У бражников много праздников

У бражников много праздников
(старинная поговорка)

Наш  факультетский профком осчастливил меня бесплатной путёвкой в дом отдыха. Вообще-то я не люблю дома отдыха - мне там всегда скучно. Но на этот раз я соблазнялась: говорили, что он находится в чудесном месте - в Поленове. Кругом зелень, совсем рядом Ока, напротив — на другом берегу — Таруса, заповедное пристанище писателей и художников. Неслучайно художник Поленов построил там дом и жил в нём постоянно. Когда-то этот дом отдыха принадлежал ВТО, и в нём отдыхали актёры и певцы Когда приезжал Лемешев, его всегда помещали в коттедж с широкой верандой, обращённой к Оке. Потом этот дом отдыха передали тульским профсоюзам, и контингент отдыхающих изменился - туда давали путёвки главным образом, рабочим тяжелых производств.
Меня, к сожалению, поселили не в уютном коттедже Лемешева, а в длинный деревянный корпус, похожий на барак. Он почти вплотную примыкал к музею Поленова, Но это соседство совсем не радовало работников музея, потому что некоторые отдыхающие, не утруждая себя использованием мусорных баков внизу, по снайперски метали пустые пивные бутылки из окон корпуса на территорию музея.
В столовой мне отвели четвёртое место за столиком, где уже сидели трое - пожилой мужчина Николай Иванович, долговязый молодой человек Володя и хорошенькая брюнетка Люся. Все трое приехали по путёвкам тульского шинного завода.
За завтраком я заметила, что Николай Иванович ничего не ест. Хмуро смотрит на тарелку с молочной кашей и чего-то ждёт еще. Оказалось он ждал, когда Принесут чай. С жадностью выпил два стакана и быстро исчез.
- Почему он ничего не ест? - спросила я Володю. - Ведь каша недурна, да и котлетки тоже,
- А он закусывает только после того, как выпьет.
- С самого утра? ~ ужаснулась я.
- А это уж когда как - в зависимости от состояния финансов, а сейчас его финансы поют романсы.
-  Но ведь он совсем недавно приехал в дом отдыха. Когда же успели кончиться эти его «финансы»?
- Ведите ли жена у него командирша, очень ограничивает его в наличке, знает на что это пойдет. Вот почему я не тороплюсь жениться — попадешь под каблук, а потом не вырвешься.
Но, говоря это, Володя посматривал на хорошенькую Люсю завлекающими глазками. Всех женщин он делил на две категории - бабки и девки. Мне, относящейся к бабкам, он глазки не строил.
В последующие дни Николай Иванович то появлялся за столом, то отсутствовал. Видимо, действительно, в зависимости от того, удавалось ли ему выпить.
И вот нагрянула инспекция! Я увидала, как внезапно побледнел Николай Иванович, когда в дверях столовой появилась полная' женщина с большой кошёлкой в руке. Он сразу съёжился, и кажется, даже собирался  нырнуть под стол, но не успел, женщина быстрыми шагами подошла к нашему столу.
- Моя супруга Мария Павловна, - сдавленным голосом сказал  Николай Иванович.
Люся принесла добавочный стул, и мы стали угощать Марию Павловну булочками  из вазы на нашем столе. Но она открыла свою кошёлку  и выложила аппетитные пирожки булочки.  Лицо Марии Павловны было таким, же румяным и приятным, как её пирожки, и вся она была такая улыбчивая и уютная, что не верилось, будто она держит под каблуком Николая Ивановича. Пока Мария Павловна расспрашивала нас о бытовых условиях в доме отдыха, Николай Иванович сидел, поджав уши, как испуганный заяц, со страхом ожидая рокового вопроса. И он, наконец, прозвучал:
- Ну как тут мой Николай Иванович? Не злоупотребляет? Мне было жаль бедолагу и, покривив душой, я твердо сказала:
-  Нет, не злоупотребляет. Он вообще ведет себя прекрасно.
Какой сияющий благодарный взгляд послал мне Николай Иванович над головой своей благоверной! Так восторженно не смотрел на меня никто и никогда!
С этого момента за столом воцарилась самая непринуждённая и весёлая атмосфера. Шутили, смеялись, Володя даже выдал парочку терпимо скабрезных анекдотов. Мария Павловна оказалась хохотушкой, и на её румяном лице то и дело появлялись симпатичные ямочки. Николай Иванович теперь уже с гордостью за неё поглядывал на нас. Словом, казенный обед превратили в настоящую пирушку.
