Формула здорового юмора. Ответ на критику

Прежде хотелось бы поблагодарить В.Н.Третьякова за отклик  http://tvinteltech.narod.ru/to_fenom_hum.html  на мою статью «Феноменология юмора и комического», что меня побудило дать  развернутые определения некоторым новым психологическим понятиям из этой  статьи, и предоставить ещё одну, надеюсь, полезную публикацию о психологии юмора. Также, считаю необходимым устранить некоторые критические недоразумения в адрес моей концепции юмора.

Однако, начать хочу с самого интригующего момента, вызывающего во мне некоторый творческий азарт. Это касается одного утверждения из статьи В.Н.Третьякова «Реплика на сообщение, что американские ученые открыли секрет юмора» (В.Н.Третьяков).  http://tvinteltech.narod.ru/ad_humor_secret.html

Приведу контекст:

" - человеческая ментальность эволюционно отягощена из-за дефицита панорамного мышления (ДПМ), эволюционно унаследованного качества, связанного с трудной и жестокой предысторией человеческого рода;
- ДПМ, бывшее и являющееся преимуществом у животных в дикой природе, является явным недостатком для человеческих существ, живущих в цивилизованном мире;
- в стремлении преодолевать свой ДПМ люди учатся, постигают, ведут исследования, изобретают;
- было бы странным, если бы столь распространенное среди людей юмористической поведение оказалось бы вне процесса преодоления ДПМ.
В результате было показано: все 15 форм словесного юмора, “все, что мог вспомнить”, были исследованы с точки зрения ДПМ, и все оказались построены на одной общей схеме: в одном юмористическом высказывании должно соединяться нечто известное (оно может подразумеваться) с элементом новизны, выявленным или придуманным юмористом.
Очевидно, что формы ситуационного юмора, изучавшиеся колорадскими учеными, попадают под эту общую схему, относящуюся к случаям, когда какие-то (известные) нормы нарушаются, а люди оценивают норму расхождения. Если она низкая, это может быть комичным, тогда как средние и большие отклонения могут восприниматься как сарказм / сатира /моральное уничтожение.
Итак, подведем итог: от игры слов (юмор) до словесных стычек – для того, чтобы одержать верх над конкурентом или победить врага – во всем этом незримо присутствует эволюционная отягощенность нашей ментальности, приобретенная в доисторические времена".

И вот главный момент:

«Прошу читающих эту заметку попытаться поискать нечто, что выходит за рамки теории ДПМ-обыгрывания. Я был бы очень удивлен, если какая-то форма-исключение нашлась, но -- теоретически я ведь должен это допускать. Но еще интереснее, если бы вам удалось пополнить мой список из 15 форм» (В.Н.Третьяков).

СПЕЦИФИКА ЮМОРА (М.М.Пушкарский)

Пополнение списка из 15 форм для того, чтобы предоставить "то, что выходит за рамки теории ДПМ-обыгрывания" совсем не обязательно, потому, что весь этот список представляет анализ лишь когнитивного компонента юмора.
Впрочем, приведу для интереса классификацию, которую даёт Александр Лук : Ложное противопоставление,  ложное усиление, доведение до абсурда (преувеличение – гипербола, преуменьшение или смягчение - эвфемизм), остроумие нелепости (соединение двух логически несовместимых высказываний,  паралогический вывод), смешение стилей, или “совмещение планов” (смешение речевых стилей, перенос  терминологии, несоответствие стиля и содержания, несоответствие стиля речи и обстановки, где она произносится,  псевдоглубокомыслие), намёк, или точно наведенная цепь ассоциаций, двойное истолкование ( игра слов, двусмысленность), ирония, обратное сравнение ( “чистое” обратное сравнение,  буквализация метафоры), сравнение по случайному или второстепенному признаку, перечисление разнородных предметов и явлений в “едином списке”, повторение (“чистое” повторение, повторение с изменением грамматической конструкции, повторение с изменением смысла), парадокс.

