Фото Бальтерманца. Отрывок из книги Мгновения жизн

               

Дед Михалька сидел у хаты, на пеньке, возле щербатого забора опираясь на него согнутой от старости спиной. Рядом был привязан баран, который спокойно стоял и,  блея, смотрел на хозяина, который вертел в руках газету «Правда», кумекая, с какой стороны её начать кромсать на ровные прямоугольники - для самокруток. Дед был в том возрасте, когда былая резвость перешла в медлительность с неловкими движениями и задумчивостью по любому поводу. На первой странице Главной газеты советских коммунистов крупным планом была опубликована фотография сельской женщины - труженицы.

На фоне россыпей зерна она стояла с лопатой, глядя деду Михальке в глаза, прикрываясь от солнечных лучей козырьком из собственной ладони. Вид у неё был счастливый. С доброй, открытой улыбкой типа «Я тебе дам…» она могла обрадовать своим изображением любого мужчину рассматривающего портрет.

 В краткой информации о ней было несколько строчек, а именно  - «Передовая работница целинного совхоза «Расцвет коммунизма» Нина Иванова на сортировке зерна. Фото Бальтерманца»

Дед смотрел на мощные ноги Нины, по которым он скользил взглядом вверх, к месту, откуда они росли и плавно переходили в крутые бёдра. Талию он тоже не обошёл стороной, и замер в изучении увесистых привлекательных украшений в виде округлых выпуклостей называемых женкой грудью.

- Во, баба! Во, красатуля! И где я такую видел? У нас нас в деревне таких нет. Ёсць, здоровые, как кобылы, а приятности никакой. Где же я такую видел? Дай Боже памяти… Дай Боже, дай Боже.… Вспомнил!

 Такая в Москве стоит с серпом, а ейный мужик, с молотком!  В кинах их перед началом картины показывают – стоят на тумбочке, а их крутят, чтоб со всех сторон были видны. Вот где Бальтерманец такую бабу нашёл! Это где тот целинный совхоз, где тот хитрый Бальтерманец и где я? Вот видишь, что он мне подсунул в глаза – говорил дед, обращаясь к барану, как к собеседнику.

 Баран прислушался к словам хозяина и протянул губы  к газете, пытаясь захватить ими краешек, но хозяин, сняв шапку, дал ему по морде. Баран  обиделся. В своей бараньей жизни он тоже познавал несправедливость…

Дед, не отрывая глаза от портрета, аккуратно вырвал его, сложил вдвое и решил:
- Приколочу в коровнике, приятно будет посмотреть после дойки на такую красавицу.Хоть и старый я, но приятно глазами погладить такую, оскомы не будет...…

В это время с конца улицы прибежало босоногое войско ребятишек, и напугали барана. Он дёрнулся, ошейник лопнул, баран, не раздумывая, через выгон со всех ног кинулся к пасущимся вблизи  подругам. «Подруги» задрав хвосты, побежали ему навстречу.
 Дед культурно выругался словами, напоминающими английские, относительно благородных женщин:
- Ах вы леди! Чтоб издохли! – внося в произношение чуждого слова «леди» свою транскрипцию, наполняющую смысловой насыщенностью обращения к дамам.  И кавалер, и дамы к словам отнеслись равнодушно. У них были свои взаимные интересы, не совпадающие с интересами деда.

Тем временем дед Михалька стал копаться в голове, вытаскивая из памяти то, что сглаживалось возрастом, работой и ежедневными заботами:
- Что за жизнь такая – как только на чужую бабу глаз положишь, так сразу неприятности несутся тебе на встречу. 
И так их в моей жизни хватало – война, голод, холод, работа от темна, до темна. Трое своих деток, да чужих сироток столько же приткнул к себе. Не пропадать же им, если мамка умерла, а отец на войне погиб… Мне гора хватило, а жене ещё больше... Откуда  у неё возьмутся такие груди и всё остальное? Висят, как тряпки, а фигура – как доска не обрезная, а руки, худенькие, как грабельки… Когда она меня обнимала?  Этимими грабельками нужно бульбу на драники тереть, да с собаки блох вычёсывать, а не мужика обнимать… А человек желает светлого, счастливого и года тут не помеха хорошему...

