Записки славянской тёщи. Весна в Провансе 4

МАРФИ-ПРИЁМЫШЬ.
               
Вечером, после ужина, Аня с Лукасом играли в «Слова» - очень полезная игра для изучения языка. Заключается она в том, что из определённого количества букв нужно составить как можно больше слов. В процессе игры начисляются очки, за которые выделяются фишки. Но не правила здесь важны, главное, что таким образом Аня легче будет изучать новый для неё язык.

Порадовавшись на молодых, их спокойному и полезному проведению досуга, я ушла в свою комнату. Когда я, не включая света, подошла к окну и открыла его, на меня пахнуло прелестной ночной свежестью. «Как в Крыму» - подумалось мне.

Мягким движением на подоконник вскочила Марфи – полосатая кошка – третий член семьи Ш. Её котёнком взяли из кошачьего приюта. Причём, выбор сделал Лукас. Ане хотелось, чтобы кошка была более эффектная по виду, но Лукас сделал выбор не по красоте, а по симпатии.

Это вообще свойственно французам – делать выбор не по внешности, а по каким-то внутренним качествам, которые не оцениваются умом, а угадываются интуитивно.
Вот и Марфи решила свою судьбу, когда проявила симпатию к Лукасу тем, что стала мурлыкать и тереться о его ноги. Это и явилось решающим фактором для её «удочерения».

В настоящее время это была упитанная игривая кошка с блестящей шерстью и ясными зелёными глазами. Хозяином она, разумеется, считала Люку. Его она ждала каждый вечер с работы.

И хозяин оправдывал её ожидания тем, что устраивал Марфи бурные развлечения с использованием специальных кошачьих игрушек. В такие минуты не верилось, что обычная кошка способна производить такой шум - правда, вместе со своим хозяином.

Первые два дня Марфи полностью игнорировала меня. Но довольно быстро раскусила, что я могу ей быть полезной тем, что у меня часто раскрывается в комнате окно и можно  дышать свежым воздухом, сидя на подоконнике.

В этот вечер снизу,  из внутреннего дворика, донёсся гогот каких-то птиц – то ли уток, то ли гусей. К птичьей какофонии странным образом примешивались страстные мужские вздохи, заливистый женский смех и кошачье мяуканье.

Я не знала, что и думать? Будучи наслышана о любвеобильности французов, я ещё могла как-то объяснить и мужские вздохи, и женский смех, но причём здесь гуси? Может быть, владельцы патио тайком от санитарных служб, выращивают птиц, выгуливая их в своём маленьком дворике под покровом темноты? Но тогда почему их соседи позволяют регулярно устраивать  такие концерты в непосредственной близости от собственных окон?
   - Вот тебе и французы! А ещё говорят, что они очень щепетильно относятся к своему праву на спокойный отдых.
Если вы дочитаете  записки до конца, то узнаете неожиданную разгадку этих странных ночных звуков.

А тогда, оставаясь в недоумении, я не сильно страдала, так как звуки эти продолжались не очень долго. Постепенно всё затихло, и я начала плавно погружаться в сон. Из окна лился свежий воздух и в благодушии засыпания, я уже не имела ничего против предприимчивых и неприлично-страстных жильцов первых этажей.

ДЕНЬ ЧЕТВЁРТЫЙ.  СРЕДА.               

Утро среды началось с того, что кто-то ломился в дверь моей комнаты. Недоумевая, кто бы это мог быть, я открыла дверь. В комнату вихляющейся походкой вошла Марфи.
Совершенно игнорируя моё присутствие, она проследовала к раскрытому окну и точным движением вскочила на подоконник и только после этого соизволила посмотреть в мою сторону.
Взгляд кошки был строг и требователен. Кончик её хвоста слегка подрагивал, что несомненно вызывало нетерпение и, даже, раздражение. Я не могла понять, что хочет Марфи? Но она продолжала смотреть на меня в упор – и, наконец, меня осенило. Окно!