Все эти,  несомненно,  важные для исследования формы необходимо не пополнять в когнитивном перечне, а понять их связь и различие в целостной специфике юмора с её эмоциональным (аффективным) и социальным компонентом. Этим отличается психология юмора от знания приемов юмора.

К тому же, когда автор делает обобщение на основе единственного признака в самих приемах юмора:
«В результате было показано: все 15 форм словесного юмора, “все, что мог вспомнить”, были исследованы с точки зрения ДПМ, и все оказались построены на одной общей схеме: в одном юмористическом высказывании должно соединяться нечто известное (оно может подразумеваться) с элементом новизны, выявленным или придуманным юмористом» (В.Н.Третьяков) – то ничего определённого из этого не вывести , и от юмористического здесь остается лишь само напоминание, о чем должна идти речь. И в таком случае, под «элемент новизны с чем то известным» подходит обычный афоризм или новая научная теория. Так что, недостаточно юмористу для юмора всего лишь "соединить нечто известное с элементом новизны".

Итак, что же выходит за рамки теории ДПМ-обыгрывания?

- Чтобы было смешно, достаточно бывает неожиданности и сентимента на положительном эмоциональном фоне - достаточно глупость "сморозить"…  "ляпнуть" ерунду…
Французский философ-просветитель XVIII в. Монтескье писал: «Когда безобразие для нас неожиданно, оно может вызвать своего рода веселье и даже смех» (Монтескье. 1955. С. 753).

В.Н. Третьяков считает, что данный ситуационный юмор попадает под его трактовку:
«в одном юмористическом высказывании должно соединяться нечто известное (оно может подразумеваться) с элементом новизны, выявленным или придуманным юмористом».
И рассматривает пример ситуационного юмора, как оценку расхождения с известными нормами.

Но одного этого когнитивного критерия недостаточно для того, чтобы данную способность (данное поведение, действие) признать юмором, а все подобные ситуации комичными.
Не вызывает «новизна» сама по себе чувство смешного!

Для того, чтобы ситуация «нарушения нормы» поведения (действия и любого образа) воспринималась комично (или смешно) необходимы следующие условия:

1. Положительный эмоциональный тонус.  Или же, так называемое, парателическое состояние (по М.Аптеру) - фаза такой биологической активности, в которой человек раскован и расположен к игровому поведению. Иные состояния и переживание отрицательных эмоций препятствуют чувству смешного.

И в исключительных случаях «нарушение нормы» воспринимается смешно вопреки плохому настроению, если:

2. Ситуация необычна и удивительна. Здесь  восприятие не ограничивается элементом новизны (необходимого для преодоления ДПМ). Новизна больше соотносится с чувством интереса и удовольствия. А необычность, которая вызывает интеллектуальное удивление, приводит  разум в смущение,  изумление -  отвлечение в сознании и эмоции.
Здесь сфера влияния переходит уже от «инстинкта интеллектуального тренинга» (включающего в себя преодоление ДПМ) к психической конституции человека.

Сам по себе  фактор неожиданности для комического ничего не решает. При отсутствии положительного эмоционального настроя, неожиданное небольшое нарушение нормы может вызвать пыл, гневный всплеск. Но если неожиданность действует в контексте удивления, где на интеллект произвел впечатление некий эстетический, художественный образ «нарушения норм» - где родилось «зрелище», то здесь включается игровое поведение в своём рефлекторно-субъективном и социальном значении.
Обратим внимание, если во внутреннем чувстве у человека «нет повода для смеха», то эстетичный необычный и удивительный курьёз может его рассмешить, делая его сентиментальным. Красота рождает любовь! …И наполняет весельем.

