Работа

Вечер начался с перепалки. Не успел Михаил перешагнуть порог, как жена Наталья сразу же его огорошила:
 – Назавтра вызывают на работу!
 – Вот те здрасьте! А ты не ходи, да и всё. У тебя отпуск! – отмахнулся муж и усталой походкой направился к рукомойнику.
У Михаила в семье было две дочери. Старшая Оля сейчас отдыхала в пионерском лагере «Бригантина», а младшенькая – баловница и затейница Ниночка – находилась под  неусыпной тёщиной опёкой. Любовь Сергеевна хотя и была не в меру ворчливой старушкой, но внучек своих любила до беспамятства. Не проходило и дня, чтобы она не забежала в гости на минутку другую. Благо, жила недалеко, почти напротив. Её гостинцы – были то горяченькие пирожки с капустой или обсыпанные сахарной пудрой оладушки – всегда расхватывались на «ура» и тут же съедались под умильное бабушкино причитание. Но, пользуясь случаем: отпуском дочери, тёща укатила к двоюродной сестре в Белебей. «Когда, даст Бог, ещё свидимся. Немолодые уже. Может, случиться, что вскорости и не к кому ездить будет.» Кто ж знал, что с отпуском выйдет такая нелепица. И теперь как в той частушке: «И с тёщей беда, И без тёщи беда!»
За ужином разговор на щекотливую тему возобновился снова.
 – Что делать-то будем? Выходить всё равно придётся! – виновато, но настойчиво начала Наталья.
 – Ну, что там опять стряслось в твоей бух-гал-те-ри-и? – ехидно растягивая слово, проворчал Михаил.
 – Полугодовой отчёт проверить нужно. Вдруг ошибка какая.
 – А там что проверить некому?! – начал заводиться муж. – Да в вашей конторе бух-гал-те-ров, как собак нерезаных! Сидят сиднем целыми днями, чаи гоняют, а как отчёт проверить, так обязательно человека из отпуска выдёргивать надо! И за что вам только деньги платят? Покрутил бы твой начальник баранку день-деньской, сразу половину бы разогнал!
Мнение мужа о бухгалтерах и прочих ИТРовцах Наталья слышала уже неоднократно, поэтому, пропустив мимо ушей неприятную тираду, совершенно спокойно попросила:
 – Может, ты Виктору Семёновичу позвонишь, отпросишься назавтра?
Михаил работал водителем в Белорецком леспромхозе. И как раз сейчас была самая жаркая пора. Строевой лес, поваленный ещё зимой, по зимнику весь вывезти не успели. Теперь, когда дорога немного просохла, нагоняли упущенное. Когда зарядят дожди, вывозить поздно будет: размоет её милую – на танке не проедешь. В двух местах и так застревали и «лаптёжники» КрАЗы и «кормильцы» Уралы. Там на всякий случай целыми днями дежурили гусеничные трактора. Выдернуть из грязи ушедший по самые мосты лесовоз под силу было только им.
 – Ты что! – возмутился супруг. – Кто ж меня отпустит! На делянках лесу навалено – не продохнуть! Каждая машина на вес золота! Это вам не в бух-гал-те-ри-и бумажки с места на место перекладывать! Тут… план горит! Понимать надо!
Самое интересное: план в те годы горел повсеместно. Почему? Никто не знал. Может, оттого что руководители никогда не могли правильно скоординировать действия подчинённых им служб, а может, оттого что план просто-напросто имел такое свойство – гореть? И непременно синим пламенем.
 – Так что будем делать-то? Не оставлять же ребёнка одного дома! – не унималась Наталья.
Михаил бросил в сердцах недоеденное пюре и вышел во двор. Какая уж тут еда! Даже полагавшиеся ему вечером сто грамм с устатку остались нетронутыми.
Наталья знала, что мужа в такие минуты лучше не трогать. Зачем подливать масло в огонь, когда вокруг и так всё клокочет до небес? Михаилу нужно было дать успокоиться, подумать, а потом снова вернуться к начатому разговору. Он хотя и вспыхивал, будто спичка, но и полыхал так же недолго. После этого день-два ходил тихим, покладистым, как бы стараясь своим вниманием загладить свою вину.
Наталья убрала со стола, уложила куксившуюся Нину в кроватку, простирнула испачканные за день детские вещи. Когда она вышла с тазом во двор, муж угрюмо сидел на бревне и сосредоточенно курил, выпуская вверх тонкую струйку голубоватого дымка. Около его ног лежало несколько скрюченных раздавленных окурков и смятая пачка «Беломора».
Несмотря на ранний вечер в темнеющем небе вовсю полыхала крутобокая луна. На её поверхности расплывчато просматривались непонятные пятна и извивы. Но если долго вглядываться, то безликие разрозненные линии начинали постепенно складываться во вполне узнаваемые очертания: как будто какой-то художник наскоро набросал на лунный холст ему только известный эскиз, да так и не успел его закончить. Заметно похолодало. Такие перепады нередки в горной местности: днём жара, а к ночи хоть свитер надевай.