Я подошла к закрытым на ночь железным ставням и растворила их. Яркий солнечный свет моментально заполнил всё пространство комнаты. И свет этот отличался от того, к которому привыкли мы, жители средней полосы. Он был гораздо более яркий, более сильный… Это был свет средиземноморья.
Впоследствии я не раз убеждалась в том, что «бешеные» краски Ван-Гога, Гогена, Сезанн - на самом деле, всего лишь точные и реалистичные краски Прованса.

Чистота и яркость света в Провансе кажутся просто невероятными для жителей других мест. Синева неба, прозрачность воздуха, сила освещённости таковы, что с ними практически невозможно соревноваться даже самым ярким краскам с палитры самого темпераментного художника.

Но в данный момент это только мне всё казалось таким необыкновенным. Для Марфи этот свет и тепло были привычны и обыденны. Она лениво разлеглась на подоконнике и стала наблюдать за тем, что происходит внизу.

Здесь я хочу рассказать об удивившем меня принципе распределения прилегающей к жилым домам территории. Дело в том, что в плотно заселённом Марселе, особенно в центральной его части, почти все дома стоят вдоль улиц впритык друг к другу. Вход в подъезд, как правило, происходит со стороны проезжей части улицы.

Таким образом, с обратной стороны образуется тихое пространство, то, что у нас именовалось бы двором. Думаю, не стоит объяснять, что такое двор и какова его роль в жизни всего дома.
 В Марселе большинство дворовых участков поделены между жильцами первых этажей с помощью довольно высоких стен. Обычно это выглядит, как жилая комната с мебелью, но только без потолка, что в условиях жаркого сухого климата  довольно удобно. Там можно есть, спать, сушить бельё, принимать гостей, отдыхать.
Конечно, очень хорошо иметь такой личный дворик с высокими стенами, - по-испански именуемый «патио».
 Но что прикажете делать всем остальным жильцам дома, особенно старикам и детям? Чтобы подышать свежим воздухом среди зелени, они вынуждены тащиться в какой-нибудь парк или идти в специально отведённое для этого место.

Нам, воспитанным на принципах  общественной собственности, подобная ситуация  кажется несправедливой, тогда как французы не видят в этом ничего особенного.
Когда я выразила Лукасу своё недоумение по поводу того, что единицы владеют двором, который должен принадлежать всем жильцам – тот пожал плечами:
 - А что здесь несправедливого? Всё просто:  если хочешь иметь участок возле квартиры - переселяйся на первый этаж. Особенно у нас ценятся угловые квартиры…
Я вытаращила глаза – представив такое у нас – первый этаж, да ещё угловая…
 - Почему это, угловые дороже?
Люка, в свою очередь, не понимал моего недоумения:
   - Но ведь мы говорили о квартирах с участком….

   - Мама, ну что здесь непонятного? - встряла в наш разговор « слепого с глухим», Аня – У угловой квартиры получается две стены, возле которой можно разбить участок. Конечно, если дома не стоят впритык друг другу, - вздохнула дочь.
Ведь их дом стоял именно так – «плечом к плечу», в ряд с другими домами.

 - А потом, продолжала дочь свой ликбез – здесь дворы не имеют такого значения, как у нас. Во дворах сидеть на лавочках у них не принято. Собак обычно выгуливают на специальных площадках. Дети, приходят из школы – усталые и в основном сидят дома или идут в гости к товарищам.

Действительно, к моему удивлению, в нашем внутреннем дворе, разбитом на кукольно-красивые дворики-патио, я что-то не замечала резвящейся детворы. Так, иногда появлялся   то один, то  другой ребёнок – и тут же исчезал в недрах прилегающей к патио квартиры.
Зато в парках, кафе, крупных магазинах, я уже успела увидеть массу оборудованных детских площадок, где детишки выпускали «пары».