Ещё раз пройдем  этот путь восприятия: несколько гордый разум-критик, который расположен преодолевать «новизну», впадает в сентимент (или просто капитулирует) при «необычном», переключаясь на рефлекторный социально-культурный уровень игрового поведения, как на необходимую общественную норму (чем стал юмор). Каждый человек выносит её с детских игр, и уже использует её в обучении своего потомства.
Стоит добавить, что для «эстетического повода»,  чтобы ситуация стала комичной, многого и не надо.  Поскольку разум является обобщающим мерилом человеческого поведения и деятельности, постольку глупость и странность  всегда попадают в сферу повышенного внимания и эмоционального отклика.
Кроме того, почти всегда глупость проявляется во всеобщем и индивидуальном стремлении к разуму, и из-за этого она удивительна, как «перевёртыш».
Также, когда мы нечто «ляпнули» невпопад или «сморозили» глупость, то значит,  отразили мы это в гротескном виде (то есть, "ляпнули", а не сказали, "сморозили", а не допустили). Некая оригинальная, можно сказать, эстетическая форма глупости реинтерпретируется как "шутка" уже на рефлекторном уровне - в эмоциональном возбуждении веселья и игрового поведения.

ПОНИМАНИЕ О ЗДОРОВОМ ЮМОРЕ

В.Н.Третьяков: «Автор (М.Пушкарский) пришел к выводу, что «здоровый юмор и здоровый смех» являются проявлениями инстинкта игрового поведения, и с эмоцией игрового инстинкта он связывает все свое понимание юмора. Правда, остается догадываться, какой смысл вкладывается в оценочное «здоровый» и почему «нездоровый юмор», «нездоровый смех» из игрового поведения исключаются».

Существует распространенная ошибка, которую повторяет В.Н.Третьяков: смешивать природную сущность юмора с формами внутривидовой борьбы. Шутка,  и в целом,  юмор эволюционировал из игрового поведения в новую специфическую форму игрового рефлекса  у человека и в своём явлении обрел  устойчивое социально-культурное положение. Поэтому в мою трактовку теории юмора стихийно вошло понятие о «здоровом юморе».

Здоровый юмор предполагает игровое отношение, социально-коммуникативный контекст, мотивом и сутью которого является не внутривидовая  борьба, а игра-соревнование.
Даже,  в случае сатиры  - "игра" остается в творческой идее критики или бичевания порока, и борьба со злом – это борьба нравственности и чувства человеческого достоинства, средство которой есть культура и искусство. Сам сарказм, не смотря на свою едкость, в отдельных случаях,  сохраняет игривое отношение к субъекту критики, и уже чаще – ирония.

Смешное в жизни мы находим там,  где глупость или промашки людей  представлены в удивительном и эффектном образе.
Если с кем-то произошёл курьёзный случай, то мы смеёмся «сентиментальным» смехом от неожиданного впечатления, удивляясь невероятному стечению обстоятельств и эстетическим свойствам сложившегося «сюжета». Мы, как люди с чувством юмора,  впечатлены тем, какую шутку произвёл жизненный случай. Мы знаем, что никто не застрахован от нечто подобного и всегда способны посмеяться, также, над собою.   

Если же, судьба сыграла шутку (возможно, несколько злую) с человеком порочным, красиво и образно обличая порок, например: выставив  жалким на фоне его амбиций, глупым на фоне его показного мудрования, трусливым на фоне его былой прыткости,  то сама художественная и эстетическая сторона такого «курьёза» может оставаться  сильной или слабой, где смех зависит от критерия «хорошей» или «плохой» шутки.

Но здесь в комическое чувство добавляется «одобрение», что отрицательный герой получил необходимый урок. К сентиментальному и эстетическому смеху прибавляется насмешка. Отражаясь в справедливом и нравственном отношении, где нет злорадства,  чувство комического и насмешливый смех пребывают в своём истинном предназначении.
Может показаться, что «справедливое одобрение», тоже, можно представить, как некую форму злорадства.  Но по сути своей, справедливость – это иная «стратегия» и «тактика».   Это, действительно, высмеивающая и созидающая позиция. Это культурная и социальная сфера, в которой имеет место комическое и юмор.
А злорадство, как таковое, не социально по своей природе, и не нуждается  в культуре или  чувстве юмора. Злорадство обедняет смех, а то, что его обедняет  - его природой быть не может.       

"Нездоровый" юмор подразумевает лишь интеллектуальные и психофизиологические механизмы порождения смеха (со слабым эстетическим, социальным и эмоциональным компонентом).

