Боцман

27.04.2011. БОЦМАН.

У вас была собака, которая умела улыбаться? Нет? А у меня была. Поздней уже осенью приносит мне мой умудрённый жизнью сосед, дядя Лёша, щеночка в шапке старой: «Дядя Ваня! (ему девятый десяток, мне шестой, но он так меня зовёт), ты всё хотел маленькую собачку, вот эта такая -  дарю! Девать добра некуда, четырёх принесла и всех жалко.» И по полу кухни поползло маленькое чёрное существо, с большим белым пятном на груди и с белыми же «носочками» на  лапах. Да ещё и с огромными, в полголовы, ушами, вроде бы такса, судя по телу и ушам.
Освоившись, первым делом Боцман завоевал кухню. Походка вразвалочку на коротких ногах, почти тельняшка на груди – ну как ещё мы должны были его назвать? Конечно – Боцман, да к тому же ещё хозяин! Первое время гонял кошек, потом подружились все, спали в обнимку, ели из одной чашки, но Боцман    всегда был главным, следил за равноправием и за мной, я ему не позволял обижать кошек. Намучился я с ним: гулять зимой, а морозы стояли приличные, - проблема, шерсти на нём нет, гладкая кожа, с едва-едва обозначенным волосяным покровом. Выйдем на улицу, он тут же дрожит всем своим телом, какой уж тут туалет – бегом домой.



 Всю зиму проходил я с тряпкой за ним. Ел Боцман всё. Ну мясо само – собой, но любил  огурцы, семечки, конфеты воровал и разворачивал от фантиков так умело и аккуратно, что на него и не подумаешь. Выдавала его ….. виноватая улыбка. «А кто же это у нас такой хулиган, кто конфеты украл?» А он лежит под диваном, и губы расплываются у него, зубы белые-белые, и взгляд в сторону отводит: « Да ладно, хозяин, ну виноват, исправлюсь, не устоял, прости, чего уж теперь». Вот это всё я читал у него, глядя на его стеснительную улыбку.
Стали прятать конфеты, печения, убирать всё со стола. Ночью будит меня жена, сама смеётся, зовёт на кухню, приходим. Со стола убрали всё, и Боцман спит на нём во весь свой уже  совсем не маленький рост. Спит, как говорится, без задних ног, разметавшись по всему столу.


 «Ах ты барин хренов, тебе что, других мест не хватило?» Он голову поднял и не поймёт: «В чём дело, вы что кричите,  сон рушите?» Только тапочек мой привёл его в чувство, мигом под диван, но опять с виноватой улыбкой: «Да ладно, чего уж теперь…»
Выехали мы на природу, Боцман притих у меня на коленях, но норовит в окно заглянуть. В окно посмотрит и на меня: «Долго ещё?» Приехали, расположились. Боцман цветочки нюхает, кусты все оббежал, с друзьями моими перезнакомился, и тут появилась Она. Она – щенок полугодовалый, дочка Алабая, раза в три больше, чем Боцман. И начались у них ухаживания и…. «любовь», попытки. Боцман прыгает, прыгает, и всё бесполезно. Допрыгался – упал в лужу, в грязь, на спину, лапы к верху. Мне стыдобища, хоть сквозь землю провались, друзья все смеются. Я и говорю ему: «Эх ты! Горе- любовник!» А он? Всё правильно! Голову в бок, взгляд отводит, улыбается, зубы скалит: «Да ладно! Чего уж теперь, опростоволосился! Что поделаешь?»


Однажды даже побил его за игру-охоту  на кур соседских, и улыбка виноватая не спасла. Обиделся, ушёл. Всю ночь охранял сына: пролежал на крыльце у его дома, лаял и никого не пускал. Утром Боцмана не нашли. Хорошо, если кто просто украл его, он симпатяга был. А если съели? Они же не знали, что Боцман умеет виновато улыбаться.
 Шапку дяде Лёше я подарил новую.


Прошло почти два года. Пригласил меня друг мой, Егор Николаевич, порыбачить к себе на родину, в село Рыбкино Новосергиевского района. Есть там пруды, в которых водится карп, сазан и прочая рыба. Принадлежат те пруды, я так и не понял кому: не то фермеру местному, не то чиновнику районной администрации, отвечающего за охрану природы. Но для меня и не важно это было – была бы рыба. Приехали. Расположились. Донки закинули. Наживки разные – горох, кукуруза, перловка. Час, два сидим – мёртво. Подходит местный сторож, не старый, но и не молодой человек, вроде и нормальный, но вроде и тронутый алкоголем уже, но выпить отказался. Видит, что у нас мёртво всё, говорит: «Я там ячмень запарил, пойдём, возмёшь, на него иногда здорово сазан берёт.» Ну что не сделаешь ради сазана - иду след за сторожом.


 Ещё метров за двадцать такой аппетитный запах почуял, что какой там сазан – сам хоть ешь из котла, в котором парился ячмень. Набрал в ведёрко из под майонеза, поворачиваю голову, кто-то залаял, батюшки святы – Боцман сидит на привязи. Радостно прыгает, рвётся прямо ко мне. Я глазам своим не верю, спрашиваю, откуда собака, он не говорит, откуда, но ругается: «Убегает часто, вчера в Чесноковке поймали – вон куда убежал.» Я уходил от котла с ячменём, уходил от Боцмана, рвавшегося с привязи, и всё не верил: «Не может быть! От моего дома до пруда этого двести километров, если это Боцман – как он сюда попал?»

 С такими вот сомнениями я поменял насадки на некоторых донках на запаренный ячмень и сидел на берегу в смятении.  Оглянулся, а сзади сидит Боцман, оторвался, хотя и на возжах привязан был, хвостом машет и….. улыбается. Пришёл сторож и увёл таксу.  Я уехал домой. У Боцмана моего грудь белая была, у того, с пруда, соломенно-рыжая. Но может объяснит кто, что цвет изменяется с годами? Может мне вернуться за Боцманом, ведь он это был? Ещё проще есть выход – позвонить тому самому фермеру ли, чиновнику ли, это не трудно - узнать, откуда у него этот пёс, но я не звоню. Боюсь.
Сазана, одного только, но на три с половиной кило, я тогда поймал.