Воспоминание о блокаде Ленинграда. Про буржуйки и

Про буржуйки и другие мелочи

Опять небольшое вступление. Не могу не помянуть рецензию Олега Матисона «как Вы согревались в квартирах вне..., как вода и прочая... - это не чушь».
Благодарю так же автора под НИКом Век Искусства. Все эти рецензенты просто вдохновили на вспоминания.
Слово «буржуйка» известно по сегодняшний день. И даже песня «Вьется в тесной печурке огонь» явно написана про неё.
В Блокаду это была металлическая печь была предметом роскоши. Известная сегодня на стройках кругленькая печка с высокой трубой встречалась редко. В основном это были ящички на ножках с «Г»- образной трубой.
Во -первых, достать её было проблемой. Не было ни металла, некому было сварить этот металлический ящик.
Мы долго жили без буржуйки. Мы грели кипяток у соседей, которые разрешали нам нагревать воду. Это тоже был великий подвиг, поскольку топливо никто не поставлял.
Блокада породила во мне привычки, которые держаться до сих пор.
Первая, что горячий чай и любая горячая вода  — это не напиток, это еда. Так что я наедаюсь, выпив горячей воды. Это подавляет желание съесть еще чего -нибудь.
Второе правило-это чай и горячую воду нельзя пить сразу. Сначала надо сжать слегка стакан в руках и согреть руки. Потом в те годы мы нюхали кипяток, чтобы отогреть нос, а потом выпив чай надо закутаться плотнее,чтобы не растерять приобретенного тепла. В то время дети не приучены были к тому ,что будет подано, что-то к чаю.
Наоборот, если ты попил кипятка, обед закончен.
Буржуйку нам принес наш ангел хранитель одноногий  управдом Николай Иванович. Кто-то умер и оставил эту печь. Как всегда он был недоволен и выговаривал матери. «Ты что! Как НЕЛЮДЬ!. Ребёнок же маленький.»
Мать молчала. Она молча смотрела на этот невиданный подарок. У нас комнате к счастью был камин. Он остался от хозяев, что жили во всей квартире до революции. У нас в квартире остались только мы с мамой и какая-то женщина. Мы её видели редко. Она приходила раз в неделю и спала.
Управдом сунул трубу в камин и с помощью спичек сделанных из картона, но с нормальной головкой зажег какую-то бумажку и поднес к «буржуйке». Огонь потянулся в печь.
Управдом заметил: «Тяга хорошая!»
Мама растеряно смотрела то на управдома то на меня. Я стоял вплотную обняв её теплые ноги. «А чем мы топить будем?»
«Ну, что ты первый день на свете? Походи по квартире, может у кого -то остались книжки!».
Мать испугалась. «Я книжки жечь не буду!».
«Ну и дура!. Чего в них хорошего? Толстой, Пушкин, а так ничего больше в них нет. Подумай! Новые напишут».
Он походил по квартире,зашел в крайнюю комнату и пришел с двумя половицам. На тебе на первый раз! Зря не жги! Только когда замерзать будете или кипятку сделать. Вот и все . Бери из той комнаты. Там уже никто жить не будет, а даст Бог после Победы, новые жильцы сделают новые половицы. Следи, чтобы больше никто не знал об этом топливе.». Он ушел , а мы растянули счастье, и только на другой день затопили буржуйку. И сидели около неё прижавшись друг к другу. На двух скамеечках. Одна из них еще хранила память о Ваське Финякине. Он так и не вернулся с Невского Пятачка.
Это было счастье. Можно было отогреться, подставить руки, без перчаток, немного расстегнуть ватник и подогреть две металлических кружки чая.
Но как всякое   счастье оно было недолгим. Тепло быстро выветривалось и мы снова ждали следующего раза. Ночью мы снова спали накрывшись всем, теплым что было в доме. Хотя спать из -за воздушных тревог было некогда. Надо было бегать на крышу. Мне часто снился сон, что кто-то приходит и ворует эти половицы, и я однажды оторвал четыре половицы и спрятал. Но все-таки мама заметила, и мы их истопили в свое время.
 
Вода
Как ни странно в первые дни зимы была вода. Помню как утепляли трубы в подвалах, Но это в конечном итоге не помогало. Трубы разрывало от морозов. Воду то и дело отключали, а потом отключили насовсем.
Воду добывали из реки Фонтанки. Тогда она еще считалась чистой. Но тогда другой и не было. Как не странно, я не помню, чтобы кто-то болел, особенно простужался. Думаю, что кто болел в конце концов умирал, а оставались только крепкие. О себе ничего сказать не могу. У меня сохранилась только одна фотокарточка. Там я скелет на тонких ножках. Но то ли гены то ли мама своими отварами (я уже писал о еловых ветках, которые приносили её подруги с работ по рытью окопов), но простудой я не болел.
Снабжение водой стало вскоре моей обязанностью. У меня были санки, как раз на два ведра. Ведра привязывали к санкам, и я шел на Фонтанку. Там у проруби стояла очередь таких как я или совсем старых женщин. Они рассказывали новости. Особенно часто звучал рассказ о «Водопое крыс». Крысы по ночам, а иногда даже утром шли на водопой. И как рассказывали старухи, если по пути попадался человек, то его мгновенно объедали, до скелета..Я этого не видел. Сейчас я в это мало верю. Но тогда это меня пугало и не зря. У нас за домом был переулок, там был пустырь, где был накопитель трупов. В нашем районе находили трупы и если не могли опознать, то свозили на этот пустырь -накопитель. Далее их вывозили специальные команды. У людей даже не было сил поднимать упавших. Тогда родилась страшная поговорка. «Не надо помогать, сам ляжешь рядом». Но люди помогали.И даже были организованы пункты, куда доставляли упавших, и там их поднимали на ноги, тем, что по возможности кормили и согревали. Я знал некоторых людей, спасенных этой службой.
А на накопителях водилось много крыс, поэтому я боялся ходить туда.
Еще была одна легенда. Это легенда касалась людоедства. Мне не раз рассказывали в этой очереди за водой, что похищают детей. Я боялся всех мужчин, редко попадавшихся по пути. Но я не знаю,чтобы кого -то из моих малочисленных друзей похитили.
Насчет помыться было сурово. Бани открылись после прорыва блокады.Сначала открылась баня около Некрасовского рынка. Но нам было далеко, а потом около нас на
улице Достоевского. Мы ходили в баню со своими тазами (шайками). Меня уже не пускали в женское отделение. В бане были большие очереди. Я ходил в баню с дядей с нашего двора. Он собирал всех мальчиков. И мы выстаивали очередь, потом раздевались в большой общей раздевалке. Там строго следили, чтобы мальчики были подстрижены наголо, а то заведутся вши. Особо помню душ. Там тоже стояла очередь. Мыло мне мама давала кусочек завернутый в тряпочку.
Воды было достаточно и мы с удовольствием наполняли тазы с двух кранов холодного и горячего. Особым пристрастием нашего сопровождающего были уши. Он лично рассматривал и требовал, чтобы уши «светились». Мы выходили чистые и посвежевшие и так до следующей недели. Но это уже была весна 1943 года.
Вот пока и все, что я помню.
Поскольку я уже начал писать о слухах — это говорит о том, что мои сведения в памяти кончаются.
Поздравляю всех с Днем Победы.