Глава 4, романтическая повесть

                Глава 4               

         Утром вставать не хочется. Только шесть часов. Но мы договорились еще с вечера, что пойдем смотреть с Харитоном Ивановичем лодку, на которой я поплыву дальше по реке. Шесть часов, это в Москве шесть часов утра. Почему здесь живут по московскому времени? Я смотрю через утреннюю прорезь глаз на Харитона Ивановича, на росу, солнце ...потягиваюсь. Приятная истома усталости вчерашнего дня разлилась по всему телу.  Но решительно встаю - и спала усталость, как роса на траве.

         Пошли. Хлопнула калитка, отделяющая село от поля. Бухают голенища сапог. Собаки одинаково серой масти прыгают на грудь. Харитон Иванович беззлобно ругается:

         - Ну, еще что. Разбаловалась, сучка.
         Собаки переметнулись ко мне, они еще вчера обнюхали меня и сегодня считают своим: прыгают, хватают за руки, путаются в ногах.
Харитон Иванович хвалит лодку:

        - Конечно, она немного стара, есть дыры в носу, да туда вода не попадет, сделаем заплату. Да чего говорить, сейчас придем, увидим.

        Мы прыгаем через ворчливый ручеек, поднимаемся по глинистому косогору, размытому дождями, идем через скошенный луг. Август. Нет щебета птиц, и только солнце блестит на стерне трав. Дома поселка отражаются с высокого берега на глянце реки.

        - Вот она, - Харитон Иванович показал с крутого берега на лодку.
Лодка мне не понравилась. Действительно большое отверстие в носовой части, подгнившие борта, трещины на обшивочных досках и заплатки, заплатки. Много заплаток. Впрочем, лучшего, я не ожидал.
Харитон Иванович убеждал:

       - Ведь ты сегодня не поплывешь, пойдем, посмотрим мои охотничьи угодья, а вечером прошпаклюем. - И чтобы я окончательно не разочаровался, он повел проверять сети.
Харитон Иванович встал в свою лодку, оттолкнулся веслом - и лодка легко выскочила на середину реки. Еще одно движение весла и мы на противоположном берегу. Ворчит рыбак на улов, рыбы мало и мы съели ее всю за завтраком.

        Через час идем в лес. Хозяин в картузе, пиджаке, опоясанном патронташем, сшитым во многих местах суровой ниткой, застиранной белой рубашке, резиновых сапогах. Двустволка, стволами вверх, висит на левом плече. Я с мелкокалиберкой и рюкзаком, где поместились молоко и хлеб.

        Мы идем не на охоту, а посмотреть места будущей осенней охоты штатного охотника Харитона Ивановича Можегова. Мы уходим тихо, задами, через огород, перелезаем через упругие жерди. Но от собак так просто не уйдешь. Пришлось их гнать палками и сухими комками глины, которые разваливались перед собачьими мордами, как гранаты, на множество кусочков.

        Ведет охотник вначале по общим дорогам, разбитым тракторами. Душно, пахнет то сухой листвой, то елью, то влажным мхом.

       - Видишь, какая тут дорога, без трактора не сунься, это все в делянки да на покосы. Раньше на телеге ездили, а сейчас лошадка и не протянет. Если только верхом.
Мы свернули на визиру, прорубленную неширокую трассу между лесными кварталами. Идти стало легче, ветки, не тронутые топором, закрывали от солнца. Хотя под ногами хлюпала вода с грязью, и приходилось шагать через завалы и оберегаться от сухих сучков и веток, но тропа была ровной. Харитон Иванович вел тропами своей охотничьей делянки.

       - Смотри, - говорил он, - сколько следов лося. Во! Вся визира исхожена. Вот здесь. Смотри: видишь, в лужице вода примята, это он от гнуса спасался. Пойдем - вон там есть болотце, - охотник махнул рукой в сторону чащи, заросшей мхом. Высокие ели упирались в небо, отжившие нижние сучки покрылись серебристой свисающей шастой, как столетние старики с нечесаной бородой. Мы вышли к болотцу, сплошь заваленному корягами, заросшему лабазником и черемухой.

        - Наверняка где-то здесь отдыхают. Затаились, - говорит  полушепотом и с азартом Харитон Иванович. - Собака нужна, чтоб потревожила, навела на след, а так что. У меня в прошлом году отравили. Хорошая была собака. Грешу тут на одного. Да как докажешь? Пошли мы с ним на охоту. Идем. Я впереди. Сучка веселая, идет с охотой. А потом раз, что-то пала. Закрутилась. Сблевала. И домой. Пока вернулись - она и лапы протянула. Сунул он ей что-то, когда я не смотрел.

        Оленя надо собакой брать. Два года назад их в наших местах не было, а сейчас вон следов-то. Видишь: лес рубят кругом, они и уходят. Здесь лес не тронутый: здесь река - не разрешают рубить. Но ничего осенью мне дадут лицензию.

        Мы проверили не заправленные сейчас капканы на куниц, и пошли на другое болото за морошкой. Желтая ягода лежала на влажном бледно-зеленом мху. Листья морошки напоминали форму листа черной смородины. Ягода спелая мягкая лежит на мху, как купавка на воде, незрелая тянется к солнцу.

        По лесной визире, с которой Харитон Иванович постоянно сбрасывал сучки, мелкие коряги, срубал вершины упавших деревьев, мы вышли к реке Лузе. Нетронутые покосы заполнили пространство густым ароматом. Травы выше человеческого роста, и только опытный охотник мог найти старую тропу по лугам и свороты с них в лес. Мы срезали многочисленные повороты лесной реки, вышли на поляну, закрытую от каких-либо ветров. Трава упиралась в лес, лес упирался в траву. Скрещение запахов сухого леса, цветущих трав, усиленное жарким солнцем, делало воздух невыразимо приятным. Кружилась голова. Тело прело. Казалось, еще немного - и можно задохнуться и умереть от этого аромата, как у Золя в «Аббате Муре».

        Мы свернули в лес, пошли по высокому ивняку. Харитон Иванович драл здесь по весне кору ивы для сдачи в аптеку.
        - Надо проверить, да поправить, - сказал он.

        Мы шли напрямик, по засечкам. Когда я увидел за деревьями что-то покрытое берестом, то подумал, что это шалаш. Но это была как раз та кора ивы, к которой мы шли:
- Вот видишь, что только нас охотников не заставляют делать: заготовлять дрова, косить сено, а это весенняя работа. Думаешь, это так легко навязать вот такую кулемку ивы, - он показал на связанные пучки. Ходишь тут один, как медведь. Нарубишь в разных концах, а потом тянешь сюда по корягам.

        Мы принялись за дело, уложили под бересту, на стлань, часть неприбранных кулемок, положили сверху груз, заготовленные раньше жерди...

        Харитон Иванович, признанный охотник, у него есть Почетная грамота Российского союза потребительских обществ, медаль и два свидетельства Главного комитета Выставки достижений народного хозяйства СССР.