Кто мы? откуда? куда мы идем?

На волнах FM через день слышу бойкий рекламный анонс со словами «В Кремле Царь-пушка никогда не стреляла…». В вышедшей в издательстве «Айрис-пресс» книге Льва Гумилева читаю: «Несмотря на своих польских защитников, Лжедмитрий был схвачен и убит. Труп его был сожжен, пеплом заряжена Царь-пушка, и произведен выстрел ---- единственный в истории выстрел Царь-пушки». Кому прикажете верить? Амбициозной и «всезнающей»  радиостанции или автору теории этногенеза, проследившему в своем исследовании тернистый путь нашего народа  «От Руси до России».
       Эссе выдающегося историка дарит читателю немало подобных открытий или парадоксальных напоминаний. В знаменитой Куликовской битве под началом Дмитрия Донского была конница, костяк которой составили татары-золотордынцы, рядом с которыми сражались литовцы. Превосходившая своей численностью русскую рать армия Мамая включала генуэзскую пехоту, отряды осетин, черкесов, половцев. Или, скажем, Петр I, на что уж считается «западником» высшей пробы, который привез в Россию не только «чертово зелье», сиречь табак, но и бюрократию, и даже государственный триколор скопировал с голландского государственного флага, лишь слегка изменив краски. А вот Лев Гумилев приводит совершенно неожиданное по откровенности и прагматизму откровение императора: «Европа нам нужна лет на сто, а потом мы повернемся к ней задом». Не собираюсь пересказывать этот труд, снимая одни лишь сенсационные цитатные пенки, но скажу, что наша Пенза тоже упоминается в этой своего рода исторической энциклопедии русского народа.

       Книгу Льва Гумилева можно сравнить с захватывающим дух путешествием на «машине времени», позволяющей проследить русский путь от палеолита до XVIII века, создания уникального русского суперэтноса.  Автор освобождает, очищает отечественную историю от многих мифологических придумок, идеологической косметики, искусственных построений, пиаровской полировки, пустозвонких клише.

       На страницах небольшой по объему монографии, точно в многоцветном калейдоскопе, мелькают перед нами сотни племен и народов, оживают герои минувших драм, с пугающей реальностью возникают «тени забытых предков». Прошлое как бы освещается лучом метафизического прожектора, выхватывающего из темноты и зыбкого тумана величественные фигуры пассионарных вождей, без которых не было бы нас с вами, сегодняшних наследников великой державы.

      Или взять хотя бы популярный «тезис» Наполеона, звучащий на разных языках уже полтора столетия: «Поскребите любого русского и обнаружите татарина». Лев Гумилев показывает, как подобно ручьям сливались в единую русскую этническую реку бесчисленные славянские «ручьи», подпитки от литовцев, финно-угорских народов и, конечно же, татар, роль которых Гумилев считает очень большой, но не исключительной. Сводит богатый русский генезис, начавшийся в незапамятные времена в степях и предгорьях Центральной Азии, к единственному фактору --- все равно как сводить сущность алфавита к одной-единственной букве.    
   
      Хаотичному, инстинктивному, чисто биологическому движению этносов во времени и пространстве Гумилевым противопоставляется открытая и доказанная им пассионарность, означающая резкий всплеск народной энергии, высшую готовность к самопожертвованию, переходящую в осмысленное, целеустремленное развитие этноса, материальное и духовное возвышение, желание и способность освоить громадные территории, на которой целое уважает права своих составляющих частей, а отдельные народы приобретают в единстве, а не дезинтеграции.

       Гумилев показывает, как сила уникального евразийского российского этноса, раскинувшегося от Карпатских гор до Камчатки и от Берингова пролива до Балтики, всегда нарастала за счет силы этнических компонентов и всегда умалялась во времена раздоров, смут, торжества этнического эгоизма. Без намеков на пафос историк констатирует: воссоединение Украины с Россией спасло малороссов от  исчезновения не только с политической, но и с этнической карты. Или вот, полемизируя с нынешними хулителями России, ежедневно описывающими нашу страну исключительно как «империю зла», которая силой загоняли народы и страны в свои границы, Гумилев напоминает: «Долгое время первые Романовы --- Михаил, Алексей, даже Петр --- не хотели принимать Грузию, брать на себя такую обузу. Только сумасшедший Павел дал себя уговорить Георгию XIII и включил Грузию в состав Российской империи. Результат был таков: в 1800 году насчитывалось 800 тысяч грузин, в 1900-м их было 4 миллиона. И когда русские войска защитили Грузию от горцев, она многое выиграла от этого». В 1999 году, уже после всех потрясений, произошедших в Сакартвело после обретения долгожданной свободы от русского владычества, население Грузии составляло 5 миллионов 66 тысяч человек. Но вы вряд ли найдете эту статистику в музее, посвященном грузинским жертвам советско-российской оккупации, открытом в Тбилиси президентом, женатом на голландке и получающем зарплату в посольстве США. Воистину права пословица, процитированная не раз Расулом Гамзатовым: тот, кто стреляет в полое из пистолета, пусть ждет, что из прошлого ему ответит пушечный залп.    

        Гумилев во многих своих трудах демонстрировал, как акматическим взлетом в судьбе этносов наступает обскурантность. На фоне общего вырождения идеализм тогда возвращается в низшие фазы, уступая грубому материализму, а потом и вовсе первобытному состоянию, когда людская масса требует выбросить на помойку все, что нельзя сожрать, выпить, надеть на себя вместо звериной шкуры или использовать для получения максимального удовольствия, в котором перед природой все равны --- и насекомые, и люди. Упадок жизненных сил в нижней точке этой синусоиды приводит к полной растрате последних запасов энергии. Этнос затухает.

        Мрачноватая картина? Да, зато вполне реалистичная. На страницах книги Гумилева встречаются многие эпизоды, когда судьба России буквально висела на волоске, но чудесным образом была спасаема, давая таким гениям, как Пушкин, спрашивать риторически: кто же спас нас --- зима, Барклай иль русский Бог?».

       Лев Гумилев в этой своей предсмертной книге оставляет нам всем шансы на возрождение, а не просто биологическое выживание. По его версии, у русского этнологического «детектива» может еще быть хэппи-энд. Восстановление этнической сверхсистемы возможно, если система сохранила глее-то на окраинах своего ареала некий потенциал пассионарности.  Разве в период усобиц и шатаний Московское княжество не привлекло к себе множество пассионарных людей --- татар, литовцев, русичей, половцев, всех, кто «хотел иметь и уверенность в завтрашнем дне, и общественное положение, сообразное своим заслугам». При этом всех этих принципиальных, энергичных пришельцев «Москва сумела использовать, применяясь к их наклонностям, и объединить единой православной верой».

      Мудрый историк Гумилев, ветеран Великой Отечественной войны, штурмовавший вместе со своим артиллерийским взводом Берлин,  сын Николая Гумилева и Анны Ахматовой, не любил рассказывать о своих фронтовых подвигах или о том, каким мытарствам был подвергнут за 14 лет, проведенных в ГУЛАГе. И, расставаясь с бренным миром, он завещал нам свою трезвость ума и здравомыслие, помноженные на исторический реализм: «России еще предстоит пережить… 300 лет золотой осени, эпохи собирания плодов, когда этнос  создает неповторимую культуру, остающуюся грядущим поколениям! Если же на обширной территории нашей страны проявят себя новые пассионраные толчки, то наши потомки, хотя и немного непохожие на нас, продолжат славные наши традиции и традиции наших достойных предков. Жизнь не кончается».