Фэн-шуй

Юлька повернула ключ, подняла роллет и вошла в магазин. Ей в лицо пахнуло индийскими благовониями. Она равнодушно прошла мимо ярких витрин в подсобку, бросила сумку на стул и включила чайник. Новый день. Новый рабочий день на старом месте. Ей казалось, что она уже вечность работает в этой лавке древностей с когда-то очень модным и непривычным названием «Фэн-шуй». Сколько она потратила времени сначала на чтение, а потом на долгие объяснения прибывающим покупателям, кто такой Шива, Лакшми, куда класть монетки, в какой угол вешать картину с павлином. Журавли, уточки, водопады, старцы, драконы, календари. Она голосом автоответчика вещала народу новости из мира древних легенд и учений. Со временем граждане, освоившие самостоятельно просторы Индии, Китая, Таиланда и остальной Юго-Восточной Азии, не настаивали на объяснениях, а сами выбирали нужный товар, закрепляя покупку долгим однообразным рассказом «А вот мы в Китае…» или строгим замечанием, что вот в Индии – специи, а у нас – не пойми что. Юлька, как добродушный Хотэй, молча кивала головой в такт бесконечным восторгам или возмущениям и, ловко пользуясь секундной паузой, пока покупатель, оргазмирующий от самого себя, переводил дух, отработанной скороговоркой подводила итог затянувшемуся монологу: «Спасибо за покупку. Приходите еще». Как ни странно, народ на Юльку не обижался, любил и приходил еще и еще.

Хозяйка магазина и Юлькина одноклассница Люся с генетическим набором для удачного предпринимательства была Остапом Бендером в женском обличье. Какие стулья! – Она могла найти, купить и перепродать от невзрачной букашки до индийского слона. И вы с радостью выгрузите слона у себя под окнами и, стоя на своем балконе с криками «Вира!», «Майна!», вдруг подумаете: «Неее, в дверь не пройдет, надо везти на дачу». Юлька и Люся были неразлучны с детства. Это была взаимная детская любовь и взаимное обогащение. Люсю тянуло во все черные дыры двора и пространства, она тянула за собой рассудительную Юльку, и союз безрассудства и трезвого ума давал свои плоды: они потихоньку открывали для себя мир, благодаря Люсиной смелости, и возвращались домой из своих странствий не совсем убитые, благодаря Юлькиной предусмотрительности. Со школьного двора они вместе шагнули на экономический, поступив туда с первого раза. Юльку на студенческую скамью усадила ее золотая медаль, Люську – ее мама, директор универмага. После окончания института двух молодых экономистов весело и без долгих уговоров принял в свою дружную семью базар. В ту пору жизнь сводилась к двум источникам инноваций и ноу-хау: базар и вокзал, которые дополняли и обогащали друг друга, как Юлька и Люся. Тогда Люсина мама еще не выкупила универмаг в свое безраздельное пользование, но свято верившая, что торговля – двигатель прогресса, без колебаний вложила свои сбережения в Люську, в товар и  в торговую точку на местном рынке. К Люське бесплатным бонусом прилагалась Юлька. Так новоиспеченные экономисты стали проверять на деле экономические формулы отцов марксизма. Не зная тайн экономических законов, рядом с Люсей и Юлькой на рынке успешно и не очень внедряли в жизнь новую рыночную экономику бывшие инструкторы горкома партии, директора школ на пенсии, отчаявшиеся жены бездельников-мужей и прочая разношерстная братия.

