Глава 3. Будущие воспоминания 2

Предыдущая часть http://www.proza.ru/2013/05/06/525

Время быстро стекало по извилистому,
бугристому желобу жизни и, отстаиваясь в
огромном резервуаре памяти, оставляло на
поверхности лишь чистоту и покой.


Будущие воспоминания 2.

Как-то вечером Артур решил навестить Рихтера.
Проходя по длинному, широкому коридору жилого блока здания, он вдруг услышал шум и крики за одной из дверей. Секунду посомневавшись, Соренто рванул дверь и вошел в большую стандартную комнату, заставленную типовой мебелью, и сразу же понял, что его вмешательство крайне необходимо: невысокий полный мужчина, хозяин комнаты (Артур вспомнил, что однажды был здесь на вечеринке), опираясь одной рукой о стол, пытался защититься от юноши, бившего его ножом в грудь. Соренто подбежал к борющимся и схватил юношу за руку.
- Вы в своем уме? - крикнул он.
Юноша молчал, он мелко дрожал в крепких объятиях Артура, в глазах его стояли слезы.
Хозяин комнаты одернул пиджак, осмотрел дыры на груди и зло усмехнулся:
- У молодого человека истерика. Он еще новичок, не выдерживает. Если вас не затруднит, выкиньте его за дверь, будьте так любезны.
Соренто молча повел юношу к двери.
- Успокойтесь, - похлопал он его по плечу в коридоре: - Что случилось?
Юноша заметно успокоился.
- Этот, - он кивнул на закрытую дверь: - оскорбил при мне женщину и не захотел брать свои слова назад, а начал говорить о ней еще хуже. Я знал эту женщину с детства, она прекрасный человек. Это он нарочно, чтобы разозлить меня.
- И всего-то, - тихо пробормотал Артур и громче добавил: - Идемте со мной. Вам надо успокоиться, а я тем временем постараюсь ввести вас в курс дела. Расскажу вам кое-что из вашего будущего. Вы действительно из вновь прибывших?
- Да, я здесь неделю.
- Если бы вы сказали, что вы здесь уже тысячу лет, то и это было бы ничто перед той вечностью, которая нас здесь всех ожидает. Однако, вы слишком молоды?
- Порок сердца. Врожденный.
- Примите мои соболезнования.
Они подошли к комнате Рихтера. Соренто постучал и вошел, хозяина не было дома. В комнате был ужасающий беспорядок, было, похоже, что уборка здесь не производилась многие годы.
- Проходите, хозяина пока нет, так что есть отличная возможность спокойно поговорить.
- Благодарю, но удобно ли это?
- Не волнуйтесь, все неудобства я беру на себя. Располагайтесь, если вы потрудитесь скинуть вот ту груду белья на пол, то сможете оценить удобство штатного кресла. Давайте познакомимся. Гражданин Соренто, - Артур поклонился.
- Виктор Коредо.
- Гражданин Коредо, - поправил Соренто, направляясь к бару со слабой надеждой найти там что-либо спиртное. Как не странно, но бар оказался полон.
- Если вам угодно, то гражданин.
Артур приготовил коктейли и вернулся к гостю:
- Угощайтесь.
- Спасибо.
- Это, как вы выразились, не мне угодно, Виктор. Это угодно, так сказать, нашему по эту стороннему миру. Вернее, его наиумнейшей верховной власти. Вы, разве, не слыхали о договоре? Вам должны были рассказать о нем в курсе вводных лекций.
- Слышал, но не до конца уловил его смысл.
- Все элементарно. У нас здесь сотворено идеальное общество: нет ни "господ", ни "товарищей", ни белых, ни черных. Это, да и многое другое призвано освободить нас от занимающих время и силы мыслей и действий. Нет идей - нет борьбы между ними, по-моему, это гениально. Вы обратили внимание на программу местного телевидения?
- Нет, я не любитель просиживать перед экраном.
- Напрасно. Здесь, по всей видимости, ваши привычки резко изменятся. Так вот, насчет программы, нам показывают комедии всех времен и народов, созданные там, на Земле. Ни одного заставляющего задуматься фильма или программы, так сказать, чтобы смеялись и ваши и наши. Смех объединяет. В этом есть определенный смысл. В нашем теперешнем положении было бы глупо раздувать идейные страсти, хотя, если честно признаться, тошнит от этой идиллии, а главное от ее бесконечности. Но на самом деле, если задуматься, то нам действительно нечего делить, мы же никто и ничто. Нас нет. Мы - фикция!
