Мужчина который курит мои сигареты

****

- Здравствуйте. Арина?
- Да.
- Меня зовут Лиза.
Она молчит. Ждет.
- Меня Лиза зовут.
Пожимает плечами, но Лиза этого, естественно, не видит. Молчит.
- Вы меня слышите?
- Да.
- Вообщем... Я жена вашего мужа.
Она молчит. Ждет продолжения. В голове начинается перезвон хрусталя. Разной тональности... Бумммм - низко, так звучит толстая салатница. Бляяям - высоко, пение тонкого фужера.
- Вы меня слышите?
- Да.
- И... что?
- Ничего.
- Ничего? Совсем?
- Ну, если хотите, могу вас отравить...
- Я серьезно, Арина.
- Так и я не шучу.
- Что вы несете?
- Не нравится? Могу застрелить…
- Арина, он меня предупреждал, что вы…
- Ненормальная? Жестокая? Коварная?
- Нет, но…
- Скажи мне - прощай, помолись и скорее кончай.
- А?
- Б, в, г, д, е… Что вы хотите?
- Игорь, он ведь мой официальный муж, понимаете? А у вас гражданский брак, пусть и долго…
- Понимаю. Закончили?
- Господи, что вы за Снежная королева такая. Вы что - не понимаете? Я. Его. Жена. Не вы.
- Понимаю.
- Он к вам не вернется.
- За вещами приедете вы или он?
- Правильно, правильно Игорек говорил, что с вами невозможно...
- Вы его зовете Игорьком?
- Да, а что?
- Ничего. Забавно.
- Еще скажите, смешно...
- Не скажу. Забавно, но не смешно.
- Арина, я понимаю, у вас, наверное, шок, да? Я же знаю, что вы с Игорьком вместе пять лет, что у вас ребенок. Но вы сами виноваты, сами. Он рассказывал, что хотел на вас жениться, а вы предлагали подождать. И он... Мы встретились. Два года назад. Понимаете? Это любовь была. И есть. А потом... год назад мы поженились.
- Он предложил?
- Нуууууу, да. Мужчине нужна семья, понимаете? Я же не знала про вас. Он все ездит и ездит в командировки, две недели дома - пять дней в отъезде, я же знаю, что у него работа по командировкам...
- Лиза, достаточно. Не спрашивала о подробностях. Что нужно от меня?
- Он... Игорек попросил отпустить его.
- Вас попросил?
- Да. Он так измучился, не может вас бросить, потому что, говорит, вы без него пропадете и еще ведь у вас дела общие, так? И Митю он любит. Но вам немало лет, а мне 23 и я...я ребенка жду. Вот.
- Поздравляю. Пейте витамины, больше гуляйте и соблюдайте все предписания врача.
- Вы издеваетесь?
- Нет... Итак, уточняю. Он попросил вас позвонить мне и сказать, что вы его официальная жена уже год как, что он измучился, любит только вас и хочет жить с вами?
- Не совсем. Я предложила позвонить вам, а Игорек сначала отказывался, а потом согласился. Поймите, ему трудно с вами разговаривать.
- Слизень...
- Что?
- Ничего, Лиза. Ничего.
- Можно еще вопрос?
- Один.
- А вас... вас не настораживало, что он дома так редко бывает?
- Нет.
- Вы ему верили?
- Нет.
- Но почему?
- Это уже третий вопрос. Передайте пожалуйста Игорю, - он свободен, за вещами может прислать вас в любой будний день с 10 до 18, Митю против отца настраивать не буду. До свидания...
- Что - все вот так просто?
- Да.
- Я поняла, вы никогда его не любили...
- Всего доброго, Лиза. Спасибо вам за звонок.
- За что спасибо?
- За то, что развеяли иллюзии...
*****

