Достижение неведомого

1.

      Скорик много лет подряд провел в своей комнате и за это время написал две книги: «Святую жизнь» и «Святую смерть». А после этого что-то вдруг уж больно сильно стал изнывать от скуки, ибо ощущал сакральность своей сущности. А потому он решил вечерком пройтись по Абрикосовой, дабы свернуть на Виноградную и там увидеть чужеземных красоток своими глазами, что ждут своего остроносого принца. Может быть, они баловство свое ему покажут, свое голое тельце, так сказать, дабы чуть позже утешить его плоть своей плотью и забыться в сладкой истоме навеки вечные.
       Он вышел из дому в пятом часу и шел по аллее навстречу своему другу Дрону, что вышел точно с такой же целью из дома. Вот и лавочки, вот и девочки, что пьют себе на лавочках водочку сладкую. Им лет по сорок, девчатам-то милым. Скорик садится рядышком, дабы девчата присели ему на колени. Так и вышло. Дрон же жаждет того же самого. К нему на коленки тоже присаживается одна актриса местного варьете, которую местные называют люди Оксаной.
- Кривой у тебя зуб, что с ним? – вопрошает она, глядя на Дрона. – Злой же ты какой! Ты прям из фильма ужасов. Дракула что ли? Трахнешь меня в подвале, а потом убьешь?
-Ничего, все в порядке с ним, прошу тебя, молчи и моли о пощаде! – виртуозно скалит свои кривые зубы Дрон.
- Чем докажешь, что ты меня не убьешь этой ночью? – снова вопрошает она игриво, - может трахнемся на кладбище? В подвале не романтично как-то – там крыс полно и тараканов.
- Эх, в баню бы! – мечтательно произносит Дрон, - веничек бы там и тазик – благодать! Оксана, ты как, готова в баню идти? Водка будет, огурчики, ты мое говно будешь есть, ведь только так и встретим мы новый день.
- Хмурый ты, Дрон, и грубый, - говорит она кисло, - баня бы нам нужна для полного счастья, но денег-то ты достанешь на баню? Вряд ли! И еще на гостиницу, нам же номер надо будет снять. Я тебя бесплатно обслужу. Моя бравада – это мой конек. Я знаю, что мы с тобой пара. Мужа нет. Детей нет. Вот ты и будешь мне отрадой и утешением. Хай нам везет во всех делах!
- Ха-ха, вот ты и проговорилась, а еще и крашенная, небось парик? – мрачно спросил Дрон.
- Все шутишь, да? – грустно молвит она, - а мне не до шуток! Ты знаешь, мой коврик ветер скинул на антенну соседей. Я живу на восьмом этаже, а они на пятом, так вот: я пошла, значит к ним, а их дома нет и так три дня подряд. Потом они приехали и я к ним, а они мне – плати триста сорок гривен за поломанную антенну, мол, твой коврик сломал. «Коврик маленький! – кричу им, - он не мог он это сделать, я точно знаю». Это они уже явно лгут, я сказала им, что пусть коврик у них будет, я за эти деньги куплю коврик в сто раз лучше этого. Ветер часто скидывает мои вещи на деревья, крыши соседних домов. Да, ветер неутомимый шутник.
- Да, это точно! – меланхолично отвечает Дрон.
- Пошла завтра в поход, к черту баню! – молвит Оксана, - ладно целую тебя на ночь и ухожу в свою нору, до встречи!
       Утром Дрон ждет Оксану на остановке. Она идет к нему вся накрашенная и в короткой белой юбке, туфли на высоких каблуках. Подошла. Стоит, улыбается, посмеивается над мужчиной.
- Дрон, много водки взял? – спросила она?
- Много-много – хватит на всех, - ответил он отрешенным голосом.
- Отлично, братан, отлично. Ух, классно же – давно мы не отдыхали на природе, - хохочет Оксана, - а твой Скорик будет?
- А твоя подруга Женя, где она? – спросил зачем-то Дрон.
- Женя тяжко больна, она вряд ли будет с нами, - скорбно ответила Оксана.
    Тут вдруг подъезжает белая «Волга» из которой вышел Скорик весь в белом костюме и в шляпе белой, тросточка в руках, красный букет роз в руке.
- Привет, молодежь! – кричит она весело, - едем в горы на шашлыки?
Подходит к Оксане, целует в щечку, дарит розы, целует в губы.
- Да! – хлопает в ладоши Оксана от радости, - нажми на газ – хочу быстрее уже быть там. Ненавижу город и людей, мне в горах жить хочется, там так весело!
        Скорик изо всех сил жал на педаль до упора, его машина на полной скорости по пыльной загородной дороге мчалась навстречу горам. В салоне раздавались резкие звуки саксофона. И всем было очень хорошо, но скоро будет еще лучше. Жаркое летнее солнце прожигает дыры на шляпах, словно пепел падает на лист бумаги. Оксана орала песни о своей жизни на весь салон, но никого эти песни не радовали.
      И вот уж виден привал. То длинный, но узкий мост. Машина тут уж точно не проедет. Внизу острые скалы видны. Дальше надо пешком идти. Дальше уже кручи идут, а снега заволокли шапки гор. Дальше снега, одни лишь снега. Слышен крик орлов в вышине, словно они хохочут над людьми, что хотят узреть Бездну. Солнце отражается от ледниковых шапок. Запах пропасти тут ощущается.
      У моста решили делать костер, устроить посиделки, обдумать свои деньки. Дрон сидел на камне и пил с горла водку, передавая бутылку по кругу. Все только начиналось. Скорик сделал погромче музыку. Там чернокожая певица пела грустную песню о человеке, который ищет вчерашний день. Вдруг Дрон видит, как Оксана села на коленки к Скорику и целует его в шею. Скорик снял шляпу и обнажил торс. Его точеные мускулы доводили до слез женщину. Он напряг мышцы, чтобы она любовалась его мощным телом.
 - Какой ты, мутант! – хохотала она во все горло, - тебе бы на шоу терминатора попасть бы хоть раз, чтобы ты ему шею скрутил в бараний рог. Вот это бицепс, вот это дельта! Вот это предплечье!
     Дрон, чтобы не видеть этого всего ушел за холм, где  встретил ребят, что играли в ролевые игры, они проводили сражение, казалось, что им нужен повод для драки, а повод и нашелся. После боя трое воинов, не снимая доспехов, пошли бродить по полям и холмам. Они шли себе и любовались окрестными видами. Они были удивлены, когда за холмом увидели двух влюбленных. Ребята стали орать им сущую галиматью. Оксана бездумно уставилась на них.
       Наезды начались со стороны Скорика, но три рыцаря не встали вступать с ним в битву, а пошли в лагерь за подмогой. Почти весь лагерь двинул на поле боя. Двадцать рыцарей в доспехах были очень удивлены, когда увидели одного мужика, что палил из воздушного ружья по ним, а его баба голая бегала по полянке в экстазе, а потом стала плести себе венок из ромашек. Двадцать рыцарей с мечами щитам на верхушке холма решили,  что бежать никуда нельзя – с одной стороны холм, а с другой река – берег метров восемь высоты. Лето было в разгаре. Двадцать рыцарей быстро спустились и окружили Скорика и Оксану. Но Скорик разделся догола, напряг все свои мускулы и крикнул очень грозно:
- Ну, кто на меня? Уложу всех тут до одного! А ну-ка, кто первый осмелится ко мне подойти?
Рыцари тоже сняли доспехи, штаны и рубахи. Остались в чем мать родила. Они глядели на обнаженную Оксану, что рассматривала бабочку, что села ей на колено. Рыцари мастурбировали себе без всякой тоски, а Скорик все не мог прийти в себя. Он дико вопрошал:
- Ну что твари, кто на меня нападет первым? Кого пальцем придавить, ну вы, гниды, кто хочет умереть прямо сейчас?
Рыцари хором ответили, оторвав руки от члена:
- Мы сами в реку прыгнем, только не толкайте нас!
       Рыцари же закрыли глаза, сжали пальцем носы, чтобы холодная вода туда не попала и с криком: «Эх, где наша не пропадала!», прыгнули в реку. Оксана завизжала и потеряла сознание, она лежала на траве, а бабочка улетела в небо. Рыцари барахтались в воде, а в их лагере хозяйничал Дрон. Там он искал Женю. Но ее там не было. Он подобрал с земли зайца, что спал себе мирно, и пошел к костру с ним на руках.
     Скорик же сидел на пригорке и наблюдал за всем этим, весело посмеиваясь про себя, мол, нечего было рыцарям  мечтать о том, что Оксана даст им себя, ведь она не принцесса на горошине.