В один прекрасный день совсем еще не старая Люся явилась на рынок, помолодевшая до неприличия. Новый хахаль, подумаете вы. Нет! – Новое увлечение: учение мудрых йогов. Живые организмы базара и вокзала были открытыми системами. Через их распахнутые ворота в страну попадали не только товары, но и новые люди, и новые учения. Индия послала к нам своих первопроходцев, маленьких юрких улыбчивых индусов, больше похожих на наших цыган. Индусы проворно обзаводились местными женами, гражданством, бизнесом. На своих выносливых плечах дети Ганга принесли нам свет индийских Вед. Местные ушлые новаторы быстро сглотнули новую тему, прошли тайные посвящения у никому неизвестных адептов и стали заманивать народ гимнами о безусловной любви. Люська попала в их сети. Она, пройдя многочисленные инициации, чистки и массовые медитации, своим волшебным внутренним механизмом переработала все эти новшества и трансформировала их в гениальный вывод: людям нужен свет. Встав на благородный путь просвещения, Люся, не подозревая о плагиате, стала использовать накатанный годами метод  иллюминатов: просвещение – людям, прибыль – себе. Все-таки Люська была потомком олимпийца Меркурия по маминой линии и всегда четко просекала экономическую подоплеку в любом благородном предприятии. Выгода. Она опять была обоюдной: народ просвещался, освящался, очищался, находил себя – а Люська подсчитывала барыши от проданных индийских побрякушек, специй, благовоний и кассет с ведическими гимнами. Она для повышения профессионализма съездила в Индию, пожила в ашраме, почистилась, попела гимны, украшая собой красочные праздничные пуджи. Вернувшись домой, она передвинула свой пальчик на карте от Индии чуть на север и с предыханием прочитала: - Китай. Сузив свои познания в географии только к двум странам, Люся расширила свой бизнес и открыла магазин «Фэн-шуй». Самое смешное, что Люська, никогда не забывающая о выгоде, свято верила во все учения, которые дарила ей древность. Она очень хорошо разбиралась во всех тонкостях, следовала правилам аюрведы и чтила вселенский закон «Не навреди». Она была уникальным симбиозом западной моды, восточной духовности и циничного торгашеского прагматизма. Она все время пыталась приобщить к своей вере Юльку. Но врожденный индивидуализм Юльки отвергал любые массовые затеи, восторги, откровения, даже если они были истинными. Юлька в глубине души чуяла, что истина дается одиночкам и в тишине, что массовые забеги и заплывы, как любая облава, не приносят успеха. Юлька то и в истине особо не нуждалась, она знала, что что-то такое есть, что-то великое, теплое и родное, куда иногда так хочется занырнуть, как в уютную мягкую постель. В силу нового занятия Юльке, конечно же, пришлось вникнуть во все тонкости восточной мудрости, и она, как истинная отличница, могла даже спросонья объяснить-разжевать учение Будды и перечислить поименно пестрый пантеон индийских богов.

Люська, чтобы расширить сферы своего влияния и в торговле, и на полях духовности, обустроила в магазине некий клуб интересов. После шести вечера, когда Юлька подсчитывала кассу за день, в магазин подтягивались эксцентричные личности в поисках себя и экзотики. Во главе с Люськой и очередным приглашенным гуру они жгли благовония, пили зеленый чай и вкушали очередной вариант древней мудрости под бесконечные напевы индийских гандхарв. Юля относилась к ним, как врач к своему сто первому пациенту на приеме: индифферентно и уже без раздражения. Что поделаешь: больные люди! Она даже испытывала к ним жалость и какое-то материнское чувство, которое вызывает у матери не вполне нормальное дитя. Главное, что все они и Юлька друг друга не задевали, хотя порой от вновь прибывших искателей истины в сторону Юльки веяло недоумением и жалостью. Представьте себе: жалостью в адрес Юльки, как к больной и убогой! Но семейные обязанности не давали концентрироваться Юльке на чужой неприязни и вязнуть в беспредметных мыслительных и словесных баталиях: ее дома ожидали четверо мужчин – голодный муж, растрепанные сыновья-погодки и преданный бассет Риччи. Каждому из них нужна была именно Юлька, и она наполняла свои паруса ветром заботы и любви к своим близким и, легкая, тоненькая, бежала-летела-плыла по волнам городских улиц после рабочего дня к семейному очагу.