Так, если структуру юмора рассматривать, как:

1 – положительный эмоциональный тонус, игровое поведение - инстинктная программа видового и индивидуального развития.

2 – чувственность:  всё волнующее и представляющее интерес  для человека в личной и социальной жизни,

3 – игра, шутка. Шутка - это веселье и своего рода игра.
Шутка является определенной формой поведения, закрепленной в игровом инстинкте.
Несмотря на то, что шутка может иметь свои психологические мотивы и эволюционные причины, целесообразно шутку считать одним из элементов психологии юмора. Ее присутствие в юморе почти везде, и в остротах, и каламбурах и т.д.
Начиная с игры 'ку-ку' и других игр уже у младенцев, шутка развивает, помогая в первую очередь преодолевать стереотипы, воспитывает бдительность, внимательность, разные навыки, развивает и тренирует саму психику. Когда малышу мать ещё с детства через игру и шутку прививает  «веселое» отношение  к разным неожиданным  стрессовым для ребенка ситуациям, тем самым она делает его человеком, не давая ему реагировать животным примитивным страхом или гневом. 

4. Неожиданность,  удивление - как воздействие на психофизиологические процессы: мобилизация и накопление психической энергии, синтез комического чувства.
Комическое чувство - сентиментальность плюс эстетическое чувство плюс игровое поведение ( игровое отношение - понимание шутки, как данное наследственное интеллектуальное обобщение). "Кто сказал "мяу"? - бесподобный шуточный сюжет детского мультфильма.
Т. Липпс выводит закон, являющийся основой всякого удивления и интереса. Суть его в следующем: мы ожидаем одной ценности, но внезапно возникает другая, не соответствующая данной ситуации; эта подмена пробуждает интерес в силу своей необычности, способствует концентрации "психической энергии" или, говоря иначе, создает "психический затор", освобождением от которого является, как правило, смех. Этот подход можно отнести и к теориям несовместимости, и к теориям высвобождения. (Дземидок Б., 1974)

5. Остроумие стремится использовать неожиданность поворотом смысла, парадоксальностью логики, иллюзией невероятного и удивлением. Но удивление бывает разным от свойств необычного. Можно удивляться чему-то,  физически огромному,  грандиозному, величественному, можно – невероятному и чудесному,  интеллектуальному и интеллектуально…  Но в шутке удивление больше сентиментальное, хотя интеллектуальный и эмоциональный игровой компонент нельзя не учитывать.

6. Эстетика парадокса, гротеска или шутка-перевёртыш.
Для примера здесь хотелось бы вернуться снова к вопросу Паскаля: почему люди с одинаковой внешностью (близнецы) порознь выглядят естественно, а вместе - комично?
Раннее я объяснял это сентиментальным удивлением, оспаривая А.Бергсона.
Бергсон считает, что комично здесь сравнение идентичных образов с механическим их происхождением, в противовес живой природе. Я такой ответ тогда отнес к воображению и ассоциативной памяти, также, индуцирующих юмористическое, но здесь, как дополнение.   
Главным же, остаётся сентиментальное удивление на уникальный случай и образ перевёртыша в индивидуальности.

Парадокс, также, заключает в себе перевёртыш, но сам богаче смыслом и юмористическим зарядом.
Также, любое превращение гротескно, а любой гротеск - это превращение и обман, удивление разума.
Удивление в игре эстетических идеалов синтезирует смешное.

Юмор, который характеризуется, как нездоровый, исключает полностью компоненты 1 и 3.
А наличие агрессивного чувства омрачает эстетический компонент и подрывает творческий процесс.

Обычно юмор предстаёт пред нами, как продукт творческой мысли и его эволюционная роль – это способствовать генерации и развитию творческого мышления.
Основная функциональная нагрузка здесь не в совмещении «приятного с полезным» и тренировка ума. Главное здесь в эмоции.
Дело в том, что эмоция юмора - не просто эмоция хорошего настроения. Тщательное внимание и экспериментальное исследование нам открывает состав этого чувства и состояния.