2.

      Дрон жаждал свидания с Женей. Она же должна его помнить все-таки. Он вышел вечером к тем лавочкам. Но ее там не было. Тогда парень пошел на пустырь, где находились глубокие ямы, которые служили когда-то домами местными жителям. Вдруг видит, что девушка в черном халате скачет на серой собаке прямо к одной из ям. Она слезла прямо у каменной стены, на которую мигом забралась, присела и стала пить воду из бутылки. Серая собака мигом исчезла. Дрон же решил, что ему надо сделать бесстрастный вид, мол, он лишь исследует ямы, таким образом, он сможет незаметно к ней приблизиться и выяснить все про то, кто она и что тут делает. Храм неподалеку тоскливо смотрит на эти остатки руин, кажется, что в храме тот обитает луна и солнце. Дрон нашел глубокую яму, ему хотелось на дне этой ямы заняться с этой девушкой сексом, дабы крысы и змеи созерцали их нагие тела и слушали дикие вздохи. На дне куча камней, стекла, и дерево растет себе ввысь и под землю. Он решил, что жить там неудобно, а тем более совокупляться. Он обошел еще некоторые ямы и увидел точно такие же темные пространства, на дне которых, камин и ветки, черепа и кости. Он залез на каменную стену и пошел в сторону дамы в черном одеянии, может быть, она окликнет его, даст ему некий тайный знак, что она давно его уже ждет и хочет. Она же сидела ровно, не шелохнувшись, точно статуя. Дрон снял свой черный пиджак, подумал, что теперь его вид вполне готический. Теперь же он был в черной рубахе с коротким рукавом, а на его были шрамы от порезов стеклом и лезвием. Весил он девяносто килограмм, а ростом был под два метра. На нем новые черные джинсы и туфли черные импортные. Он прошел мимо нее с равнодушным видом. Она же молчала и не смотрела на него даже, а глядела сквозь него, словно бы его и не существовало на белом свете. Он еще раз прошел мимо нее, но эффекта не было, тогда Дрон стал бросать камни в яму. Грохот был слышен на весь пустырь. Он яростно швырял их, дабы ему стало легче. Вдруг он видит, что к нему подходит тихо серая собака, на которой ехала незнакомка. Он садится на нее, и она подвозит его к реке. Река темна. Ночь или вечер словно бы там уже наступил. Вот вышка стоит в сосновых зарослях спасательная: метров десять будет. Он слез с собаки и видит лодку на берегу. В лодке сидит старуха зловещая и забытая всеми людьми. Дрон не понимает ничего, но спрашивает и угрожает ей:
- Кто ты? Бабка, говори же, а иначе я утоплю тебя в море твоей крови! Ты говно!
- Нет, это ты мое говно! Я твоя Женя, разве не узнал? – ехидно спрашивает старуха.
- Моя Женя была молодая, а ты рухлядь! – гневно кричит Дрон.
- Ну, вот такие пироги, милок, я ждала тебя, ждала, но ты медлил. Ты бы еще на «Камазе» сюда приехал, а то на собаке! Хе-хе! – смеялась лукаво старуха.
- Тьфу ты, черт попутал, но ты же не Женя! – в бешенстве кричал Дрон, - ты лишь мешок костей и говна!
- Я в прошлой жизни была твоей бабушкой Евгенией, не признал что ли? – снова злит его своим вопросом бабка.
- Не узнал, ты давай мне верни мою милую Женю, а сама катись к лешему! – угрожает кулаком ей Дрон. – Пошла вон!
- А ты не серчай, бандит, я тебя тут жду, вот весла в уключинах, давай, перевези меня на ту сторону, я тебе правду и скажу о твоей милой. Идет? – уговаривает его старуха.
- Ладно, но не вздумай меня обмануть! – грозно ей молвит Дрон, - накажу тебя дерзко!
   Он подошел к лодке, сел в нее, взял весла, а старуха ему свои ноги в живот тычет, на, мол, оближи мне пальчики.
- Ты что, чума! – злобно ей Дрон говорит, - убери свои поганые копыта!
    Старух прячет их под свой серый плащ. Дрон гребет от берега подальше, а дальше он пытается переплыть озеро, но подводные течения сносят лодку все дальше от бухты, с которой он начинал старт.
- Где тот берег? Не видеть мне его, уж больно огромное море тут, а не река! – вздыхает Дрон.
Он плывет дальше, но кругом лишь вода и ему начинает казаться, что берега уж и не будет больше никогда.
- Старуха, я тебя задушу, если не скажешь, где берег мне найти! – кричит в ярости Дрон.
- Когда-то моя жизнь была пиршеством, - ответила ему старуха, а потом стала хохотать, но потом серьезным тоном продолжила, - вот покинет эти берега солнце, вот тогда вы все попляшите! Приключение сильнее смерти. Я после оплодотворения жалю и убиваю самца. Дрон, ты оказался другим человеком, чем я думала. Ты слаб. Ты не видишь берегов. Я за это не в ответе. Мы в стране, где ливням счету нет. Чары ужаса лишь сильных опьяняют. Я высохла до костей, я страшна сама себе, как обитательница ада. Пора оставить все: дома, поля, сады. Баю-баюшки-баю…Я одна в чужом краю. Все, что есть, началось через мятеж.
Тут Дрон бросил весла в воду. Они без всплеска пошли на дно.
- Это ты во всем виновата, - кричал она на бабку, - ты меня от моей Жени прочь увезла. Ты сама позвала меня в лодку. Я поверил тебе. Все ты лишь болтала у берега, а я поверил твоей болтовне. Безумная, что за чепуху ты там молола? Я ведь за чистую монету все это принял. Ты меня решила уморить своим бредом? Моя судьба еще ли не плачевна?

