Мамай и сыновья

Отрывок из повести "Гипермаркет"



Грузчик Мамай – невысокий толстенький мужичок с круглым лоснящимся лицом и щёлочками глаз в припухших веках. Чёрные сальные волосы словно приклеены к узкому лбу, под спецовкой застёгнутая на верхнюю пуговицу рубашка в клеточку.

С первого дня он сам определил для себя участок работы – рвать пустые картонные коробки, сменив на этом многотрудном посту недавно уволенного Мурада по прозвищу Генерал. Разломав кучу сваленных продавцами коробок, он неторопливо прогуливается по дебаркадеру, заложив руки за спину и поглядывая по сторонам.

Заставить его что-либо сделать невозможно. Стоит кому-нибудь из менеджеров сказать:
- Мамай, молочка пришла, срочно разгружай, шофёр уже заждался!
Или:
- Мамай, вот эти два поддона освободи. Сахар подними на склад, а минералку перетащи к винке, на кой  её здесь поставили, у них свой склад есть, вот туда её и тащи!
Или:
- Мамай, иди в холодильник, Валя скажет, какие сыры погрузить, и быстро в зал! - И Мамай начинает обстоятельно объяснять, что выполнить эти распоряжения он никак не может, потому что: на винке есть свой грузчик, неважно, что он сейчас разгружает машину с водкой. Освободится и сам перетащит свою минералку, он же лучше знает, куда её поставить, а он, Мамай, не знает, потому что не работает на винке, ещё поставит не туда, а Алику потом переставлять. А у него и так дел много, зачем же он, Мамай, будет создавать ему дополнительные сложности? Пусть уж он сразу сам и поставит. А чтобы разгружать молочку, нужна рохля (ручной подъёмник, на котором перевозят гружёные поддоны), а они все заняты, а вот эта, которая свободна, свободна потому, что заедает, плохо поднимает, и надо бы вызвать Виктора, пусть он её починит, а хорошая рохля сейчас у Петра, который повёз на ней в зал товар, вот он вернётся и разгрузит машину, тем более, что и рохля у него есть и вообще молочку обычно он разгружает. И кстати, он, Мамай, ещё не курил, и в туалет ему надо, а там очередь. А уж за сырами идти  он и вовсе не в состоянии – в прошлый раз, снимая с верхней полки тяжёлую головку «Радамера»… или «Маасдама»? - ну, неважно, очень тяжёлую головку, он, кажется, потянул мышцу - вот здесь, и теперь не может высоко поднять руку, вот, только так, а чуть выше – уже больно…

И всё это неторопливо, приветливо, явно настроившись на долгую доверительную беседу. Редко кто в состоянии дослушать эту ахинею до конца. Получив от озверевшего менеджера щедрую порцию  русского мата, покорившийся злой судьбе Мамай бредёт на поиски рохли, свободной тележки, ключа от склада, перчаток… Магазин большой, бог весть, где это всё может быть! А там уже и обед, и туалет свободен, и в курилке всего два человека…

И вот, глядишь, без него и машину уже разгрузили, и сахар на склад подняли. И чего, спрашивается, надо было Мамая дёргать да ещё нехорошими словами ругать? Злой русский начальник, несправедливый.

Сокрушённо вздыхая, Мамай неторопливо идёт к воротам, где сваливают мусор. Так и есть – опять валяется десяток пустых коробок! Никак Мамаю нельзя отлучаться! Русский начальник не понимает, дёргает Мамая – туда иди, сюда иди, загружай-разгружай, тащи-перетаскивай… Как будто Мамай здесь один! Вон сколько грузчиков, и все таскают-разгружают! Дело не хитрое. А он, Мамай, один следит за порядком. Набросают  продавцы пустых коробок, а Мамаю их разбирать! Другим-то грузчикам некогда. Когда весь картон сложен в большую проволочную клеть, Мамай зовёт кого-нибудь из молодых – нужно залезть на самый верх картонной стопы и затянуть оплетающую её проволоку. Молодые лезут охотно – попрыгать, утаптывая гору картона, гораздо веселее и легче, чем таскать тяжёлые мешки и ящики. Мамай ходит вокруг, руководит, покрикивает. Утрамбовавши картон, молодые грузчики не спешат слезать  вниз, они усаживаются на край контейнера, достают мобильные телефоны и, болтая ногами, азартно тычут пальцами в кнопки.

Мамай, привычно заложивши руки за спину, опять прохаживается, поглядывая по сторонам и приставая ко всем подряд женщинам, независимо от их возраста и национальности – лишь бы остановилась и согласилась его послушать. От него отмахиваются – все заняты, всем некогда, да и надоел он уже.