В один из вечеров, когда Юлька подсчитывала выручку за день и мысленно уже расставляла посуду на кухонном столе для ужина, из кучки знатоков индийских Вед и народной китайской медицины к ней подошел мужчина, очередной гость Люськиного клуба. Юлька поначалу даже глаз не оторвала от прилавка, но после первых звуков его голоса она, как вкопанная, замерла с недосчитанными купюрами в руках. На вид это был обычный мужчина лет пятидесяти, и даже его бритая голова в этом сборище востоковедов не выглядела необычно или странно. Но странность все же какая-то была. Когда расстояние между ними сократилось, Юлька физически почувствовала то, что так часто любили обсуждать посетители магазина и клуба – биополе, мощное, весомое, но чуждое и засасывающее, как черная дыра или болотная трясина. На Юльку смотрело Нечто яркими голубыми глазами. А очень приятный обволакивающий голос сказал, что его зовут Борис, что он – художник, а с некоторых пор – ясновидящий, что он может видеть людей и их прошлые воплощения, да так ясно и четко, что в состоянии запечатлеть все подробности увиденного на бумаге. Юлька не могла произнести ни слова, находясь в плену контраста особенностей его личности: волшебный голос, холодная сталь взгляда и враждебная ненасытная пасть его естества. Борис разложил перед ней рисунки.
-  Вы всегда жили в Греции, вы и сейчас там живете. Юлия, зачем вы обрезали волосы, в них ваша сила и красота. Хранительнице знаний не пристало выглядеть как мальчику-подростку. Ну, да ладно, волосы – дело наживное. Ваша сила, знание и красота всегда с вами, но вам они не принадлежат, надо всегда отстаивать свое право на владение ими.
Юлька, как сомнамбула, стояла и слушала историю о себе, и смотрела, смотрела на красивую женщину с длинными волосами в странной  одежде, смотрела на какие-то храмы, скалы, костры, гривы коней, мечи, браслеты. От слов Бориса и многообразия нарисованных деталей у Юльки зарябило в глазах. Она потянулась за рисунками. Борис ловко схватил их с прилавка:
- На первый раз хватит.
- Дайте рисунки.
- Это моя интеллектуальная собственность, выраженная художественным способом, - холодно сказал он.
- Это мое лицо на ваших портретах, отдайте.
- Ваше лицо всегда при вас. А за свою работу, кстати, я обычно беру деньги.
- Я вас не просила и не звала.
- Иногда я прихожу без спроса. Я думаю, мы еще увидимся.
- Нет уж, увольте. Я в вас не нуждаюсь.
- Не могу с такой же уверенностью сказать о себе. До свидания, Юлия. До свидания.
Подошедшую за деньгами Люсю Юлька обругала в первый раз в жизни.
- Сколько можно пускать сюда всякий сброд: маги, юродивые, сумасшедшие!
- Юлька, что ты! Это супер известный мужик, всегда нарасхват, видит всех насквозь, рисует потрясно, правда, берет дороговато, но как излагает! Весь покрыт тайной, никто не знает, откуда он, с кем он, где он. Есть контактный телефон, народ сбрасывает свои заказы на автоответчик, и он приходит рисовать и разгадывать. Ну что ты, это же классно и супер интересно! Да, и нам с его посещений копейка капает, - улыбнулась Люська. – Ну, рассказывай, что он тут тебе наколдовал!
- Люся, хватит с меня этих разговоров и магической лапши. Меня ждут дома, ты же знаешь.
И Юлька, немного озадаченная разговором с Борисом, упорхнула из магазина к своим вечерним семейным обязанностям. Через пару дней неприятное ощущение после излияний ясновидящего художника было поглощено нескончаемой вереницей покупателей и новых чудиков, посещающих магазин и клуб. Юлька по-прежнему умиротворенно выслушивала тирады словоохотливых посетителей, принимала новый товар, сдавала Люсе кассу и летела после работы домой, чтобы уравновесить и обласкать своей женской заботой и вниманием свой семейный мужской мир.

Этой ночью Юлька испытала вторжение. Почти все люди видят эротические сны и хотя бы раз в жизни испытывают во сне оргазм. То, что произошло с Юлькой, было иного рода. Каждый микрон ее кожи испытал тепло возбуждения, которое наполнило ее живот жаром. Кто-то невидимый обволакивал ее в кокон волнения. И когда у себя во рту Юлька ощутила чей-то вполне осязаемый твердый язык – она проснулась, как от удара. Все еще испытывая давление на весь организм, она села на кровати, переводя дыхание. Ее преданный бассет Риччи встревожено посмотрел ей в глаза. Юльке казалось, что вся спальня наполнена вязким текучим туманом, она даже протерла себе глаза. Туман потрескивал, как наэлектризованная капроновая блузка. Риччи встрепенулся и, почуяв тревогу, воинственно зарычал. Конечно, Юлька читала   про знаменитую любовь египетских богов Изиды и Осириса, сын которых, тоже египетский бог – Гор, был плодом их виртуального, так сказать, пространственного соития. Но то – боги, легенды, красивые сказки о любви, прочитала, закрыла книгу и поставила на полку. Конечно же, Юлька знала, что есть маги и колдуны, она тоже про это читала, но рассуждая здраво, она считала, что если бы под каждым кустом был всесильный маг, то все человечество уже давно бы вымерло от взаимных приворотов и порчи. Но это ночное вторжение, вполне осязаемое физическое давление и чуткая реакция ее любимца Риччи на что-то чуждое заставили Юльку вспомнить все притчи и мифы и посмотреть на это происшествие уже другими глазами. «Не хватало мне еще родить сыночка от невидимого оккупанта и сделать своему мужу неожиданный подарок», - подумала Юлька, обернувшись на мирно спящего супруга. Но в данную минуту ее заботило не это: насаждаемое  кем-то возбуждение ей хотелось содрать со своей кожи. Юлька встала под горячий душ, обхватив себя руками. Только что она потеряла чувство безопасности. Всегда надо быть начеку. Невзирая на горячую воду, Юльку била мелкая дрожь.

