Маскарад

Серебристый шелк, бархат цвета темного вина.

- Вы не станцуете со мной? - глубокий, женственный голос.
- Прошу вас, госпожа.

Мужчина в костюме фокусника ведет партнершу в вальсе, силясь разглядеть ее черты под багрово-серебряной полумаской.


Легкие, грациозные движения, бесшумные шаги босых – наверняка! – ног. Свечные блики на белоснежной шее, на груди, на бесстыдно обнаженных плечах. Надменный контур губ, высокомерный подбородок.

– Вы кажетесь мне знакомой.
– Неужели? – мелодичный смех. – Лицо под маской всегда кажется знакомым.


Аромат свечного воска мешается с запахом вина и дорогих духов. Тихо играют музыканты, тихо шуршат юбки, тихо стучат о паркет каблуки — пожалуй, этот бал пока что слишком чинен и нетороплив.

Женщина прерывает танец и берет с подноса проходящего мимо пажа два фужера. Протягивает один мужчине, тот пьет сам и смотрит, как партнерша томно потягивает шампанское. «Аристократка» - решает он про себя.


Мелодия меняется, и женщина ставит фужер, край которого испачкан темной помадой, на столик, нетерпеливо тянет своего кавалера за руку:
- Пойдемте плясать, мессир!..
- Всегда рад, мадам!

«Фокусник» кружит женщину в танце, поражаясь тому, как знакомо лежат ладони на не стянутой церемониальным корсетом талии, плотно обернутой серебристой тканью.


Женщина смеется, но не глядит в глаза своему кавалеру, «фокусник» смеется ей в ответ, безуспешно ловя взгляд в прорезях полумаски цвета темного вина.

Сам собой танец превращается в невербальный поединок — мужчина пытается понять, а дама не дается, ускользает, хоть и позволяет вести себя.


Мелодия кончается – партнеры раскланиваются, и внезапно дама наклоняется к руке «фокусника», оставляет отпечаток губ на белоснежном шелке перчатки.

– Почему? – выдыхает мужчина.
– Не думайте, – смеется женщина. – Не стоит думать в эту ночь.

Не давая ответить, она увлекает своего кавалера в расцвеченный огнями сад, к беседке с витыми колоннами. Длинный подол платья цепляется за траву, и дама, не церемонясь, подбирает его – так, что видно округлые колени, не скрытые дорогими чулками.

Там, в беседке – в душный вечер, когда полная летняя луна, ярко-розовая, только поднялась над горизонтом – леди прильнула к губам удивленного «фокусника». Ее черные волосы немного пахнут жасмином, и...

Женщина отстраняется, машинально стирая смазанную помаду.
– Сколько лет... – не громче шороха листвы произносит она.

...красавица в темно-красном слишком напомнила ему ту, которая так любила серебро и гранаты, которая смеялась ему, которая так вот – чуть-чуть, самыми уголками губ – улыбалась, расчесывая пальцами черные локоны. Ту, давно умершую, звали...

Мужчина резко поднял руку к лицу дамы. Треснули крепления шелковых лент, и дорогая полумаска упала на землю, закатившись под выкрашенную в белый скамью.
– Аннет, – шепчет «фокусник», глядя в глаза, которые он не смог бы забыть до конца жизни. Светло-серые, с серебристыми искрами, полные...боли?
– Любимый, – горько произносит раскрытая. И в одном этом слове мужчина слышит «Зачем?», какую-то затаенную радость и прощание. – Не вспоминай былого в ночь летнего полнолуния...

Ветвь дерева шевельнулась под ветром, впустив в беседку лунный свет. Розоватый блик скользнул по плечу Аннет...

То ли стон, то ли вздох нарушил тишину.

Горстью пепла красавица осыпалась к ногам «фокусника».