Хаусхофер. Небо. - Метины тайны. Часть 4

В конюшне всегда сумрачно. Даже когда светит солнце, оно бросает только одну желтую ленту через маленькое окно. Здесь всегда насыпана свежая солома и в кормушке висит немного сена. Конюшня стоит абсолютно пустая; только изредка приходит конюх и ставит своих лошадей. Здесь Мета всегда может играть и ей никто не мешает. Она сидит в соломе и превращает камни, еловые шишки и ракушки в коров, собак и кошек, дает им имена и строит для них домики. Конюшня – это хорошее спокойное место, которое всегда навевает на Мету сон. Да, она иногда действительно погружается в солому, а глаза закрываются. Когда Мета так сидит и играет, больше ничего на белом свете не существует. Если она вдруг вспоминает о доме, она вспрыгивает и выбегает наружу, чтобы посмотреть, действительно ли всё осталось как прежде, на своих местах. Только после этого, успокоенная, она может играть дальше.
В конюшне есть две странные вещи, странные, но не страшные. Что-то находится в стене, иногда оно хрустит и шуршит. Мета уже давно исследовала, что между внешней и внутренней стеной есть пустоты. Все что угодно может поселиться между этими деревянными стенами. Если в доме что-то шуршит, взрослые говорят, что это мышь. Но здесь не может быть мыши, это звучит совсем по-другому, нежнее и учащеннее. Что-то очень маленькое находится там внутри, в старом, полном отверстий деревянном мире, оно семенит по узким проходам, блуждает по балкам; малюсенькие ножки неуверенно ступают и шуршат. Мете нравится это «нечто» в стене. Если оно замолкает, она даже начинает беспокоиться и волноваться за крошку. Но кто знает, может быть «оно» просто заснуло? Это одна из странных вещей, а другая – это плесень, которая иногда заглядывает в окно. Она не белая, а желтоватая, и должно быть очень старая. Ее длинные волосы неподвижно топорщатся вокруг головы, ее глаза безцветны. Иногда она появляется в окне на короткое время, иногда на долгое, и если Мета погружается в игру, то снова о ней забывает. Возможно, она вообще плохо видит Мету, потому что не подходит к ней. Она все время смотрит на стену позади Меты. Мета никогда не выходит, чтобы ее получше рассмотреть. Она знает - плесень этого не любит. Может быть, она тогда вообще перестанет возвращаться, а Мета так к ней привыкла. Однажды она подняла руку и помахала плесени, но та и глазом не моргнула, ни один волосок на ее голове не шелохнулся. Мета и для нее строит домик с маленьким столиком и играет с ней. У плесени нет имени, она всего лишь плесень. Мета никогда не рассказывает о ней взрослым, и вообще лучше - как можно меньше чего рассказывать. Некоторые вещи сразу умирают, как только о них заговоришь.
Однажды Метин взгляд упал на бревенчатую стену, и там она заметила, что в желтой солнечной ленте блестит нечто белое, что она с помощью палочки выкопала из отверстия, расположенного позади старой деревяшки. Этим «нечто» оказались маленькие белые кусочки фарфора. Сокровище! Мета нашла сокровище!
И вот она уже протирает сокровище своим фартуком и прижимается лицом к прохладной эмали. Осколок более гладкий, чем галька, в которую играет Мета. По краям он такой же шершавый, как кусочки сахара, которые Мета отламывает от сахарной головы. Она облизывает его, но не ощущает никакого вкуса. В течение нескольких дней Мета упивается своим восторгом и часами проводит время в конюшне. Ни разу она не берет осколки с собой в дом, и посмотрев на них, прячет свое сокровище под соломой. Она вообще не любит, когда кто-то из взрослых заходит в конюшню. Это сбивает ее с толку, если она их видит здесь, и все перепутывается.
Конюшня принадлежит только ей, крошечному шуршунчику в стене, плесени и белому сокровищу.