контуры тени

Я сижу на сыром песке - рядом со мной на песке лежит моя тень, и я бы обвела её контуры, если бы могла пошевелиться. Я не могу пошевелиться - я боюсь потревожить тень.

Внутри такая звенящая и бескрайняя пустота - звенит и просится в небо, её ограничивает только потолок. И эта обманчивая пустота полна, на самом деле, такой разрушительной силы - она готова взорвать всё, чем я живу, всё, что меня наполняет помимо, и всех, кто хоть когда-нибудь прикасался к контуру моей тени. Пусть и тысячу лет назад.

Я бы улетела куда-нибудь далеко и навсегда. Я бы улетела, но меня никто нигде не ждёт, и пытаясь удержаться, я готова ухватиться за что угодно - за колкий осколок радости, любой яркий сон, за распустившийся недавно цветок фиалки на подоконнике - сиреневый в лиловые крапчатые крапинки...

Я бы поговорила об этом с кем-нибудь, но никто не хочет говорить о пустоте - все предпочитают не замечать её ни в ком, чтобы не заметить, не дай Бог, в себе... Я бы помолчала о ней с кем-нибудь, но найти того, с кем можно помолчать - намного труднее, чем найти того, с кем можно поговорить... и поэтому я пытаюсь всего лишь обвести её контуры, а это почти так же просто, как обвести контуры своей тени, не потревожив её...

За окном снова сегодня идёт дождь - вперемешку с ветром и солнцем, как будто кто-то бесконечно таскает по небу декорации, и солнце сменяет тучи примерно раз в пять минут. Дождь, дождь, и я не знаю даже - как мне уже научиться радоваться ему, раз уж он всё равно никуда не исчезает, и исчезать не собирается, наверное.

Если пустоту заменить на тишину - всё встанет на свои места, внутри перестанет взрываться и улетать, вещи и события начнут тихо смотреть на меня со своих мест в моём восприятии, и я, наконец, перестану взламывать себя в попытках понять что-то ускользающее и недоступное в этой пустоте.

Иногда чувства необходимо пристально и пристрастно рассмотреть на свет - расправляя и выворачивая, отыскивая в них что-то, что можно как-нибудь уничтожить - отстирать, как пятно, расплести на тонкие волокна и разжать руку - отпустить их на ветер, и тогда они просто перестанут быть. И когда это наконец, случится, внутри и останется одна только звенящая, восходящая от сердца к небу - пустота, и если бы её можно было расплести на тонкие шёлковые волокна, и отпустить, просто раскрыв руки...

Она придавливает, одновременно отрывая от земли. Разоряет изнутри, как рой диких пчёл, гудит и тревожно замолкает во мне, но её тишина не имеет ничего общего с другой тишиной - умиротворённой и смирной, перекликающейся с тишиной внешней, делающей счастливым абсолютно каждый мой обычный, в общем-то, день...

Иногда хочется даже слегка похлопать себя по щекам, а иногда - совсем не слегка, потому что уже хочется как-то ожить, разбежаться кровью по своим венам, засмеяться до щекотки эха вдалеке, отпустить уже всё, и позволить себе просто быть - живой, тёплой и настоящей...

Иногда хочется наследить как можно больше - оставить тысячу отпечатков своих рук и ног, кричать дольше, чем хватит сил - заполнить это пустое пространство вокруг и внутри себя - чем угодно, забрасывая горстями, пить большими, обжигающими ледяной свежестью глотками, рисовать безумными и безудержными красками, искать новые горизонты, и расширять их - отыскивая ещё более новые...

Всё совершенно бесполезно, каждый дождливый день похож на День Сурка, и подходя к окну, тоскуя по солнцу и тишине, я мысленно обращаюсь к существующему солнцу, призывая свою тишину. Это, наверное, похоже на молитву, но небо передо мной закрыто, и мне просто некуда выпустить свою птицу - молитву, которая сможет пересечь пространство моей пустоты...

... и  поэтому я пытаюсь всего лишь обвести её контуры, а это почти так же просто, как обвести контуры своей тени, не потревожив её.

2013.