Тогда он идёт на кондитерскую фасовку, к Лерке Харламовой. Вот здесь ему нравится. В небольшом помещении хорошо пахнет ванилью, шоколадом, Лерка расфасовывает конфеты, печенья, никуда не бежит, можно закрыть дверь и, оставшись наедине с красивой женщиной, подробно и обстоятельно рассказать о себе, о своей жизни, о своих проблемах.

Угоревшая от его бесконечных излияний, Лерка заглядывает на овощную фасовку, к Ритке.
- Слушай, этот Мамай уже достал! У него что, дел никаких нет? Вот придёт и начинает: Лера, ты знаешь, какой я мужчин? У меня много женщин, все говорят: ах, Мамай, какой ты мужчин! Ни одна устоять не может! Я хороший квартир живу, у нас комнат четыре мужчин живёт и пять женщин – все женщин ко мне ночью приходят! Тридцать лет женщин – приходит! Семнадцать лет – тоже приходит! Всю ночь спать не дают! Рядом ещё три мужчин лежат – с ним не хотят! Мамай хотят! У Мамая сила большая, на всех женщин хватит! Лера, ты красивый женщин, мне подходишь, приходи ко мне! Все из комнат уйдут – Мамай уважают! Хочешь,  кафе сначала пойдём, угощать буду!.. Он что, действительно думает, что я с ним куда-то пойти могу? Он в зеркало-то когда-нибудь на себя смотрел? И ведь серьёзно так говорит! Вот навязался на мою голову, герой-любовник! И ведь не хватится его никто на рабочем месте. Грузчиков не хватает, а этот всё у меня ошивается.
- Да кто его хватится, он что есть, что его нет, толку-то от него! Лер, а его, правда, Мамаем зовут? Я думала, что его так дразнят – Мамай, ну, в смысле – татарин или кто он там, басурман, в общем.
- Правда, это его имя – Мамай. Кстати, он киргиз. Нет, Рит, ты представляешь -  в одной комнате девять человек, мужики и бабы, все вповалку, небось, матрасы на полу набросаны, и всё, а что там ещё поместится? Какая-то женшина там у них живёт с дочерью, рядом с чужими мужиками – ужас!..

Потом в эту комнату к Мамаю приехали два сына. Мамай ходил и всем рассказывал, какие у него хорошие сыновья. Оба с высшим образованием, работают менеджерами, красавцы! Один женатый, второй пока ещё свободный, так что молодые красивые девушки могут попытать счастья!..

Проболтавшись на дебаркадере пару месяцев и надоев всем рассказами о своих неслыханных достоинствах, Мамай решил ознакомить с ними руководство. Он явился в кабинет управляющей магазином в тот момент, когда там шло еженедельное собрание, и с места в карьер заявил:
- Я - бывший партийный работник, завсклад! Дайте мне хорошую должность!
К его большому изумлению, хорошую должность ему не предложили и вообще не сильно обрадовались, а, отсмеявшись, велели возвращаться на рабочее место, на дебаркадер, да ещё пригрозили, что, если на него опять будут жаловаться, что он отлынивает от работы, то уволят!

Стал Мамай покупать на распродаже списанные бананы, помидоры.
- Сыновьям, - многозначительно говорил он. - Много работают, надо хорошо кормить. Нет, одного пакета мало, надо два. Как работают, так и кушают!
-Небось, такие же работники, как папа, - язвила Ритка.
Мамай на полном серьёзе соглашался.

Через некоторое время эти сыновья появились в «Самоварице». Два мелких страшненьких  узкоглазых парнишки, один прыщавый, у обоих ноги колесом и кривые зубы. Их моментально окрестили Мамайчатами.

Младшего Мамайчонка, восемнадцати лет, поставили продавцом на заморозку, старшего, чуть постарше, в овощной отдел. Выяснилось, что никакими менеджерами они, конечно же, не работали, а устраивались мерчендайзерами (они произносили «чермандайзер»), но их быстро выгнали. А «Самоварица», ясное дело, подобрала.

-Да что же это такое? – Сокрушалась Лариса, - как я его в отдел поставлю?!.
Продавца, конечно, не хватало, но Мамайчонок не сильно улучшил ситуацию. На работу он ходил в короткой растянутой пропотевшей футболке, в которой, видимо, спал, в голубых трикотажных штанах со штрипками и в пластиковых сланцах, надетых на закоржавленные носки.
Сам он не понимал, чем плох его прикид, но обещал с получки купить джинсы.
-Господи, от покупателей стыдно, - переживала Лариса, - прямо хоть сама иди и покупай ему брюки и рубашку.

Потом его оформили в отделе кадров, выдали бейджик, на котором было написано «Продавец», форменную футболку с надписью «Самоварица», и стал Мамайчонок полноправным продавцом столичного гипермаркета.

