Глава 28. Осенние заготовки

   Когда приближается осенняя пора, без преувеличения, весь сельский люд приступает к заготовкам и запасам на зиму. В конце пятидесятых и в шестидесятых годах двадцатого века, о которых я пишу, это было очень актуально. В стекле тогда не хранили запасы, крышками не закатывали, в лучшем случае в баночки разливали варенье и, закрыв пергаментной бумагой, обвязывали нитками или бечёвками. Соленье же готовили в бочках и небольших бочонках, или эмалированных вёдрах и больших бачках. Всё зависело от состава семьи и от аппетита. В нашей семье заготовкам на зиму уделялось много времени, готовились обстоятельно и серьёзно, но у меня в памяти сохранились и весьма курьёзные и смешные случаи, связанные с этим занятием.
   В конце лета, незадолго перед началом учебного года, когда дорожишь каждым часом, чтобы погулять, у нас в семье приступали к заготовкам.
   Начинали их с того, что отец вытаскивал из погреба бочки с остатками солений, их освобождали, тщательно мыли и оставляли для просушки во дворе, а погреб, меж тем проветривали, готовя к новому урожаю. Бочки выжаривались на солнце пару недель, затем начинали потихоньку рассыхаться и, чтобы это не происходило, их надо было заполнить доверху водой. Вот мне и поручали это сделать. До колонки, в которой была вода, было шагов сорок или пятьдесят, а это не близко. Воду я носила полведерником ввиду своего небольшого возраста. Мне было лет одиннадцать или двенадцать. Справедливости ради скажу, что меня не торопили, можно было наполнять в день по бочке, одну для капусты, другую - для огурцов, третью - для помидоров, четвёртую - для яблок мочёных, и ещё пятую, небольшую сравнительно, ведра на три - для грибов. Всё бы ничего, да рассохлись бочки и воду нужно носить, а она будет вытекать, до тех пор, пока плашки, из которых состоит бочка, скреплённые двумя обручами, не разбухнут и не сплотятся. Тогда вода останется на месте. Как же это обидно, когда все друзья гуляют, играют в казаки-разбойники и лапту, а я как раб таскаю воду. И я придумала рациональный способ. Одев на себя отцову телогрейку, чтобы не было больно плечам, взяв коромысло и два больших ведра, я направилась за водой.
   Соседи из окон могли видеть такую сцену, как подойдя к колонке и набрав полные вёдра воды, я цепляла их за крючки коромысла и, встав на колени, подползала под него. Затем вместе с вёдрами поднималась на ноги, и нетвёрдой походкой, сбиваясь то в одну, то в другую сторону, плелась до своего дома. Пот от тёплой одежды в летнюю жару струился по моему телу, худые плечи мои всё равно сильно болели, но я не отступала и к вечеру всё же наполнила одну бочку. Она даже течь перестала, казалось бы, иди и гуляй! Куда там, я даже: -Мяу!- не могла сказать, ногой пошевелить. А на следующий день вообще все кости ломило нестерпимо, голова болела и тошнило, видимо был ещё и тепловой удар. Меня, конечно, отругали и остальные бочки наполнил папа, причём довольно быстро и по-моему, даже не устал, ну или чуть-чуть.

       В проветренном и чистом погребе отгораживалось место под картошку, морковь и свёклу, там же, в углу лежали могучей грудой тыквы, на подвесной полке размещались кочаны капусты, так она лучше хранилась. Далее, вдоль стены, ставили уже упомянутые бочки, готовые принять изыски нового урожая. Заготовки начинали с огурчиков и помидоров, в общем, по времени поспевания.
Вода у нас была изумительная, использовались для квашения только натуральные продукты, поэтому всё получалось отменного вкуса. Обязательно добавляли зонтики укропа, листики смородины и вишни, корень хрена для остроты, сухую горчицу от плесени, чеснок, а в яблоки ещё клали солодский корень, сам по себе сладкий, для особого смака, пучки мяты и дубовые листья сверху, под кружок. Кстати, эти кружки из дерева, тщательно мыли кипятком и скребли ножом, что бы они не стали виновниками прокисания, а сверху клали по камню на каждый кружок, как гнёт. Эти камни тоже обеззараживали и берегли по многу лет, именно для этих функций.