   - Но детям надо обязательно бывать на свежем воздухе!
   - А они и бывают. В школе многие уроки проводятся на улице – здесь ведь юг, не забывай, а в выходные - все куда-то выезжают: к морю, или в горы. Там знаешь, какой воздух?
Этого я пока не знала…


ФРАНЦУЗСКОЕ  ЗАСТОЛЬЕ

 Вскоре после моего приезда у нас должно было состояться маленькое торжество – семейный ужин на четыре персоны – Аня, Лукас, Жанни и я. Поскольку для меня это было первое мероприятие подобного рода, то проведением его занималась в основном Аня. Мне же оставалась роль «девочки на побегушках» - я мыла, резала, накрывала на стол.

 Впоследствии я хорошо освоили сценарий проведения подобных мероприятий и они потеряли для меня эффект новизны. Но тогда всё было для меня впервые и чётким оттиском отпечаталось в моей памяти.

 Итак, приходит гость. (В этот вечер это была Жанни – Анина свекровь).
 Вначале следует пара поцелуев, которые на самом деле являются прикосновением щеки к щеке с одновременным чмоканьем губами в воздух. Затем Жанни с очаровательнейшей, сладчайшей улыбкой спрашивает того, с кем только что «поцеловалась», например, со мной:
    - Таня, сава? – то есть: «у тебя всё хорошо, всё нормально?»
    На этот милый вопрос, согласно ритуалу, надо не менее мило ответить, что у тебя всё  прекрасно, всё «сава».

 Самое интересное, что тот, кто интересуется твоим состоянием и столь приятно об этом вопрошает, так уверен в положительном ответе, что практически не слушает его. Правила куртуазной игры таковы, что на вопрос «Сава?» - надо обязательно ответить «Сава».

 Никакие иные варианты невозможны и просто неприличны в подобном случае. Даже, если у тебя раскалывается от боли голова, потекла канализация, а в автобусе ты потерял кошелёк с приличной суммой денег – ответ всё равно должен быть один – «Сава, сава».

 После приветствий на входе, гостя приглашают в гостиную, куда он и проходит, не снимая уличной обуви. Скажу, что для меня это было не очень приятным моментом. Как бы ни был чистоплотен человек, всё же он не летает над тротуарами, на которых собачки иногда оставляют довольно заметные «следы».

И даже, если ты ехал на машине, а тротуар чисто вымыт – всё же улица есть улица. А, если в квартире, как у Лукаса и Ани, весь пол покрыт кавролином, который не вымоешь водичкой с порошком, то станет ясно, почему я не была в восторге от этого западного обычая – ходить по квартире в уличной обуви.

В этом случае мне больше импонируют японцы, которые в жилом помещении не ходят обутыми (я имею ввиду традиционные семьи). Хотя японцы делают так, потому что в одной и той же комнате они и едят, и спят.

У нас обычай оставлять уличную обувь на входе во многом связан с тем, что на протяжении всей нашей истории на улицах было достаточно грязно. Деревянные мостовые были на улицах древнего Новгорода и Пскова. Остальные поселения, как правило, мостовых не имели, и в распутицу буквально тонули в грязи, а летом, обильно посыпались пылью.

Другое дело - страны Западной Европы, улицы которых были вымощены камнем ещё в средние века. К тому же, почва у них, в основном, так себе – всё песочек, да камень. Разве от этого может быть такая же грязь, как от наших тучных чернозёмов? Это я к тому веду, что все обычаи имеют под собой реальную жизненную основу. Поэтому, «не судите, да не судимы будете…»

Справедливости ради, скажу, что Люка быстро принял славянские обычаи в этом вопросе. Теперь он, приходя с улицы, переобувается в холле в тапочки.
Но люди, которые бывают у молодой четы, естественно, ведут себя так, как привыкли.
 
Поэтому и Жанни прошла в гостиную на высоких каблуках. Причём, я про себя отметила лёгкость её походки и красоту осанки, удивительную для её шестидесяти лет.

Началась та изящная непринуждённая беседа, которую в старину называли «светской болтовней» - милый разговор ни о чём, который можно безо всяких последствий прервать приглашением на аперитив.