- Но мы есть.
- Глупости. Мы пустота, абсурд! Мы сейчас тихо разлагаемся где-нибудь на городских кладбищах, или мирно лежим кучкой пепла в красивой урне.
- Но я же есть, вот он я со своими мыслями и ...
- Послушайте. Все же до смешного просто. В наш рациональный век выбрасывать, точнее закапывать и сжигать, такое количество дешевой рабочей силы было бы не экономично, поэтому и был организован "тот свет", поэтому мы с вами и сидим здесь, а души наши не могут изведать вечного покоя. Мы сейчас потребляем настолько мало энергии, а работаем настолько много, что прибыль получается прямо-таки фантастическая.
- Но мы потребляем тоже, что и раньше. Наш организм действует.
- Опять ошибка. Иллюзия. Нет совершенно никакой необходимости в действии, не камуфляже, а настоящей деятельности, наших нервов, легких, сердца, органов пищеварения и много другого. Простите, конечно, но мы лишены даже такого казалось бы сомнительного удовольствия, как отправлять естественные надобности. Здесь многое приобретает иной смысл. Мы не болеем, у нас идеальное здоровье, если к нам применимо это понятие. Все, что вы потребляете, запихиваете и заливаете в себя за день, ночью, когда отключают питание вашего мозга и мышц, это состояние принято здесь называть земным словом сон, так вот, ночью все это из вас откачивается. Мы лишены всего, и прежде всего возможности что-либо изменить. Для нас вечность нашего существования - мука и наказание. Вы это скоро поймете. Нам, конечно, оставили способность ощущать голод, опьянение, а также сохранили те половые потенции, которыми каждый из нас обладал на момент смерти. Поэтому часть ваших новых коллег ездит в женские округа, а другие долго и нудно рассказывают, как им надоел секс еще при жизни. Согласитесь, нам оставили не самые главные и лучшие человеческие качества.
- Это ужасно! То, что вы говорите - ужасно!
- Да, никаких чувств, никаких нормальных человеческих ощущений при живом мозге и хорошей памяти. Вы знакомы с полярником Литвиновым?
- Нет.
- Это русский, он замерз где-то во льдах. Первые годы у нас он все время кутался, а теперь ходит в одной рубашке, даже когда здесь создают иллюзию зимы. Единственная мечта его, если это слово применимо к нам, - это ощутить холод. Я гарантирую, что скоро вы будете мечтать ощутить боль в левой части груди.
- Это ужасно!
- Вы уж простите, что я выливаю на вас все это без подготовки, как плохой врач. Все дело в том, что я не боюсь за вас. Вам не грозит нервный срыв или депрессия, а знать все это необходимо, чтобы правильно вести себя здесь.
Виктор тяжело вздохнул.
- Самое ужасное, - продолжал Артур, - что отсюда не сбежать, поэтому мне особенно жалко тех, кто по собственной воле бежал из жизни. Вот, например, в соседней со мной комнате живет, простите, существует аргентинский художник. Он пустил себе пулю в рот, сидя перед камином в чикагской гостинице. Наверняка он сейчас уже нашел сотню выходов из того безвыходного положения, в котором при жизни спустил курок. Только здесь понимаешь, насколько это бессмысленно. Хотя есть, вернее, был и у нас один шанс. Мы могли попасть в "холодный резерв", что-то типа огромных морозильных камер. Но нас с вами это миновало. Туда попадают только сразу.
Виктор продолжал удрученно молчать.
- Что ж, гражданин Коредо, надеюсь, теперь вам понятна неуместность вашего сегодняшнего поведения? Не отвечаете. Ничего, скоро вы станете таким же циничным, как и ваш обидчик. Тогда вы поймете, что для нас любое проявление человеческих чувств, по крайней мере, глупо.

Следующая часть http://www.proza.ru/2013/05/06/533