06-03. Свои и чужие

   Людмила Дмитриевна родила своего первого и единственного сына, когда ей было уже под сорок. В отделе учета и распределения жилой площади, которым она руководила, ее неожиданную и запоздалую радость встретили с пониманием: коллектив целиком состоял из женщин, и почти у каждой из них были дети. Не прошло и года, как подвиг начальницы повторила ее зам - Татьяна Алексеевна. В свои сорок последняя вступила во второй брак и родила в нем дочь Юлию, оказавшуюся  моложе своей сводной сестры почти на двадцать лет. Новый брак тоже оказался непрочным, и теперь Татьяна одна воспитывала свою маленькую дочь, разрываясь между работой и домом.

   Работа инспектора по учету жилой площади, как впрочем и работа любого другого инспектора в государственном учреждении, занимает в жизни женщин слишком много места и времени. Обоих детей - Игоря и Юлию - в отделе хорошо знали: не раз они, приходя из школы, просиживали в одном из кабинетов отдела, поджидая своих вечно загруженных текущими делами мам. И простым-то инспекторам было трудновато отлучаться с рабочего места: держали не запреты начальства, а сама работа, которой всегда было предостаточно. Чего уж тут говорить о тех, кому по должности выпало еще и отвечать за весь коллектив, принимать решения и ставить свою  резолюцию на документе? Ошибка в решении часто скользкого и запутанного жилищного вопроса только этим двум - начальнику и заму, грозила не только служебными неприятностями, но и судебной ответственностью. Обе руководительницы, подобно воспетым Некрасовым русским женщинам, тем, что "на скаку коня...", все же умудрялись одновременно и растить своих поздних детей, и закупать в обеденный перерыв продукты, и умело управлять сложным и очень беспокойным хозяйством учетных дел, бумаг и писем, а главное, шумным "бабьим царством" из пятнадцати нелегких судеб и изломанных жизнью характеров.

  Обеих дам в коллективе уважали и принимали с любовью. Не мудрено. Как бы шумно ни решался вопрос внутри отдела, они никогда не перекладывали всю вину на исполнителей перед высшим руководством, не выносили сор из избы, а принимали удар на себя. Полная противоположность Тамаре Марковой - моей прежней начальнице из Центральной районной администрации! Ту скорее боялись, чем уважали, не говоря уж о любви, а здешние дамы в ответ на порядочное к ним отношение с пониманием принимали и терпели "домашние разносы" темпераментной и вспыльчивой Людмилы и не обижались на нее, более того - всячески старались поддерживать ее добрую репутацию.

  Заведующая и заместитель внешне казались мне совсем разными. Людмила Дмитриевна являла собой тип славянской, доброй, простой и работящей  женщины, начавшей свою карьеру из рабочих, а потом, через партийную работу и учебу в Вузе дослужившейся до заведующей отделом районной администрации. Во времена разгула демократии, когда ликвидировали КПСС, она не осталась в новоиспеченной РКП, но в душе и в поступках была приверженцем коммунистических взглядов. Она не прятала своих симпатий к нынешним левым и поддерживала их главные идеи - государственность, ориентацию на отечественную промышленность и трудовые коллективы, на строгую дисциплину и пропаганду значимых общественных идеалов. Людмила Дмитриевна была более склонна говорить, чем слушать, легко взрывалась эмоциями и обычно не скрывала своего отношения к происходящему. При этом она казалась мне  безусловно порядочной: какие-либо тайные умыслы, интриги, корысть и стяжательство в моем представлении о ней не находили себе никакого места.

  Татьяна Алексеевна была моложе своей начальницы. Худая, сухощавая и высокая, она умело пользовалась макияжем и одевалась элегантно, хотя и не броско. Родилась она в праздник Хеллоуин - в День Разгула Бесов, и вполне соответствовала типу роковой женщины. Насколько я слышала, она выросла в многодетной и не ленинградской семье, судьба ее не баловала, но в итоге она сделалась грамотным специалистом, умеющим держать себя в руках, выслушивать других и четко формулировать свои мысли, ухватывая слабые места в документах. Женщины работали вместе уже не первый год. Они не то, чтобы дружили, но были "на ты" и обычно действовали в согласии.