Через пару дней пропал Юлькин Риччи. Он сорвался с поводка и, проявив не присущую ему прыть, как по следу, побежал за чем-то невидимым. Поиски не принесли результатов. Юлька испытала еще одно потрясение.

Глядя в окно магазина, Юльке показалось, что она видит на другой стороне улицы Бориса. Как тогда ночью, она даже протерла себе глаза, не сошла ли она с ума: Борис, в парике и камзоле, склонился перед Юлькой в средневековом поклоне и медленно и важно пошел вниз по улице. «И откуда только берутся такие самоуверенные наглые типы», - недовольно подумала она.

- Что-то ты мне, мать, не нравишься, - через пару дней заявила Юльке Люся. – Что же ты так убиваешься из-за своей собаки. Я слышала, что, то ли коты, то ли собаки, когда чуют свой конец, уходят от хозяев, чтобы помереть в одиночестве. Ой, дура, что же это я! успокоила тебя! Найдется Риччи, давай,  что ли объявления на столбах развесим.
Юлька и впрямь неважно себя чувствовала последнее время, какая-то апатия и безразличие охватили ее, она не особо хотела есть, тяжело просыпалась по утрам, как лунатик, ходила на работу.

Развешивая на балконе белье, Юлька прямо перед собой в воздухе увидела холодные голубые глаза Бориса. Через минуту она ощутила удар в солнечное сплетение, и чья-то невидимая рука начала ввинчиваться в ее нутро. Ужас парализовал Юльку, застав ее врасплох. И она вдруг поняла, что вторжение – это Борис. Юлька все рассказала Люсе, но ее продвинутая и передовая подруга не восприняла всерьез Юлькин рассказ. Когда через месяц Юлька стала похожа на тень, Люся сняла свои розовые очки и озабоченно посмотрела на то, что когда-то называлось «Юля».
- Юлька, Юлька, прости, это я виновата, привела непроверенного человека, клюнула на его штуки да и заработать хотела на нем. А он, видишь, клюнул на тебя, и гляди, что вытворяет:  жрет тебя потихоньку. Не думала я, что встречу живьем, так сказать, такого упыря, - Люся была не на шутку встревожена. – Есть одна женщина, сильная очень, что и как делает – не знаю. Знаю только, что маме моей помогла, когда папаша мой малость бесился. Ходила к ней мама, что с ней там было – не говорит, вроде это как условие такое, как тайна исповеди. Только договариваться с этой Марковной надо самой, она как-то прямо по телефону чует проблему и либо сразу принимает, как зубник с острой болью, либо в очередь ставит. Вот, звони.
Юлька набрала номер: - Валентина Марковна, здравствуйте, можно к вам прийти? – На автопилоте спросила она.
- Завтра утром, к девяти, - без колебаний ответила Марковна.
Ради Юльки и глубоко испытывая вину за случившееся с ней, на следующий день Люся не открывала магазин и сама отвезла подругу к Марковне.
- Заходи, - обратилась именно к Юльке Марковна. – А ты, красавица, поезжай пока восвояси, - озадачила она Люсю.