3.

       Скорик встает с постели и идет к окну. С пятого этажа виден двор, что весь во льду. Утро уже наступило, но утро совсем не радует. Во дворе дети катаются на катке, кидают снежки, визжат. Вдруг видит он, как синий автомобиль мчит на каток, кажется, что у него отказали тормоза. Машина влетает прямо на каток и давит одного ребенка. Крики людей слышны, что видел это все. Вызывают скорую и милицию. Мать ребенка вытащила водителя из машины и стала бить его ногами, но водитель вырвался и убежал в сторону подвала. За ним бегут соседские дети и бабки, кошки бегут.
      Скорик медленно идет к серванту, достает бутылку вина и пьет, заедая шоколадом, глядит на свои картины и мечтает о поездке в Египет с Оксаной. Он садится за стол, достает листы бумаги из ящика, ручку и пишет любовное письмо девушке, дабы та поняла, что он настроен серьезно в отношении ее.
      «И так, молю тебя о пощаде, моя милая, дай мне свою руку, я буду идти с тобой куда угодно, хоть на край земли. Я жажду лишь твоего ласкового взгляда. Больше мне ничего уже не нужно, даже мои картины мне не нужны. Я их не буду рисовать, ибо ты для меня все картины мира и все корабли и океаны. Все, что мы видим вокруг, пожрет ненасытное время. Краток предел бытия. Сохнут потоки, млеют моря. Ты – сила моя и спасенье мое, ведь я лечу в бездну. Ты – утешенье для скорбной души моей. Сердце ж с тобой, и его не оторвать от тебя. Яблоко я тебе посылаю вместе с письмом, скушай его и ощути, что я жажду быть с тобой лишь одной. Никто не нужен мне уже, лишь ты мне нужна, моя богиня!
     Скорик сидел на траве в парке с Оксаной и играл на гитаре ей песню о том, как родился белый свет. Вдруг из-за кустов вышли жених и невеста. Они были такие нарядные, во всем белом, казалось, что они тоже не ведают страха.
- Дядя, а чего ты одним пальцем на гитаре- то играешь?- спросила невеста.
- А мне лень всеми играть! – ответил Скорик невозмутимо.
- Нет, ну, а почему одним? – допытывалась дамочка.
Тут Скорик в гневе кричит ей:
-  Всеми играют лишь профессионалы, а я же играю для себя!
- Ты меня не уважаешь? Не хочешь мне играть? – сказал злостно жених, ударяя себя кулаком в грудь
      - Да, угадал, матрос! – крикнула Оксана вместо Скорика,  – угадал, паразит!
- Мы постоим, послушаем, не помешаем? – сказала ласково невеста, но теперь она была в черном плаще и в черных очках.
- Это не кабинет и я не начальник. Стойте,  парк - место общественное, - молвила им Оксана.
- О, братан, дай сыграть «Луч солнца»! – сказал жених, протягивая руки к гитаре.
- Иди себе в магазин и купи гитару, и играй хоть до потопа! – выкрикнула ему Оксана, но без обиды.
- Я тут спою и все будет в ажуре, идет? – спросил недовольно жених.
- Пошли вон! – кричала им Оксана.
- Сама иди! – огрызалась невеста.
Невеста уже вместо белого платья была в зеленом плаще, она хмуро уставилась на Скорика и стала подкалывать:
- Эй, ты, мигом иди отсюда вон! Что вы поете–то на английском? На русском – слабо? Из-за вас СССР распался, шпана!
Скорик невозмутимо ответил:
- Это гаражный рок! Он поется на английском, так что не стоит портить ее русским языком. Английский язык – суржик французского и остатками и древнеанглийского, а французский – обрубок над которым поиздевались германцы и кельты, а латынь – обрубок древнеславянского.
Невеста заохала и упала на траву лицом ниц, успев крикнуть при падении:
- От вашей музыки голова болит и возбуждается половая система. Понимаете? Голова перестает работать, но работают низкие инстинкты. Я вот сейчас возьму нож и заберу твою гитару! Небо под ногами не даст упасть в пропасть.
Тут невеста снимает с себя одежду и подходит к Скорику.
- Малый, возьмешь меня сейчас на глазах у моего жениха? Я могу в рот взять у тебя легко.
- О, да, мадам, я вам дам любовь свою, - мило ответил ей Скорик.
- Какой же ты ласковый! – мурчала девушка.
- Только смерть может стать завершением моей бесконечной эрекции, - глухо произнес Скорик.
На траве лежат они, взявшись за руки. Оксана же решается снять брюки с жениха, который весьма не против сего акта, таким образом, парочки готовы к соитию.
Скорик слюнявит палец и вводит его в жопенцию невесты, а жопенция у нее огромная. Она лежит на спине и стонет сладострастно. Он работает пальцем не хило, а другим пальцем теребит ее набухший клитор.
- Эй, да войди же уж в меня, - стонет невеста, - хватит стоять и созерцать парк!
Скорик переворачивает ее и быстро раздвигает ей ноги, а после сего его член надежно входит в ее натруженное влагалище.
- Какой ты славный, мальчик, у тебя и пальчик милый и член что надо, - стонет в экстазе невеста, - да ты трахаешься лучше моего жениха.
Тут печальный жених хватает Оксану подмышки и бежит с ней в кусты.
- Пососи мне грудь, любимый, - стонала невеста, - одиночество и отсутствие смысла – это мои гиды в ужасной заброшенности в бытие. Причина смерти – в рождении.
- Конечно, дорогая, - отвечал ей Скорик, - думай о том, что ты сидишь на одном месте все время, даже если ты и едешь на юг.
Скорик сосал ее грудь, а в это время Оксана на коленки встала, а локтями уперлась в траву. Жених вошел сзади очень резво, а девушка аж вскрикнула от истомы, что разливалась по всему телу, после пару качаний ей стало так хорошо, что она покинула землю. Он стал языком ласкать вульву, припав губами, он жадно целовал ее. Он вонзил в ее влажную кроваво-красную плоть свой розовый член. Он погрузился в ее пещеру любви. Яростно стал теребить ее анус. Их рты с ожесточением впивались друг в друга. Она и она ощутили оргазм быка. Его член не выходил из возбужденной, залитой спермой вульвы. Их сердца бешено колотились.

4.

