Канарейка

               
    Узнав от старого приятеля, что разведение певчих птиц является весьма прибыльным делом, Паша Щокин загрустил. Его материальное положение было нездорово и нуждалось в лечении. Небольшая денежная инъекция несомненно пошла бы ему на пользу, а в разведении пернатых он ничего трудного не видел. Сиди себе и смотри, как они размножаются, а размножились – продал, и ты - миллионер. Но возникали некоторые трудности. Певчих птиц у него не было, а взять пару сотен напрокат для того, чтобы они плодились, представлялось маловероятным.
    От таких безрадостных мыслей Павлу захотелось есть. Он прошел на кухню, отрезал себе кусок хлеба и начал его жевать, закусывая им взятыми из пластмассового ведра абрикосами. Абрикосы были Пашиной гордостью. Хотя они были несколько мелковаты, зато отличались неоспоримым достоинством. В них не было червяков. Да и какие могли быть червяки, если Щекин единственное свое дерево поливал  смесью из всех химикатов, какие только продавались на рынке. Ни один вредитель в таких условиях бы не выжил. Другой гордостью Павла был их цвет. Абрикосы оранжевы по природе, но такого насыщенного, глубокого цвета вам не сыскать, разве что на жилетах работников ГАИ и дорожных рабочих.
    Немного утолив голод, Щокин решил, что небольшой запас сухофруктов на зиму ему не помешает, и, взяв оставшиеся в посуде фрукты, разложил их на подоконнике, предварительно подстелив под них газету. С дерева на него поглядывал воробей.
     - Вот,- подумал Паша, - на Канарских островах этих канареек, как у нас воробьев. И кому они там нужны? Орут себе и орут. А у нас они денег стоят.
    Повозмущавшись несправедливостью, с которой природа распределяет свои дары, Щокин решил поспать, чтобы отвлечься от грустных мыслей, и, уже уходя, заметил, как хитрый воробей, слетев на будущий компот, принялся завтракать.
     - Пусть жрет, - подумал  Щокин, - на всех хватит.
    Через час, когда сон попрощался с Пашиной головой Щокин, заглянув на кухню – обомлел. Вместо воробья на газете сидела странная птица ярко – оранжевого цвета. Присмотревшись, Павел заметил, что это и есть воробей, во всяком случае, по внешнему виду, но вот цвет…
    Привычный обитатель наших улиц раскачивался из стороны в сторону и громко икал. Улетать, судя по всему, он не собирался, а может быть, у него на это просто не было сил. 
     - Вот это удача! – подумал Щокин, подкрадываясь к беззащитному созданию и накидывая на него простыню. – Продам как канарейку!
    Позаимствовав у соседского сына клетку, оставшуюся после умершего от инфаркта попугая, и замотав ее в покрывало, Павел отправился на базар.
    Проталкиваясь сквозь потные ряды наших сограждан, Павел заметил лицо неопределенной национальности, бойко торговавшее усохшими от жары гранатами. Проходя мимо, Щокин не удержался от шутки.
     - Почем «Ф1»? – заговорщицки спросил он, понижая голос до шепота.
     - Какой «Ф1»? – не поняло лицо неопределенной национальности, а когда поняло – очень рассердилось.
     - Валы отсюда! – закричало лицо, но потом, следую врожденному любопытству, свойственному таким лицам, поинтересовалось – «Чего продаешь»?
     - Вот! – ответил Паша, разворачивая потертое покрывало, - канарейка!
     - Ого! – удивился продавец восточных фруктов, - а почему такой болшой?
     - Потому что 50 долларов стоит, а не 10, как эта мелочь - пренебрежительно кивнувши головой на птичий ряд, ответствовал Щокин, - самец! Кенар! Племенной!
    Воробей затопал лапами, захрюкал, и вырвал из клетки сразу два прута. Паша понял, что что-то не так. Вероятно, находившиеся в абрикосах химикаты проникли в кровеносную систему и вступили в борьбу с птичьим желудком.
    Да, хороший,- согласился потенциальный покупатель – толстый.
     - А я тебе что говорю, - обиделся Павел, - ты смотри, какая у него нога. Конь, а не птица!
    Птица раскрыла клюв и издала трубный вопль, отчего от торговой точки шарахнулись в стороны прохожие. Щокин понял, что процесс перешел на голову.
     - А чего так громко кричит? – поинтересовалось лицо непонятной национальности.
     - Женщину хочет, - поспешно ответил Паша, чувствуя, что дело заходит слишком далеко, - жеребец, - а потом неожиданно для себя виновато добавил, - а так он тихий, тихий. Как мышка.
     - Паанимаю, - расплылся в улыбке восточный человек, - я, когда женщину хачу – и не то могу.
     - Вот и хорошо, - не стал с ним спорить Щокин, сунул орущего воробья заинтересованному любителю женского пола, выхватил из его рук сложенную вдвое купюру и принялся бежать.
    Дома, выпив из-под крана несколько литров воды, он засунул голову под одеяло и принялся размышлять.
     - Это что же тык - мык получается? - думал он. - Это только начало. А что эта зверюга выкинет потом?
    Думать об этом было страшно, и Павел на свою беду решил пройтись. Далеко уйти он не успел. Двое бравых молодцев заломили ему руки и усадили в машину. В мрачном здании, куда его привезли, Щокину был предъявлен рыдающий покупатель, и обломки реактивного самолета. Оказывается, после Пашиного бегства птицу разнесло во все стороны, она снесла смешные преграды в виде клетки и пулей устремилась ввысь. Пролетавший самолет волею случая оказался у нее на пути – и вот результат.
    Теперь Павла держат под замком, и добрые дяди в строгих костюмах добиваются от него рецепта таинственной смеси, которой он поливал дерево. А ему нечего им сказать. Совсем нечего.
    Он не помнит.