Собака

Понедельник, 26 сентября 2011

Я - собака Павлова. Я весь на условно выработанных рефлексах. Меня бьют головой о стену правил а я рычу и пачкаю слюной, свисающей из пасти пол. Меня с моего щенячьего детства приучают не гадить там де живешь и охранять несуществующую личную территорию. Включают разряды электротока когда я пытаюсь поступить по своему, а я натягиваю кожаный поводок и до хрипоты и крови из горла дни напролет лаю и кусаю за лодыжки профессоров ставящих на мне эксперименты из буден. Семь дней в неделю двадцать четыре часа в сутки. Как только я сбегаю из опытной лаборатории на территорию исследовательского центра на меня пытаются одеть поводок. Женщины суки, телефонные разговоры, коммунальные счета, работа, работа, родственники, знакомые. Я - собака Павлова, мой хозяин и создатель, великий Академик способный включать и выключать лампочку - солнце в моей жизни кажется давно обо мне забыл а эксперимент все идет. Лампочка каждое утро включается сама и я покорно жду жратвы.
В итоге каждая собака мечтает стать Академиком. Я пытаюсь приучить окружающих не кусать руки дающих и рвать поводки. Послушно подчинятся командам хозяина и встречать его с работы. Есть с сервированного стола и не класть на него лапы. Охотится только на самое вкусное вроде холодной баранины с овощами из самых роскошных мадьярских ресторанов и урывать самое свежее и ценное у оранжевых бультерьеров породистых самок и самцов. Разбить так нервирующую лампочку в клетке и сожрать провода, подсоединенные к выбритому кусками черепу. На нюх определять самое ценное в жизни и приносить это в идеальных смертоносных зубах мне. Мнительной худощавой собаке в маске академика Павлова.

***

Про чужое мнение

Анна офигенственно ест инжир, облизывая тонкие пальцы с длинными бежевыми ногтями. Инжир в корзинке посреди париков и насыпанных в блестки невидимок и накладных ресниц на гримерном столике. Закулисье глянцевой сексуально озабоченной сцены. Мимо проносятся голые зады, худые бедра в сетчатых охристых танцевальных колготках и накрашенные наигранным вожделением рты. Все одинаково. Эти груди обмазанные маслом, огромные обведенные как будто костным углем глаза в пол лица с острыми красными скулами. Ворохом скинута пропахшая потом яркая одежда с отклеивающимися нелепыми аппликациями. Смятый латекс и псевдомех.
Если потянуть танцовщицу варьете за нос и тянуть, пока не треснет, не оторвется кожа, но упадет шиньон и не осыпятся блестки, содрать кожу, обнажив прекрасную упругую и кровоточащую мышечную массу а затем голый белоснежный скелет, то можно увидеть настоящего, искреннего человека. Уставшего, с прекрасно отработанной маской сексапильной улыбки. Все это ложь, закон сохранения энергии веселья. Возведенная в идеал женская ложь. Прекрасная недоступность. Немногим известно что психологически, раздеваясь, стриптизерша становится еще недоступней для мужчины. Самый крупный облом, даже если ты купишь ее на ночь она не будет твоя, и выдавливая из ее глаз преданность и покорность никогда не увидишь правды.
- о чем думаешь? – Зайка подходит, профессионально и зверски эротично держась на высоких стриптизерских босоножках.
Я поворачиваюсь
- о, я знаю этот взгляд, ты сейчас мысленно снял с них скальп или что то в этом роде – смеется она - но милый, перестань убеждать себя в том что ты псих. Это уже давно не так.