Антоновы страсти. Роман. Часть 2. Глава 11

Глава 11

В гостиннице гуляли до утра. Разошлись гости только к десяти часам.

Яков с Ксенией и адвокат Борис с Розой отправились отдохнуть к Антону и Татьяне домой. Хозяева приглашали и Зинаиду с ее молодым человеком, но те отказались. Зинаиде нужно было на работу. Владимир уехал в Москву один.

Вика, войдя в родной дом, бросилась к елке, но подарков там не было. Слегка раздосадованная Виктория пошла в свою комнату, где обрадовалась, увидя свои старые игрушки, и довольная, но уставшая после празднования Нового года уснула.

В два часа дня спящие проснулись от крика Василия:

- Антон Петрович! Есть кто? – все молчали. – Ау! Ух ты! Сколько подарков под елкой!

Услышав о подарках, маленькая Виктория вскочила и пулей слетела вниз. Быстро поздоровавшись с Василием, она бросилась к елке и растеряно остановилась:

- А как мы узнаем, какой подарок кому?

Из комнат стали выходить взрослые. Василий застеснялся, увидев так много народа:

- Ой! Простите! Это я вас разбудил.

- Ничего, Василий! – отозвался Яков. – Хватит спать, а то весь год проспим.

Все подошли к елке, под которой лежала гора подарков, обернутых в новогодние блестящие упаковки.

- О! Вот этот, я точно знаю, для Виктории! – сказал Яков и протянул Вике самую большую и тяжелую коробку.

Девочка быстро разорвала блестящую бумагу:

- Телескоп!!!

- Хм! И это для Виктории! – сказал Антон и протянул дочери коробку поменьше.

Вика так же быстро расправилась с красочной упаковкой:

- Подзорная труба?

- Видимо ты так сильно это хотела, что Дед Мороз подарил тебе аж два таких подарка. – попыталась разрядить ситуацию Роза Вениаминовна.

- Да ладно! – ничуть не смутившись, ответила Вика. Подумала мгновение и продолжила с очень серьезным видом. – И какой сегодня взрослый семилетний человек в наш век высоких технологий не знает, что Деда Мороза нет?

Взрослые удержать хохот не смогли. Даже Василий рассмеялся за компанию.

Чтобы остановить это взрослое непонимание серьезности своих слов, Вика предложила всем пойти наверх и выбрать места для своих подарков. Не дожидаясь ответа, Виктория взбежала по лестнице.

Сверху послышался детский крик:

- Мама!

Взрослые подумали, что-то случилось и побежали вслед. Забежав в комнату, названную ранее Викторией обсерваторией, взрослые обомлели.

Перед ними предстало многоцветие стен. В двенадцати проемах между окнами на черном фоне были нарисованы двенадцать знаков зодиака со звездами. Выше цветами рассвета от ночной темноты стен взор переходил к дневному голубому небу на потолке с несколькими нежными белыми облаками. Все это было выполнено таким цветом, что даже казалось, что крыши просто нет. Две двери были выкрашены в яркий белый цвет, но так, что казалось, что это светят два солнца. Лазурный цвет пола дополнял цветовую гамму, а вдоль стены в изящных горшках радовали глаз цветы.

- Что это? – наконец-то вымолвила Виктория. – Кто это сделал? Папа?

Все посмотрели на Антона:

- Понятия не имею! Василий? – догадался Антон.

- Вам не нравится? Я покрашу как было! Я хотел как лучше! – глаза Васи слегка погрустнели.

- Это ты? – Яков очень удивился.

- Да ты что, Василий? Это же здорово! Никогда не видел ничего подобного! Ты же талант, Вася! Талант Вася! – нашелся Антон.

- Вам нравится? Честно? Это я вам подарок сделал.

- Спасибо, Василий! А что я могу тебе подарить? – поинтересовался Антон.

Другие присутствующие ходили вокруг так, как в музее осматривают экспозицию.

- Ничего не надо! Вы для меня так много сделали! И Лиза теперь красавица будет. Когда она уже приедет?

- Я не знаю! – пожал плечами Антон.

- В феврале вернется. Пару дней назад интересовался. Все хорошо! Так что вернется красавицей. – проинформировал Яков.

