-вторых, ребята из класса больше не горели желанием дружить со мной: в лицо называли «обманщицей» и «воображалой», а за спиной - «психичкой». С учетом того, что некоторые из них жили в моем дворе, новость быстро разнесла по округе. Очень скоро к клубу «против Калининой» присоединились и соседские дети.
Первые три четверти тянулись очень долго. Притом что учеба давалась мне довольно легко. Читать я научилась еще в детском саду, а оказавшись в изоляции, нехотя усовершенствовала этот навык. Книги, телевизор и Лапочка стали моими самыми верными друзьями.
Когда наступили весенние каникулы, и мартовское солнышко отогрело наконец землю, мама начала волноваться, что я не гуляю на улице. Под напором неожиданной родительской заботы пришлось сдаться и выйти во двор.
- Воображала, жало поджала!
Я обернулась. Акимов самодовольно улыбнулся и смачно сплюнул, не раскрывая рта, через дырку от недостающего переднего зуба. Рядом стоял его лучший друг, туповатый третьеклассник по кличке Кирпич.
- И ничего я не выдумываю!
Надо потихоньку отступать в сторону подъезда. Так, на всякий случай.
- Докажи! - рявкнул верзила.
А это идея! Покажу Лапу всем желающим, и тогда от меня наконец-то отстанут! На том и сошлись. Акимов с приятелем побежали собирать публику, я отправилась домой за монстром.
Зная о нелюбви существа к дневному свету, показ решила устроить в подвале. В те времена двери в него были открыты всегда. Конечно, родители строго-настрого запрещали детям лазать там. Но кто будет слушать взрослых, когда речь идет о таком потрясающем месте для пряток. Вглубь мы никогда не совались, зато в паре метров от входа была «темная зона» - небольшая площадка, куда не попадали солнечные лучи. Стоишь себе всего в шаге от водящего, отлично видишь его в полоске света, а он тебя - нет. По крайней мере, несколько минут, пока глаза не привыкнут к темноте…
Я вернулась домой, закутала Лапу в одежки и под видом куклы понесла на улицу. Обойдя здание, остановилась возле подвального окошка. Убедившись, что никого нет поблизости, выпустила чудище. Местом встречи была объявлена «темная зона».
Через какое-то время около двери в подвал собралась большая компания. Мальчишки и несколько девчонок, перебивая друг друга, спорили о моем диагнозе и том, стоит ли меня переводит в специальную школу. Я разозлилась: делишься с людьми тайной, пускаешь в свою жизнь, а они только и знают, что сплетничать! Поэтому, когда дошло до «спуска», сопровождающего у любопытных не оказалось.
- Если я все придумала, значит, там никого нет, и бояться нечего!
Ребята притихли. Даже Кирпич трусил. Немного помявшись, Акимов выступил вперед. Понял, наверное, что так можно получить бонус в глазах окружающих.
Время тянулось долго. Прошло минут двадцать, а Леша так и не вышел. Все начали волноваться, шушукались между собой, звали его, но спуститься вниз никто не решался. Одна я радовалась. Не знаю, что там придумал Лапа, может, решил попугать задиристого героя? Так ему и надо!
- Что за собрание? – пробасил за нашими спинами папа Акимова.
Никто не ответил.
- Ладно, секретничайте дальше, - продолжил дядя Слава. - Скажите только, где мой оболтус тягается?
Молчание повисло в воздухе. Если Лешин папа узнает, что сын в подвале, наказания тому не избежать. С другой стороны, кто, если не он, рискнет отправиться на поиски?
- Пошел смотреть чудовище! - опередил меня Кирпич.
Остальные ребята неодобрительно зашикали на него.
- Вот, паршивец, я ему задам! - выругался дядя Слава, спускаясь по ступенькам. - Леша! Отзовись!