В этот раз на столе стояло пять бутылок с разными, не слишком крепкими напитками. Не помню точно, что было налито в бокал Лукаса, но я попробовала сухое мартини со льдом. Жанни пила только воду - она сидела на антидепрессантах, исключающих алкоголь,а беременная Аня лишь слегка пригубила легчайшего двухградусного сидра. Очень вкусный напиток, кстати!

На закуску были чудесные свежие фисташки, несколько видов специальных чипсов – под аперитив - и того же назначения, маленькие, размером с толстенький мизинец – сосисочки. Вкус этих мясных изделий напомнил мне, уже изрядно подзабытый, вкус советских, дефицитных, в те годы, сосисок.

Беседа во время аперитива текла довольно оживлённо. Правда, в виду моего тогдашнего незнания французского, я в основном, лишь прислущивалась к общему разговору, периодически обращаясь к Ане с просьбами перевести общий смысл светской болтовни, которая часто прерывалась весёлым непринуждённым смехом Люки и Жанни.
 
Несколько удивило, что Жанни, беседуя с собственным сыном, выглядит кокетливой дамой: стрельба глазами, воркующий смех... До сих пор не знаю, была ли это игра "на публику" - то есть, на меня или это у них так принято?

Когда аппетит гостей дошёл до нужной кондиции, на стол было подано основное блюдо ужина. В этот раз это был бефстроганов. К нему прилагался салат из свежих овощей с оливками. На большом блюде лежал сыр не менее шести разных сортов.

Пусть не удивляет читающих «скудное»и незамысловатое меню этого застолья. Но на Западе и во Франции, конечно, тоже – бефстроганов отнюдь не является будничным блюдом. Его подают даже на званых аристократических обедах.

Наш бефстроганов с рисовым гарниром удался вполне, о чём и заявили Люка с Жанни сразу, как только попробовали тонкие ломтики мяса в сметанно-гранатовом соусе. К блюду прилагалось красное сухое вино, которое французы пью в «вольном режиме», безо всяких тостов и итальянского «чин-чин».

В конце обеда был сыр. Вообще, во Франции «сырная часть» обеда очень важна. Это практически – ритуальное действо. Гости могут пробовать и сравнивать различные его сорта, с большим знанием обсуждать все вкусовые нюансы самых разных сыров, запивая всё это красным или розовым вином, которое, в свою очередь, тоже тщательно дегустируется и оценивается. Пьют, впрочем,очень немного - ведь обычно гости приезжают на своих машинах, а их полиция  взяток не берёт...

При этом, все европейские сыры – типа «голландского» и нашего «российского» там считают «мёртвыми» сырами. И только французские сыры – с плесенью, остро пахнущие аммиаком, считаются живыми, насыщенными лактобактериями, реально помогающими пищеварению. Что, впрочем, вполне соответствует истине.

Именно поэтому, во Франции сыр является предшественником десерта – как переход от более грубой, мясной пищи, к сладкой.  Кстати, здесь не только сыр употребляют в конце трапезы - французы и шампанское пьют в конце застолья.

Поначалу мне показался странным этот их обычай, но, поразмыслив, я поняла, что с точки зрения диетологии, они, пожалуй, правы.
Вспомните,  что стоит у нас на праздничных столах , когда пьётся шампанское? Да всё, что угодно: и горькое, и солёное, и даже холодец – брр! Согласитесь, что шампанское – лёгкое и игривое вино гораздо больше подходит именно к изящному десерту.

В этот вечер не десерт был торт, который испекла Аня. Три коржа, с лёгкой кремовой прослойкой, а сверху – свежая клубника, залитая специальным желе. Поверьте, что это очень вкусно!Кстати, если вы захотите купить подобный торт в здешнем магазине, он обойдётся вам весьма недёшево.

Десерт – обязательное завершение каждого обеда или ужина. Его появление на столе вызывает особое и всеобщее возбуждение. Наверное, только во Франции абсолютно все, включая стариков и зрелых мужчин, любят сладкое.