- Спасибо вам! Я домой пойду, мне собак кормить надо! – сказал Василий, медленно вышел из комнаты и быстро сбежал по ступенькам.

- Домой? У него что, собаки дома? – спросил Яков.

- Нет! Он назвал домом хибарку Лизы. – ответил Антон.

- М-да! Тут может быть проблемка. – задумчиво произнесла Таня.

- Еще какая! – согласилась Ксения.

- Вся наша жизнь – это решение проблем. И нахождение новых проблем. Посмотрим. – философски подытожила Роза.

- Вы что-то поняли? – спросил Яков у мужчин.

- О какой проблеме они говорят, я точно не понял. – ответил Антон.

- Женщины! Может, объясните? – спросил Борис.

- И что тут может быть непонятного? Позже сами поймете. – без обиняков ответила Ксения.

- Позже объясним. Легче понять будет. – добавила Таня.

- Они ж думают, что они мужчины во! – Роза прогнулась, выставив грудь вперед. – А на самом деле во! – она наклонила голову и сгорбилась.

- И как мужчина может быть во? – удивился адвокат, приставив к груди руки.

Все рассмеялись. Хотя женщины, глядя друг на друга, скосили глаза и скорчили гримасы «трудный вариант!»

Немного позже Яков посетовал:

- Вика, когда назвала эту комнату обсерваторией, я сразу понял, что ей нужно подарить на Новый год. Ты уж извини, что так вышло.

- А я когда услышал, как она назвала эту комнату обсерваторией, так сразу и решил.... Но мы же подарили разные подарки. Тебе же объяснили. Я подарил подзорную трубу, а ты – телескоп. Я думал тоже о телескопе, а потом подумал, что и на природу вокруг нужно иногда поглядывать, а не только на звезды. – Антон пытался отшутиться.

- Думаю, что твой кум Виктор Павлович с тобой бы не совсем согласился. Особенно лет десять назад. Кстати ему полковника дали.

Мужчины рассмеялись и пожали друг другу руки.

На следующий день у ворот гостиницы собрались почти все те, кто пришел на празднование Нового года. С людьми действительно проводили собеседования и предлагали новые профессии, требованиям которых кандидаты соответствовали более всего. Согласились все. После этого люди получали такие авансы, что не верили своим глазам. Было объявлено, что курсы начнутся 15 января. Условия: дисциплина, желание работать и никакого пьянства и воровства.

Так как приходить на курсы надо было только пятнадцатого, а деньги появились второго, народ решил это дело отпраздновать. Правда, четвертого снова проехала машина, а по селу пустили слух, что наблюдают. Кто пьянствует, того с курсов выгонят и на работу не возьмут. Люди потратили деньги и оставшиеся выходные на свои хозяйства. Село все-таки.
Были выходные и в органах опеки. Степан попытался связаться с начальством, но тщетно. Он продолжал праздновать со своими друзьями-казаками и обсуждал новости села.

- Жиды опять русских спаивают! – с горечью в голосе констатировал он, опрокидывая очередную стопку.

- Точно! – соглашались с ним отцы Антона и Татьяны.

- А ваш, Петр Антонович, Антон сам жидам продался, а теперь и других продает.

- Ой! Горе-горе! – причитал отец Антона и опрокидывал еще стопку.

- А ваша Татьяна, Степан Андреич, ему помогает.

- Ты Таню не тронь. Она человек хороший! Людей вон лечит. Может и откроется ей, кто есть кто. Я все время молюсь, чтобы нам открылось, кто есть кто! – говорил отец Тани и пил еще.

С такими речами эта троица провела в запое неделю.

Седьмого января утром они, как и многие мудыкинцы отправились в церковь по случаю Рождества Христова.

Отец Федор договорился, чтобы до Рождества не возводили «леса» ни в церкви, ни вокруг. Ремонтная бригада строго соблюдала договоренность, но материалы уже были доставлены. Кое-какие фрагменты будущей конструкции были подготовлены и это конечно не могло остаться незамеченным. Кроме того, бригада присутствовала в церкви, а за материалами все время кто-то следил. Без присмотра свои вещи оставлять ремонтники опасались, в хозяйстве все пригодится, да и двух вечных бед русских мужиков в Мудыкино никто не отменял.
Придя в Храм на праздник и увидев незнакомцев, мудыкинцы поинтресовались: кто эти люди и зачем они здесь. На это получили исчерпывающий ответ: «Реставрационная бригада, специализирующаяся на реставрации православных церквей», подкрепленный внушительным списком с фотографиями проделанных ранее работ.