Деду было жалко самого себя и он, вконец расстроенный, скрутил «козью ножку», насыпал в неё табака, затянулся. От табачного зловония закашлялся глубинным отборным кашлем с сиплыми хрипами и пробивающимися через них высокими нотками флейты – пикколо, вклиняющимися в общий фон музыкального момента…

 Находящиеся на другой стороне узкой деревенской улице дети разнокалиберного возраста – зачихали.
- Дед! Кури в себя эту гадость, и не пускай на нас. Отравил всех! – сказал один из них.
- Хлопцы! Не гневайтесь на меня. Покурю и брошу. Вы лучше помогите поймать барана, а то я с ним не договорюсь. Обидел я этого гада, а он обиду помнит долго.…

- Дед, отстань, нам нет времени с твоим бараном возиться. Как ты его обидел, так и разбирайся с ним  - сказал тот же мальчишка и собрался повести свою ватагу дальше, но дед не отступал:
- Детки мои помогите! Я вам что-то доброе потом сделаю…
- И что же?
- Я вас на сфотографирую. Сделаю фото Больтерманца!
- Это как?
- Как поймаете барана, увидите!

Любопытство детей – стимул к любым действиям. Они тут же со всех сторон окружили барана, изолировали от подруг и вцепившись в роскошные кудри со всех сторон десятками рук подвели его к деду
- Дед, забирай своего «Бормана»!

В деревне так повелось, что при бедности колхоза, председатели были толстыми и сразу же получали в народе кличку «Борман». Меняли председателей регулярно. Приезжал новый – худенький, потом, когда достигал кондиции «Бормана», его снимали и переводили на дальнейший откорм, повышая в должности.. Бывает и готовых «Борманов» присылали… Вот и невинные животные, отличавшиеся упитанностью получали незаслуженные оскорбительные клички.
- Сейчас детки, сейчас,подождите, я ему кандалы приделаю, – сказал дед и суетливо перебирал невольничьи снасти для провинившегося животного.
- Вы громко не говорите на барана «Борман», а то председателю донесут, мстить будет, коня не даст… - переходя на шёпот, объяснял мудрый старик беспечным детям правила хорошего тона в социалистическом обществе…

И вот, «Борман» на привязи. Он угрюмо, как зэк, был поставлен носом в «стенку», то есть к забору и не имел возможности обозревать окружающих
- Дед! Делай фото Бальтерманца, как договаривались!  - заявили дети.
- Сейчас, сейчас! Подождите немного – сказал дед, которому обещание  выполнять не хотелось. Он искал варианты, как выкрутиться и тянул время.

- Вы детки сбегайте домой, да морды немного помойте, а то, как черти мурзатые. Ты Манька одень мамины бусы, что под образком висят, чтоб красиво было, а ты Микола,  как с конопли выполз – разгреби свои патлы от соломы.
Дед глянул на клиентов жаждущих фото сессии и, обращаясь к трёхлетнему карапузу, добавил:
-  Вицька! Убери с под носа каплю да штаны натяни на голую задницу. 
Дети сбились в небольшое стадо и  ждали, что будет дальше.

Дед Михалька сидел на своём пеньке и подавал команды. Он выстроил детей в одну линию, переставлял их с места на место, то по росту, то по масти, то приближая, то отдаляя от себя. И вот, наконец-то  все стояли, как того требовал постановщик кадра. Он окинул общую композицию взглядом художника, создающего будущий исторический кадр, по-прежнему сидя на пеньке,  вальяжно облокотившись на спину барана.