Марковна провела совсем сникшую Юлю мимо ухоженных зеленых газонов вглубь двора, там она открыла неказистую калиточку, и они прошли в другой двор, в котором все было просто и по-сельски.
- Это дом моей бабки, - сказала Марковна. – Проходи.
Они сели за стол друг против друга. Простота и уют сельского дома немного успокоили Юлю.
- Вижу, намаялась ты, детка, - начала свой разговор Марковна.
Валентина Марковна с виду была ни чем не примечательной женщиной. Простая неброская одежда, волосы, собранные узлом на затылке, без украшений и без косметики. Но именно эта простота и подкупала, и люди внутренне распахивались перед Марковной, которая без напора и суеты начинала разбирать их душевные завалы и баррикады. Так случилось и с Юлькой, после первой же фразы, после этого простого слова «детка» Юльке захотелось прижаться к Марковне и убаюкать свою тревогу. А тревожиться было из-за чего. Ни о чем не спрашивая, Марковна сама стала рассказывать Юльке о ее происшествиях, и начала она свой рассказ с Бориса. Юлька отстраненно слушала все, как сказку перед сном. Все, что говорила Марковна, действительно больше смахивало на сказку с примесью современных ужастиков.
- Борис – маг. Да и зовут его совсем не Борис. Но это неважно. Важно то, что он очень силен и всегда добивается желаемого. А желает он только могущества и власти, путь к которым находит через женщин. С одними он вступает в обычную земную связь, с другими – работает на всех уровнях. Он буквально питается женщинами, их женственностью и силой. Особенно ему нравятся такие, как ты, Юля, непростые. Ты очень непростая. Ты – как он и я. И сказал он правду про твою силу и знание. Хотя жила ты не только в Греции. Ты и тогда, и сейчас в нескольких местах, как все мы, как все люди. Прошлое, настоящее, будущее – это просто названия на трех дверях, ведущих в ОДНУ Комнату. Наша жизнь, мир, пространство – это бесконечный пирог, где люди – его начинка, каждый из нас выбирает свой слой и, закрепившись на нем, забывает, что все ЭТО – бесконечный, бесконечный многослойный пирог в ОДНОЙ Комнате. Но есть люди, такие, как Борис, которые могут выходить из этой Комнаты в прошлое, настоящее, будущее и раздельно существовать в них и действовать. Юля, так делать можешь и ты. И тебе придется так сделать, чтобы побороть влияние Бориса, чтобы отцепить его и перестать отдавать ему свои силы. Ты не должна бояться - это главное. А я помогу тебе вспомнить себя, вспомнить дорогу в ТУ Комнату, чтобы ты смогла соединить все свои воплощения и увеличить свою личную силу. Я буду рядом, и здесь, и там. Не бойся, приляг, а я посижу с тобой.
Марковна уложила Юльку на кровать и села у нее в ногах. Юлька притихла, размякла, но как-то просветлела от рассказа Марковны и наполнилась убаюкивающей тишиной. Юлька притихла и закрыла глаза. Марковна, как маленькую девочку, стала гладить ее, приговаривая что-то на непонятном языке.

Комната дышала, сужая и расширяя свои пределы. Комната, как мощный насос, накачала все Юлькины ипостаси силой и соединила в единое целое, в то, чем на самом деле была Юлька. И Юлька, ощутив себя одним большим сердцем, вспомнила все. И когда она вновь почуяла чью-то ненасытную враждебность, она не дрогнула. Голубые глаза Бориса горели злым жадным огнем. Он дул Юльке в лицо, создавая бурлящие волны экстаза. «Ты прекрасна, сильна и красива. Подари мне себя», - жарко дышал Борис. Но, омытая своей вновь обретенной мощью, как холодной родниковой водой, Юлька была неуязвима.

- С возвращением, милая, - услышала Юлька над собой голос Марковны. – Ты победила. Ты устояла перед соблазном. Борис знает, как дать женщине наслаждение. Многие сдавались и сгорали, он пожирал их экстаз, усиливал свою мощь и шатался туда-сюда, из прошлого в настоящее, в поисках добычи.
У Юльки от перенесенного противостояния ныло все тело, на руках она заметила реальные царапины от когтей.
- Ничего, дорогая, так бывает, после таких мистических боев на земных телах остаются отметины, - пояснила Марковна. – Но они заживают быстрее, чем сердечные раны. Береги свое сердце, оно – и память, и сила.
- А как же мне жить после этого? После того, что я вспомнила и знаю? Что мне делать? – По-детски спросила Юлька.
- Ты можешь выбрать знание и служение, а можешь встать и уйти домой.
- Но у меня уже есть служение: я – мать и жена. Мне не нужен Тот мир и Тот свет, у меня уже есть Этот мир и свет, мой мир и мой свет.
Марковна, смеясь, подала Юльке воду:
- Ты все правильно поняла. В этом и знание, и твое служение. Где родился, милая, там и пригодился.

Дома Юльку встретили ее растрепанные мальчишки, вечно рассеянный добродушный муж и скиталец-бродяга Риччи, который тоже вернулся из своих таинственных мистических странствий. И Юлькино большое сердце, как Комната, расширило свои пределы, чтобы вместить в себя весь этот шумный, беспокойный мир. Ее мир.