       Оксана выходит голой из кухни и гасит свечи, что стоят на черном столе. Она несет чай и сыр в комнату, где сидит на диване ее мужчина, который слышит пение птиц за окном. Мама же ее идет ей навстречу и, поскольку, в прихожей темно, то она пытается включить свет на кухне. И как раз попадает пальцем в чай, который несет дочь. Она не знает, что это такое. Потом включает свет и видит дочку с чаем и блюдцем с сыром в руках.
        А Скорик же под утро проснулся и услышал, как она засмеялась. Он спросил, почему она смеется, но она не услышала вопроса и молчала. Она потом сказала, что проорала с толпы, что шла под откос во сне. А кот застрял на чердаке и не может выйти. Скорик пытался разобрать шифер, но не смог. Кот жалобно мяукал. Парень не знал что делать. Пошел разносить почту. Пришел и узнал, что кот вылез и уже бродит по дворам. Животное одержимо поиском и навязчивой идеей.
       Вечером он выбрил ирокез и пошел по городу гулять, он плевался по сторонам и кричал прохожим в лицо трех-этажные маты. Толпа злилась, ибо страшно стало им за свою шкуру. Он же дико бутылку, что валялась на набережной, а небо было таким мрачным, а бутылка летела в стену. Осколки летели по всей набережной. Он же прошел через двор и встретил еще двух парней с ирокезами. Один из них дал другому яблоко, а другой был влюблен в хоккей. Он в Москве на катке играл в хоккей в профессиональной лиге и мечтал увидеть море. Он только что с Москвы приехал. Пару дней побыл в этом городке, а сейчас домой собрался ехать, чтобы показать маме фотографии моря. Коньяк он вылизал без труда, пустая бутылка валяется в сетке. Он говорил, что если бы не играл в хоккей, то умер бы с тоски, ведь только трус не играет в хоккей, только трус работает день и ночь на заводе и ходит в кино. Он мог целым  неделями бить по шайбе, чтобы тренировать силу удара. Когда он бьет по шайбе, то к нему приходит  откровение от ангелов и это не шутка. «Да ладно, брат, не парься - это все сладкие мечты чистого сознания» - сказал он другу, нюхая клей «Момент». Он, нюхая клей и твердо знал, что с Бездной по пути. Хорошо же бухать  день за днем и странствовать по горам и городам, а потом рассказывать о том, какие мы воины. Это путь без пути.
       В осеннем парке Скорик сидел с дамочкой своей и играл на гитаре блюз, но вдруг злой Дрон вышел из-за елок.
- Где моя Женя? – спросил он тихо, - а не я ли тогда был тем женихом?
- Никто не в курсе из присутствующих! Никто! – ответил Скорик.
- Твоя Женя – это я! – ответила мило Оксана.
- Ты меня уже не любишь, - пошутил Дрон, - ты уже с ним целуешься и спишь. Ты уже не она, ты просто кусок мяса.
- Ты старый стал, ищи свою старуху в поле, где кролики плодятся, - дал ему дельный совет Скорик.
- Где же это поле? – вновь вопрошал Дрон, - где оно? Иисус на ослике ездил, а потому на машинах только книжники и фарисеи ездят. Я пешком хожу теперь всюду, дабы быть Иисусом.
- Я тут с малюткой ехал в магазин за икрой баклажанной, - хвастался Скорик, гладя худые плечики Оксаны, - так вот, смысл в том, что она хотела попасть туда быстрее и все меня поддергивала, чтобы я скорость прибавил. Я и прибавил: нас остановил гаишник и штраф взял. Я потом был зол на нее. Она взяла мой член прямо в машине, я еле за рулем усидел, чуть аварию не совершил. «Спешка не нужна, корова, тебе ясно, мы же блох не ловим!» - кричал я ей в рожу.
Оксана посмеялась, глядя на серые штаны Скорика, погладила ему руку в ответ.
- Я просто гнала беса! – оправдывалась вроде как бы она перед Дроном. – Я жгу мосты и страна прошлого меня не волнует больше. Я в детстве пребываю метафизическом. Я юная богиня и мне плевать на людей. На Руси уже давно есть машины, летающие по воздуху, и, следовательно, их не штрафует система, ибо незачем. Я бы там и у тебя отсосала, Дрон, ведь не увидит никто в небе этого. Мы ведь тут талантливые люди, потому что не каждому придет в голову такие вещи. Мой мозг думает постоянно об этом, вот и удается ему сделать это, ибо это путь фантаста.
      Скорик пожал даме руку, ибо она дала почить ему свой рассказ. Скорик читал вслух пару минут, а после этого, Дрон стал вне себя от счастья: он плакал, он кричал, визжал и сделал стойку на голове, он кричал на весь парк, что это превосходная фантастика, что такого еще никто не писал. Он был вне себя от того, что он прочел мой рассказ.
- Корова ты рыжая или белая! Бычок на трех лапах или медуза Горгона. Хвост чайки или песнь петуха. Барсучок в лесу или же ежик в нирване – обратился он к Оксане в эйфории, - я поздравляю вас, ибо вы величайший фантаст всех времен и народов, вы – гений!
      Оксана дала ему пару ударов кулаком в живот. Дрон застонал и упал к ее ногам.
- Вот за что? – ныл Дрон, - я всего лишь торжественно произнес пламенную речь в защиту гуманитариев!
    Скорик же, став ногами на скамью, орал свои стихи. Она пожала ему руку и обещала, что скоро о ней узнает весь мир. Дрон же пришел в себя,  попрощался и пошел сторожить магазин недостроенный, ведь это была его работа. Он каждые двадцать минут проходит мимо бетонных клеток и смотрит, чтобы никто не стащил окна, которые вывалились из глазниц на землю и ждут своего надзирателя и кайфомана.
     Оксана пошла в кусты отлить, а Скорик стал распевать свои мысли, которые без конца лезут в его мудрую голову вот уже пять жизней подряд. Он берет флейту так нежно, будто бы это старуха луна. Скорик был на телевидении местном и ему, как экстрасенсу, дали время в эфире, дабы он спел о сексуальных космонавтах, что бороздят простор луны. Потом это все исчезло – директору не выгодно, что в эфир талантливые люди выходят. Скорику хочется, чтобы были уничтожены все газеты, передачи, радио, кино. Чтобы только в порыве ярости и злости рождалось искусство.
- Мы играем и думаем о том, чтобы донести музыку свою до Вечности, - говорит он ежу, что вышел на тропу, - это ж Великая Пустота своим глазницами смотрит на нас всех.

5.
    