Прошло несколько долгих минут, прежде чем мужчина выбежал из подвала с криками вызвать «скорую». На руках он нес сына. Мальчик был похож на тряпичную куклу: тело обмякло, голова свободно болталась…
Сколько ребенок пролежал в темноте без сознания, и что на самом деле стало причиной сильного испуга, никто тогда так и не узнал. На его теле не было найдено ни ссадин, ни синяков, ни других признаков насилия. Но когда Лешу спрашивали о том, что произошло в подвале, кровь отливала от его лица, и он начинал путано повторять одно и то же: лохматое большое существо выходит из темноты.
Взрослые обыскали подвал, но ничего интересного не нашли. В ближайшем будущем решено было повесить замок на двери и заварить окошки.
Несмотря на все, эта история стала моим спасением. Ребята со двора и одноклассники не перестали сомневаться в существовании монстра, но больше не решались открыто дразниться и были куда отзывчивее, когда я просила о помощи. По заслугам получил и бывший преследователь. Меня радовал тот факт, что он больше не мог спокойно спать по ночам и стал страдать от энуреза.
Лапочка вернулся домой самостоятельно. Поскреб коготками о двери, и пока мама высматривала шутника, проскочил мимо. Его версия случившегося была совсем короткой: добрался до «темной зоны», ждал там, видел мальчика, который почему-то пошел вглубь подвала, затем спустился его папа. У меня не было оснований не верить чудищу. Он, конечно, тот еще фрукт, но если и обманывал, то по мелочи или в очевидном, скорее из озорства, нежели по злому умыслу. Получается, Акимов пал жертвой собственных фантазий.
Этой версии я придерживалась до тех пор, пока с Лешей не стали происходить страшные вещи. Через пару недель он начал то впадать в ступор, то терять сознание. Приходя в себя, не мог какое-то время ни говорить, ни шевелиться. Вскоре после этого родители забрали его из школы насовсем, а еще через какое-то время они всей семьей куда-то уехали. От мамы я узнала, что врачи определили припадки бывшего одноклассника как истерический паралич, вызванный сильнейшим стрессом. Пытаясь побороть недуг, Акимовы махнули к дальним родственникам на юг, сменить обстановку и климат.
Неожиданно ощущение счастья уступило чувству вины. Ведь это я отказалась сопровождать мальчика. А тут еще и закралось и недоверие к Лапочке. Единственный выход - проверить все самой. Если ничего не найду, значит, моя тварь - настоящее чудовище. И больше мне не друг! А если найду… Об этом варианте я старалась не думать. В крайнем случае, удалось же мне напугать одного монстра. Значит, и второго обхитрю: буду рычать, выть, кусаться, если потребуется. Никуда не денется, примет за свою!
И вот в один прекрасный день сразу после школы я стащила с кухни коробок спичек и отправилась на разведку. Одна. Лапе соврала, что иду гулять.
Взрослые, как и обещали, повесили замки на двери, ведущие в подвал, и заварили решетками все окошки. Кроме одного в дальнем конце дома. Его скрывали кусты сирени. Кажется, одинокая старушка из последнего подъезда слезно упросила рабочих «не брать грех на душу», ведь в подвале жили коты, которых она периодически подкармливала.
Я легко пролезла через отверстие и оказалась внутри. С этой стороны все выглядело немного иначе, чем обычно. Воздух был влажным, пахло сыростью. Множество труб, обмотанных брезентом, исчезали в темноте. Было слышно, как по некоторым из них журчит вода.
Чтобы добраться до «темной зоны», мне пришлось пройти под всем домом. Двигалась я перебежками, пока горела спичка. Если огонек затухал, зажмуривалась, чтобы не видеть темноты, и вслепую зажигала новый, попутно прислушиваясь к окружающим шорохам. До места добралась почти без приключений. Не считая маленького инцидента с котом, которого я приняла за то «лохматое», что напугало Лешу. Прежде, чем до меня дошло, что тощий обитатель подвала слишком мал, чтобы попасть под определение «большой», да еще и мяукает, я успела споткнуться об одну из труб, упасть и разбить голову.