Однако, однозначного ответа по этому вопросу наука ещё не имеет.
Канадский профессор Род Мартин в своей книге «Психология юмора» дает такой комментарий: 
«Может озадачить тот факт, что положительная эмоция радости сопровождается тем же самым общим паттерном физиологического возбуждения, что и связанные со стрессом отрицательные эмоции, такие как страх и гнев. Если радость — это положительная эмоция, которая предположительно полезна для здоровья, почему она вызывает те же самые физиологические последствия, что и связанные со стрессом  эмоции, которые, как известно, вредны для здоровья?»

Но в контексте понимания эволюционной роли юмора и некоторых психологических наработок, напрашивается вывод, что особенностью эмоционального переживания юмора  является совместный выброс адреналина с эндорфинами в соотношении, необходимом для пробуждённого сознания.
Адреналин здесь придаёт сознанию бодрость и динамику без «напряга» и не сужая сознание.
Далее, в работе задействованы высшие отделы головного мозга. Кора сохраняет широкий диапазон внимания.
Здесь же, чёткая работа процессов возбуждения и торможения усиливают репродукционную функцию памяти.
Психологические свойства юмора, способствующие выбросу адреналина – это оригинальность и неожиданность.
А также, творческое содержание наделяет юмор силой харизмы и делает соответствующую эмоцию устойчивой.
Принцип действия полезности такой эмоциональности схож с аккумуляторным источником, питающим энергией и «обучающим» необходимому настрою.

ГДЕ ИСКАТЬ КОРНЕВУЮ СУТЬ ЮМОРА

В.Н.Третьяков: «Ну а самое главное, почему я не могу солидаризироваться с М. Пушкарским, -- так это потому, что до корневой сути юмора он все-таки не дошел».

Как видно, онтология юмора не исчерпывается его когнитивным компонентом и генетической программой интеллектуального развития (по В.Н.Третьякову – преодоление ДПМ). И специфика юмора не ограничивается смыслом и формой интеллектуальной игры. Аффективный компонент его, как показывают исследования мозга, принадлежит более древним подкорковым структурам.
«Вильд и ее соавторы делают вывод , что непроизвольный смех полностью контролируется подкоркой и более глубокими структурами мозга. Роль же коры, в частности, лобной, как они полагают, состоит в торможении такого смеха (недавно получены прямые подтверждения этого, см.: Wild et al., 2006).[4] Следовательно, возникает он в результате растормаживания глубоких и древних отделов мозга. Вильд приводит мысль Гауэрса, высказанную еще в XIX в. по отношению к непроизвольному смеху: волевое усилие нужно не затем, чтобы вызвать смех, а затем, чтобы подавить его»  - «Человек и смех» Александр Козинцев.

Эти данные никак не подтверждают выводы В.Н.Третьякова о корневых и временных истоках зарождения юмора, где он полагает, что
«история и даже предыстория человечества – это история преодоления ДПМ. «Благодаря» этому недостатку и необходимости его преодолевать возникли наука, изобретательство, искусство. Я предположил, что столь важная для цивилизации корневая причина не могла не иметь отношения к зарождению и бытованию юмора». В.Н.Третьяков.

Но сделанное мною заключение о филогенетических корнях юмора в игровом поведении, которое существует уже в животном мире, вполне соотносится с данными в исследовании мозга.

И совсем непонятно, каким образом Владимир Николаевич связывает удовлетворение в обыгрывании преодоления ДПМ с психофизиологией смеха?

...В то время, как в моей статье «Феноменология юмора и комического» показана прочная и органичная связь интеллектуального компонента юмора с психофизиологией смеха и игровым инстинктом.
Многообразие юмористического, от остроумия, интеллектуального юмора до комизма, переходные и составные формы шутки, а также, смех – всё это пришло в едином развитии. Об этом говорит и «протеическая» природа юмора, и его универсальность.

По существу, В.Н.Третьяков противопоставил целостной теории анализ когнитивного компонента юмора.