Особенно любят и разбираются в этом на Юге и, в частности, в Провансе. И это вполне закономерно. Именно на солнечном Юге, с его сладкими и ароматными дарами природы, развилось искусство приготовления различных сладостей и всего того, что входит в понятие «десерт».

 ***********************
В связи с этим, вспоминается мне наш другой семейный обед. Он был в честь «Дня матери». Праздник этот является приблизительным аналогом нашего «8-го марта», только отмечается он в июне.

Анина свекровь пришла в облегающем её стройную фигуру удлинённом красном платье на очень высоких каблуках. При этом на плечи Жанни была наброшена пушистая белая кофта, а в руках она держала белое лёгкое кашемировое пальто.
И это при том, что на улице было не менее 23 градусов тепла. Об этой странной для нас привычке к ношению «лишней» одежды я писала ранее.

Когда пальто и кофта царственным движением прекрасных рук Жанни были брошены на белый диван в зале, оказалось, что под пальто она скрывала красиво упакованную квадратную коробочку.
С таинственным видом моя сватья проследовала с этой коробочкой на кухню. По стуку дверцы холодильника можно было догадаться, что коробочку положили именно туда. Когда я поинтересовалась у дочери, что это значит, та ответила мне кратко и загадочно: «Узнаешь всё в своё время…»

Обед в честь «Дня матери» шёл по обычному сценарию. Только в конце его, перед десертом, Люка вручил подарки всем присутствующим матерям: то есть, мне, Жанни и Ане. Это были парфюмы и туалетные принадлежности, заботливо купленные им во время нашей майской поездки в столицу парфюмов – Грасс.

После того, как подарки были освобождены от сложносочинённых упаковок, тщательно изучены и высоко оценены, настало время для сладкого.

Когда Аня поставила на стол торт собственного приготовления, Жанни метнулась на кухню.
Оттуда она вернулась с той самой коробочкой, которую принесла с собой пару часов назад. С торжественным видом коробочка была водружена на стол – и началось священнодействие. Трудно подобрать другое слово к этому неспешному процессу по развязыванию красивых бантиков и развёртыванию шуршащих бумажных упаковок.

В конце-концов, когда коробочка была раскрыта, глазам присутствующих предстали четыре совершенно разных по виду пирожных. Судя по реакции Ани и Люки – они знали цену этому подарку.

Молодые супруги объяснили мне, что подобные пирожные в Марселе продают только в одном магазине. Вкус этих пирожных – особенный. Цена, соответственно, тоже – «специальная». Чтобы я имела представление о вкусе всех пирожных, мне отрезали по кусочку от каждого кулинарного шедевра.

Пирожные оказались действительно, очень вкусными – совершенно не жирными, легкими и своеобразными по вкусу. Самое понравившееся из них, было великодушно предложено мне для окончательного уничтожения. Остальные пирожные были распределены между Аней, Жанни и Лукасом.

Дегустация этих произведений кондитерского искусства прошла оживлённо, за приятной беседой. Затем был опробован торт, который сделала Аня. Вкус его был тоже горячо всеми одобрен.

Всё это время я наблюдала за присутствующими. Ну, ладно, Аня, - она молода и, как многие девушки, любит сладкое. Но, Люка и Жанни! Один –  довольно взрослый мужчина, другая – немолодая дама… В этом восхищении от «сладенького», было что-то детское.

Но, пожив во Франции подольше, мне кажется, я поняла причину этого умения французов получать удовольствие даже от самого малого, что может дать жизнь.
Сами французы называют это – «умением жить». Ещё это называется - «галльским жизнелюбием». Подобная симпатичная черта французского национального характера давно известна, но откуда она берётся?

Мне кажется, главная причина заключается в том, что восприятие окружающего мира у французов отличается большой чуткостью и тонкостью.
Да не обидятся на меня представители других национальностей, но именно у французов особенно развита эта почти женская чувствительность к приятным, самым малозаметным со стороны, аспектам жизни…
Вот откуда берёт начало радость по поводу красиво оформленной коробочки, по поводу вкуса хорошего пирожного или тонкого вкуса виноградного вина.
Отсюда же берут свои ароматы неповторимые французские парфюмы, изящные манеры поведения, красота движений. Именно поэтому Франция является родиной классического балета.
Сюда же относится такое чувство, как любовь. В представлении многих, понятие «французская любовь» воспринимается, как нечто утончённое, полное изящества. Наверное, это действительно так.

