Гении многогранные и загадочные

(из серии: «Интересные встречи на журналистских тропах»

Как-то,  мне нужно было написать об одном  юном даровании.  Разговорить его было не просто, и тогда я дала ему свой рабочий журналистский альбом. Он внимательно его листал и вдруг остановился на странице с размашистым автографом Рихтера; погладил ласково рукой и сказал: «это стоит потрогать».
Рихтер… Человек-легенда.
Как-то писатель Сомерсет Моэм сказал: «Человек, о котором сложена легенда, имеет право на бессмертие».
Сегодня с нами уже нет Святослава Теофиловича, но осталось в записи его могучее, яркое искусство, его блестящий божественный пианизм.
Рихтера знал и любил весь музыкальный мир. У него был паспорт ЮНЕСКО, так что границ для него не существовало, он концертировал с удовольствием в малых городах (особенно Европы) и даже селениях. Лишь бы был  добротный, хорошо настроенный инструмент. Но особенно он любил Японию, где бывал очень часто, находя там особую теплоту, любовь и понимание. Дважды он ездил в Страну Восходящего солнца на своей «Тойоте». В первый раз из Москвы через Поволжье, Урал, Сибирь; второй – через республики Средней Азии и Казахстан. И везде по дороге давал концерты. Вот тут-то  мы и познакомились с этой живой легендой.
 Мне были поручены анонсная статья о пианисте и рецензия концерта, потому я много времени уделяла всей подготовке к этим гастролям. Помню, что с большим трудом привезли концертный рояль из детской музыкальной школы № 1, так как расхристанный ЦэДэковский для Рихтера не годился. Лучший настройщик нашего города долго трудился над ним, но утром, в день концерта, над инструментом колдовал уже личный мастер Рихтера, которого он повсюду возил с собой (а что удивительного! Рахманинов, например, возил с собой свой рояль знаменитой фирмы «Стенуэй», подаренный ему самой фирмой, а многие концертирующие пианисты заранее, в контракте обговаривают : Рояль –« Стенуэй»).
Часиков в одиннадцать приехал маэстро, поздоровался со всеми присутствующими, чуть-чуть разыгрался, опробовав инструмент, после чего настройщик продолжал колдовать над ним до самого начала концерта.
Зал, естественно, был переполнен; даже часть большой и глубокой сцены ЦДК с разрешения пианиста была превращена в зрительный зал. Интересная деталь: перед самым концертом зрителей на сцене попросили поменяться местами: молодых посадили на первые два-три ряда, пожилых – подальше от пианиста. Позже из разных источников я узнала, что уже пожилой и больной Рихтер нуждался в «подпитке» молодой энергией. Даже ноты переворачивать он из многих претендентов выбрал Студентку с очень сильным светлым биополем и экстрасенсными способностями, о чем он, конечно же, не знал, но почувствовал.
 Ехать через всю страну (тогда ещё СССР) на машине, давать массу концертов при таком уже слабом здоровье – это подвиг. И Рихтер его совершал дважды. На то он и Рихтер!
 Встреча в Усть-Каменогорске не была моей первой встречей с Рихтером. В декабре 1968 года я попала в Москву на стажировку. Всё свободное время проводилось в музеях, театрах, концертных залах. Естественно, что первой кассой, куда я подошла, была касса Московской консерватории, где в Большом зале анонсировалось выступление С. Рихтера с камерным оркестром Р. Баршая. «Билетов нет, – услышала я, – продаём только забронированные». Невероятно огорчённая, я отошла в сторонку. Как же так: я из такой дали приехала в Москву, играет Рихтер, а я не смогу его послушать. Вся гамма огорчений, очевидно, написана на моём лице, потому что ко мне подходит группа кучковавшихся в фойе молодых людей (как я позже поняла – студентов консерватории): «Мадам, это не тот случай, когда в кассе бывают билеты. Вы очевидно не москвичка?».
 Как за соломинку, схватилась я за участие этой молодёжи и быстро, взволнованно начала рассказывать о том, как издалека приехала, как хочется послушать, как я люблю…
И представляете, что я услышала в следующий момент?
– Из нашей группы заболела одна девушка, мы дарим вам её билет. И, нет, нет, пожалуйста, никаких денег.
Тогда-то я впервые и окунулась в мир живой музыки Рихтера.
 Впечатления?
Конечно же, потрясение. Да оно и неудивительно: сам Генрих Густавович Нейгауз – один из основоположников русской пианистической школы, который потом станет учителем Рихтера, был потрясён своим будущим учеником уже в момент первого прослушивания гениального самоучки – Рихтера.
 Да, да!
Именно самоучки, хотя родился он в 1915 году в семье музыкальных педагогов (отец окончил консерваторию в Вене), но… вечная проблема: на собственных детей никогда не хватает времени. Так и рос гениальный ребёнок, всё хватая на лету. Научился безукоризненно читать с листа незнакомую музыку, особенно любил проигрывать оперные клавиры. В пятнадцать лет начинает работать концертмейстером и чуть позже давать очень успешно сольные клавирабенды в Одессе.