Ссадина кровоточила и болела, на душе было паршиво. Так и знала, что здесь никого нет! Что теперь делать с Лапой? Придется прогнать. Зажав рану ладошкой, повернула обратно. Страх постепенно исчез. Во всяком случае, жмурится больше не хотелось. И вот когда спичка в очередной раз потухла, я заметила слабое свечение, идущее из глубины. Не зажигая огня, двинулась в том направлении. Через несколько шагов уперлась во что-то твердое. Препятствием оказался лист прессованной древесины. Такие же, только покрашенные, лежали на полу в нашей квартире. А этот был шершавый и грязный. Потянула за край, плита с грохотом упала. За ней оказалось стена, сбитая из кривых досок. Сквозь щели пробивался тусклый свет. И тут я заметила дверь. В закрытом положении ее удерживал ржавый навесной замок, который, однако, не был защелкнут.
Противный скрип гулким эхом разлетелся по подвалу. Комнатка за дверью оказалась небольшой. В ней едва помещался топчан, засланный сальными тряпками, и ящик, служивший владельцу, судя по всему, столом. На полу валялись пустые бутылки, мусор, доски и куски арматуры.
Вонь в каморке стояла невыносимая. Зажав нос пальцами, я подошла к столу. Огарок свечи, расплывавшийся в лужицу воска, почти потух. Рядом лежал газетный сверток. Борясь с отвращением, осторожно развернула его. Тошнота подкатила к горлу: на меня невидящими глазами таращились рыбьи головы. Не знаю, кому принадлежит это жилище, но убираться отсюда надо как можно скорей.
Неожиданно сменившийся поток воздуха накрыл меня новой волной зловония. Обернулась, и ноги тут же подкосились: бесформенное создание, высотой в человеческий рост, перегородило выход. Над телом, полностью замотанным в грязные обрывки ткани и полиэтилен, неестественно свешивалась лохматая голова. Лица видно не было из-за густой растительности плавно переходящей со щек в копны свалявшихся темных волос. Оборотень? Существо шумно выдохнуло. Смрад комнаты растворился в запахе перегара. Он что, пьяный?
В ушах застучало. Сердце забилось так быстро, что казалось, вибрировать начала даже грудь. Не знаю, как, но мне удалось протиснуться между пришельцем и дверным проемом. От вони щипало глаза. Не разбирая дороги, я побежала вперед. Но уже через пару шагов споткнулась. Существо своими ручищами ухватило меня за плечи и рывком поставило на ноги. Шершавая ладонь плотно зажала рот и нос. Воздуха не хватило, перед глазами поплыли цветные круги…
Когда я очнулась, по запаху поняла, что все еще нахожусь в каморке. Собравшись с силами, встала с топчана и подошла к двери. Заперто. Пару раз врезала по ней ногой. Амбарный замок отозвался глухих стуком.  Наверное, хозяин комнаты, снова прикрыл стены деревянной плитой.
Где он? Когда вернется? И каковы его планы? Я не знала наверняка, что именно задумал похититель, но точно ничего хорошего, раз не стал отпускать.  А самое страшное, никто не знает, где меня искать. Интересно, который теперь  час? Хватилась ли меня мама? Надо было оставить записку. Или сказать Лапочке.
Липкий ужас постепенно сковывал все тело. Ноги становились ватными, руки наливались свинцовой тяжестью. Опустившись возле двери на холодный пол, я корила себя за безрассудство и думала о пушистом друге. Вспоминала его забавную мордашку, клыкастую улыбку и все те шалости, которые мы проделывали вместе. И пришло же мне в голову усомниться в лучшем друге!
Внезапно снаружи раздался приглушенный удар, будто упало что-то мягкое и тяжелое. Раздалось долгое рычание. Терять уже нечего!
- Лапа? - я прильнула к двери.
С грохотом упала ширма. Теперь сквозь щели можно было увидеть монстра. Черная шерсть стояла дыбом, алый глаз бешено сверкал в темноте.
- Я здесь!
Чудище взывало в ответ и принялось царапать дверь. Та не поддавалась.