Люди бы с удовлетворением успокоились, но Степан задал резонный вопрос:

- А на какие шиши проводятся эти работы? Что? Бедные мудыкинцы собрали столько денег на полную реставрацию церкви? А ну? Кто сколько пожертвований бросил в копилку «На ремонт Храма»? Да вы бы на такую бригаду за сто лет не собрали! Поняли?

Люди начали шептаться. Увидев это, Степан продолжил еще более уверено:

- А я скажу вам, откуда деньги. От Антихриста! От жидов! Жиды – это слуги Антихриста! А ваш батюшка продался жидам, а, значит, продался Антихристу. Отец Федор – батюшка иудейский!

- Правильно! – поддержали его друзья-собутыльники.

- И вы продались жидам. Пошли к ним работать. Сначала Антон продался, Ну, этот понятно: педофил. Антон Педофильный. Я бы его только так называл. От него отец отказался. Петр Антонович! Подтверди!

- Антон – не сын мне! – громко сказал Петр Антонович.

Вдруг на забор вскочил петух и заорал во все горло.

- Петя Пете ответил. – послышалось из толпы.

Раньше Петр Антонович таких слов просто так бы никому не простил, но он вдруг испугался. Вспомнились ему слова жены. Задумался Петр Музыка.

Степан, не замечая ничего, продолжал:

- Имеет ли он право фамилию отца носить и тем позорить? А? Вы за детей своих не боитесь? Забыли, что он учудил с ребенком? Потом дурак Васька продался. Ну, на то он и дурак! А теперь вы с батюшкой продались. Купили они вас всех с потрохами. А они вас сначала споили, а теперь в рабов превратили.

- А тебя кто споил, Степан? – раздалось из толпы.

- А меня не жиды. Я сам спился. Я не спился. Я праздник наш русский отмечаю. А вас жиды споили.

- Так ты, Степан определись: спился или не спился? Что-то твои жиды меньше нас споили, чем ты сам умудрился, самостоятельный ты наш. И вообще! Ты здесь сам чужой! Привык, что ты тут первый жених на деревне. С райцентра госслужащий. Задержался ты в женихах. Понял? Мудыкинские мужики теперь женихи не хужее тебя будут.

- И бабы тоже не хужее. – раздался женский голос.

Все захохотали. А мужской голос продолжил:

- И бабам тоже такой жених не нужен. Так что не надо тут политику разводить!

После этого люди пошли в церковь, а после службы отец Федор с радостью и, если можно сказать, кроткой гордостью обнаружил полную копилку «На ремонт Храма».

Так бунт не получился, но осадок остался, и многие мудыкинцы задумались. И детей прятать вечерами стали. На всякий случай. Стали ходить разговоры, что хорошо было бы, чтобы Антон уехал куда-нибудь. – А куда? – Ну, тогда, чтобы без присмотра по улицам не ходил.
Все это время гости Антона оставались в селе, а Василий информировал их о слухах и происшествиях.

- И куда мне теперь ехать прикажите? Куда бежать? – поинтересовался Антон после очередного рассказа Василия.

- Антон! Давай-ка отойдем в сторонку! – сказал адвокат. Отойдя, продолжил, - Антон! Ты мне скажи! Только честно! Потому что если обманешь, навредишь делу.

- Хорошо!

- Только вопрос будет очень неприятный.

- Задавай!

- Ты к маленьким девочкам никаких сексуальных эмоций не испытываешь?

- То есть?

- Не возбуждаешься?

- То есть?

- То есть, то есть! – недовольно проворчал Борис Аркадьевич. – У тебя на маленьких девочек не встает?

- Да ты что! – возмутился Антон. – Никогда такого не было.

- А на подростков?

- Тоже не было. – Антон задумался. – Когда сам подростком было, то конечно. А сейчас нет. Я вообще-то не проверял.

- Ты мне правду говоришь? Это очень важно!

- Я не вру, Борис.

- Хорошо! Я долго не решался на эту экспертизу, но сейчас она просто необходима. От ее результатов многое зависит, Антон. Поэтому спрашиваю еще раз: ты уверен, что ответил мне честно? Да или нет!

