В. Костовскому - 55, или Наш творческий союз

ВИКТОРУ КОСТОВСКОМУ — 55, ИЛИ НАШ ТВОРЧЕСКИЙ СОЮЗ (часть 1).

Так уж получилось, что в этом году у нас с Виктором «полуюбилеи»: ему — 55, мне — 35. В основном буду рассказывать о В. Костовском, а о себе — только то, что имеет отношение к его тренерской деятельности и творчеству.

О Викторе Александровиче Костовском писать просто. Слишком много событий и эпизодов связывает нас, наш творческий союз, которому уже лет двенадцать.

О В. А. Костовском писать сложно. Его личность весьма многогранна, а кое в чем — и противоречива. Сложные порой отношения были у нас. И об этом тоже следует сказать.

Если бы мы не были знакомы с Виктором, то я бы написал приблизительно следующее: «Костовский Виктор Александрович, г. Львов. Чемпион мира по переписке. Международный гроссмейстер МАРШ. Академик Санкт-Петербургской академии шахматного и шашечного искусства. Неоднократный чемпион СССР по переписке в составе сборной Украины (играл на 1 и 2 досках). Не занимал в заочных соревнованиях мест ниже дележа первого.

Аналитическими способностями В. Костовского восхищались такие шашечные авторитеты, как Зиновий Цирик (назвал его «гроссмейстером шашечного анализа») и Арон Злобинский. Последний включил ряд изысканий Виктора в свою книгу «Размышления за шашечной «доской»»

Познакомились мы в Переяславе-Хмельницком, это был, кажется, 2000 год. Фамилия Виктора была мне знакома: я видел ее в сборнике партий ЧМЗ-2/5 — полуфинала заочного чемпионата мира. В. Костовский прекратил игру в том турнире довольно быстро (о причинах не знаю), но даже десятка ходов ему хватило, чтобы продавить Олега Абрамова из Винницы, считающего себя непобедимым.

Мы подружились. Многие постулаты Виктора я воспринимал с недоверием; смотрел, так сказать, широко раскрытыми глазами. Например, на то, что по переписке можно вообще не проигрывать. Особенно развеселил меня эпизод, когда в последний день соревнований у Костовского оказалось пять талонов на завтрак. Разумеется, он их все использовал и возмущался, что ему дали только четыре чая.

После турнира общение шло по телефону и почти сразу — по электронной почте. Парочка моих новых идей прошла, причем одна из них в итоге дала стимул для обширных анализов, в которых впоследствии принимал участие и международный гроссмейстер Василий Михеев из Ухты, неоднократный чемпион мира.

Через некоторое время я обратился к Виктору с просьбой-предложением — стать моим тренером. Он согласился. Огорчений я своему тренеру доставлял немало, но радостей, надеюсь, было больше.

Тяжело было по-настоящему вникнуть в заочную игру, в «докомпьютерный» анализ. Виктор не прощал малейших прегрешений, и, например, строгость Дмитрия Мариненко к своим ученикам была детским лепетом по сравнению с прессом, в который попал я. Иначе говоря, тренер просто судил по себе, по своему уровню понимания позиции. Типичный комплекс профессора: как, с его точки зрения, элементарный материал студент не может освоить слета?

Сильно сказывалось и то, что у меня никогда не было тренера, я шел методом проб и ошибок. И хоть в 2001 году в Калуше выполнил норматив мастера спорта Украины, в моем шашечном образовании были просто вопиющие пробелы. Кстати, тренером моим Виктор стал уже после Калуша.

Тренерский пресс надо было ослабить. Анализируя партии «великих», порой находил неожиданное. Боязнь авторитетов прошла окончательно. Но наряду с классными анализами бывали нередко грубейшие просмотры.

В 2003 году в Черкассах состоялся мой матч с одним из сильнейших мастеров Украины Владимиром Пересичанским из Полтавы. Тренерские установки я выполнил с точностью до наоборот. Была при подготовке перелопачена масса острых вариантов. Готовился больше самостоятельно. Но парадокс: абсолютно все варианты, по которым я запрашивал помощь тренера, встретились в матче. С тех пор Виктор меня крепко зауважал. Кстати, в Калуше для выполнения мастерского норматива в последнем туре меня устраивала только победа. Опытнейшего львовского мастера Андрея Гринду удалось одолеть по анализу Виктора.

Но вернемся к матчу с Пересичанским. Виктор советовал ни в коем случае не лезть на рожон, аккуратно разменивать шашки, показать сопернику, что ничья в матче будет мне за счастье. И ждать, пока соперник полезет, чтобы воспользоваться его, быть может, единственной ошибкой. Когда Владимир после матча узнал об этой рекомендации, то назвал ее мудрой. Она сработала несколько лет спустя, о чем я расскажу отдельно.

Но я жаждал борьбы, схватки, поэтому бросился в рукопашную. К тому же, не считал, что играю слабее. Из шести партий удалось выиграть три, причем все три — черными. В пятой партии сделал ничью с позиции силы, понимая, что матч уже выигран. И поставил победную точку выигрышем в шестой, одержав пока что самую красивую победу в карьере.

Через некоторое время после матча в Черкассах состоялся тренировочный сбор. Все партии матча и задумки были подвергнуты жесткому анализу, но тренер не нашел, к чему придраться. Мой план подготовки оказался реабилитированным.

Виктора ждал «сюрприз» — мина замедленного действия, которую я подготовил задолго до нашей встречи. Как бы невзначай я подсунул тренеру позицию 4х4, которую опытнейший заочник Василий Михеев умудрился проиграть по переписке на ровном месте. Мина взорвалась, и В. Костовский меня не «прессовал» довольно долго.
Роман КОТЛЯР.

«Ладья», №6 (261), от 24 марта 2012 года, С.28.