Но я предположить не могла, какую роль сыграет эта пирушка в моем дальнейшем пребывании в Поленове. На следующий же день я заметила, что со мной дружески здороваются незнакомые мужчины, а когда я проходила мимо беседки, где резались в карты коллеги Николая Ивановича, мне крикнули: «Васильевна, может, перекинемся в картишки?»
Чтобы пореже сталкиваться с этой компанией, я отыскала укромный уголок в лесу.
Там в тени деревьев росли какие-то неизвестные мне цветы, удивительно похожие на ландыши, но ярко розового цвета, и был удобный для сиденья пенёк. Я раскрыла книгу, и читая наслаждалась запахом этих чудесных цветов. Но роскошествовала я недолго. Минут через пятнадцать я вдруг увидела, что в двух шагах от меня растянулся на траве какой-то субъект. Приглядевшись, я узнала в нём Семёна закадычного друга Николая Ивановича. Заметив, что я оторвалась от чтения и обратила на него внимание, он стал жаловаться
- Холерно ломит спину. Говорят, чтo помогает, если растирать водкой, так ведь жаль изводить такое добро. А вот нет ли какой-нибудь подходящей мази?
- Пить надо меньше, - посоветовала я.
-  Да, - согласился он, - мы тут малость разбухарились. Так ведь где ещё можно отдохнуть? Дома жена держит за хохолок, вот и отначиваешь помаленьку от зарплаты, копишь подкожные деньжата. «Подкожные» значит глубоко спрятанные - пояснил он.
Потом появился ещё один человек. Присел на корточки рядом о моим пеньком и стал жаловаться на стерву-сноху, которая пилит его за курение и пьянку. «А я зарабатываю хорошо, и ведь не всё пропиваю». И, наконец, из-за кустов возник старик Максимка, собиравшийся уходить на пенсиюи жаждущий моего совета, как выгоднее её оформить. Так мой «укромный» уголок превратился в исповедальню, юридическую консультацию и филиал медпункта. Амбре, исходившее от моих клиентов, заглушало аромат чудесных розовых ландышей.
И когда пришло время обеда, я уже шла к столовой в сопровождении живописной компании.
Официанты, желая облегчить моё положение, предложили перевести меня на другой конец столовой, но я представила, как обидятся эти люди, которые но существу не сделали мне ничего дурного и категорически отказалась.
Свою помощь мне предложила ещё одна женщина - Серафима Модестовна, концертмейстер из Большого театра. Она приезжала сюда каждый год, ещё с тех времён, когда дом отдыха принадлежал ВТО.
-  Если вам неудобно отшить этих людей, давайте это сделаю я. Я их так начищу, что они станут обходить вас за версту.
Я представила себе эту высокомерную «чистку» и взмолилась:
- Пожалуйста, не делайте этого, я справлюсь сама.
Дочитать свою интересную книжку без помех я могла бы, в своей палате. Но тогда зачем я приехала из душного города на природу? Стояла прекрасная погода, манил лес, пахнущий нагретой на солнышке хвоей, нежил мягкий песок на берегу Оки. Палата казалась мрачной темницей. Да и там были свои «прелести».
Кроме меня в палате жили ещё две женщины - Полина и Галя. Обе, как и мои сотрапезники по столовой, с тульского шинного завода. Должно быть, их профком раскошелился на массовый заезд отдыхающих.
Полина почти не общалась с женщинами со своего завода, наверное, считая себя аристократкой - ведь она была заведующей буфетом, но скорее всего потому, что всё её время было занято обхаживанием мужчин. Она не скрывала, что приехала сюда, чтобы «подцепить мужичка». Однако ей не везло - уже близился конец путёвки, а результата всё не было.
Её протяжные полуночные вздохи мешали мне спать, и я попросила Николая Ивановича помочь подыскать «мужичка» для Полины. Внимательно рассмотрев Полину, он сказал:
-Не найду кандидата. Все мои ребята женаты, а в любовницы она не подходит.
- Почему?
- С лица нехороша, и ноги у неё непарные.
- Что значит «непарные»?
- Та, что левая, должна быть правой, а правая левой.
Объяснение показалось мне мудрёным, но приглядевшись к ногам Полины, я согласилась: они, действительно, были несуразные.