- Да! Уверен!

Четырнадцатого января в село приехал известный мудыкинцам, как и всей России, по телевизионным ток-шоу психолог-сексопатолог Алексей Сергеевич Турынин. Мало кто знал, что при этом он являлся признанным криминальным экспертом-психиатром. Он посадил Антона в кресло, подключил к нему какие-то сенсоры и приказал смотреть на экран, где шли порнофильмы. Сначала пошли кадры с детьми. Антон не мог на это смотреть, но эксперт требовал не отворачиваться. После нескольких минут просмотра доктор спросил:

- А сколько лет было предполагаемой жертве?

- Почему предполагаемой?  Судом установленной. Ей было 15, почти 16. Только это было десять лет назад.

- Так какая же это педофилия? Это эфебофилия! Неучи!

На экране появились порнокадры с участием подростков.

- Хм! Нулевая реакция! – доктор проверил контакты.

Затем Антону продемонстрировали кадры с разной сексуальной направленностью и ориентацией. Ноль!

- Да вы же асексуальны! – предположил доктор. – У вас же жена есть, тут написано. Вы с женой сексом как часто занимаетесь? – при этом стрелка прибора рванула вверх.
Доктор улыбнулся.

- Нет! Вы совсем не асексуальны! Можете не отвечать на мой вопрос.

Доктор попросил фотографию жены, сосканировал ее в компьютер и специальной программой ухудшил внешность, оставив вполне узнаваемой.

Он показывал фотографии обнаженных моделей. Стрелка иногда слегка шевелилась. Но как только он показал ухудшенное фото жены, стрелка прыгнула вверх. Тут на экране появились фотографии Кати в разные годы. Стрелка прибора не дрогнула. Появилась фотография Тани через двадцать лет, сконструированная программой, и вновь реакция.

- Тест окончен! Вы хотите, чтобы я огласил предварительные результаты вам лично или в присутствии адвоката?

- Лучше в присутствии адвоката.

- Хорошо!

Доктор позвал Неймана. Турынин посадил адвоката и его подзащитного перед собой, посмотрел обоим в глаза, тяжело вздохнул и сказал:

- Борис Аркадьевич! В моей практике такое я встречаю впервые. Ваш подзащитный святой.

- Святой Антон Педофильный! – усмехнулся Антон.

- То есть? – не понял адвокат.

- Я показывал ему... Что я ему только не показывал, но он испытывает сексуальное влечение только к одному человеку: к своей жене. Я показывал ему фотографии самых желанных женщин мира и ноль реакции. А потом я показал ему фото его жены, ухудшенные программой. Смоделированные  фото его жены через двадцать лет. И что я наблюдал? Сильное сексуальное влечение!

- А конкретнее на счет педофилии? – спросил адвокат.

- Не педофилии, а эфебофилии.

- Ну, да! Виноват. Так что же?

- Нет! Однозначное нет! И на счет педофилии тоже нет! И это официальное заключение вы от меня получите.

- Получается, что вы говорите, что я не мог совершить того, что совершил? – удивился Антон.

- Нет! Этого я утверждать не могу. Малолетних насилуют не только педофилы или эфебофилы. Их даже меньшинство среди насильников. Но в вашем случае я выражаю огромные сомнения, которые, к сожалению, не могут быть достаточными для однозначного заключения. Но одно могу сказать точно: вы не представляете никакой потенциальной опасности для общества, для несовершенолетних,  у вас нет никаких сексуальных чувств к несовершенолетним, а, значит, нет и никакой потребности их удовлетворения. С вами даже любой мужчина может смело свою жену оставить. Ну, это к слову.

- Алексей Сергеевич! – обратился адвокат к Турынину. – А вы не могли бы это его односельчанам сказать, а то село, слухи. Понимаете? Человеку святому, как вы выразились, жизнь портят.

- Я могу это утверждать перед кем угодно. Только как?

- Завтра многие соберутся на курсах в гостинице. – подсказал Антон.

- Точно! – согласился адвокат.

15 января в зале, где две недели назад праздновали Новый год, казалось, было еще более многолюдно. На сцену вышел Яков.