       На Луне Скорик, как нельзя лучше, мог видеть землян. День стоял отличный: тучи на небе до самой земли. Он вышел с корабля, к нему подлетел ангел, что жил на Луне, он сказал ему о том, что его дом находится далеко. Ангел голоден.
     Ребята решили пойти вместе, ибо ангел мечтал показать Скорику свой дом на Луне. Они вышли с космодрома, и пошли по лунным  улицам, там росли ореховые деревья, роли играли безумные актеры-лунатики. Ребята собирали орехи прямо у дороги, по которой ехал трактор. Зашли в подъезд, где жил ангел, и увидели, что лунная кошка не хочет заходить к нему в квартиру. Кошка стояла в одиночестве, вглядывалась в открытую дверь, но зайти не решалась. Скорик зашел в коридор и увидел туфли капитана межгалактического альянса Венера-Луна. Капитан в меховой шубе лежал в ванной, что была наполнена горячей водой. Мыло, пена, запах клубники. Значит он дома, он же был самым страшным человеком на Луне. Кошка зашла, мягко лапками ступали по коврику, она дошла до его открытой двери и попятилась назад, снова вышла на лестничную площадку, а потом на улицу, где ее ждал лунный двор. Вышел капитан межгалактического альянса и начал доказывать Скорику, что кошка ему жить мешает, что кошка для супа самое то. Что кошка вынюхивает все тут, а потом ходит, да лунным жителям все докладывает, а ему не охота, чтобы все жители Луны про него все знали. Скорик зашел в зал, где на стенах висели цветные куски метеоритов, звездная пыль налипла на стенах, а стеклянный потолок открывал отличный вид на Космос
     Дрон спокойно читал мифы Древней Греции, сидя в кресле у окна, а за окном Луна отражала без боли и страдания солнечный свет. Капитан дал ему кружку чая. «Попей, легче будет» - сказал он взглядом парню. Вдруг слышит Дрон, как в кухню зашел Скорик с бутылкой водки, кашлянул и дал понять, что скоро будет оргия. Усевшись рядом с другом, он сказал горделиво, глядя на запад:
- Мой танк мчится напрямик. Берлин взят, Москва взята, Токио горит. Да, я пропил все мозги себе лунной наливкой, а теперь хочу и твоей крови, твоих крыльев, да, зажарю тебя сейчас себе на обед, ибо я - вурдалак! Это я довел Оксану до эпилепсии, а она в свою очередь испоганила себе психику лекарством – это лекарство имеет очень тяжелые побочные эффекты. Мне очень хочется, чтобы ты был унылым, чтобы ты умер раз и навсегда. Да, за счастье надо платить барашком и кабаном. Я все сделаю, чтобы лунатики не знали, что такое счастье человеческое! Я - опустившийся до черной дыры алкоголик, я люблю лунную наливку больше всех вас вместе взятых. Мне не нравится, что подняли цену на лунную наливку. Мой разум улетел, а потому я не веду порядочную жизнь. Я читаю, мой ад есть лишь мой сон. В моих глазах отражается Венера, я только и вижу ее в своих снах, только одну ее и вижу, мне нужна только она одна!
- Дашь Оксану мне на ночь? – спросил вдруг Дрон хмуро, - ты странен и холоден, кажется, что твои глаза отражает одну лишь Бездну.
- Не дам! Ищи свою Женю! – ответил ему резко друг. – И не хмурься, тебе не идет! Тоже мне, ангел нашелся!
- Ладно, не буду, - шепотом ответил Дрон, - мои крылья мокрые, не могу летать, жажду транса, дабы забыться навеки.
- Я вот что тебе хотел сказать, кореш ты мой, - весело похлопал по плечу его Скорик, - я хотел бы, чтобы всех ангелов жители луны избили и выгнали за пределы солнечной системы, я буду своим примером учить жителей серебряной планеты, как надо себя вести. Я буду бить ангелов, ибо мне нужны те люди, которым бы нравился мой бунт против ангелов. Мои алкоголики со мной солидарны, ведь они станут меня почитать как отца, как Сталина в СССР почитали, так пусть жители луны так же меня почитают, ибо я монстр. Никогда я не буду вас любить, я вас всех ненавижу, презираю!
     Тут Дрон плюнул ему в рожу и вышел из кухни на балкон думать думы тяжкую.
Скорик же пошел следом на балкон, а там и сказал просто и понятно:
- Я вижу все твои бесовские мысли и не собираюсь, чтобы они влияли на меня. Ты поднимаешь скандал на кухне. У тебя завтра рейс на землю, а люби ее, люби и она даст тебе. Я слышу твои угрозы и картонные упреки, но это все иллюзия, ибо тебя нет.
     Дрон идет на кухню, достает из шкафа красную книгу и идет в зал, чтобы не вышло никакого зла. Скорик варил на газовой плите суп из костей кошек, а Оксана принялась звонить палачам, чтобы они пришли и отведали хороший обед. Она сама понимает, что не хватит смелости у нее убить кошку, не сможет она кошку сама убить. Ей просто очень скучно жить, ей все уже давно надоело, она ищет повод создать вокруг своей персоны больше шума, дабы попить энергию: насладиться тем, что она умерла, что ее больше нет. Больше внимание к себе привлечь хочет лишь для того, чтобы все увидели его жалкий труп, а под веселым трупом змеи кишат себе без устали.
    Оксана идет к себе в комнату звонить палачам, она истерично начинает булькать, визжать в трубку. Она орет, что зло будет скоро, что скоро у нее будет вкусный обед. Она уже как-то раз звонила по телефону в убежище демонов ночи, она грозилась сделать зло, если ангелы будут приходить к ней еще раз, но ангел оказался людоедом и чуть не съел девушку.
       Как-то  был тот случай, когда ангел ударил медным тазиком Оксану, а сам спустился в подвал соседнего подъезда в ночной рубашке, и сидел на ступеньках с мыслями о сотворении себе зла, о суициде мечтал тогда ангел, сидя на холодных ступенях подвала. Оксана же теперь хочет быть людоедом. Людоед хочет к себе внимание для того, чтобы съесть тех, кто пришел к нему  в гости.
      Дрон сидит на кухне и рассматривает изображения мифических существ,  а после того, как разговор с палачами  по телефону был закончен, из комнаты вышла уже не Оксана, а черт, причем самый настоящий черт, которого малюют христианские монахи в своих книжках. Весь в черных волосках и хвост у него есть и рожки. Оксана же начинает говорить о том, что она черт, что она сюда приходит лишь как палач, ибо снова работает бухгалтером в морге, тут, неподалеку. Скорик же тоже на взводе: ему приходиться солить суп, а потом идти и успокаивать черта. Черт начинает рассказывать историю из жизни Скорика на ту же самую тема. Он помешан на том, что отдал свою жизнь этой Луне. Он помешан на этом серьезно. Он любит Венеру, а не Луну. Он с легкостью бы отдал свою душу Венере, если бы та только захотела этого, но вряд ли ей это надо. Дрон пытает сам себя: сон ли это или не сон. Сон! Он не смотрит на его рожу, возвращается мыслями к греческим богам и тут Оксана ему говорит, чтобы он взял ее прямо на кухонном столике.
- Эй, ты! – кричит она ему, - не надо от меня отворачиваться, ведь это все сон, я не принимаю тебя и себя всерьез и потому и не собираюсь внимание Луне отдавать снова. Ну-ка, быстро положил книгу!
     Она подносит свою волосатую руку к книге и ждет, чтобы парень отдал ее.
-Я знаю, что чертей много, но я прорвусь на ту сторону! - сказал тихо Дрон ей, - ты просто проныра, ты жила тут когда-то, но теперь я сильнее тебя, я убью тебя, если ты попросишь об этом.
     Дрон бьет ее ножом по ноге, а потом швыряет ее тело на столик, где стоит самовар и она падает между стеной и столом на пол, а книга с греческими мифами вся запачкана ее кровью.
- Какой бред! Какая чудовищная игра абсурда! - говорит Оксана, снимая свои чулки и лифчик, - боже, я вся в крови, что с моей ногой?
- Обслужи своего парня! – приказал ей строго Скорик, помешивая суп из кошек.
Дрон закрывает глаза рукой и плачет.
- Не реви! – велит ему Оксана, - даже не думай реветь, пора уходить отсюда.
- Не буду! – отвечает Дрон, - Я не хочу внимать безумцу. Я уйду в поля. Хватит! Я устал.
      Тут Оксана начинает орать ему о том, что пора сделать рисование бездны на стенах главным времяпровождением, а Дрон ей молвит без суеты о мире среди людей, а потом бросает в окно ее лифчик и подвязки, что лежали на столике. Он не сдержан, ибо кричит ей:
- Ты труп ходячий, но и этого мало мне!
Она же ответила легко ему без всякого напряжения ума:
- Я ухожу по лунному коридору к своему кораблю, а палач говорит, чтобы я не грубила ему, ибо лунный черт дорог жителям Луны. Жители Луны не могут жить без него, ибо им так скучно без скандалов. Ангел улетает с Луны, а палач живет с ним в одной квартире и слушает его мысли вслух каждую ночь. Рабски поддакивая ему и подстилаясь под свою работу в морге, а палач был образцовым винтиком лунной системы. Я по лунной лестнице гуляла, пела себе и плела венки, а корабль уже был готов к отлету. Ангел позвонил мне и сообщил, что он на Венере сидит и поглаживает свой хохолок белого цвета, что он там одинок, что грязен и голоден. Ему надо идти обратно на Луну кушать кашу и мыться в пруду. Пятьдесят рублей в лукошке моем, чтобы я купила еды ему. Я знаю, что дома меня ждет гречневая каша с луком и чесноком и мне не надо больше ничего из еды. Лунный людоед привык, что все перед ним пляшут и того же требует от всех жителей Луны. Я знаю, что Скорик любит со мной заниматься сексом на глазах пассажиров метро. Сейчас мой ум отдыхает на Луне, но где его дом, об этом никто не знает, но завтра мой ум приедет из звездной  тюрьмы, где он виделся с другими умами, а потом дальше будет жить, время от времени будет говорить о том, чтобы люди Луны искали другие места обитания разумных существ.
      Скорик же съел весь суп сам и угостил поцелуем Оксану, а после вышел из подъезда, купил пиво в ларьке и пошел на футбольный матч. Прошел через ряды болельщиков в самый угол, там открыл бутылку и стал пить, стал думать о том: кто победит - наши или не наши. И тут раздался свисток. Начался абсурдный матч. Крики, шум, ахи, вздохи, пот и слезы. Хулиганы бесятся. Люто фанаты бились друг с другом ради забавы. Били друг другу морды и танцевали на стульях, когда их команда забивала гол врагу. Скорик же был в ярости, когда понял, что его команда проиграла матч. Он сломал спинку кресла и побежал бить ею фанатов вражеской команды. Но фанаты вражеской команды побежали бить морду всем врагам, а он, увидев это дело, быстро перемахнул забор стадиона и был таков. Только его и видели. Он без всяких мыслей бежал по улочкам гетто на вокзал, не помня, как купил билет в город своего детства. Там он когда-то жил в местной общине евреев, которые паузы делали при разговоре долгие. Ходил без интереса в синагогу. Слушал наставления раввинов и читал Тору с детишками по ночам, а вечерами играл в покер в баре. Теперь же он **** без устали ночами темными свою распятую Оксану и жаждал одной лишь Бездны.
   