Другая женщина Паля не бегала за мужчинами, наверное, потому что ей было достаточно мужа, которому она целыми днями, даже на пляже, вязала какой-то безразмерный свитер. С ней было очень трудно разговаривать: она так густо пересыпала речь матом, что если его опустить, то в сухом остатке оказывалось очень мало обычной русской лексики. Правда, потом я начла замечать в этой малой части нормальной речи живые искорки - образные выражения, поговорки и прибаутки. Я стала прислушиваться уже с интересом.
Когда у Полины появлялась надежда, что «мужичок» клюёт, Галя говорила: «Рыбка на уде, а что будет на блюде?» А когда рыбка срывалась с крючка, Галя меняла поговорку: « Пошла, вишь, по шерсть, а вернулась стриженой». Мастера своего цеха она окрестила так: «он нашему слесарю троюродный кузнец». А, глядя с неодобрением на весёлую компанию Николая Ивановича, говорила: « У чашников да бражников живёт много праздников».
Оказалось, что она родом с Беломорья, и там, на русском севере, ещё долго сохранялся образный и выразительный русский язык.
- Зачем вы уродуете свою речь матом? - спросила я Галю.
- Привыкши у нас в цеху все так говорят.
Между тем у приятелей Николая Ивановича стали таять деньги, которые они так бесшабашно пускали на пьянку в начале отпуска и им теперь приходилось поаккуратней прикладываться к рюмке. Они всё реже напивались в усмерть, и тогда я обнаружила, что среди моих собеседников есть неглупые и много поведавшие люди. Старик Максимыч героически ликвидировал чернобыльскую аварию и получил за это орден. Семён в молодости работал в геологических партиях и с рюкзаком за спиной прошёл всю восточную Сибирь, А мы с мужем в течение трёх лет работали в Красноярском крае, так что нам было чем поделиться. И меня удивил Николай Иванович: мало того, что он по аттестации своих приятелей был одним из лучших рабочих завода и относился к так называемому «Золотому фонду», так он ещё играл на трубе в заводском оркестре!
Жизненный опыт этих людей сильно отличался от моего, но поскольку мы жили в одном обществе, у нас были и общие проблемы и болячки. Когда они увидели, что я интересуюсь их жизнью, они заинтересовались и моей. В пасмурную погоду мы собирались в беседке и вели разные разговоры - чем я окончательно подорвала свою репутацию в глазах женщин из круга концертмейстера Серафимы Модестовны.
И я уже начала привыкать к своему странному отпуску и перестала считать его совсем пропащим, как вдруг пришла телеграмма от мужа с просьбой немедленно вернуться домой; его отправляли в срочную командировку, и не с кем было оставить сына и собаку.
Я наскоро собрала свои вещички, попрощалась с Галей и Полиной и пошла в столовую попрощаться со своими сотрапезниками. Надо было торопиться, потому что рейсовый автобус из Поленова до станции ходил с большими перерывами. Николай Иванович сорвался с места,
- Я провожу и поднесу чемоданчик. До автобуса не так уж близко.
Кроме Николая Ивановича в провожатые вызвались ещё двое Володя и Семён. На радость мне все трое были на этот раз трезвыми. Но радоваться, увы, пришлось недолго: по дороге попалась какая-то палатка, Семён рванул к ней, и уже когда мы почти дошли до остановки, нагнал нас с чекушкой в руке и бумажными стаканчиками.
-  Хорошего человека надо проводить достойно - заявил он, отметая все мои яростные протесты.
Я постаралась отвести моих провожатых в сторону от автобусной остановки, где уже ждали люди, но и оттуда было видно, как моя троица чокается стаканчиками, произнося тосты в мою честь. В руке у Семёна каким-то чудом очутилась алюминиевая кружка.
Я была готова провалиться сквозь землю и первой из пассажиров юркнула в подошедший автобус. Из окна автобуса я видела, как мне салютует стаканчиками и чекушкой мой живописный эскорт. Я помахала им в ответ-мне уже нечего было терять.
Каким же ледяным презрением обливали меня в автобусе женщины! Как нахально, кажется, даже подмигивая, смотрели на меня мужчины! Женщина, сидевшая рядом со мной, поспешила сесть в другой вагон.
-  Ну, как ты отдохнула? встретил меня муж.
- Лучше некуда, ядрёна мать! - с чувством ответила я, используя лексикон Гали.
Мой интеллигентный муж был так шокирован, что его чуть не хватил удар.