- Здравствуйте, друзья! Теперь вы мои друзья. На этом объекте мы будем делать одно дело. От успеха этого предприятия зависит и мое и ваше благосостояние. А между друзьями не должно быть необговоренных проблем. Поэтому ваши руководители будут прямо говорить вам, что их не устраивает в вас, а вы можете прямо говорить о том, что вам не нравится в ваших руководителях, включая и меня. Никаких репрессий за мнения не будет! Это я вам обещаю. Я бы запретил сплетни, но знаю, что это ничего не даст. Сплетни были, есть и будут.

В зале раздались смешки.

- Я знаю, что многие сомневаются, потому что я еврей. «Антихрист».

Люди устремили взгляды на Якова.

- Да! Я еврей. Что есть, то есть. Ваш непосредственный начальник объекта, директор гостиничного комплекса полковник Виктор Павлович Иванов человек русский с самой русской фамилией. Уже не так страшно?

В зале рассмеялись.

- Я не собираюсь призывать вас любить евреев. И среди нас есть сволочи и подонки, а есть добрые и порядочные люди, как среди любого народа. Но я призываю вас не ненавидеть никого, только потому, что он другой национальности или другого вероисповедания, или его кожа другого цвета или еще что-нибудь.

В зале молчали.

- Добавлю на счет жалоб. Здесь останутся почтовые ящики. На каждом ящике будут подписаны адресаты. Можете написать мне или Виктору Павловичу или другому начальнику. Можете подписаться или нет. Лучше подписаться, чтобы мы знали к кому обратиться. Не держите проблемы в себе. Никаких репрессий, повторяю еще раз, не будет. Проблемы будем решать мирным путем.

В зале снова рассмеялись.

- У меня много других дел, поэтому мне прошу писать в том случае, если Виктор Павлович вашу проблему не решил. Ну, или если жаловаться на самого Виктора Павловича, хотя я надеюсь, что такого не будет. Да, Виктор Павлович?

- Надеюсь! – по-военному коротко ответил начальник гостиничного комплекса.

- Теперь по поводу вашего односельчанина и моего друга Антона Музыки. Он будет тоже заниматься некоторыми вопросами, я надеюсь. Я знаю, что вы ему не доверяете. Я не знаю, что случилось десять лет назад. Мы попытаемся это выяснить. Дело, возможно, будет направлено на пересмотр. Но теперь знаю точно, что сегодня он не опасен. Вы мне конечно на этот счет не верите. Имеете право. Сейчас перед вами выступит эксперт, который не нуждается в рекомендациях и представлениях. После его выступления, сегодня только определитесь с местом ваших занятий и в добрый путь. Сами занятия начнутся завтра. Это я сказал, чтобы больше не утомлять вас своими речами. Я с вами прощаюсь. На сегодня.
Яков спустился со сцены и сел на скамейку рядом с работниками на свободное место.
На сцену вышел доктор.

- Здравствуйте! Я доктор Алексей Сергеевич Турынин, психолог, сексопатолог, психиатр. Часто провожу судебно-психиатрические экспертизы.

Народ просто не мог поверить, что частенько виденный ранее по телевизору эксперт может почтить своим присутствием село Мудыкино.

- Я провел психиатрический тест с гражданином Антоном Музыкой и должен констатировать, что Антон Музыка не является педофилом, то есть у него нет сексуального влечения к детям, не достигшим половой зрелости. Также у него не обнаружено никаких признаков эфебофилии, то есть полового влечения к подросткам: ни к девушкам, ни к юношам. Мне сказали, что в селе прячут детей и считают, что Антон Музыка для них опасен. Еще раз повторяю: это не так. Он опасен для них не более, чем любой из присутствующих в этом зале.

В зале раздалось какое-то шушукание.

- Доктор! А вы бы не могли рассказать, а еще лучше показать, на основании каких тестов вы делаете такие выводы. Тут некоторые думают, что я купил и вас и ваше заключение. – Яков огляделся вокруг. Все, с кем он встречался глазами, показывали, что они так не думали. – Думают-думают! – добавил он.

- Хорошо! Антон Петрович! Вы не возражаете?

Антон вышел на сцену, тяжело вздохнув, уселся в кресло. Доктор опять присоединил сенсоры к различным участкам головы, а также к конечностям.

