Жизнь после первой смерти

 К Марии Хахониной

Ценность состояла именно в мебели. Два мягких кресла на золоченых резных ножках. Выцветший, потертый бархат, паутинки трещинок, сколы. Огромное, массивное зеркало в оправе из дуба. Дереву будто подарили еще один шанс на жизнь. И после его первой смерти из останков вырезали прекрасные цветы. Руки давно ушедшего человека прилежно и с чувством вытачивали красоту. Делали ее послушной, практически ручной. Пионы распускались на глазах, убеждая мастера в безупречности его таланта.
Когда я рассматривала цветы, мне хотелось смеяться. Не потому что душа мертвого человека, замурованная в дереве, казалась смешной и нелепой. Второй шанс, жизнь сначала. Я любовалась творением рук умельца, шедевром, пережившим создателя. Неподдельное чувство радости и восторга. Никто не мешал наслаждаться эмоциями, не грозил пальцем, не настаивал на том, что я трачу жизнь впустую. Потому звонкий, мелодичный голосок нежно разливался по особняку.
Семейное гнездо – так когда-то было принято называть загородные дома. По нему величаво ходили дяди и тети высотой до небес. Помню, бывало путаешься под ногами и хохочешь, когда сердятся на твою детскую неусидчивость. Бежишь навстречу бабушке в уютном кружевном переднике, врезаешься в нее, рассыпаясь на лучи улыбок. Лопочешь слова неразборчиво и быстро. А она слушает, слушает и улыбается в ответ. Живая и, как тебе кажется в твои пять, до бесконечности мудрая.

***
-А помнишь как?.. – задаешь вопрос ты и тут же умолкаешь.
Мебель из Китая белого стерильного цвета, занавески до середины окна и потрепанное, от всего уставшее лицо.
Бабушка теперь немое напоминание о самой себе. Наполовину засохшее дерево. Маленькие листики сочного салатового цвета распускаются и тут же багровеют. Отрываются и улетают прочь. Порхают как птицы на ветру, наслаждаются свободой полета, чтобы через миг успокоиться и безвольно упасть. Опускаются на землю, гниют, тлеют. Скоро останется лишь скелет, который я подберу и положу в палочки с благовониями, подожгу.
Присяду на краешек кресла из той же злосчастной «Икеи», буду вдыхать пары. Возможно плакать. А потом наплакавшись вдоволь, разрешу своему телу выйти в сад. На прогулку.
Сяду на новую скамейку, уставлюсь в пространство. Туда, где еще недавно высился лес, поляны, по которым я так задорно бегала девчонкой. Куда сбегала по выходным, когда дом заполняли дяди и тети высотой до небес. Огромные как деревья, которых скоро не станет.
Его вырубят, этот лес. Место, где развивались мои мышцы и воображение. Где играла в индейцев и слушала птиц.
А пока он еще жив, мы сидим с бабушкой и смотрим вперед. Тешим себя тем, что пока еще с нами. Что наше, что часть нас.
Когда бабушки не станет, я прокрадусь ночью на пепелище и, накинув веревку на плечи, украду дерево. Чтобы своей рукой выстрогать новую мебель. Создать новые волшебной красоты цветы. Вознаградить еще один дуб удивительно щедрым подарком: жизнью после первой смерти.
***
-Почему она умерла? Ты знаешь? – говорит одна из теть, которая сама уже скоро превратится в бабушку. Cамая старшая из всех.                Как мне объяснить этим чопорным высоким женщинам что испытала маленькая старушка, когда все то, что она любила, вдруг исчезло. И муж, и подросшая внучка и друзья… Зачем рассказывать им эту историю? Разве что подкинуть новые зерна для пересудов. Как голубям на площади. Информация на растерзание. Мерзкие, бездушные воры вскрыли замки и забрались в наш мир. Они утащили из дома кресла с потускневшим бархатом, миниатюрные столики, раритетные книги с поздравлениями от друзей… Почему-то именно самые дорогие и важные. А книжные шкафы из цельного дуба повалили на пол. Им не хватило бы сил унести все, со злости вандалы разбили, изувечили, поломали то, что любили другие. Маленькая девочка и ее бабушка.
***
Когда проснулась весна, вернулось и настроение. И вера с счастье и лучшее будущее. Появилась надежда и сама собой отпала мысль, будто это лето последнее.                Но оно как раз и стало последним. Для нее.                Бабушка умерла в середине июля, так и не дождавшись осени. Незаметно ушла. Как мне тогда казалось, навсегда.                А я цвела молодостью и продолжала жить. Но уже без того ощущения счастья, которое воскресало во мне каждую весну, когда мы ехали открывать наше родовое гнездо.
Некоторым деревьям суждено стать чем-то большим после первой смерти. Их телам придают форму, которая радует глаз и пробуждает в душе человека лучшие чувства.                В детстве я рассматривала цветы из дуба с таким же восхищением, с каким позже смотрела на картины в Эрмитаже. Из глубины поднимался свет, он бил из меня лучами. Верующие говорят, будто от икон тоже идет свет.
***
Веревка за моим плечом. Ветки молодого дерева царапают землю. Я уношу раненных с поля боя, чтобы придать им новую форму. Подарить новый смысл.
После похорон бабушки, после того как я не смогла объяснить родственникам почему она умерла, я поняла нечто важное. Жизнь зажглась новым смыслом.                Вырезать по дереву цветы, чтобы когда-нибудь, быть может, вернуть то счастье и надежду, которые жили в нашем особняке.                В один из солнечных дней весны я вернусь в родной дом и услышу: «мама, мама, посмотри какие красивые цветы. Что это: пионы или розы?»
Что бывает после первой смерти? Наверное, счастливая жизнь.