Не любила... Любила. Поэтому и не веря, - твердила себе "буду верить". Поэтому - видя все недостатки, смеялась - "пусть будут достоинствами". Но Лиза права, последний год был пародией. Убеждениями по привычке и смехом по инерции. Поэтому: "Да, спасибо тебе, девочка". Игорек… надо же.
Становится перед большим зеркалом, дергает заколку с головы: волосы разлетаются во все стороны, а глаза - колдовской зеленью искрятся.
"Может, в самом деле - отравить"?
"Да ну нафиг. Пусть живут."
"Нарушены правила в нашей игре.... но хрен я повисну на телефонном шнуре. Утрись, дорогой."
Звонит матери, что сегодня Митя остается ночевать у нее.
Город: сумерки, поток машин под окном, люди спешат, спешат. К женам, к любовницам, детям, друзьям... По-идее, она должна слышать тормоза, шум. Но нет. Тишина вокруг: вязкая-липкая, как клейстер или зеленые сопли. И только отголоски бьющегося стекла, баааам-бляяяям, будто бормашиной в открытый нерв. Чувствуется. нужна анестезия. Быстро.
Баааам, - именно с таким звуком разлетается салатница, ударившись о стену, куски тяжело падают на стол, опрокинув вазу с тюльпанами, подаренными Игорем после возвращения из последней "командировки".
Бляяяям, - вторят тонко фужеры, перед тем как умереть, раскрошившись на мелкие осколки, засыпав желтые-розовые лепестки.
Хорошо. Но мало. Мало.
Что там у нас на стене?
На стене висит картина, за картиной- паутина…
Нахуй паутину. Маска на стене висит, - прикольная глиняная маска псевдоиндийского божка, - коричневая, глянцевая, совсем как его загорелая рожа, - когда покупали божка на орущем рынке в Бомбее. Забирается на стол. И - прицельно.
Бууууумс, - лицо раскраивается на два половинки: нижняя с выпученными глазами катится под стол, верхняя - с усмехающимся ртом, приземляется рядом.
"Смеешься, сука! ничего, ничего, место пока вакантно и я буду не я, если не стану хохотать последней."
Но надо двигаться. Двигаться. Скука и уныние - мерзость.
Если баба трезва, если баба скушна,
Да может, ей нелегко, тяжело да не весело с нами
А налей ей вина, а достань-ка до дна
Ох, отсыплет зерна и отдаст тебе все, чем поднять в печке пламя.
Зерна нет, травы нет. Но вино...
Залпом полбутылки и полирует тремя рюмками водки сверху: одним глотком и без закуси.
Хорошо. Митька... так, о Митьке завтра. Сегодня движуха.
В голове шумит... Эх, сейчас бы на бреющим над городом, - пролететь вокруг сладкой парочки и насрать им на голову. Жидким дерьмом. "Ах, Арина Павловна, как вы мелочны и не элегантны. Оставьте испражнения, не забирайте радость обливания говном у тех, кто поставил сие на поток. Пожалей бедную Лизу. Пусть девочка пока наслаждается, недолог тот час, когда Игорек собственножопно обделает ее с ног до головы, оставив утираться... А ведь так будет, как оказалось. Ладно, фигня. Арина получила свое. Лиза получит свое. Сказано, точнее некуда: "Но дайте же каждому валенку свой фасон! "
Как хорошо сесть в поезд и - на трое суток от Москвы. Она любит запах вагонов, перестук колес, короткие остановки на провинциальных вокзалах: детство с отцом-военным - это постоянные переезды с Дальнего Востока к бабушке в Москву - неделя в поезде. Чудное время. Железнодорожные пути - часть жизни.
Любовь - это поезд сюда и назад...
...Моя голова - перекресток железных дорог...
И только фортуне ведомо, куда она двинется.
Двинется.
Снимает джинсы, трусы, отыскивает в шкафу длинную широкую юбку - хорошо сидит. Бюстгальтер в сторону, кофту туда же, - а грудь-то у нее еще приличная - "будто яблоко в ладони", фууу, какая пошлая банальность, но ведь и правда - в ладони. Короткую джинсовку на голое тело. Сигареты, зажигалка, деньги, если приспичит еще выпить, ключи от машины на всякий пожарный, телефон, наушники.
Вперед.
Темнота накрыла мегаполис, час пик-час фиг прошел, она бродит по улицам долго, в ушах Башлачев сменялся Летовым, Егор - Высоцким, Высоцкий – «Агатой Кристи», те - Федором Чистяковым, «Ноль» - "Арией", "Ария" - Янкой... Просто ходит и слушает: без мыслей, без соплей, без нервов.
Около часа ночи присаживается на скамейку, с которой хорошо просматривается стоянка перед домом. Он приезжает между часом и двумя ночи: сосед из пятого подъезда, узкий, суровый; черный "Ниссан" и в руках вечный пакет с апельсинами . Знала - мужик живет один, постоянно никто не висит, и - смотрит на нее, смотрит, когда пересекаются. Бабским чутьем унюхивала - нравится ему, но рядом все время маячил Игорь, так что - только взгляды и редкие приветствия.
"Ниссан" припарковался, а когда он открывает дверь и вытаскивает ноги - она уже стоит рядом.
- Привет.
- Ты?
- Да.
- Что-то случилось?
- Нет.
- Арина, что такое?
- Выеби меня.
- Что?
- Повторить?
- Да. Я как-то не въехал.
- Вы-е-би ме-ня.
- Ты с ума сошла?
- Нет. Еще раз повторить...
- Не надо. Иди домой, ты, кажется, пьяна.
- Не кажется... ладно, хорошо. Спасибо вашему дома - пойдем к другому.
Она, чуть пошатываясь, делает шаг в сторону. Он хватает за рукав куртки.
- Подожди. Куда собралась?
- Гулять. Когда один не хочет, всегда найдется другой.
- Стоп. Секунду. Дай в себя прийти. Ты понимаешь, что просишь?
- Да. Если сложно настроиться, могу ртом помочь.
- Прости, ты что, - ****ь?
- Сегодня, видимо, да.
- Охренеть.
- Не то слово.
- А где твой... муж?
- У Лизы.
- Аааа. Все ясно. Мужик бросил, - ты решила таким образом ему отомстить, мол, пусть поревнует. Да?
- Дурак ты, Артем и уши у тебя холодные. Какая месть? Но ты прав, в одном прав - надо чувства ***м выбить. Прямо сейчас.
- Я, значит, типа мальчика по вызову?
- О, кстати, гран мерси за идею. Все, все, забудь. Погорячилась. Пойду проститута закажу...
- Стой. Стой, дура, я сказал. Господи, за что мне в час ночи пьяная рехнувшаяся баба. За что?
- Миииилый, я отлично трахаюсь. Правда. Но ладно, проехали. Черт, о чем в самом деле думала. Знаешь, Артем, ты это... все, хватит. Понесло просто. Я...
А вот сейчас в груди, горле, венах начинаются бои без правил: все колотят всех куда придется и боль нарастает, нарастает, распирает. Видимо, голосом тоже прорывается, потому как он дергает за плечи и притягивает к себе.
-Тсс. Тихо, я сказал. Успокойся. Не истери.
Она вырывается, он удерживает, слабые пуговицы на джинсовке расстегиваются и голая грудь, та самая, которая яблоком, ложится ему аккурат в ладонь.
Замирают оба. Тихо. Даже дыхания не слышно. Рвется - не отпускает. Тянет ближе и теснее, сжимает, проводит:
- Тихо. Не удирай. Сама хотела.
Хотела... И - надо. Сипит в ключицу:
- Белья нет...
В живот упирается большое, твердое, даже сквозь офисные брюки чувствуется - горячее и да, он сделает. Она понимает - не откажет. Артем хрипло, срывающе:
- Безумная баба. Во что вляпываюсь? Все беды от женщин, все. Куда?
- В машину, давай в машину. Не хочу, быстро, не хочу дома.