Развешивая бельё на верёвке, Наталья слышала за спиной напряжённое сопение мужа. «Переживает за дочку, – с нежностью подумала она. –  Хороший он всё-таки у меня.» И все неприятные слова как-то сразу улетучились, обида растаяла, словно тонкий ледок, пригретый горячим весенним солнышком.
Жена поставила пустой таз на порог и, аккуратно вытерев мокрые руки о фартук, присела на бревно рядом с супругом. Сидели долго. Молчали. Первым заговорил Михаил:
 – А что возьму-ка я её с собой. В кабине места довольно.
 – Весь день в машине трястись. Тяжело ей, наверное, будет.
 – Но коль устанет, у кладовщиц пристрою в вагончике. Бабы – они добрые, помочь не откажутся. Тебя на комбинат с ней всё равно не пустят.
Утро выдалось на редкость туманным. Откинь руку подальше, и она уже исчезает, словно тает в густой белёсой пелене. Ни дать, ни взять молоко. Всё вокруг и город и горы будто растворились, утонули в безбрежной седой мороси. А может, их никогда и не было? Может быть, они попросту снились долгими звёздными ночами? И люди постепенно уверовали в их неизбежное существование?
Михаил вышел на крыльцо, невольно ёжась от утренней прохлады. «Туманище-то какой!» Ото всего двора остался лишь маленький островок: часть стены, двери да пара ступенек. Но где-то там, высоко вверху уже тонкой линией обозначился просвет. Туман садился. Значит, день обещался быть погожим, солнечным. И от этого на душе становилось по-праздничному светло и радостно. Вроде бы мелочь, а приятно! Михаил потянулся, вдохнул всей грудью свежий, насыщенный сыростью и едва различимым запахом грибов воздух и даже крякнул от удовольствия:
 – Хорошо-то как, боже ты мой!
За завтраком Нина без капризов съела полную чашку манной каши да ещё в придачу бутерброд с колбасой. «Работать так, работать! «А для работы силы нужны! – так папа сказал. А он в работе толк знает!»
Пока отец с дочерью дошли до леспромхозовской базы, туман рассеялся. Яркие солнечные лучи, отражаясь от мокрых железных крыш, рассыпались миллионами разноцветных огоньков, слепили глаза. Нина жмурилась и смешно морщила свой курносый носик. Но по всему было видно, что ей это нравилось.
Увидев Михаила, всегда спешащий завгар поздорововался и на ходу торопливо распорядился:
 – Сегодня при бухгалтерии работать будешь! Серёгин заболел. Бери путёвку на его УАЗик, заправляйся и шеметом к главбуху! Они сегодня полугодовой отчёт сдают. А это кто же у нас такая? – заметив ребёнка, изменил он начальственный тон.
 – Нина – дочка моя. Оставить не с кем, – ответил Михаил. – Сегодня работать вместе будем.
 – Ну, значит, в два раза больше денег заработаете! – рассмеялся завгар и направился в контору.
«И тут полугодовой отчёт! – подумалось Михаилу. – А может быть, оно и к лучшему, что не на лесовозе сегодня. А то по яминам и ухабам с Ниной много не наездишься.»
До обеда время пролетела незаметно. Два раза ездили в банк, потом в статистику, потом в налоговую инспекцию, потом ещё куда-то. Всю дорогу отец искоса наблюдал за своей дочкой. Та вела себя тихо. Усевшись поудобней у окошка, она то что-то напевала себе под нос, то разговаривала со своей любимой куклой Оксаной. Ветерок, врывавшийся в кабину, озорно выбивал из-под беретки кудрявую прядь волос. Нина всякий раз маленькой ладошкой как-то по-женски аккуратно убирала её назад. «Ну, ты смотри – совсем, как мама! – мелькала мысль у Михаила, а вслух  он всё время спрашивал:
 – Нина, тебе не холодно? А то я окошко прикрою.
 – Не-е, пап! – отвечала дочь и с головой уходила в свои занятия.
Пообедав в диетической столовой, Михаил снова сел за руль. Снова начались разъезды. В какой-то момент он заметил, что настроение дочери изменилось: пропала беззаботность, казалось, она о чём-то напряжённо думает. «Устала, наверное. Целый день в машине – это вам не хухры-мухры! Приедем на базу, надо её у девчонок оставить», – подумал отец.
Михаил улыбнулся, стараясь подбодрить ребёнка. И тут неожиданно Нина спросила строгим голосом:
 – Папа, а мы когда работать начнём?
 – А мы что с тобой, доченька, делаем? – опешил отец.
 – Мы? Мы катаемся, – спокойно уточнила Нина.

г. Белорецк   10.08.2009г.