Охотно рассказывал, что жена его сидит дома с ребёнком, а чтобы не терять время даром, числится в педагогическом институте, но сама там не появляется, просто они платят каждый семестр, и ей выставляют  оценки. Через два года она таким образом получит диплом учителя младших классов и приедет в Москву. Устроится  работать в школу, ребёнка отдадут  в садик. К тому времени он, Мамайчонок, сделает карьеру, будет занимать высокую должность. Потом купит квартиру и вызовет к себе мать, чтобы  помогала по хозяйству и сидела с детьми, ведь их будет уже несколько!  И они будут москвичами, значит, им положена жилплощадь, так что вскоре  его семья получит вторую квартиру. Они обменяют их на одну большую в центре и вызовут младшую сестрёнку. Выдадут её замуж – Москва много киргиз! – она нарожает детей, получит квартиру…

Вот так разумно и обстоятельно спланировал Мамайчонок свою жизнь.

Ванька, слушая эти рассуждения, бессильно матерился.
- Это что же выходит? – Выговаривал он Ритке, нервно затягиваясь сигаретой. – Она, значит, купит себе диплом и приедет в Москву, в школе работать? А ведь ещё, гляди, сдуру и возьмут!
- А что ты думаешь? И возьмут, учителей не хватает, для москвича эта зарплата маленькая, а для них - большие деньги. Тем более, они на любые условия согласны, им лишь бы зацепиться.
- Ну, дурдом!.. Это, значит, мой внук пойдёт в первый класс в московскую школу, а его будет учить читать и писать какая-то ... прости, Господи, которая неизвестно, сама-то школу закончила или ей и аттестат папа купил?!.
- Может, и купил. У них девочкам учиться необязательно. А она, Вань, твоего внука не только русскому языку будет учить, она ещё тебя в школу будет вызывать и  объяснять, как правильно ребёнка воспитывать!
-Нет, а чему она может детей научить?! – Кипятился Ванька.
- Да ничему. А ей и не надо. Она работать-то всё равно не будет. Она своих детей рожать будет. А государство ей декретные, больничные, пособия разные выплачивать, ну, и всё остальное, что положено. А уж что им положено, это они лучше нас с тобой знают. Так что, ей в школе главное – числиться. А в перерывах между декретами будет ребятишкам задания по учебнику давать, да с родителей подарки тянуть. И в школе будут терпеть, потому что  уволить её нельзя – у неё диплом, дети маленькие, а главное, она – национальный кадр. Это русского можно в два счёта уволить, если на него родители учеников жалуются, или за профнепригодность, а этих попробуй, тронь, сразу шум поднимется – притеснение по национальному признаку!
- Ну, дожили!.. – Плевался Ванька и, матерясь, шёл в торговый зал выкладывать товар, потому что продавец овощного отдела Мамайчонок выкладку товара своей обязанностью не считал.

И Ванька, в ком чувство долга и ответственности культивировали ещё с октябрятских времён, весь день следил за витринами, чтобы были полными, выкладывал, поправлял, перебирал, попутно проверял ценники и разговаривал с покупателями.

Мамайчонок безмятежно стоял за прилавком и переписывал на листочек коды и названия основных товаров. В распечатке-то восемь листов! Одних томатов девять видов, яблок двенадцать! Где ж тут найти нужное! Правда, менеджер объясняла, что найти легко, потому что все наименования расположены по алфавиту, но ведь это же надо ещё и алфавит наизусть знать!

Поэтому Мамайчонок, как и многие другие, составлял от руки свой список. Случайно заглянув в него, Лариса чуть не упала в обморок. Там значились диковинные, невиданные ею доселе названия:
Дыня «Галя»
Кабачки суки
Капуста «Сивильская» (жёваная)
Киви лысая
Колибри
Лимон зелёный, и далее в том же духе.
Группа цитрусовых, в кою входили апельсины трёх сортов, мандарины четырёх, грейпфруты двух, помело китайское и израильское, а также минеола, лайм, свити и кумкват, была обозначена коротко и ясно:
Апельсин мелкий
Большой жёлтый
Большой зелёный.
Двенадцать сортов яблок сократились до четырёх скупых строчек:
Жёлтые
Белые (здесь Мамайчонок имел в виду китайские груши)
Зелёные
Красные.