- Вот смотрите! – большой экран показывал показание прибора. – Если человек испытает сексуальное влечение, прибор на это отреагирует. Влечение больше, стрелка отклоняется больше. Сейчас я показываю тестируемому детскую порнографию. Как видите, стрелка не шевелится, теперь порно с подростками. Ноль реакции. Я проводил тест значительно серьезнее, чтобы сделать свои выводы.

- А у вас прибор подключен вообще? – раздалось из зала.

- Молодой человек! – доктор успел заметить задавшего вопрос. – Поднимитесь сюда!
Мужчина лет двадцати нехотя поднялся на сцену.

- Антон Петрович! Благодарю вас! – он отсоединил все сенсоры, и Антон освободил кресло. – Садитесь, молодой человек! Как вас зовут?

- Колей его зовут! – раздалось из зала. Народ забыл об Антоне, и приготовился к увлекательному шоу.

- Значит, Николай! Я присоединяю сенсоры так же, как они были присоединены к предыдущему тестируемому. А теперь смотрите на экран!

Стрелка не шевелилась.

- Вы не педофил! – констатировал доктор.

И вдруг стрелка дернулась и дошла до половины.

- А вот к подросткам слабость питаете. Но это нормально в вашем возрасте. Вы можете это контролировать.  – доктор обратился к залу. – Прибор фиксирует любое сексуальное возбуждение, сексуальную мысль, связанную с объектом. Часто достаточно даже упоминания имени.

- Коля! А что ты думаешь об Ольге Климовой?

Прибор ответил за Колю. Стрелка зашкалила.

- Ольга! – раздалось вновь из зала, и стрелка прыгнула.
Зал потонул в хохоте. Коля сорвал с себя сенсоры, поднялся с кресла и спустился со сцены. К нему подбежала девушка.

- А вот и Оля. Коля и Оля!

- Девушка! – обратился к Оле Турин. – Теперь зато вы знаете, что к вам он очень не равнодушен.

- Люблю я ее! Придурки! – в сердцах крикнул Николай и хотел направиться  к выходу, но Оля схватила его за рукав, и тот подчинился, оставшись в хохочущем зале.

- Кто еще хочет попробовать?

Зал тут же умолк.

- Кто больше всех смеялся? – переспросил доктор. – Кого о соседках поспрашивать?
Многие улыбнулись, но желающих не нашлось.

- Тогда закончим. Еще раз повторю: вы видели доказательство того, что Антон Музыка не опасен. И это я заявляю, как эксперт. А вам, молодые люди, желаю счастья! – закончил свое выступление доктор Турин, обратившись к сидевшим вместе Оле и Коле.

Уже через пару часов о психиатрической экспертизе знало все село.

К дому Подберезкиных подошел адвокат Нейман. Увидев Юрия, поздоровался и попросил позвать Катю. Танина сестра вышла, подошла к воротам и поздоровалась.

- Может, пригласите в дом, хозяюшка? – спросил адвокат.

- Зачем? Да и муж дома. – злобно попыталась пошутить Катя.

- Вот как? Вы знаете о психиатрической экспертизе?

- Знаю. Ну и что? Это ничего не доказывает.

- Не доказывает! Но дает повод для сомнений. Я хотел бы задать вам пару вопросов.

- А я не хочу на них отвечать. Имею право.

- Почему? Позвольте полюбопытствовать.

- А не хочу вспоминать. Тяжело мне. Понимаете? – театрально скорее для соседей прикрикнула Катя.

- Жаль! Я хотел с вами просто поговорить. А на вопросы ответить придется. У меня их много.

- А если я не помню.

- Помните. Хотите один вопрос, чтобы вы представляли, на какие вопросы вам придется отвечать?

- Валяйте! Где он меня трогал?

- Нет! Такой вопрос на людях я спрашивать никогда не стал бы, – из окон рядом стоящих домов почти не прячась выглядывали соседи, – но и такие вопросы будут. А сейчас ответьте мне на такой простой вопросик. Невинный такой. Откуда вы взяли бутылку водки, которую принесли тогда Антону.

- Откуда? Со стола взяла. Где все гуляли.

- Неправда! Там не было такой водки. Такая водка была только у вашего отца.

- Это почему это?

- На этикеточку посмотрите! – адвокат показал фотографии. – Завод-изготовитель видите? Эту водку вашему отцу с его родины доставили.