В 1937 году неожиданно для всех уезжает в Москву.
Если же, однако, постараться вникнуть в жизнь, развитие и пристрастия юного музыканта, то приоткроются и причины «неожиданности». Работая концертмейстером с певцами оперного театра, Святослав вникает во все детали оперного искусства; оно очень его увлекает, в нём развивается острое ощущение оркестра. Он начинает мечтать о деятельности оперного дирижёра. Ему обещают дебют, к которому он готовится со всей рихтеровской страстностью и тщанием, но… Его величество случай решил оставить его пианистом – дебют не состоялся. Глубокое чувство разочарования и, возможно, обиды вынуждает его покинуть Одессу.
Забегая далеко вперёд, расскажем, что будучи уже именитым, титулованным, великим пианистом мира, Рихтер сделает ещё одну попытку осуществить свои дирижёрские замыслы: в феврале 1952 года он продирижирует ПЕРВЫМ исполнением только что законченного С. Прокофьевым Второго концерта для виолончели с оркестром (солист М. Ростропович - _ещё один гений). И хотя дебют прошёл вполне успешно и показал внутренние возможности многогранного музыканта, попыток встать за дирижёрский пульт Рихтер больше не повторил.
Многогранность… Так уж распорядилась природа: кто талантлив – одарён многими способностями. Рихтер – не исключение. Он обладал незаурядным талантом в области живописи, и, кто знает, если бы ей он уделял столько же времени (но где ж его взять?!), как музыке, мир узнал бы выдающегося живописца С. Рихтера.
 Однако и этим даром Рихтер сумел воспользоваться самым наилучшим образом, организовав в музее имени Пушкина в союзе с его гениальным директором Ириной Антоновой «Декабрьские вечера», где прекрасная музыка и выдающиеся произведения живописи, сочетаясь в особой гармонии, давали незабываемый эффект.
Сегодня, когда маэстро уже с нами нет, «Декабрьские вечера» имеют место быть, привлекая лучших из лучших. Курирует их музыкант высочайшего класса Ю. Башмет.
Были у Рихтера и способности к музыкальной композиции. Он умел и любил импровизировать на фортепиано. И уж совсем мало кто знает, что он снялся в фильме «Композитор Глинка» в роли Ференца Листа, исполняющего в своей транскрипции «Марш Черномора» из оперы «Руслан и Людмила».
Рихтер – человек огромной воли: «…он нигде не председательствует, не заседает в комиссиях и жюри, не профессорствует в консерватории, не ведёт борьбу за престижные гастрольные маршруты, не вникает в финансовую сторону своей деятельности», но всецело отдаётся занятиям, музицированию, которое длится восемь, десять, часов в сутки. Иногда дело доходит до анекдота в понимании обывателя: если что-то помешало ему «выполнить план», он в следующий день «отдаёт долги» и занимается по двенадцать часов. Результат – Рихтер никогда не знал неуспеха. В репертуарном плане сам себя считал «всеядным», то есть играл музыку (правда, только хорошую!) всех времён, стилей и направлений, предпочитая всё же романтиков (Шуберт, Шуман, Лист, Рахманинов…); чутко умел слушать время – был одним из наиболее ревностных пропагандистов современной музыки. Очень любил музыку Прокофьева с её детской светоносной радостью.
Однако… Вернёмся в 1937 год. О первой встрече 22-летнего Рихтера рассказал в своей книге сам Нейгауз: «Студенты попросили прослушать молодого человека из Одессы, который хотел бы поступить в консерваторию в мой класс.
– Он уже окончил музыкальную школу? – спросил я.
– Нет, он нигде не учился.
Ответ озадачил… Интересно было посмотреть на смельчака. Высокий, худощавый, светловолосый, синеглазый, с живым правильным лицом, он сел за рояль и заиграл. Его исполнение сразу захватило меня каким-то удивительным проникновением в музыку. Я шепнул своей ученице: «По-моему, он гениальный музыкант".
С этого дня Святослав Рихтер стал моим учеником. Учить, в общепринятом смысле слова, Рихтера было нечему. Я всегда соблюдал в отношении его позицию советчика».
А Рихтер, уже закончивший консерваторию с отличием, лауреат конкурсов, титулованный музыкант продолжал показывать свои новые программы своему профессору до самой его смерти. Однажды перед ответственными гастролями Рихтер показывал Нейгаузу три новых программы. Они занимались часа три-четыре, после чего учитель по обыкновению пошёл прогуляться и проводить своего ученика. «Проходя мимо консерватории, – вспоминает Нейгауз, – Слава что-то занервничал, засуетился. Я уже знал, что это означало.
– Генрих Густавович, у меня тут одно место в сонате не получается как надо. Я зайду в класс, поиграю ещё немного.
Я махнул рукой и ушёл…
 А утром старый сторож вошёл в класс: «Слава, у тебя уже давно всё получается как надо. Иди домой, поспи».
Вот таков Рихтер!