- Нет, вы только посмотрите, что это?!. – Возмущалась Лариса, кладя рукописный реестр на стол управляющей. – Вот по этой шпаргалке он собрался работать! Вы только представьте себе, что и по каким ценам он продаст покупателям! Какой будет пересорт! И что мне с ним делать? Стоять весь день около него? У меня своей работы полно! Как вообще можно было его брать продавцом, да ещё в такой тяжёлый отдел?
- Не надо возмущаться, - сухо сказала управляющая. – Профессиональные продавцы к нам не идут, сами знаете. Значит, надо обучать тех, что есть. Мальчик молодой, школу закончил, со временем разберётся. Приставьте к нему опытного сотрудника…
- Кого? Кого я к нему приставлю? У меня один продавец в этой смене – Залина, так ей самой нянька нужна! Третий месяц работает и до сих пор краснокочанную капусту пробивает цветной, цветную белокочанной, а черри на ветке – виноградом! В день по нескольку раз кассиры неправильно пробитый товар приносят. Вчера принесли груши «форэл», пробитые бананами. Представляете? Самые дорогие груши, по двести тридцать восемь рублей килограмм, завешены как бананы по суперцене – по двадцать четыре девяносто! Разница в десять раз! Хорошо, кассир заметила, принесла перевесить, а то бы двести с лишним рублей как с куста! А потом будем искать, откуда недостача! У меня волосы на голове шевелятся, когда я про следующий учёт думаю! Стала ей говорить, она вообще не понимает, о чём я. Ну, ошиблась, не на ту кнопку нажала. Ну, если надо, давайте перевешу... А теперь ещё один на мою голову, Мамаев сын! Можно представить, чему его эта Залина научит!
- Вызовите из другой смены Серафиму, пусть она их обоих постажирует. Это, кстати, её прямая обязанность как старшего продавца.
- Серафима и так сколько времени без выходных работала! У неё в смене две Гули, обе ни в зуб ногой, только улыбаются да кивают, здесь Залина такая же! И потом, Серафима на пенсии уже, в любой момент уйти может, от такой-то нагрузки! Или, не дай бог, с давлением сляжет, с кем я тогда останусь?!.

Второй Мамайчонок, трудившийся на заморозке, приходил к Ритке завешивать куриные полуфабрикаты, непонятно почему заведённые на её весы. Привозил к ней на фасовку тележку, доверху нагруженную большими коробками, и сообщал:
- Кур! Кур! Вешать надо!
Ритка выходила из себя. У самой дел невпроворот, тесно, а этот сейчас разложит свои коробки и займёт весы на полдня. Тем более, что пробивать нужно через функцию «единица», то есть, не кладя товар на весы, а это для Мамайчонка вообще тёмный лес.
- Давай, пробью, - обречённо вздыхает Ритка, - только быстро! Подавай. Что там, в первой коробке?
- Кур! – Радостно говорит Мамайчонок.
- Какой кур? – Раздражается Ритка. – Окорочка, грудка, печёнка, крылышки? Что именно? Какой код набирать?
Мамайчонок оглядывает коробку. Они одинаковые, на всех нарисована румяная курочка.
- Там  этикетка сбоку приклеена, - подсказывает Ритка, но продавец уже содрал крышку, выхватил  подложку:
- Нога!
- Голень, - забирая у него подложку, уточняет Ритка и начинает пробивать.

Мамайчонок неторопливо складывает свой товар в тележку и, не  считая нужным сказать «спасибо», увозит в зал.

Ворох разодранных, размокших коробок он оставляет на фасовке. Ритка, чертыхаясь, собирает их и относит к прессу, где сваливает к ногам измаявшегося от безделья Мамая.

Встречает Оксанку, старшего продавца отдела заморозки, возмущается:
- Что у тебя за продавец?! Ни весов, ни товара не знает! Мне надоело его кур каждый день пробивать! Слушай, а тебе не кажется, что он и читать не умеет?!.
- Точно, не умеет! Я всё хотела его спросить, да как-то  неудобно. А на той неделе дали мне два выходных, а он и говорит: Оксана, дай мне твой телефон! Я спрашиваю: это зачем ещё? А он: ну, тебя не будет, а мне скажут принести товар из морозильника. Я же не знаю, в какой коробке что лежит! Я прямо обалдела!  Говорю: на каждой коробке написано! Ты что, читать не умеешь?! А он мне с таким достоинством отвечает: я на своём языке читать умею. А по-русски - нет, мне не надо. Представляешь?
- Да-а-а... Действительно - ну, не умеет он по-русски читать, и что? Это же не мешает ему зарплату получать! А в ведомости галочка стоит…

Через несколько месяцев Мамая уволили за воровство – он выносил из магазина сосиски, спрятав их  в носки, и замороженные котлеты, прилепив их к голой спине под плотной футболкой.

Неделю спустя Ванька увидел его в универсаме возле своего  дома.  Мамай  гордо расхаживал, привычно заложив руки за спину, в чёрном костюме  охранника, с хрипящей рацией в нагрудном кармане.

Своих сыновей он тоже перетащил к себе, к огромному облегчению Ларисы и Оксаны. У Мамайчат уже был опыт работы в крупной торговой сети, поэтому в маленький магазинчик их взяли сразу старшими продавцами.

Ванька частенько заходил туда. И каждый раз Мамай приветливо и обстоятельно рассказывал, как его ценят и уважают на новом месте, и предлагал похлопотать за Ваньку – в магазин как раз требовался грузчик.