Если всё по-честному

Вот обратись к нему по имени, он, по-моему, даже и не откликнется.
Все его звали Михалыч. Даже дети, приезжавшие на лето к соседям и те – Михалыч. Жил он в старом родительском доме на краю деревни недалеко от кладбища. Жена давно умерла, даже не справив пятидесятилетия. Сын с младшей давно разъехались. Сын стал москвичом, дочь живет и процветает в
райцентре, устроилась на почту. Обзавелись семьями. На лето иногда
приезжают с детьми навестить «деда». Москвич поначалу наведывался
частенько, а вот последние годы поубавил обороты – нет времени. До
работы, говорит, добираться больше часа, да и работой завален. А когда
отпуск, едет в Египет или Турцию, даже в Таиланде разок разминал кости.
Михалыч сидел и настраивался на волну старой радиолы «Эстония».
Телевизор у него был, и даже рабочий, но надоело слушать одно и то же по
всем каналам. Ну, вот, вроде бы поймал что-то интересное. Стал слушать. В
это время неожиданно раздался стук в окно. Он забыл, что это не старые
времена и даже вздрогнул. Выключил на всякий случай приемник, быстро
пришел в себя и спокойным голосом спросил: «Кого это там черти носят?»
- Это я, Михалыч, Петруха.
- Каким ветром? Заходи, мил человек, гостем будешь. Здорово!
- Здорово! У тебя где тапочки то?
- Да вон они, я из старых валенок соорудил, отрезал голенище то, вот и
приспособил – очень удобно, советую.
- Ты слышал, заварили золотой стык и открыли северный поток.
- Какой стык, какой поток?
- Темнота ты, Петя, стык – это когда наши тянут трубу с газом от себя,
да еще по дну моря, а немцы тянут на себя. И вот, когда эти трубы
соединяются на середине пути, это и будет золотой стык. Таких труб много,
да трубы-то какие широченные, научились же делать. Скоро южный поток
откроют, потом вторую ветку закончат. Ладно, ты раздевайся, как у себя
дома, садись, я сейчас что-нибудь скумекаю. Плиту затоплю, дровишек
много, поджарю картошечки.
- На улице жарища, а ты плиту. У тебя же газовая вон стоит.
- Плита-то есть, газ кончился. Должны подвести. Они возят-то раз в
месяц и то не всегда. У меня и грибочки припрятаны, так что побанкуем
сегодня на славу.
- А приправу- то я с собой прихватил, - поддержал разговор Петруха –
Я не халявщик. – и резким движением гордо водрузил бутылку «Путинки» на
стол.
Наступила пауза.
- Как здоровье- то? – спросил Михалыч, продолжая чистить картошку
тоненькими очистками.
- Да так, держимся потихоньку. Я же не беру всякую отраву: сосиски,
сардельки, пельмени или котлеты. Я на всем своем. До сих пор корову держу.
Все удивляются, а я держу. С сеном, правда, туговато. Понимаешь, вокруг
все бурьяном заросло, а косить не разрешают. Так накошу втихаря, вроде бы
и сыта. А на зиму, тут уж как получится.
- Так у нас – то же самое.
- Нет, чтоб им за этот бурьян спасибо сказать, так нет. Нельзя и все.
Не, а ты-то как, Михалыч?
- Я-то? А что сказать… Так доживаю бобылем. А что делать-то? Жалко
Нинку, уж больно рано умерла.
- А что, так никто и не приглянулся что ль?
- А у нас в деревне и приглядываться не к кому. Как вспомню Нину –
нет, никого мне не надо. Лучше уж так.
- А вот я, как всю жизнь не старался, не нарожала. Не знаю почему, а в
итоге теперь один одинехенький.
- Твоя-то тоже покинула этот свет рановато, ей же 60-ти вроде не было.
- Да нет, 60 мы справляли. Но, все равно рановато, конечно. Я вот
думаю, может оно и к лучшему, что не нарожала-то. Чем бы я им сейчас
помогать бы стал. Сам еле-еле концы с концами свожу. Кто бы мог подумать,
что так финишировать будем.
- Ну вот, а спрашиваешь, пошто никто не приглянулся.
- Да я так спросил, знаю, ты мужик умный
- А что толку-то с того, что умный? Сейчас дуракам легче жить.
- Так-то оно так, - согласился Петруха, - но… - а вот что «но», так и не
договорил.
Наступила пауза.
Картошка затрещала на сковородке.
- А ты лук-то добавляешь?
- А как же. Это я в конце подкидываю.
- И я тоже.