Для истинного француза - грация движений важнее телесных форм их обладательницы. А внешней правильности черт отдаётся предпочтение в пользу их индивидуального своеобразия. Вот откуда происходит чисто французское понятие - «шарм». То есть – обаяние, очарование.

Отсюда, наверное, возникают уверенность и гордое достоинство французских женщин по отношению к себе. Каждая их них знает, что на самое некрасивое лицо найдётся мужчина,  который найдёт в этом лице изюминку и полюбит её обладательницу не за величину и цвет глаз, а за их милое и неповторимое выражение.

В связи с этим вспоминается один, почти потрясший меня, случай. Смотрели мы как-то втроём – Лукас, Аня и я, телепередачу о пластических операциях.
В частности, там был показан сюжет про молодую женщину, которая страдала от своего слишком длинного носа. Девушке сделали операцию, укоротили нос, после чего она стала внешне гораздо более привлекательной.

Мы с Аней были почти в восторге, от произошедших с девушкой изменений. Но Лукас недовольно покачал головой и что-то сказал дочери. По её реакции, я поняла, что она очень удивлена услышанным:
    - Что он тебе сказал?
 Дочь недоумённо пожала плечами:
    - Люка сказал, что зря она всё это сделала!
    - Кто? Эта девушка?
    - Да…
 Теперь я, в свою очередь была удивлена:
    - А что, он считает, что с длинным носом было лучше?!
 Дочь согласно кивнула.
    - Но как же это может быть?
    - Люка говорит, что девушка после операции потеряла свою индивидуальность.
    - Господи, он, что, твой Люка, издевается?
    - Нет, - грустно покачала головой дочь, он не шутит. Значит, зря я думала, что он ценит мою красоту, оказывается - ему всё равно…
    -  Ерунда какая-то! Это он специально, чтобы ты не сильно воображала.
    - Нет, мама, французы такие, им шарм подавай. И внешность у них не на первом плане…
    -  А что, у тебя шарма нет? Тогда зачем же он женился именно на тебе? Взял бы себе такую длинноносую…
 Мне, как матери, стало немного обидно, что красота моей дочери не оценивается должным образом.

 Впрочем, не стоит думать, что французы не любят красивых женщин: как говорится, ничто мужское им не чуждо. Напротив, любая привлекательная черта женского лица или фигуры не останется ими незамеченной и получит свою долю комплиментов, да ещё каких! Даже я, в свои отнюдь не молодые годы, обрела этих комплиментов - на всю оставшуюся жизнь хватит… Но об этом расскажу как-нибудь, позднее…

 Обратите внимание на лица французских звёзд – мужчин и женщин. Они практически не делают  пластических операций, по крайней мере, делают это гораздо реже, чем другие. Француз и француженка – слишком любят себя, чтобы коверкать свою внешность в угоду окружающим.

 Для них морщинки на лице – это их человеческая неповторимость, след прожитой жизни, и вообще, как говорила Б. Бардо – «стареть – это так естественно».
 Не стал себя омолаживать А. Делон, Фанни Ардан, не страдает от морщинок на лице и красавица Моника Белуччи. По происхождению она итальянка, но давно живёт во Франции и имеет молодого мужа-француза.

 И, напоследок – именно  там родилась пословица: «Лучше морщины на лице, чем на чулке». Это истинная правда – француз простит вам морщинки возле глаз, но не простит неряшливости во внешнем облике, расплывшейся фигуры, грубых манер…

 *******************
 А теперь, позвольте вернуться к моему первому семейному ужину в Марселе.
 После десерта и приятной беседы за чаем, настроение у всех было приятно-лёгкое. Такое же чувство необременительного удовольствия ощущалось и нашими желудками.