6.

       В лесу бежит по дикой тропе девочке, сорока летит над нею, а она видит, что белые бока сороки такие спокойные и тихие. Лучше и лучше жизнь идет, скоро пчелы дадут мед, скоро тронется лед, а все-таки, хорошо так все происходит, благодатно–то как! А рядом дамы болтают на лавке о белых ночах, что были недавно в их городке. По дорожке в лес шли в тот момент две монашки, они болтали о происках глобалистов и масонов. Из темных кустов выполз конь с тросточкой, а потом мишка вдруг вышел из-за дерева, а у него мелочь из карманов сыпется, а он кричит, что он знает, что такое революция.
      Андрей Платонов после революции ходил по деревням - и там ему говорили, что теперь, после революции, не будет больше смерти. И когда какой-то дедушка умер, все поняли, что что-то не так. Чем проще ты живешь, тем более богат твой духовный мир.
      Оксана живет теперь мудро: подстригла газон возле дома, любуется им, потом, попивая кофе, сосет у Скорика, после бросает камни в машины, что проезжают мимо их дома. Все время думает о наркотиках, но с пятницы обещает больше не думать о них.
       Скорик тихо вышел из дому, а за ним шли они, все было как обычно, в том ключе, что был вставлен в дверь, на которой было написано красной краской «жизни великих людей».
      Он скорбно стоял на темной дороге и смотрел на свою тень, а фонари забавно мигали ему в знак приветствия. Он любовался своею тенью. Он всматривался в нее и видел в ней Космос, что шумел и кипел, пел, бесновался в маске своей избранности, ибо это земля была плацдармом для экспериментов такого уровня, чтобы смутить землян раз и навсегда.
     Дрон быстро шел по улицам и расшатывал деревья, чтобы было спать хорошо ночью всем тем, кто победил врагов, чтобы сны были цветные, чтобы лился ручей до небес. Крики воронья были сладкими на вкус, чтобы лебеди бились о землю в припадке самоистязания, чтобы петух трижды пел, а апостол Петр был в вере тверд, как тугой хобот слона.
    Дрон брался за стволы деревьев, что шептали ему о своем мире, он шатал в приступе любви гору. Кричал о том, что любит мир так сильно, что умер уже всеми смертями. Потом  прыгал часами, хотел допрыгнуть до неба, удалось, а потом прыгал с неба на землю, чтобы уйти под землю, а потом нырял в овраг, где дышал запахом матушки – Земли, чтобы славить морскую свинку, что живет в его голове. Ему хотелось пойти в гости к Жене, где бы они читали молитвы во славу Сиона. Они грозили бы пальчиком глобалистам и ростовщикам. Женя бы брала его за руку и вела обратно туда, где холодные стены и пыльные окна, где играет оркестр в саду марш красного петуха. Они рядышком в постели голые лежат и не дышат. Женя говорит, что от холода ее соски тверже стали. Она вытирает рукавом свитера его замерзший член, а он мастурбирует и думает о том, что теперь он уже не он, а кто–то еще, тогда ему бы стало грустно, что он остался с Женей наедине, но кричат в ночи дети, что спят в детском саду, а это значит, что война продолжается. Женя плавно плывет с ним по темному морю осознания. Он лижет ей замерзший клитор.
     Оксана печально глядит на пароход, что плывет по небу, а на небе облака желтые и пахнущие мятой. Она целует Скорика нежно и говорит ему, что скоро будет мост, еще чуть-чуть, прямо за городским парком, где она когда-то хотела свести счеты с жизнью. Она хотела прыгнуть в реку, чтобы не быть, чтобы любить, она прижалась к ноге парня и сказала нежным голоском:
- Вся жесть в том, что я еще не испытывала настоящей любви к своему уму. Надо относиться к своему уму, как к другу, тогда бесы начнут сопротивляться, будут душить тебя по ночам: будут читать тебе Некрасова на ночь, будут лезть целоваться. А потом ты хватаешь их всех в свои объятия и сжимаешь так сильно, что из них вылетают птички и бабочки ярко-красные, а потом и ежики из них выбегают прямо на тропу, что ведет в лес. Однажды я говорила, что не хочу видеть их больше, но бабушки в подъезде начали рассказывать мне свои сказки. Они просто прикалывались, они надевали страшные маски, но я вышла во двор, одурела совсем от одиночества, и сказала им, что все суета сует, мол, об этом и Соломон знал, и даже Гете, и даже я прикалываюсь над ними. А они мычали в ответ, словно бы стадо бизонов, но блины ели исправно по утрам. Призраки и не рады сами, что ко мне приходят, они напуганы до безобразия. Там был призрак мальчика одного, что махал крыльями на ветру, он мне сказал о том, что когда имел физическое тело, то слишком много курил конопли и пил водку без устали день и ночь, я же пожелала ему счастья и показала свои резаные руки. Он дал мне руку на прощание и крикнул механически, словно по бумажке: «Ваша правда, ваша вера есть лишь анархия». Я хорошая дама, но нервная и нигилистка до мозга костей. Он вещал мне о том, что мой ум любит меня, но кроме этих разговоров о любви, я так толком еще и не осознала, что лежит за этими словами. Хотела бы встретить свой ум, чтобы он мне объяснил как первокласснице, что же есть эта самая земная любовь, а что есть небесная любовь к уму, чтобы не читать Пруста по ночам. Хватит! Пора перейти на светлые источники внутри себя, а не ожидать совета от Толстого и Кафки. Да мне же психологическая привязанность к кому бы то ни было не кажется любовью абсолютно, и симпатию за любовь не считаю, а любовь к мысли не понятна мне, дика, абсурдна, а вот мне сон намедни снился и там сказал чей-то звонкий голос, что все редкое для редких, а я думаю теперь о том, что я редкая птица. Эта мысль меня утешает лишь, мальчик мой, понимаешь ли теперь ты меня, весь мой чудовищный темперамент и характер?
Скорик хохочет и тихо произносит:
- О да, милая, мечтаю о вечности в совином угрюмом склепе, я брожу по глубинам своего ума, дабы найти свой ход к миру вечному, может быть, я тону в реке безумия, но мне все равно. Я жду лишь нирвану, она накроет меня, словно бездна, моя отрада – это темные линии на белом песке, которые лижет прибой в час ночной. Я слышу голос медуз и диких пауков, что заполнили весь берег, что желают оторвать мне голову и съесть ее без всяких проблем. Чайки разрывают мне плоть, рыбы выпиваю мой мозг, мою кровь уносит Океан в свои бездонные глубины тьмы.