Она плохо помнит, как открывала дверь квартиры, прощалась с Артемом, как порезалась об осколки и почему уснула в Митькиной кровати... Утро было чудовищным: в ядовитых парах и зловонных подтеках. И - стыдно. Да, было - стыдно. Перед Артемом, перед собой. Перед Митькой.
«Сучка слабохарактерная».
Но потом начинала ржать, вспоминая выражение лица Артема - на ее предложение, а в голову тут же лез фрагмент из повести "Моня Цацкес - знаменосец" Севелы, в котором деревенская девчонка, одуревшая от нехватки мужиков и отчаянно желающая ребенка, подстерегла Моню и выпалила ему то же самое - "выеби меня".

ГолубкИ вещи Игоря забрали.
Все. И даже те, которые не его личные, а их общие.
Митьке объяснила, - папа в долгой командировке. Мама, понимающая, что Арина... не может сейчас с сыном, потому что ей надо срочно забыть одни слова и выучить другие - забрала внука к себе.
Артема избегала. Сознательною. Пару раз чуть не опоздала на работу, ожидая пока он отъедет со стоянки. Он - тоже молчал. Не звонил. Не напоминал. Была благодарна. Потому что та, ночная Арина, растрепанная и полуголая, пьяная и ****кая - не имела ничего общего с Ариной Павловной: костюмной, причесанной волосок к волоску, строгой начальницей и требовательной матерью. Разве что обе любили СашБаша, Высоцкого и русский рок 90-х. Игорь?
«Обожежвымой, - сколько таких Игорей еще будет»...
"Да, мы расстались. Женщина не должна долго жить в ярме: свобода... Без нее, Анна Сергеевна, все равно, что без воздуха..."
Она вещала так убедительно и спокойно, что через некоторое время все поверили. Даже мама. Больше не пила. Не трахалась. Сказала "забудь - выброси" - и убедила себя, что забыла, выбросила.
Финита ля... Все хорошо. Хорошо. Хорошо. Жизнь продолжается.
****