- Витька! Почему без штанов? Я же сказал надеть, а то  куры тебе нештачки од клюют, будет беды! Возьми лопухом прикрой свое добро…
- Дед! Делай быстрее фотку, да меньше рассуждай - поторопил его кто-то из детей.
- Сейчас, сейчас, детки. Внимание, внимание! Глядите мне  в глаза. Сейчас вылетет  маленькая птичка. Не шевелитесь! Улыбайтесь, веселей, веселей улыбайтесь…

После этих слов, дед Михалька поднял хвост барану, открыв его «ОБЪЕКТИВ» и медленно провернув хвост под счет: - Один, два, три – сказал: - Готово! Хохочите!
- Пытливые детские глаза уставились на «объектив», из которого  тут же, как из рога изобилия  посыпались «орешки»…

Дети растерянно смотрели на деда и только теперь они стали понимать, как  ловко одурачил их старый дед Михалька. Все знали его, как любителя пошутить, но получить такую «благодарность» за доброе дело – не ожидали!
 В стороне от происходящих событий  стоял невысокий молодой мужчина и хохотал до изнеможения. Потом подошёл ближе и, обращаясь к деду, укоризненно заметил:
- Стыдно, дед Михалька, стыдно. Это же детки, они же вам поверили…

- Это ты, Павел, меня стыдишь? Я пошутил. Не хотел их обижать.  Так получилось.
- Детки, я вас конфетами угощу, как только они у меня будут – успокоил детей дед, и спросил:
- Знаете, что за дядька защищал вас от обиды?  Это наш земляк! Известный писатель Павел Мисько! Вот возьмёт, да напишет про вас книгу - какие вы хорошие, добрые, а ты Маруся,  – как цветочек!
- Ага, напишет, как ты нам Бальтерманца устроил - сказала Маруся и отвернулась.

Павел Мисько был очень скромный, стеснительный человек.  Смутившись от похвальных слов,  и повышенного внимания сразу же покинул место событий. Заторопился и дед Михалька. Он отвязал барана,  отвёл в загон и, проверив надёжность запора на калитке, пошёл в дом.

Дед, помимо основной работы на ферме был мастер по деликатному делу – кастрировал баранов и кабанов. Для этой работы имел специальный инструмент и содержал его в готовности. Присев на лавку у стола он разложил свои снасти и стал подтачивать нож. В это время в хату вошёл маленький Витька.

- Витёк, заходи, раз нагулялся.
Ребёнок, молча, бренчал чугунками, крышками и кастрюлями выискивая еду. На деда даже не глянул.
- Чего ищешь?
- Картопли (картошки) хачу! – сказал Витька и продолжал шарить.
- Нет картопли, возьми блинец.

- Без тебя знаю, что брать, манюка (обманщик) ты старая! – с обидой сказал ребёнок и, опустившись на пол, сердито глядел на деда, ковыряя в носу.
- Чего это ты огрызаться стал? Ещё без штанов щеголяешь, а с дедом ругаешься…
- Зачем ты обманул ребят? Бальтерманец, Бальтерманец, а как до фотки – так на тебе, что баран высыпал…

- Поговори у меня ещё, вот я тебе сейчас...…
Дед, поспешно с напускной сердитостью стал водить ножиком по точильному бруску и искоса недвусмысленно бросать взгляды на Витьку, выхватывая глазами предмет, который в отсутствии штанов хорошо просматривался. Витька, почувствовав опасность, насторожился.
- Ты что, дед? Я тебе не кабанчик…

- А мы сейчас посмотрим - сказал  дед и веселее зачиркал ножичком о брусок, продолжая бросать косые взгляды на мальчишку.
Витька мгновенно сорвался с места, шмыгнул под широкую деревенскую кровать и затаился…
В хате наступила тишина. Дед Михалька, чувствуя вину перед внуком начал его уговаривать:
- Витька, выходи ко мне со своего убежища. Я пошутил. Разве я могу тебя обидеть, дитя моё. Не гневайся на старого дурня. Не гневайся. Поедем в выходной на коне в город с тобою вместе, штаны тебе наденем, чистую рубашку и сделаем фотки. Выходи моё солнышко, выходи…
Скорчившись от радикулит ной боли, он встал на четвереньки и заглянул под кровать. В дальнем углу положив голову на старый валенок, Витька спал сладким сном ребёнка намаявшегося за день,  имевшего столько впечатлений…

 Во сне он улыбался  непонятно от чего – то ли снилась ему любимая «картопля», то ли обещанные дедом «цукерки», а может, загадочное фото Бальтерманца… В детстве всё воспринимается с радостью, особенно во сне!