7.

      Оксана и Скорик лежат голые на берегу, а вода холодная ласкает их тела, им кажется, что они в раю, но северный ветер до дрожи пробирает их тела, но и это не важно, ибо Оксана молвит тихо:
- Слушай, я вот своим умом заезжаю куда-то все дальше от всего человеческого. С помощью одной только скорости запаздывание не одолеешь. Все мы на протяжении всей жизни обречены смотреть фильм про собственную жизнь – все наши поступки основаны на событиях, которые только что закончились. Они произошли по меньшей мере одну тридцатую секунды тому назад. Мы думаем, что живем в настоящее время, но это не так. То настоящее, которое мы знаем,– это всего лишь фильм о прошлом, а управлять обычными способами настоящим мы никогда не сможем. Одолевать это запаздывание надо другим путем – с помощью некоего тотального прорыва. А наряду с ним существуют другие разновидности запаздывания, из него проистекающие. Существуют историческое и социальное запаздывания, когда люди живут тем, что осознавали их предки или кто-то еще, они могут отставать на двадцать пять, на пятьдесят лет, а то и веков, и никто не сможет стать творческим человеком, если прежде всего не преодолеет все эти системы запаздывания. С помощью интеллекта, теоретических знаний, изучения истории и тому подобного человек может преодолеть это препятствие и таким способом довольно глубоко проникнуть в настоящее, но и тогда он упрется в одно из худших запаздываний – психологическое. Из-за воспитания, образования, того, как вас растили в семье, из-за заторможенности, навязчивых идей и прочей ерунды ваши эмоции все время отстают, и в результате, если разум хочет что-то предпринять, то эмоции этого не хотят.
Скорик же бросает в воду камешек и кричит ей:
– Мы летим, черт знает куда. Мы борцы за свободу от всего известного. Но все это в его фильме. Мы лишь пленники платоновской пещеры! Когда вещи обмозгованы, и все стало ясно, то не нужно больше слов. Для каждого человека, для каждого человека везде и повсюду, запущен его собственный фильм, ставится его собственный киносценарий, и каждый с бешеной энергией в своем фильме играет, только большинство не знает, что этот маленький сценарий – ловушка, из которой не выбраться. Все, кто сидит в пещере, оглядываются по сторонам, и никто не произносит этого вслух, потому что никому этого делать не нужно. Киноэкран нашего восприятия, который закрывает от нас нашу собственную сущность, так вот, его преодолеем!
Оксана же добавила без иронии, смешав пиво с водкой, выпив все это дело без ущерба для мысли:
- Быстрее, черт подери, закрутиться в спираль и, подергиваясь и брыкаясь, подойти вплотную к киноэкранному барьеру нашего сознания в одну тридцатую секунды и попытаться проникнуть в Сейчас. Молодежь всегда могла выбирать лишь одно из трех: ходить в школу, устроиться на работу или сидеть дома. И... как же все это было скучно! – по сравнению с ощущением... бесконечности... и жизнью, в которой человек – не ученый, не бюрократ, а неведомый человек, гармоничные существа среди не чувствующей музыку толпы людей в начищенных до блеска черных туфлях, Я – с глазами, глядящими в почти невидимое отверстие.
     Скорик положил ногу за ногу, он, сидящий на камне, молвил грустно, ибо он ощущал, что вот-вот будет вспышка в его сознании.
- Все они начинались с потрясающего опыта нового восприятия, да, то есть восприятие, на которое способны святые, я испытываю одержимость божеством. То ощущение сосуда божественного, Всеединого. Помню, когда я впервые прочел о подобных вещах, мне никак не удавалось до конца уразуметь, о чем идет речь. Иисус, Мани, Заратуштра, Гаутама Будда,– в самом начале лидер не сулил тесному кругу своих приверженцев ни лучшей доли в загробном мире, ни усовершенствованного общественного строя, ни какой-либо награды, кроме некоего психологического состояния здесь и сейчас. Экстаз мой есть моя стихия, моя веточка и крючок. В большинстве случаев, согласно священным книгам и легендам, это происходило наподобие мгновенной вспышки. Магомет постится и размышляет на склоне горы близ Мекки, и – вспышка! – экстаз, величайшее откровение и зарождение ислама. Заратуштра пригубляет у дороги напиток "хаома" и – вспышка! – наталкивается на огненное воплощение архангела Boxy Маны, посланца Ахура Мазды, и – зарождение зороастризма. Савл Тарсянин идет по дороге в Дамаск – вспышка! – и он слышит глас Божий и становится христианином. Вдобавок, одному Богу известно, сколько за прошедшие с тех пор две тысячи лет возникало менее значительных фигур – Христиан Розенкрейц со своим "озаренным Богом" братством розенкрейцеров, Эмануэль Сведенборг, чей разум внезапно "открылся" в 1743 году, Мейстер Экхарт со своими учениками Сузо и Таулером, а в двадцатом веке Садху Сундар Сингх и его – вспышка! Нередко, выходя из состояния экстаза, я думаю, насколько же слеп весь мир, если он не видит того, что вижу я, ведь все так близко, так ясно... не существует языка, на котором можно было бы выразить то, что я вижу и слышу в божественном мире души. То, что я видел во вспышке, было выходом из того ужасного положения, в которое попадает каждый человек, "Я", пойманное в ловушку, смертное и беспомощное в огромном безликом "Оно", в окружающем меня мире. И вдруг! – Единение! – всеобщее слияние, "Я" – внутри "Оно", "Оно" – внутри "Меня", и в этом потоке я ощущаю могущество – так близко, так ясно, – могущество, которого слепо не замечает весь мир. Я толкую об Ином Мире будь то мир Брахмы или мир летающих тарелок, – которого не способен увидеть серый, рациональный мир. Этот – так называемый, друзья! – рациональный мир скучен и убог.
Оксана же ответила, трогая тонкими губами мокрые черные камни:
- Мой прорыв в иную реальность был сделан благодаря эпилепсии. И не без самовнушения, изменений в обмене веществ, ввиду длительного поста или же действительного вмешательства богов – или наркотиков.
Скорик добавил, танцуя на берегу моря своей дикий танец безумного хорька:
- Зороастризм зародился в огромной ванне, наполненной напитком "хаома", который являлся тем же, что и индусский "сома", и бесспорно был наркотиком. Для меня характерны видения, сны наяву, нередко состояние экстаза и транса, необычайная впечатлительность и напряженная эмоциональная жизнь. Я готов к любому истолкованию проявлений божественного. Во мне есть нечто стихийное – бескомпромиссная позиция, а также архаичный язык и поведение. Я выступаю в качестве обновителя утерянных связей со скрытыми силами жизни. Я не имею корней ни в среде аристократии, ни в среде образованных или благородных. Я же есть выходец из простого люда, я остаюсь верен своему происхождению даже в изменившемся окружении. Я говорю загадками, использую малопонятные слова, жесты и множество метафор и совершаю символические поступки различного свойства. Высвечиваю и истолковываю прошлое и предвижу будущее с точки зрения высочайшего мгновения. Мораль ненавижу. Убил бы всех моралистов. Бог безлик, это сила, энергия, объединяющий поток, Всеединство. У меня нет никаких правил поведения. У меня иногда возникало непреодолимое желание поделиться своим откровением со всеми людьми.