Чтобы пояснить мысль на примере, воспользуюсь примером В.Н. анализа шутки  американского юмориста: «Мы очень благодарны Томасу Эдисону. Если бы не он, мы бы смотрели телевизор при свечах».
«Впервые воспринимающему эту шутку приятно осознавать, что он оценил и эту как-бы логику мысли, и то, что он достаточно образован, чтобы знать про изобретателя Эдисона и понимать, что телевизор через электролампочку никак бы не смог перешагнуть» (В.Н.Третьяков)

А в чем спрашивается комизм? Или, как говорят, где смеяться?

Чтобы это объяснить, необходимо выявить законы и психологию шутки, как таковой.

Как и в каждой шутке, здесь имеет место иллюзия и обман. Это чисто игровой и социальный аспект шутки. 
А вообще, в основе шутки стоит психический феномен, реабилитационный рефлекс, когда после стресса и минувшей опасности появляется хорошее настроение. Например, после прыжка с парашютом, парашютисты почти всегда шутят.
Другой случай - женщина, едва успевшая заскочить в закрывающиеся двери поезда метрополитена. За небольшой кратковременной стрессовой реакцией следует прилив положительной эмоции и  'веселое' отношение к ситуации, когда можно и пошутить.

б) Часто потребность испытать острые ощущения для бодрости духа получает импульс из  игрового поведения.
Игровое поведение - это многоцелевая инстинктная программа развития интеллектуальных и физических навыков со всем необходимым тому - активностью и волевой устремленностью, любознательностью и стремлением экспериментировать, устойчивое и длительное пребывание в общем состоянии повышенного жизненного тонуса.
Примерами реализации данной программы здесь будут различные парковые аттракционы, спортивные состязания, векторины и другое, где присутствует азарт, степень риска, переживание и в итоге, радость - положительные эмоции.
Само свойство психики -  когда за неглубоким, но импульсивным стрессом физиологический маятник оказывает компенсирующее действие  положительной эмоцией, породило образ шутки, в котором присутствует 'неожиданность' (обман, розыгрыш) и тактика 'взять на испуг'.
Иной род шутки использует чувство удивления.

То есть, для того, чтобы породить эмоциональное возбуждение (чувство смешного) необходимо удивление.
Удивление - это реакция на эстетическое, интеллектуальное и необычное.
И здесь, также, ключевую роль играет встреча с неожиданным.
Но в этом случае, происходит психический 'затор'. Какие-то мгновенья мозг даёт команду, надпочечники вырабатывают адреналин, и мобилизуется психическая энергия для осмысления предмета удивления.
А эстетическое переживание - это  психический процесс обновления и синтеза положительной эмоции. Поэтому мы часто употребляем такие определения: неописуемо впечатляюще, невероятно фантастично и т.д.

В данной шутке о Томасе Эдисоне привлекается  чувственная предпосылка – социальная жизнь,  и сфера человеческих интересов, выстраивается логика «серьёзного» заявления (форма – это усиливающий эстетический контекст, помогающий привлечь (прельстить) и направить по ложному пути).
Данная «логика» с точки зрения приемов юмора, изящна тем, что она до конца выстроена весьма правдоподобно – как бы с затяжным эффектом… Но это пусть останется  делом личным, а более существенно здесь то, что как только разрешается «парадокс» этой шутки, но целостный образ в ней всё же не набрал всех факторов для порождения смеха, здесь все равно подключается игровой рефлекс (так необходимый в социуме) который заставляет улыбнуться.

НЕДОРАЗУМЕНИЕ

В.Н.Третьяков приводит  цитату из моей статьи: "Игра представляет собою весёлое, затейливое и занимательное увлечение, в котором обучение проходит посредством шутки и развития образного мышления. И это уже можно считать предпосылкой развития чувства юмора."
И делает выод:
«Этим М. Пушкарский выразил очень суженное понимание юмора у человека. Ведь предполылки человеческого игрового поведения ищут и находят уже у высших животных!»

Но в том то и дело, что здесь речь идет об онтогенезе – индивидуальном развитии. А филогенетическую основу для зарождения юмора, естественно, мы наблюдаем в животном мире. О чем и указывается в самом начале моей статьи.