- Ее надо выбить! - осенило меня. - Жаль ты не можешь с разгона высадить ее плечом или ногой. Нужен таран. Помнишь, как в кино про викингов, где было бревно с бараньей головой и рогами.
Лапочка засуетился. Вдруг дверь дрогнула от удара. Потом еще раз и еще. Доски затрещали и наконец-таки поддались. Сквозь образовавшуюся дыру было видно, как монстр разбегается и снова бодает дверь. Очередная попытка, и вот он уже внутри.
- Как ты узнал? - расчувствовавшись, обняла за шею друга.
- Тебя слишком долго не было.
Гладя Лапу по голову, я нащупала острые уплотнения на лбу.
- Это что? Рога? Не знала, что они у тебя есть!
- Я тоже, - откликнулся он. - Пошли отсюда!
Чудище вырвалось из моих объятий и прыжками умчалось в темноту.
Оцепенение прошло. Хорошо бы чем-нибудь вооружиться. Пошарив по полу, нащупала железный прут. Еле подняла двумя руками. Но выйти из каморки не успела. В раскуроченном дверном проеме вырисовывался черный силуэт похитителя. Ситуация повторялась, только в этот раз без боя я сдаваться не собиралась. Существо сиплым голосом промычало какие-то нечленораздельные звуки, в которых угадывались матерные слова. Да это же человек! Возможно, бродяга или сумасшедший, сбежавший из лечебницы.
Противник, немного пошатываясь, медленно двинулся вперед. Инстинктивно отступив, я споткнулась о бутылку и упала на спину. Защищаясь, выставила прут перед собой, уперев другим концом в пол. Неужели все так закончится?!
Шарканье нападающего перебила россыпь быстрых шагов. Мягкий шлепок, и мужчина, качнувшись сильнее обычного, не удержал равновесие и начал падать. Я вцепилась в сове «копье» изо всех сил и зажмурилась.
Чавкающий звук сопровождала очередная волна зловония. Тяжелое тело, прижало меня к бетону, по рукам потекло что-то густое и горячее.
Прошла ни одна минута, прежде, чем мне удалось выползти из-под трупа поверженного врага. Лапа помог полностью затолкать бродягу в коморку. Подняв и приставив деревянный лист к стене комнатки, мы пошли в сторону выхода.
Серый свет еле струился из спасительного окошка. Вечерело. Лапа намеревался выкарабкаться первым, приготовился, оттолкнулся от пола, но прыгнул невысоко. Мягко плюхнулся и тут же исчез. Я сняла ветровку и бросила в то место, где последний раз видела монстра. Ткань обтянула тело: бугорок то поднимался, то опускался. Тварь тяжело дышала. Подняв друга на руки, я наконец-то выбралась на улицу.
Конечно, мама была очень недовольна тем, что я так поздно пришла. Вероятно, даже собиралась отшлепать. Но не стала. Вид окровавленной одежды и моего разбитого лба привел ее в состояние шока.
Я соврала, что упала, играя в догонялки, и боялась возвращаться, потому что испачкала куртку. К слову, отстирать ее не удалось, пришлось выбросить.
Той же ночью мне приснился бродяга из подвала. Он полз по холодному бетонному полу к единственному окошку без решеток, оставляя за собой черный кровавый след. Штырь, все еще пронзавший его грудь, уныло скрежетал и лязгал в такт болезненным движениям.
Всю следующую неделю я не ходила в школу. Мама отпросилась с работы и сидела со мной, наблюдая, не появятся ли признаки сотрясения мозга. Мне же ничего не оставалось, как проводить большую часть времени у входной двери, прислушиваясь к шорохам на площадке, постоянно принюхиваясь и выстраивая шаткие конструкции из табуретов, чтобы наблюдать за обстановкой в глазок.
Лапочка все эти дни оставался невидимым. Он не мог объяснить, как попал в подвал. «Почувствовал, что нужен тебе, - вспоминал друг. - Потом оказался в сером тумане. Было холодно. Даже шерсть не спасала. Но при этом, дышать невозможно: воздух, будто мокрый, просто душил. И внутри все переворачивалось». Произошедшее в голове монстра плохо собиралось в единую картину. Самое яркое впечатление - боль. Еще до того, как он начал бодать злосчастную дверь.