- Арина...
- Привет.
- Отошла?
- Да, спасибо. Все отлично.
- Не хочешь вечером сходить куда-нибудь?
- Увы. Беру работу на дом, надо доделать.
- А завтра?
- Не получится, у меня вечерний фитнесс.
- В субботу?
- Артем, не стоит. Пожалуйста. Извини, мне пора.
- То есть - вот так, ты меня использовала и все?
- Извини.
- Все вы одинаковые...
- Видимо, да...
****

- Арина...
- Артем, я же просила. Это была случайность. Пьяная тетка...
- Прекрасная пьяная тетка...
- Прекрати. Не надо.
- Ты застегнута на все пуговицы?
- И больше они не расстегнутся.
- Для меня?
- Хватит, пожалуйста. Пока.
- Ты ничего не помнишь? Как целовала взасос, как крутилась, как… Черт, Арина...
- Все. Не унижай меня, прошу...
- Унижение? То есть все, что было - для тебя унижение?
- Нет. Но...
- Все понял. Иди к другому дому.
- Артем, я не хочу...
- Меня не хочешь?
- Я не хочу...
****

Врала. Нагло врала и ему, и себе. Произошедшее в машине - помнила от первого до последнего момента: свои руки у него на груди, между ног, его руки у себя на животе, между бедрами. Как взлетала и падала, как выгибалась и стонала, как он бормотал-выстанывал ее имя, а она - его. Как было, черт, как было - здорово. Врала. Но не могла сказать, показать. Как? Полтора месяца прошло после Игоря... и как - вообще можно смотреть в глаза Артему после этого "выеби меня". Нельзя. Точка. Нельзя.
****

Три дня его машина не появлялась на около дома, ни утром - ни вечером. На четвертые сутки она уже сама об себя резалась - так была натянута. Гнала мысли, а они не только не уходили, а размножались прогрессией: "Где? Что случилось?"
На пятый - встретила на стоянке соседку из его подъезда, та парковалась на место Артема. Спросила. Услышала: вчера эта девица пересеклась на лестнице с приехавшей матерью Артема и та сказала, что сын попал в аварию, - переломы, голова... Кивнула. Позвонив на работу, объявила об отгуле на пару дней. Отключила мозги и просто – действовала, так, как, наверное, было и нужно. Узнать номер больницы труда не составило.

- Арина?
Перебинтован, нога на распорке, голова в плотном «шлеме».
- Ты что тут делаешь?
- Апельсины принесла. Ты же их любишь, да?
- Да. Но... зачем?
- Не знаю...
- Зачем ты пришла?
- Не знаю...
- Увы, я сейчас никак не могу исполнить твоих просьб.
- И не нужно.
- Не нужно?
- Нужно.
- Не понял? Ты уж как-то определись.
- Я сама себя не понимаю.
- Ты сказала - нужно?
- Сказала.
- Серьезно?
- Да. Кажется да.
- Можешь подойти ближе?
Присаживается на краешек кровати, осторожно проводит по щеке, выглядывающей из-под повязки.
- Прости, ладно?
- За что?
- За то.
- Дура ты, Арина.
- Дура.
- Я под таблетками, могу говорить слюняво. Вообщем... дура ты.
- Дура, ага.
- Я ж забыть не могу. Грудь в ладони и глаза у тебя зеленющие были, бесовские. Сверкали…
- Я тоже.
- Что?
- Не могу.
- Тоже?
- Да.
- Хреново. То есть, если бы я не разбился и ты бы не пришла, то так бы продолжала меня отшивать?
- Но ты разбился и я пришла...
- Тоже верно... Все, что не случается...
- ...случается к лучшему.
- И кирпичи просто так...
- ... на голову не падают.
- И происходит то...
- ... что должно произойти.
- Знаешь, чего хочу?
- Да. Но потом, а сейчас...
Она целует его осторожно, пересохшие, отдающие лекарством губы отвечают сильно и тепло, настолько тепло, что нутро вспыхивает, а внизу живота – выкручивает.
- Спасибо.
- Тебе спасибо.
- Еще придешь?
- Да.
- И... потом?
- Да. Надо поскорее выставить нахальную деваху с твоего места на стоянке...

Он тихо поет:
Пусть черемухи сохнут бельем на ветру,
Пусть дождем опадают сирени, –
Все равно я отсюда тебя заберу
Во дворец, где играют свирели!

А она – плачет: слезы под веками, но не льются - и, перебирая Артему пальцы, шепчет:

Я твердо уверен что где-то в галактике дальней
На пыльных тропинках вдали от космических трасс
Найдется планета похожая с нашей детально
И люди на ней совершенно похожи на нас
Мой город и дом и квартира отыщутся где-то
Согласно прописке там занял пять метров жилья
Мужчина который курит мои сигареты…

Нереально? Не бывает?
Ложь. Бывает – все. И так – тоже.
~Fin~