В избе почувствовался знакомый, приятный запах вкуснятины.
- Ты знаешь, Петруха, вот я сколько не ем картошку – не надоедает.
Люблю – и все тут.
- А я-то что, не так, что ль?
- Вот я ехал к тебе, вроде бы поел плотно, а сейчас с удовольствием
продолжу.
- Погоди, погоди, сейчас подойдет, сядем, как следует, вспомним лихие
наши годы, поговорим.
- И Нинку помянем.
- Ну, это уж обязательно
- Ты про политику-то любишь?
- А чего ж нет-то? Но я в ней ничего не пойму.
- Так, дурень, ты старый. На то она и политика, чтоб такие как ты
слушали и сопели в две носопырки.
Михалыч знал, что друг не обидится на такие слова. Знал, что ценит его
за ум, сообразительность. Недаром же выбирали парторгом в те времена.
- Ну, вроде бы готова, видишь, золотистая?
- Давай еще пару минут. Я люблю поджаристей.
- Давай, так давай. Я тоже люблю поджаристей.
Наконец, готово. Подано. Картошка все еще продолжала шипеть на
сковородке. Петруха взял бутылку, легко откупорил, посмотрел на просвет,
вроде проверяя, не палёная ли, наполнил два граненых стаканчика и на
правах хозяина предложил: «Ну, давай, не чокаясь, за твою Нинку, царство
ей небесное.
- И за твою Верку, пусть земля ей будет пухом.
- Давай.
Сделали небольшую паузу и, не торопясь, выпили.
- Да, вот она жизнь-то какая, все мы будем там, у нас только один
вечно живой.
- Это понятно, согласился Петруха. Ну, давай теперь за нас – и налил
по второй.
- Ты не гони, закусывай лучше.
- А я после первой никогда не закусываю, нагоняю аппетит.
- Ну, тогда давай, раз так.
Выпили. Вытерли тыльной стороной ладони губы и принялись за
картошку.
- Ты грибочки-то не забывай. Мало – еще принесу, у меня там
припрятаны на всякий пожарный.
- А хлеб-то свеженький.
- А чего же нет-то. Сегодня среда. Значит, вчера привозили. Теперь в
пятницу. У нас это налажено. Я каждый раз беру шесть буханочек черного и
батон – к чаю.
- У нас то же самое. Только в среду и в субботу.
- Я вот все про газ хочу досказать. Ты знаешь, сколько его по этим
трубам уходит по всему свету? Мало того, научились его в жидком виде
отправлять специальными танкерами.
- Жидкий, это как нам в баллонах возят?
- Да ты что, ещё жиже.
- Так это сколько денег тогда у нас будет?
У кого, у нас?
Ну, я имею в виду у государства.
- В том то и дело, у государства. Ты правильно мыслишь, у го-су-дар-
ства. А что, если у этих денег сразу считать подоходный, те же 13%, пока не
разворовали и пустить их, хотя бы на наши пенсии. Мы бы тогда с тобой
были бы в шоколаде и ходили бы не в этих обносках, а в бостоне. Согласен?
- Конечно, куда же от фактов денешься.
- Я тебе еще вот что скажу. Был бы я начальник, я бы приказал всем
платить 13%.
- Так мы с тобой и так всю жизнь платили 13%. Платили-то с зарплаты,
правильно? А с халтуры? У тебя были халтуры?
- Ну, а как же: то дровишки кому-нибудь подвезу, то на похоронах
бутылочку дадут.
- А с этого ты платил подоходный?
- Нет.
- Ну вот, а я заставил бы за все платить. Взял взятку, к примеру,
депутат или чиновник – плати. Там, дружище, не бутылками пахнет. Возьми
хотя бы Оборонсервис. Там эта блондинка, замша министра обороны, украла
миллиарды. Так? Это, знаешь, какие деньжищи будут?
- Васильева, что ль?
- Ну да, та самая.
- Слыхал, а как же, раньше про это каждый день говорили. Сейчас,
правда, стали забывать, молчок.
- Так надо было сразу высчитать. Сейчас, как говорят, поезд ушел. В
большущей коробке, оказывается, были не драгоценности, а бижутерия.
- А может оно и правда – бижутерия. Сейчас вон какие-то бриллианиты
всё предлагают по телевизору. Дешевые, и говорят лучше, чем бриллианты.