 Сон мой в эту ночь был лёгок и светел. Снилось мне, что я лечу над морем, широко раскинув руки. Лицо освежает морской бриз. Из-за моря медленно выплывает огромное солнце. Его свет начинает слепить глаза. Я с лёгкостью разворачиваюсь в воздухе и лечу к старой гавани, над которой возвышается громада старой крепости.

 Плавно приземляюсь у крепостных стен, передо мной - огромные ворота, высотой с двухэтажный дом. Что-то подсказывает мне, что я должна открыть эти ворота, но, как часто бывает во сне – никак не могу этого сделать.

 Вдруг с шумом ворота открываются сами - и из них выходит человек, в белой тоге, обшитой золотом. У человека – круглые щёки, круглые, навыкате, глаза  и круглый выпуклый живот. Длинные и редкие усы его топорщатся, а уши обросли зеленоватым мхом…
 Выставив вперёд волосатую ногу в золотом сандалии, человек смотрит на меня с упрёком и говорит странным мяукающим голосом:
    - Вот как ты встречаешь знатных гостей!

 Смущённая своей нерасторопностью, я хочу взлететь, но у меня ничего не получается: ноги приросли к каменной мостовой. Но, неимоверным усилием воли, я всё же отрываюсь от каменных плит и отбегаю от крепостных ворот.

 Но пучеглазый грек подпрыгивает вверх, и вот он уже настигает меня…  А мне некуда деться. Далеко внизу серебрятся воды Вью-порта. Как птица со скалы – прыгаю я в воздух в надежде взлететь. Но вместо этого, с замиранием сердца стремительно падаю вниз – и просыпаюсь…

 В глаза мне, сквозь незакрытые ставни, светит яркое солнце. В открытую дверь входит Марфи и походкой Мерилин Монро шествует к окну. Перед тем, как вспрыгнуть на подоконник, она оглядывается - и я узнаю в кошке высокомерный взгляд и торчащие усы наглого грека из сна.
    Так начался мой пятый день в Марселе.               

ЧЕТВЕРГ. ДЕНЬ ПЯТЫЙ.

ПОХОД НА РЫНОК
 
В четверг мы отправились с Аней на центральный рынок. Расположен он в нижней части Марселя. К рынку сверху ведёт одна из старейших улиц города – Рю-де-Рома, что по-русски означает Римская улица. Все нижние этажи зданий здесь сплошь заняты магазинами, кафе, ресторанчиками, художественными салонами и так далее…
Тротуары этой улицы узкие, дома - тесно прижаты друг к другу.

В конце Рю-де-Рома, на пересечении с другими улицами – большая площадь, напоминающая Площадь Звезды в Париже. В центре площади – монумент в древне-римском стиле. В этом месте, где такое интенсивное автомобильное движение, почему-то, особенно  много всевозможных кафе.

Посетители этих заведений сидят на тротуарах, за маленькими столиками, и рядом с ними проходит большое количество самой разной публики. К тому же, в непосредственной близости - проносятся автомобили с их неизбежными бензиновыми «ароматами».

    - Не понимаю, какое удовольствие можно испытывать от чашечки  кофе с пирожным на улице, рядом с людьми и машинами? Ведь кафе открыто, - я заглянула в распахнутые настежь двери кафе, которое оказалось полупустым, - шли бы туда и спокойно пили и ели.
   - Не знаю, но французы любят сидеть именно на улице, - дочь явно не задумывалась над этим вопросом.
   - Я ещё понимаю, если бы тут был свежий воздух, а то нюхать бензин, смотреть на пешеходов, которые чуть твой столик не задевают…

   - Наверное они скрытно- любопытные, - вдруг пришло в голову Ани. - Если что-то случается, француз никогда мимо не пройдёт, но и не вмешается. Он будет просто стоять и смотреть, ничего не говоря.
   - А это мысль!  Воспитанные, эгоистичные любопытствующие. Посмотри, как они смотрят, как вальяжно сидят. Им всё это явно очень нравится…
   - Может, просто пирожные у них очень вкусные, - сглотнула слюну дочь. Если бы не рынок – и мы бы здесь посидели.
   - Посидеть согласна, но только не здесь! Нам далеко ещё до рынка?

