Одна из лучших

Этот компакт-диск упал прямо мне в руки при перетряхивании содержимого какой-то картонной коробки со всяким компьютерным хламом. «Мой диск. Джафаровна» – было написано на нём синим фломастером женской рукой. Той самой женской рукой, которая когда-то давным-давно взъерошивала мои непослушные волосы, готовила нехитрый ужин в кабинете и чьи мягкие прикосновения я ощущал по утрам на своих щеках.

Джафар – так звали её отца, совсем, как султана из старинной DOS’овской компьютерной игрушки «Prince of Percia». А её – Варвара. Варвара Джафаровна. Таджичка по отцу и русская по матери, бежавшая в наш прибалтийский город со всей семьёй от гражданской войны, раздиравшей тогда Таджикистан.

Я выделил её из толпы студентов практически сразу. И даже не потому, что она была самой старшей на курсе, где я преподавал уголовный процесс, совмещая службу в МВД с преподавательской деятельностью. И не за её бездонные глазищи, которые потом часто сверкали в темноте нашей спальни. А потому, что она вечно спала на лекциях. Как оказалось – по весьма банальной причине: с пяти до девяти утра она работала в кафешке под названием: «Узбекская кухня» на окраине города, а потом уже мчалась на учёбу.
Узнав, что она не сидит на шее у родителей, я проникся уважением к этой худенькой, как тростинка, но уже много повидавшей в жизни девушкой. Впрочем, отвечала она на семинарах  весьма бойко, поэтому претензий у меня к ней по учёбе не было. Но более близко мы познакомились, когда несколько студенток с её курса пришли на практику в наше следствие. Ко мне распределили её соседку по парте, а Варе зачем-то дали задание привести в порядок пыльный следственный архив со сваленными по стеллажам старинным уголовным делам.

К этому поручению Варя отнеслась со всей ответственностью и стойко сортировала всю эту макулатуру, глотая пыль. Так бы и прошла вся её практика в архиве, если бы не случай. Как-то уже вечером, я, будучи на дежурстве, заметил узенькую полоску света, пробивающуюся из кладовки, и с удивлением обнаружил, что Варя продолжает лазить по стремянке по стеллажам, рассовывая стопки дел. Её стройные ноги в юбке до колен, стоящие на лестнице на уровне моих плеч, незамедлительно произвели на меня впечатление, поэтому я в приказном порядке завершил её работу и объявил, что за такие трудовые подвиги полагается вознаграждение. Затащив её этажом выше в кабинет к оперативникам, отмечавшим чей-то день рождения, я влил в неё пару стопарей водки, после чего уволок её в свой кабинет догоняться самогонкой из моего сейфа. 
Включив настольную лампу, я запустил на компьютере Лазерный проигрыватель. в CD-приводе закрутился диск с 19-ю песнями сборника Euro Top Ballads, и под хрипотцу Брайана Адамса мы, подмигнув, чокнулись рюмками с огненной водой.

Надо сказать, что мне в ту пору не было ещё и тридцати, а Варя была моложе меня всего на пять лет. Дважды неудачно побывав замужем, она уже почти отчаялась найти своё тихое семейное счастье и поэтому не видела ничего плохого в интимной интрижке с женатым старшим следователем шотландской нацинальности.

На дворе уже была ночь, приветливо помаргивающая нам звёздами, на мониторе мелькал хвостатый логотип Windows 95, Джо Кокер тихонько выводил рулады My Father Son из колонок, а мы, позабыв обо всём на свете, самозабвенно трахались прямо на моём чёрном двухтумбовом министерском столе. В любви Варя оказалась ненасытной и долгоиграющей, как раз под мой темперамент. Запах её молодого тела сводил меня с ума, а карие, как у меня, глаза расширялись в момент оргазма, выгибающего дугой её стройный стан и прижимающего сосок её налитой груди к моим губам в знак благодарности.
Вконец обессиленные, мы заснули обнажённые прямо на столе, на моей расстеленной шинели, положив под голову свёрнутую плащ-накидку.

Так Варя стала моей постоянной любовницей. Двоюродной женой, как я её называл. А мой кабинет стал нашим молчаливым прибежищем. Фундамент полигамных отношений потихоньку формировался давно, ещё когда я был женат в первый раз. И надо сказать, что любовницей она была почти идеальной: лишних вопросов не задавала, была безотказна, как автомат Калашникова, и мультиоргастична, как швейная машинка. Она совершенно не претендовала на какие-либо серьёзные отношения со мной, довольствуясь теневой ролью серого кардинала. Встречались мы по вечерам, чаще всего – во время моих дежурств, где она была бессменной понятой. Понятное дело, что шила в мешке не утаишь, и вскоре о наших отношениях знал весь райотдел.

Мало того, что преподаватель крутил роман со своей студенткой, так ещё и капитан юстиции трахался с практиканткой! Собственно – в нашем коллективе, прекрасно знавшем мои ****ские наклонности, это никого не удивляло. Начальница следствия давно махнула рукой на мои похождения, а начальник райотдела только посмеивался. Моей работе наличие двоюродной жены совершенно не мешало, а остальное начальству было как-то по барабану.

А скромный компакт-диск со сборником лирических медляков стал нашим талисманом. Варя даже фломастером написала на нём: «Мой диск. Джафаровна».