- Значит у отца взяла и что?

- А зачем нужно было нести открытую бутылку из дома, если можно было принести рядом со стола?

- Не помню я.

- Хорошо! Не хотите отвечать! Очень скоро у меня будет решение о пересмотре дела. Лучше не дожидайтесь! Тогда вам не исполнилось еще 16 лет. Сегодня вы уже отвечаете за любое свое деяние, как взрослый человек. Вам многое простили бы тогда из того, что не простят сегодня. Например, дачу ложных показаний.

- Я не врала.

- Ничего не говорите! Просто послушайте! Через несколько месяцев вас вызовут на допрос. Я вам рекомендую подумать. И честно рассказать ту историю, которую знаете во всех деталях только вы.

Катя хотела возразить, но увидела, как Борис Аркадьевич приставил указательный палец к своим сомкнутым губам, и замолчала.

- Подумайте! Если вы в чем-то солгали тогда, еще не поздно все исправить. Я не знаю... Пока не знаю. Может, вы и ни в чем не виноваты. Но если виноваты и испортили невиновному человеку жизнь в прошлом, сделайте так, чтобы не портить ее в будущем.

Нейман тихо повернулся, сделал пару шагов, резко обернулся и добавил:

- Я призываю вас вспомнить о том, что вы называете себя православной.

Когда адвокат вернулся в дом Антона, то отозвал хозяина в сторону.

- Я считаю, что у меня есть все основания добиваться пересмотра дела. Екатерина путается в показаниях. Что-то она точно не договаривает, а что-то и придумывает.

- Может, ей просто тяжело вспоминать об этом? Я помню, что что-то было.

- Помнить ты можешь и то, чего не было. Бывает. У меня факты.

- Какие факты?

- Она сразу обратилась в следственные органы. Молодец. Вот результаты экспертизы. Есть фрагменты твоей кожи у нее во влагалище. – Антон поморщился. Адвокат сделал вид, что не обратил внимания. – Вот царапины, сделанные твоими ногтями. Вот даже микроэлементы соломы, на которой все якобы происходило. Чего не хватает?

- Чего? – не понял Антон.

- Где сперма? Можно отключиться до полового акта. Можно отключиться после. Но чтобы во время? Только если ты сердечник и отключился навсегда. – адвокат улыбнулся.

- И что же?

- Будет повторный допрос. От тебя, я так понимаю, ничего нового я не узнаю, а вот Екатерину мы расколем. Я уверен.

- А может ну его! Не будем ворошить! У Кати своя жизнь. Ей тяжело будет вспоминать это все. И разговоры опять пойдут.

- А ты хочешь дождаться, когда тебя родительских прав лишат или еще что? А детей еще хочешь? Или хочешь судиться с органами опеки всю жизнь? Даже если мы не узнаем всей правды, можем добиться решение суда о передаче дела на доследование и снятие судимости за недостаточностью улик.

- Но я помню... – не мог остановиться Антон.

- Антон! Ты свое отсидел. Свое ли? Прошлое не вернешь! Разреши мне попытаться помочь тебе с твоим будущим!

Антон думал. Пауза затянулась. Нейман терпеливо ждал.

- Валяй! – решил Антон.

После этого разговора гости уехали.

Через неделю на субботу и воскресение в Москву поехал Антон, чтобы проведать дочурку. Еще через неделю, поехала Таня. Новогоднее желание дочери родителями было исполнено. Музыки решили, что будут ездить к дочери так часто, как только смогут. Этим они окончательно подтвердили свое решение, что Виктория останется жить в Москве, чтобы учиться в консерватории, даже если все неприятности с органами опеки урегулируются.  Родители жить в Москве отказывались. Таня чувствовала, что нужна в сельской больнице, и Антон не был уверен, что в городской суете сможет так же спокойно заниматься своим любимым делом. Но все каникулы Виктория должна была проводить в селе у родителей. На том и порешили.

А условия жизни у Вики были великолепными, и Яков с Ксенией относились к ней не хуже, чем к своему общему сыну Илье, рожденному на год позже Виктории, и пятнадцатилетнему сыну капитана Шкандыбайло Валентину, который давно называл Якова папой. И дети друг с другом отлично ладили.

глава 12: http://www.proza.ru/2013/05/09/1162