Глава третья

Думаю, не стоит создавать драму, все и так слишком банально, потому, что я так много пишу о своей работе и о моем загадочном друге, с которым я познакомилась в детстве, можно сказу догадаться, что они связаны. Этот паренек был болен саркомой Юинга, сегодня я много раз сталкивалась с этим заболеванием. Оно не так часто встречается, как лейкоз, может, именно поэтому и решило быть гораздо агрессивнее. Этот рак поражает кости, длинные трубчатые, чаще нижних конечностей. Его сложно обнаружить, именно из-за этого и сложно лечить. И детям долго очень больно, но никто не знает причину. И совсем не рады ее узнать.

И тогда по моему новому знакомому, Вите, можно было догадаться, что он болен. Он был характерно бледен и слаб, прихрамывал, но будто стыдился этого, а еще длинная такая шапка-носок, которая была будто не на голову одета, а на шар для боулинга. Но я ничего этого не восприняла всерьез. Я с первой встречи без памяти полюбила его, мне казалось, что я была готова на все, и эти чувства единственные, за которые я до сих пор ручаюсь. Хорошие были дни. Те дни, когда я еще ничего не занала о его болезни, но потом он рассказал мне.


Мы гуляли по вечернему городу, такому тоскливому и бедному, что я бы не хотела вспоминать его, а хотела бы вспомнить, как радостно мне тогда было. Говорили о чем-то простом и неважном, но думали только друг о друге. Мы были знакомы несколько месяцев, я запомнила его лицо лишь в сумерках, а каждая встреча была похожа на новый сценарий для юношеских мелодрам. Я бы написала об этом, но боюсь отвлечься, может, позже. Я была так уверена в его искренности и счастье, как в своем, а потом он сказал:
- Ты знаешь, тепло не может передаваться мгновенно, и как бы сильно мы ни доверяли друг другу, нужно еще так много времени, чтобы полностью стать близкими людьми.
- Да, я не спорю, - без доли подозрения и с улыбкой сказала я.
А он будто обиделся, что я так плохо соображаю, что даже немного повысил тон, ему вдруг стало тяжелее дышать и идти. Мы остановились, все остановилось. И тогда он стал медленно, будто зачитывая наизусть, говорить длинными словами из книг что-то очень мне непонятное и грустное. Я почувствовала страх в его голосе, и мне тоже стало страшно, мне вдруг показалось, что я тоже умираю. Я закричала:
- Не, умирать никак нельзя!
А потом голос мой обрвался, ведь я увидела, что он уже давно плачет.
- Вить...
Я взяла его руку.
- Даже если не умирать. Мне скоро должны ногу ампутировать.
- Что сделать?
- Ты дура что ли? Отрезать, полнстью, всю ногу к чертям!- он начал трясти меня за плечи, его голос ненавидел меня.
Потом он ушел, и я не видела его потом довольно долго, а потом начался длинный период моего взросления, а, может, с того момента что-то умирать стало во мне.