- Дурень ты, куда же ей в тринадцатикомнатной квартире около Кремля
эти бриллианиты, как ты говоришь? Моя Нинка, и то никогда бижутерию не
носила. А ты видел, сколько у него этих сопливых блондинок в замах
ходило? Вот, со всех по 13% и всё. С Юрия Михайлович, правда, брать
нечего, говорит, на нем только один прицеп к старому москвичу числится,
так с жены высчитывать. А у нее там не хило. Есть чем поживиться, только
честно, 13% и всё.
- Так они же давно свалили.
- Правильно, они все такие сваливают. Поэтому надо было раньше,
пока воровали.
- Ну, ты башка. Давай еще по одной.
- Давай, - довольный своей пламенной речью, согласился Михалыч.
Выпили. Закусили.
- Я тебе дальше скажу. Слыхал, один сторож с моста на остров Русский
на Дальнем Востоке украл железа на 100 миллионов. Вот тебе сразу 13
миллионов в общак.
- Да, быть не может. Как же мост-то построили?
- Модернизация, слыхал про такую. Просто не заметили, только сейчас
обнаружили.
- А куда же он дел столько?
- Как куда? Просто взял и сдал в пункт приема металлолома.
- Вот это да… Где же он нашел такой пункт-то?
- Слушай дальше. Умные люди уже посчитали. Это он украл 20000
тонн.
- 20 тонн – это ж целый вагон получается.
- Не 20, а 20000 тонн, это целый состав 12 км.
- Да быть такого не может.
- Я помню, сам слыхал, по телевизору рассказывали историю башни в
Париже.
- Эйфелева она называется.
- Ну, да Эйфелева, как ты говоришь, сразу-то не вспомнишь.
- Так вот. Ее мошенники трижды пытались толкнуть на металлолом –
не вышло. До сих пор стоит. А она весит-то, знаешь, сколько? 7100 тонн.
- Да ты что, правда что ли? Сам слыхал? Тогда получается он толкнул
почти три таких башни.
- Ну, да.
- Вот это умелец. Про этого сторожа уж и забыли, а тех неудачников до
сих пор вспоминают, в историю вошли. И, правда, а чего его вспоминать-то.
Тут дела похлеще творят. Погоди, я сейчас.
Встал, зашторил все окна, пододвинул табуретку поближе и
продолжил.
- Слыхал про министра сельского хозяйства?
- А что с ней?
- В том то и дело, что ничего. Говорят, умыкнула аж 30 миллиардов.
- Это сколько же будет? У тебя случайно калькулятора-то нет?
- Откуда. Я свои и на пальцах посчитаю.
- А счеты?
- Счеты где то валяются, да толку-то с них, там и костяшек не хватит.
- И это верно.
- Ладно, - продолжил Михалыч. – Вот с этой кучи - тоже 13%.
- Так она же говорит, что бедная: трое детишек, купила небольшой 2-х
этажный домик во Франции и даже спален не хватает детям.
- Но она же дважды получала материнский капитал, детишек-то трое.
- Ну, может быть. В наше время и такое не исключено, я не удивлюсь,
если так и будет.
- Ну, ты башка. И в кого ты такой умный? Вроде бы наш, деревенский,
а так прешь в политике.
- Так у меня же два высших. Я же и горный институт закончил и
университет марксизма-ленинизма, пока в парторгах ходил.
- Где же ты такой институт-то нашел игорный?
Дурень ты, и…. горный.
- А, это другое дело. Я тебе честно скажу, настоящий врач, умный
который.
- Рошаль, что ли?
- Да нет, не Рошаль. Тот умер, по-моему.
- Склифосовский?
- Он самый.
Михалыч возражать не стал.
- А экономике-то у этого бородатого научился?
- У какого? Они оба бородатые.
- Ну, у этого, который помордастей.
- Ну, да. Хочешь, я тебе «Капитал» дам?
- Да откуда он у тебя, капитал-то? Голь ты беспросветная, капитал он
даст.
- Балда ты, эта книга такая, - и показал толщину в сравнении со
стопкой. – Вот такая, если не толще.
- Да куда она сейчас-то, поздновато, раньше надо было. Ты лучше
скажи, как здоровье-то?
- Так ты уже спрашивал.
- Еще хочу послушать.
- Тут у нас фельдшерский пункт был. Помнишь, Ленка там еще
заправляла?
- Ну, как же не помнить-то. Конечно, помню. Сутуленькая такая.
- Так вот, пункт-то тот давно уж тю-тю, нету.
- А у нас в деревне его и сроду не было. Привыкли. А помнишь, у нас
склады большие были?
- А как же, конечно, помню, деревянные такие.