Она то исчезала на неделю-две, то появлялась снова, жадно обвивая мои бёдра ногами и нашёптывая мне на ушко ласковые слова. Среднеазиатское воспитание привило ей покорность своему мужчине, но не смогло забить её бурный темперамент. Мы не были связаны узами или обязательствами, поэтому и у меня, и у неё были партнёры на стороне. Но длительное время Варя держала планку первенства и я до сих пор считаю её одной из своих лучших любовниц.

Помню, как я взял у друга-участкового ключ от опорного пункта, расположенного на центральной улице Ленина и мы с Варей поздним вечером уединились в нём. Окна тёмного кабинета, занавешенные лишь полупрозрачными тюлевыми занавесками, выходили ровнёхонько на брусчатку тротуара (опорный был на цокольном этаже) и нам доставляло несравнимое удовольствие видеть людей, идущих по тротуару в свете фонарей, и не видящих нас и даже не догадывающихся, что в полуметре от них я мерно вхожу и выхожу сзади в самую прекрасную женщину на всём белом свете, а она, вцепившись побелевшими пальцами в спинку кресла, сгибается в беззвучном крике как раз в тот момент, когда мои ладони терзают её грудь.
Да уж, что-что, а трахаться Варя умела и любила. Весьма недурно готовила, и частенько приносила мне на дежурство свои разносолы.

Однажды на полном серьёзе я консультировал её, как охмурить бравого разведённого военного, командира погранзаставы. Варя всё-таки женщина, и ей хотелось замуж и детей, а к парням в погонах она испытывала просто какое-то животное влечение. Гражданские её совершенно не интересовали. Настоящая солдатка была.

«Краденое счастье» – так мы шутя называли наши отношения. «Хоть на полчаса – но мой» – говорила Варя, расстёгивая на себе платье. «Сказка кончилась» – отвечал чрез пару часов я, глядя на часы. Пора домой.

Её родители знали о наших отношениях, и однажды я, набравшись смелости, пришёл к ним в гости, где был принят с витиеватым восточным гостеприимством. Её отец и мать оказались весьма умными и хорошими людьми, и у меня до сих пор сохранилось уважение к ним. Не в силах повлиять на нашу блудную связь, им пришлось воспринять всё как есть. В отношения женатого мужчины и их дочери они весьма мудро вмешиваться не стали, предоставив нам самим выруливать из ситуации.

Варя была второй в моей жизни женщиной, которой я прощал курение. Отучиться от этой вредной привычки она так и не смогла, и это поставило крест на развитии каких-либо серьёзных отношений между нами.

Моя тогдашняя жена совершенно ни о чём не догадывалась. Старый мент умел маскироваться, и моя связь с Варей так и осталась для жены тайной, хотя в городе они виделись довольно часто. Варя на людях ничем не выдавала своё знакомство со мной, и только наедине, в пустой съёмной квартире, или в кабинете, или ещё где давала волю захлёстывающим её чувствам. Она признавалась, что, увидев мою жену, катящую колясочку по тротуару – перебегала на другую сторону улицы, чтобы не встречаться с ней взглядами.

Любила ли она меня? Вряд ли. Страсть, похоть – да, испытывала, потому что за два года мы стали притёртыми любовниками, но дальше постели безудержного разнузданного секса отношения не заходили.

Когда родился мой первый ребёнок – то на обмывании ножек Варя вовсю кашеварила у меня на кухне, и, разумеется, осталась на ночь. Наутро раздался телефонный звонок. Я осторожно высвободил свою руку от лежавшей на ней вариной головы и поднял трубку. Звонила жена из роддома, просила захватить к ней туда кой-какие вещи. Мы аккуратно прибрали с супружеского ложа все следы грехопадения и по одному вышли из квартиры на улицу. Любовная связь продолжалась, причём трахались мы с Варей безо всяких предохранительных средств, но Всевышний, видать, был против, поэтому ребёнка от меня он ей не дал.

А ещё чрез год прилетел бумеранг. Жена втюрилась в другого парня, а я вместо подготовки ну хоть какого-то запасного аэродрома стал аленить и пытался её вернуть. Разумеется, все мои попытки были заранее обречены на провал. Начался предразводный процесс, я забухал, стал жить в кабинете, периодически зависая у сослуживца-друга-собутыльника Лёнчика и ожидая перевода на место службы в другой регион страны.

Однажды Варя пришла, пряча глаза, и поведала, что умудрилась залететь от какого-то не знакомого мне парня. Пытаясь вернуть жену, я обошёл всех действовавших любовниц и сообщил о завершении отношений, поэтому формально она была свободна от обязательств ко мне. Да и природа у неё брала своё. Как православный, я отговорил её от аборта, но и на наших отношениях был поставлен крест. Через несколько месяцев я уехал на новое место службы, потом – на Кавказ, а ещё через несколько лет Варя нашлась на Одноклассниках.

Сейчас её ребёнок ходит в школу. Варя вышла замуж (не за отца ребёнка), и, по слухам, у них всё хорошо. Так пусть же она будет счастлива с тем, с кем спит сегодня.

Лишь иногда музыка с оцифрованного мной в формат mp3 сборника звучит у меня в наушниках, и тогда я вспоминаю ту задорную студентку-практикантку, которая когда-то много лет была моей любовницей –  двоюродной женой. Одной из лучших.

А тот самый компакт-диск продолжает лежать в картонной коробке с компьютерным хламом. Для конспирации.