   И вот, в день заготовки овощей, каждому находилась работа. В больших тазах и старой детской оцинкованной ванночке мыли тщательно помидоры буроватого цвета, слегка недоспевшие, чтобы не разваливались в бочке из-за своих тонких шкурок, и зимой на тарелочке, можно было даже разрезать ножом на кусочки. Потом помидоры или же огурцы, несли в вёдрах и спускали в погреб, где папа принимал и укладывал на устланное специями дно, пересыпая периодически ими же. Далее делали заливку, которую тоже носили из дома. Когда бочка становилась почти полна, оставляли место для брожения, закрывали кружком и сверху клали камень, всё. Когда наступало время мочить яблоки, то вся округа наполнялась немыслимо приятным ароматом яблок сорта Антоновка. Они универсальны и я упоминала ранее об этом. И в лёжку, и на джем из-за большого содержания желирующих веществ, и в компот, и в сушку, и вот даже помочить. Сам сироп для заливки вкусно пах и туда добавляли ещё ржаную, запаренную муку, отчего появлялся запах ржаного хлеба. Но вот, наконец и с этой заготовкой было покончено. Далее, в сентябре, в один из погожих солнечных дней, в середине бабьего лета, принимались копать картошку. Здесь лишних рук не бывало. Сажали много, чтобы и себе и животным хватило, да и на посадку оставляли. Сорт у нас был известный - Русская белая, рассыпчатая. Не покривлю душой против истины сказав, что картофеля того вкуса, больше нет. Её не обязательно нужно было даже маслом сдабривать, посолил и кушай! И ещё сорт Роза, как говорила бабушка Лёля: - Лежат, как розовые поросята,- это она про картофелины овальной формы, крупные и розовые. Здорово, когда собранную на опустевшем огороде ботву, мне доверяли сжечь и на пробу испечь картофель нового урожая. Он был такой вкусный! А от ботвы шёл запах свойственный только осенней уборочной поре, приятный и ни с чем не сравнимый. Подсушив на ветерке и солнышке урожай, спускали в погреб, не забыв подсчитать, сколько мешков собрали в этом году, чтобы можно было сравнить показатели и решить тогда, удачный ли был сезон.
   Как-то раз, убирая картофель, под одним из кустов увидела мама и пронзительно закричав позвала меня, жабу, огромных размеров, думаю, что больше поллитровой банки. А вокруг неё тысячи маленьких детёнышей, просто тьма. Жаба была очень агрессивно настроена, кидалась на лопату, издавала неприятные, утробные звуки, в общем, работа приостановилась и даже мужчина, ходивший за лошадью по борозде, не знал, как быть. В результате, её убили, жабенята разбежались, а неприятный осадок и воспоминание об этом неординарном случае осталось у нас с мамой на всю жизнь.
   Вернусь к заготовкам, это приятнее. Ссыпали небольшое количество свёклы, в основном на винегрет и борщ, пища тогда не отличалась большой фантазией, а меню разнообразием. А вот морковку убирали после заморозков, так как в ней накапливалось больше каротина и, она становилась полезнее и вкуснее. Заготавливали и чёрную редьку на случай болезни зимой бронхитом, да и просто так, с растительным маслицем. И наконец, когда подмораживало, принимались рубить капусту, дав ей предварительно отлежаться, чтобы легче было с ней работать. Это самый трудоёмкий процесс был из всей заготовки.