- Ну, да. Их давно уж по досочкам разобрали. На том месте сейчас один
частник будет строить бетонные, небольшие. Только никто не знает, что там
будет.
- Я думаю, вряд ли склады. Кому они сейчас нужны.
- Да, чуть не забыл. А Ленка-то как?
- В город мотнулась. Говорят, риелтором устроилась.
- Кем, кем?
- Ри-ел-то-ром, говорю. Ты что, не слыхал, по телевизору каждый день
говорят про черных риелторов?
- А, про этих слыхал, а как же, конечно слыхал.
- Мы с тобой маленько отвлеклись, друг мой. Слушай дальше. Ты
думаешь, я так тебе все это рассказываю, с кондачка? Нет, я давно все
обдумал. Вот три года назад была такая команда: сократить чиновничий
аппарат на 20%. Помнишь?
И, не дожидаясь ответа, продолжил.
- Так вот, с тех пор он увеличился аж на 30%. И это хорошо. Почему?
Да, потому, что все они в основном взяточники, а раз так, то и подоходных
больше, если, конечно, всё по честному.
- Ну, ты башка.
- Слушай дальше. На эти деньги я бы настроил для них еще здания.
Понял?
- Ну, ты башка. Тебе бы, дорогой туда, - показал пальцем в потолок.
- Ну, ты уж совсем. Я же местный, Торжокский, а не Питерский.
- И это верно, - согласился Петруха, после глубокого
многозначительного вздоха.
- Я бы еще так сделал. Выделяю на Олимпиаду столько-то, сразу 13%
подоходных.
- Так там же в 12 раз больше угрохали.
- А я бы им каждый раз выделял бы и каждый раз высчитывал бы этот
подоходный.
- Ну, ты башка.
- Выделил на строительство к Саммиту на Дальнем Востоке столько то,
опять 13% отдают. Надо деньги на стадион в Санкт-Петербурге 8 миллиардов
– на, получи, а 13% - не забудь. Теперь надо 38 миллиардов, чтоб достроить,
пожалуйста, получи еще 38, раз не хватило. Опять 13%. Но, чтоб все
по-честному. К нам бы тогда инвесторы бы потянулись, зная, что 13%. А
так… неопределенность, она отпугивает.
- Ну, ты башка, скажу я тебе прямо. Тебе бы только наверх, я бы
первым проголосовал бы, если бы только опять, как ты говоришь,
по-честному, а не так…
- Так там наверху думаешь, дураки сидят? Они башковитей нас с тобой.
Один Чубайс чего стоит. Надо же так, с этими ваучерами провернуть.
- И то верно. Ну, давай еще по маленькой. За тебя, за умище твой. А
вот ты скажи, кто же будет следить-то за этим всем? Чтоб все по-честному?
- Как кто? У нас что, мало надзирающих, проверяющих, карающих
органов? Да та же милиция или, как их там, полиция, КГБ, управление по
мониторингу, прокуратура, суды, счетная палата, общественная палата, там
их хоть пруд пруди. Чего только нет.
- А с ними бы ты как?
- А так же. Закон для всех один. 13% и все. Они же тоже при делах. С
одних депутатов, а их миллиончик с гаком наберется, представляешь, какие
там деньжищи, мама не горюй. Но опять же, если все по-честному.
- Ну, ты башка!
- Я тебе скажу, что у нас с этих тринадцати столько наберется, что и
сельское хозяйство не понадобится.
- Так у нас и так ….
- Да, погоди ты, дослушай. У нас столько будет, что все купим. И тогда
пенсию можно будет увеличивать не на 2,3 %, а в 2,3 раза, медикам – не на
3,2%, а в 3,2 раза и т.д. Понимаешь?
- А чего же тут не понять, тут и дураку ясно. Да, хорошо бы так, а то
надоело колорадских жуков по огороду собирать. А ведь говорят, их
американцы к нам завезли, нарочно.
- Значит согласен?
- А куда ж против фактов денешься, никуда. Конечно, согласен.-  и
зевнул, прикрыв рот ладонью.
- Ну, а кто же приказы-то будет давать?
- Они же и будут. Мужики вроде бы ничего. Можно положиться, да и
альтернативы, как говорят, им нет.
- Михалыч, а ты рано спать-то ложишься?
- Да, когда как. А что?
- Я бы с удовольствием прикорнул бы часок. Не против?
- Да ты что, вон диванчик. Ложись, а я тут пока приберу на столе.
Петруха лег и тут же захрапел.
-Тебе легко, – подумал Михалыч – а мне не спится почему-то.
Махнул рукой и принялся за уборку.