Рынок оказался совсем недалеко от площади «Звезды» – надо только миновать подземный переход. Вначале он меня несколько разочаровал.. Для города с миллионным населением, он показался совсем небольшим.
Расположенный недалеко от жилых домов, он представлял собой длинный коридор, на котором, под сенью деревьев и матерчатых тентов, располагались ларьки и прилавки со всевозможными товарами.

Здесь не было мебели, предметов роскоши, элитной обуви и одежды. Всё это продаётся в магазинах и имеет достаточно высокую цену. Но люди с небольшим и средним достатком могут здесь вполне прилично одеться и обуться. 

Особенно привлекают покупателей прилавки, где продаются вещи из магазинов, по той или иной причине не проданные там в своё время. Среди подобного неликвидного товара встречаются изделия престижных домов моды, которые в бутиках стоили в десятки раз дороже. Этим объясняется наличие у прилавков с распродажей хорошо одетых женщин, которые с озабоченным видом рылись в груде всевозможной одежды.

Вообще французы отличаются некоторым снобизмом. Поэтому для них так важно иметь одежду или обувь престижных марок. И если ты найдёшь в одежном развале какую-нибудь блузочку от Диора, то какая разница, где ты её приобрела? Главное, никому не рассказывать, что она обошлась тебе всего в несколько евро.

К сожалению, нам с Аней не пришлось принять активного участия в этом «празднике жизни». Мне – из-за того, что размеры были в основном 44-48-ой - француженки чаще всего, бывают невысокими и хрупкими, по крайней мере, на Юге, а Ане – из-за её «интересного положения", вообще ничего не светило.

Впрочем, одну блузочку довольно престижной марки я всё же тогда приобрела. На тот момент она не выглядела супермодной, поэтому и попала на распродажу. Но прошло три года – и она опять стала актуальной, да так, что и до последнего времени я выгляжу в ней приличной буржуазной дамой.

В тот раз скудость промтоварной добычи мы компенсировали  продовольственными покупками. Вначале это были овощи и зелень. Кстати, кабачки-цуккини продаются здесь размером не более двадцатисантиметрового тонкого огурца. Все более крупные кабачки идут в переработку или на корм животным. Ещё мы купили несколько плодов киви и груш.

   Кстати, киви оказались несравненно вкуснее тех, что мне приходилось пробовать на Украине. Возможно, тут дело в сорте ягод или же в том, что у нас киви продают далёкими от настоящей спелости – из-за транспортировки их собирают не полностью созревшими.

 Но самыми приятными для меня оказались покупки, сделанные в мясных
павильончиках. Я не смогла устоять при виде того, как продавец отрезает большие по площади, но очень тонкие куски испанской ветчины прямо с висевшей перед ним задней свиной ножки. Эта мясо вялится целый год в горах на целебном чистом воздухе, а при его лёгком копчении используется горный дуб или солома из альпийских трав.

 Впоследствии, дома, при дегустации, оказалось, что эта испанская ветчина буквально тает во рту. Так что сейчас я с удовольствием вновь ощутила бы её неповторимый вкус…

Усталые от длительной ходьбы и обременённые покупками, мы возвращались домой на метро. Станция марсельского метро представляет собой нечто среднее между благоустроенным подземным переходом и маленьким железнодорожным вокзальчиком. Подошедший электропоезд состоял всего из трёх вагонов.

Изнутри вагон напоминал салон хорошего автобуса. Даже двери закрывались так же, как в автобусе. Народу в вагоне было немного. Мы проехали три остановки, и вышли где-то посреди неширокой улицы, откуда пешком прошлись до нашей тихой гавани.
   

ФОТО ИЗ ИНТЕРНЕТА.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
http://www.proza.ru/2013/05/12/61