   Сами солить капусту не решались, приглашали знакомую женщину, которую звали Елена, а мы уж все на подхвате, и то работы было предостаточно. Говорили, что она знает сроки, когда именно нужно рубить капусту, чтобы она не получилась мягкой и «сопливой», да и соли рука её брала всегда нужное количество. Эта Елена была колоритной фигурой, высокая и худая, уже не молодая женщина с большим пористым, как апельсин носом, под которым было всегда что-то тёмное. Ответ нашёлся быстро, как только достала она табакерку и, захватив пальцами щепотку, со смаком втянула табак своим большим носом. Я с интересом наблюдала за её манипуляциями, более того, она и мне дала понюшку. Скажу честно, мне не понравилось. К тому же вспомнилось гриппозное состояние, когда чихать приходилось, но то по нужде, а тут искусственно вызывая чёх. Глупость какая-то, подумалось мне. А вот Елена получала от этой процедуры явное удовольствие. Она закрывала глаза, разевала рот, ждала, когда чихнёт и мы все ждали, что это будет громко и откровенно. Но вместо этого слышали - пчих!-, как всё равно кот чихнул, и так раз десять. Затем она с наслаждением утирала нос платком и убирала, до следующего раза в карман большого фартука табакерку. Всё-таки странные бывают пристрастия у людей! А кстати, ведь в восемнадцатом и девятнадцатом веках, такое развлечение было очень распространено среди различных слоёв общества, а у молодёжи табакерки с нюхательным табаком, имели название «любовные кибиточки». Подойдёт на балу к барышне кавалер, якобы попросить щепотку табачку, а сам ненароком положит в табакерку записочку о месте и времени свиданья, чтобы неусыпное око маменьки ничего не заподозрило, ловко, правда?
   А ещё умела Елена заговаривать чирьи и «ячмени» на глазах и мне в ту пору приходилось прибегать к её услугам, точнее баба Лёля насильно усаживала меня на стул. «Ячмень, ячмень, на тебе кукиш, чего хочешь на него купишь.....», приговаривала Елена, тыча мне в глаз и водя вокруг него сложенными фигой пальцами, пахнувшими застоялым запахом табака. Сначала я напряжённо, вцепившись в стул, сидела, ожидая конца экзекуции, потом, намучившись с больным глазом, пыталась постичь и запомнить её слова, а затем вдруг начинала ощущать облегчение, даже некоторое расслабленное удовольствие. Клонило в сон от мерного голоса, произносящего заговор, затем она громко плевала через своё левое плечо, отчего я вздрагивала и сразу приходила в себя и с огорчением вставала со стула, заговор был окончен. Но руки и ноги мои были ватными, а голова тяжёлой. Удивительно, но на следующий день я ощущала явное облегчение, всё говорило о том, что перелом в болезни произошёл и, глаз стал выздоравливать. Во всяком случае, это было лучше и эффективнее, чем получать неожиданные плевки в глаз от членов семьи и друзей, объясняемые лечением.
   Ну, вернёмся к нашей капусте. Делали её много, очень любили в разных видах зимой кушать. Между слоями рубленой закладывали половинки и четвертинки капусты, которую зимой резали пластинами, посыпали слегка сахаром и поливали маслом. И ещё закладывали яблоки, это уже для вкуса, в основном капусты, но и сами они получались замечательными. Бабушка освобождала куски капусты от кочерыжек, чистила и тёрла морковь, мама и Елена большими ножами рубили её, и вместе с солью и морковкой перетирали, а папа носил вёдра с капустой в погреб и утрамбовывал там, специальной толкушкой, и прослаивал яблоками и кусками капусты. Я же грызла вкусные кочерыжки и была на подхвате, куда пошлют. После работы все садились к столу в уже убранной столовой, за ужин с бутылочкой, чтобы отблагодарить за помощь Елену, которая любила к тому же выпить, но это на её профессиональных качествах не отражалось никак, капуста всегда получалась вкусная. А я шла мучится животом, так как съеденные в процессе работы кочерыжки, давали о себе знать, да ещё как! Кстати, должна сказать, что нитратов в них не было, это была чистая продукция, а теперь детям не разрешают их кушать. Далее заготавливали грибы, но это уж как повезёт, если будет урожай на них в лесу и у родителей возможность их собирать. Я часто с тоской вспоминаю то время и хоть по жизни, стремлюсь делать запасы на зиму, питаться и кормить свою семью тем, что вырастила сама, но в глубине души понимаю, нет того, что было раньше. Не вернётся та безопасность в пище и не ощутим мы, те, которым ещё довелось отведать натуральных продуктов, необыкновенного вкуса их, и запомнить на долгие годы, буквально на кончике языка эти неповторимые вкусовые ощущения, а жаль.