Орландино

Воскресенье, 11 сентября 2011

Ночь, луна, точу карандаши. В пальцах лезвие предательски дрожит.
Почва мягкая, капать не глубоко. По запаху по запаху найду тебя легко.
Вода переполняет желтоватую ванну и льется на скользкий, цвета сливочного масла кафель через край. Перекрыты счета и электричество. Горят свечки с детских тортов, стекая розовыми и голубыми каплями. В южной темноте пол под ногами превращается в топкое болото и раздуваясь черными пузырями расшатанных досок и нервов хватает за лодыжки. Из трескающихся по стенам бразильских жак , с нутром розовым и переливчатым, как у женщины. Вылезают кучерявые головы чернокожих детей и смотрят своими баклажановыми глазами.
- идите к черту – отмахиваюсь я, продолжая складывать оригами журавлей. Если сложу до фига – желание исполнится. Из болота вылезают полуразложившиеся египетские боги и ****и. Они обнимают за колени, тычась мне в живот своими кошачьими мордами и тянут вниз. Я слабо упираюсь, звонит телефон, я хочу взять трубку, ответить К. что бы не переживал, но руки уже схвачены и я по пояс в густой заварке из мяса, мрака и базилика. « ничего, сейчас придет ночная мед сестра, сделает мне укол, и все будет хорошо» - утешаю я себя, но она не идет. А весь пантеон мемфисской космогонии уже впивается своими крыльями – когтями – сломанными бивнями мне в грудь и плечи. Обнимают за шею и затаскивают все глубже смеясь и горланя песни Муслима Магомаева. «Проснись, проснись» - твержу я про себя, « тебе же завтра на дачу ехать, жрать пирожки с милым милым К., не подыхай сейчас». Но вот уже какая то дрянь в духе Босха хватает за волосы и смотря мне в глаза наклоняется. Я отворачиваюсь от вонючего дыхания и тут чувствую как кто то хватает меня за ворот свитера и вытаскиваешь наверх.
- ну ты жопа – улыбается Орла, сидя на шифоньере.
Я ошарашено пялюсь на него, потом смеясь от облегчения, протягиваюсь и обнимаю совершенно холодное, твердое, с тонкой натянутой на кости кожей тело и отшатываюсь.
- ты все таки умер
Орла пожимает худыми перепачканными плечами и продолжает улыбаться. От него невыносимо несет могильной землей и запахом презервативов. Я усмехаюсь
- и как ты себя чувствуешь?
Ох хрипит и кашляет что то в ответ. Понятно. Голоса уже значит нет. Скоро сойдет на нет и сам Орла.
Нет стен комнаты, только осенние синие туманы над живой черной плотью. Я натягиваю резиновые рыбацкие сапоги по бедра, беру корзинку из супермаркета и спрыгиваю в топи. Срываю вдоль звериных троп белые ягоды как глаза незрячих, беру с полки в полуразрушенной, заросшей мхом бане кленовый сироп. На дверях бани – какой то старик с бородой из дубовых веников
- что ты делаешь? Сюда живым нельзя
- я для друга дедушка. Чего только для друга не сделаешь. – шепчу я стараясь не проснуться. Иду дальше, срезаю у звезды луч. Что бы его глаза снова видели, ловлю за хвост резную дымковскую птицу, что бы снова смеялся. Ангельскую пыль что бы снова любил всех, шелк с подушки ребенка. Что бы снова стал юным и свежим. Нежным как всегда. Смех у русалок, молоко у алых китайских жаб, крошу в чан корень пастернака, разбиваю твою и свою любимую кружку нескафе о край, пока ты наблюдаешь за мной с дивана, бросаю острые ребра расчески в это варево на молоке остается только одно. То к чему не приведут ни нити Ариадны ни золотые клубочки Бабы Яги из сказок о Финисте.
Набираю номер
- привет, мне нужно сердце.
- возьми свое. – отвечают на том конце, и я затылком чувствую как собеседник пожимает плечами и скалиться.
- ты знаешь, что у меня его нет. А мне нужно нормальное человеческое, живое.
- свою мертвую шлюху решил с того света выудить? – смеется собеседник. Я молчу. Чего только для друга не сделаешь. Пойдешь за тридевять земель в тридесятое царство. Пойдешь в центральную городскую поликлинику стоять в очереди. Пойдешь к врагу. Отправишься к родителям или бывшей подружке
– с тобой не скучно – отсмеявшись говорят мне в трубку – дам я тебе сердце. Отличное, остальное сам делай. Сочтемся.
Ночь только здесь, если проснусь – будет утро и мне не вытащить Орлу, меня рывками тянет из сна но я старательно не размыкаю веки и варю самое что ни на есть колдовское зелье. Крепчайшее, на жизнь, размешиваю против часовой. Против времени, против сделанного. Сцеживаю в пластик баночки, присаживаюсь к Орле и раскрыв его рот вливаю снадобье.
Просыпаюсь от утренней смс от К. сижу, думая что ответить и смотрю на спящего сбоку Орлу. Он неровно дышит, но когда открывает глаза я вижу что они живые. Вздыхаю с облегчением - все таки получилось
- доброе утро, киска.
- Орла открывает пасть и издает какой то нечленораздельный кашель.
Вот блин, кот получился, а голос как у индюшки остался.