Даже не знаю, как сложилась бы моя судьба. Мысли о том, что бродяга оживет или пришлет разбираться свой мстительный дух, не покидали меня ни на минуту. Не исключаю, что я могла бы перекочевать на юг вслед за Акимовым с тем же диагнозом. Но счастливая звезда Калининой, кажется, гаснуть  не собиралась. Вместо этого в конце «больничной» недели мы паковали сумки для переезда в другую квартиру.
Новая глава нашей жизни началась в доме родителей мамы. Дедушка и бабушка давно собирались перебраться загород. А тут еще объявился мой отец. Не один, с новой семьей: женой и полугодовалой малышкой…
Для меня все складывалось идеально: просторная квартира в центре, другая школа, непредвзятые одноклассники и соседские ребята. А бродяга в подвале пусть теперь оживает! Даже если придет в мою бывшую комнату, не страшно: там ведь буду жить уже не я, а противная новая дочка, отобравшая моего папу…
***
Я усмехнулась масштабу детских обид. Приступ ностальгии прошел. Перечитала получившееся донесение снова. Разномастные буквы забавно пестрели, делая письмо похожим на шутливое поздравление или розыгрыш. Жаль, жуткое содержание таковым не являлось.
Адреса на конверте отпечатала на принтере. Обратным указала несуществующие дом и улицу. Внешне послание ничем не отличалось от солидной корреспонденции: вряд ли сразу в урну отправят.
Оставив комнату под присмотром Лапы, потопала к почтовому отделению в соседнем микрорайоне. Все в тех же целях конспирации. Затем, отрываясь от воображаемого «хвоста», завернула в художественный магазин. Поглазела на витрину, но ничего не купила. Дорого. Это раз. Да и цифровая живопись мне больше нравится. Это два.
Позвонила Лерке, напомнила, что мы собирались в кино на дневной сеанс. Но та, жутко нервничая, под совершенно глупым предлогом отказалась. Ненавижу, когда люди врут. Если передумала, почему бы не сказать об этом прямо?! Идти на фильм одной не хотелось. Поэтому я зашла в кафе, перекусила фастфудом и решила вернуться к себе. В гордом одиночестве бродить по городу скучно. Да и погода к прогулкам не располагала. А дома - Лапа. Будем болтать или посмотрим что-нибудь онлайн. Хорошо, когда есть такой друг. Всегда рядом. Всегда ждет.
Открыть дверь своим ключом не получилось. Странно, мама вроде никуда не собиралась, а ее комплект в замке. Нажала на звонок. На пороге появилась мама. Она была то ли сильно расстроена, то ли напугана. Кисть правой руки - перебинтована.
- Что случилось?
- Я, думала, ты мне объяснишь! - бросила она с вызовом.
- Ольга, не сейчас! - донесся из квартиры приятный мужской голос.
Теряясь в догадках, вошла. В гостиной стоял незнакомец. По виду чуть старше мамы. Среднего роста, плотного телосложения. Волосы темные, но с сединой на висках. Черты лица правильные. Темно-синие глаза смотрели внимательно и спокойно.
- Добрый вечер, Анна! - обратился ко мне незнакомец. - Меня зовут Александр.
- Здравствуйте, - откликнулась я. - Александр, а дальше?
- Иванович. Но ты можешь звать меня просто Александр. Без отчества.
Я вопросительно глянула на маму. Обычно гости приходили к нам исключительно большими компаниями. Среди маминых друзей, конечно же, были и поклонники. Но такого, чтобы воздыхатель заявлялся один, на моей памяти не было. А этот такой важный. Командует. Неужели с «серьезными намерениями»? Хорошо, хоть «папой» называть не предложил!
- Мой давний друг, - опомнилась мама. - Александр Иванович Дятлов. Психиатр.