8.

     Уже день наступил для уснувшей земли. Дрон свои седые волосы не стал красить, не стал бороду сбривать, ему хотелось очень сильно умереть, а не вставлять свой тугой член в ее бездонное лоно, ибо пора кончать с миром, что внутри его башки лишь живет. Он мигом решил идти на крышу дома, где его могла бы ждать Женя в таком виде, в каком она есть лишь для него одного, однажды он видел ее без кожи, то была связка нервов. Сидя на краю крыши, Женя убивала комаров руками, и, глядя в темные глаза Дрона, она промолвила скорбно, будто бы прощалась с миром:
- Я тону в жарком песке красной пустыни, я вижу свои ноги в кислотных облаках, моя черная рука на Венере, а красный язык на Марсе. Я просто плыву черти куда. Моя карта безжалостно сожжена. Мое лицо тоже сожжено и маска моя лишь груда пепла. Я просто растворилась во Вселенной и мне теперь хорошо. Личности моей нет, и не может быть. Большая часть этой гигантской медузообразной массы добропорядочных людей казалась безнадежно больной. Я блюю на них и на их дела. Комары уже достали, пока я тебя ждала, я убила сотни две их. Мне теперь легко, ведь я плыву навстречу Ночи.
      Собрали вереска на плато. Идем к спуску. Вдруг вижу деда с бородой. Говорю ему, что мы собираем чабрец. Дед говорит, что еще рано, что еще ничего нет. Я ему показываю пакет с вереском, он смотрит на пакет, говорит, что в июне приезжают травники сюда и собирают чабрец и целые пушистые плантации трав. Белладонна где растет – он не в курсе. А мы, мол, маловато набрали, лучше бы мы в июне приехали, как это делают все люди разумные.   
- Хорошо в горах живется, - молвил Дрон, поглаживая седую бороду.
- А чего ты не там? – спросила Женя, глядя на луну.
- Там скучно, ведь горы во мне, - ответил мужчина.
- А тут ужасно, понимаешь ли, - грустно ему девушка сказала, - ведь недавно купила пиво на остановке, и в парк ушла, дабы там пить его. Села на скамейку и с удовольствием выпила полбутылки, но тут увидал хвост, что торчал из горлышка бутылки, и мне стало тошно от того, что меня кинули. Я вытряхнула мокрую мышь прямо на свои черные джинсы. А мышь была в белом халате. Она пыталась мне что-то сказать. Я выкинула бутылку на асфальт, она разбилась и осколки ее поранили ногу проходящей мимо девушки. Я устала от этого случая и пошла за хлебом на остановку. Все на остановке пили пиво, но мышь никто не обнаружил на дне. Я же купила хлеб. Села на скамейку прямо на остановке. Съела половину, а вторую половину не смогла съесть, ведь там опять мышь была. Кто бы мог подумать, что там будет мышь. Никто не знал этого. Я стала жаловаться продавцам, но они лишь усмехались и крутили пальцем у виска. «Иди прочь, гражданин, нечего тоску нагнетать. Мы тебя быстро отучим мышей видеть в продуктах. Пошел вон!» - говорили они ей и хохотали про себя, ибо знали, что сегодня день такой у нее сказочный, что кругом ей мыши чудятся.
- Да, но вот у меня был случай похлеще твоего, - горделиво стал рассказывать Дрон, поглаживая свою седую бороду. - День был солнечный. Повсюду бродили люди с воздушными шарами и цветами, улыбались все радостно и благодатно солнышку и перышку, что кружилось над площадью, но я был зол на систему. Всем было все равно на то, что лишь один человек в парке не радовался. Я  сидел у фонтана и с удрученным видом смотрел в мусорный бак, куда прохожий выбросил бутылку и недоеденный хлеб. «Что за день такой - одни мыши кругом! Может быть – это время мышей, может быть – это только сон, и сейчас я проснусь, и все будет иначе» - сказал мне в лицо прохожий. Я же тоже все пытался проснуться. Зажмурил глаза, закрыл ладонями лицо. О чудо, я проснулся и обнаружил себя в своей квартире, лежащим в постели под одеялом, а там уже роем летали феи, они из неоновых нитей зеленых, светились себе тускло, а одна поцеловала мне руку, и тогда я сбросил одеяло на пол, и они исчезли. Я оделся и пошел с местными старухами составлять план уничтожения либералов на исторический бульвар. Была зима, шел снег, старухи решили поиграть в снежки. Я же не заметил открытый люк и полетел в него, ребром зацепился за край отверстия и потому не долетел до дна. Ребро, конечно же, сломано. А потому я полгода просидел дома. Рисовал круглыми сутками небеса, которые душат меня лишь тогда, когда я пьян от любви к тебе, о, Женя!