  Отдел учета жилой площади располагался на первом этаже старинного особняка на Каменноостровском проспекте. При Советской власти он превратился в людную коммунальную квартиру, и его парадные входы постепенно становились все более неотличимы от черных лестниц. Так и потерялся бы этот дом во множестве других петербургских трущоб, если бы не счастливое обстоятельство. После революции в его квартире на 4-ом этаже поселился Сергей Миронович Киров, после трагической гибели которого Каменноостровский проспект стал Кировским, а в его бывшей квартире расположился музей этого известного деятеля. В музей стали в обязательном порядке водить на экскурсии школьников и партийных активистов. Данная достопримечательность и удобное расположение на главной магистрали Петроградской стороны послужили причиной переезда в бывший особняк районных властей.

   Коммунальные квартиры лицевого фасада были в срочном порядке расселены, а в их широких коридорах с множеством комнат разместились кабинеты чиновников Исполкома, после 1991 года переименованного в районную администрацию, а затем, уже в 1998 году - в территориальное управление. Перестройка вернула Каменноостровскому проспекту его прежнее имя, а музей-квартира Кирова практически перестал быть посещаемым. Даже чиновники, работающие в этом же здании, и те ни разу не удосуживались осмотреть его экспонаты. Красная вывеска музея одиноко красовалась у главного входа рядом с другой - синей и с двуглавым орлом, на которой оповещалось, что здесь находится "Территориальное управление административного Петроградского района". Напротив нее, на другой стороне Каменнооостровского, как у нас и водится, красовался скромный бюст вождя революции - Ленина,установленный в небольшом скверике. Этот бюст, невзирая на все исторические перемены, четко ориентировал простой народ на местонахождение его районной власти.

   Отдел, куда я пришла работать, занимал в особняке две бывшие коммунальные квартиры первого этажа. Одна из них состояла из пяти, а другая из девяти комнат. В каждой из них ныне находились по одному, реже - по два инспектора, восседавших за письменными столами, заваленными бумагами. Помещение давно не ремонтировалось, мебель - стеллажи и шкафы - не обновлялась. Как и всюду, на это в городском бюджете не было лишних средств: в конце концов, это было учреждение местной исполнительной власти, а не какой-нибудь коммерческий банк или частная фирма, интерьер которых обновлялся чуть ли не ежегодно! Бешеных зарплат в администрации тоже не платили. Хорошо хоть вообще платили без задержек, что давало семьям чиновников уж если не красиво жить, то хотя бы нормально питаться. За свои места сотрудники администрации держались крепко. На фоне всеобщей безработицы и разобщенности здесь все еще продолжал сохраняться коллектив "своих" - всех тех, с кем вместе на работе отмечались все торжественные и печальные события, обсуждались семейные проблемы и вместе решались служебные - болезненные и неразрешимые.

  Какое это счастье - быть "своей" и иметь коллектив "своих" поймет до конца лишь тот, кого однажды жизнь выбила из своей стаи и на протяжении многих лет постоянно держала на положении "новенькой" и чужой, а то и того хуже - только претендующей на получение постоянной работы, но не имеющей ее. Многие мои ровесницы к этому времени уже успели прочно обосноваться на своей давней работе и даже достичь каких-то постов, мне же вновь и вновь все приходилось начинать с нуля и заново.Своих, даже часто болеющих и еще чаще - малополезных для дела работников, все равно ценили - их было жаль. То, чего эти "свои" не дорабатывали, прекрасно доделывали за них "чужие", которых было не жаль: слишком много стало желающих устроиться на какую-нибудь государственную должность! Те, кто каким-то образом умудрился вклиниться в ряды чиновников, до конца "чужим" не был: чаще всего такие люди оказывались хорошими знакомыми или родственниками "своих"...

   Человек всегда склонен чего-то сильно желать от жизни, не понимая, что рано или поздно он осуществит свою мечту, но она не сделает его счастливее. И он снова начнет искать то, что ему покажется счастьем. Вся наша жизнь - это всего лишь цепь событий. События связывают разные вещи воедино, вертят ими, вовлекая в этот процесс наши чувства, и неизменно отпускают. На их место приходят другие события. А мы, как мотылек к огню, слепо тянемся к тому, что нам кажется единственно нужным, и часто понапрасну обжигаем себе крылья, гоняясь за миражем.

  После развала моего НИИ, не способного более платить зарплату своим сотрудникам, моим единственным и едва ли не заветным желанием стало обретение своего, стабильного места работы, где  бы я чувствовала себя своей и востребованной.