Василёк и Водяной

ВАСИЛЁК  И  ВОДЯНОЙ
  1
Не  каждый  мальчишка  может  похвастаться  знакомством с домашним Водяным. Василёк – может.
Он собственно не Василёк, а Василий, но  больно  не  нравилось  это  имя  и  ему, и  его  маме.
Но  отец  настоял – он вообще всегда настаивал на своём.
Строго, как врач, говорил он некогда маме, а она, (спустя сколько-то лет) рассказала  об этом Василию, который уже был Васильком:
-Василий – значит царственный. Время сейчас жёсткое, недоброе, так пусть это имя поможет ему быть успешным.
И они – Василий и его мама – договорились, что для отца он будет Василием, а для себя самого и мамы – Васильком.
Но всё это теперь не столь интересно Васильку. Интересен ему – Водяной. Его знакомый домашний – весёлый и лукавый – Водяной, живущий в кранах, в  размёте душевых струй, в наполняющей ванну воде, живущий в тысяче различных капель и чудесных струек, и, разумеется, невидимый для других.
Дело было так – однажды, вернувшись из школы, где особенно ни с кем не дружилось – пообедав и сделав уроки, Василёк – в полном одиночестве – сидел и мечтал:
Вот бы такого друга, которого ни у кого не было! Такого, чтобы другие его и видеть не могли – и с которым весело б было, и секреты бы ему доверить любые…
Одиночество – сколь бы полным оно ни было – всегда имеет своего гномика – собственно вокруг него оно и существует; гномик, конечно, незрим, но слышит и видит человека, пребывающего в его силовом поле, и иногда помогает ему. Но только, если человек такой, что ему стоит помогать.
 И вот, именно такой гномик подсказал Васильку пойти на кухню, поставить чайник, хотя  мальчишке и не особенно хотелось чаю. Но гномик обладает чудесной властью – и человек подчиняется ей, даже не зная, зачем ему это нужно.
Итак, Василёк пошёл на кухню, и уже было взял красный, бокастый чайник за чёрную, гнутую ручку, когда заметил у крана – у гнутой шеи его, именуемой забавно – гусёк – некое шевеленье. Мальчик не поверил сперва – он точно знал, что в квартире один, а никаких маленьких животных, какие бы могли убежать и устроиться у крана, у него не было; но пригляделся – и увидел человечка, сидевшего возле крана с красной крышечкой. Человечек был прозрачно синим, и невозможно было сказать – одет ли он, или маленькое тельце издаёт нежное, синеватое сиянье; он сидел – как уже было сказано – возле крана, и болтал ножками – не то обутыми в некое подобие туфелек-ласт, не то тоже светившимися синевато.
-Удивлён? – спросил человечек, глянув на Василька, причём глаза его вспыхнули лукавыми искорками.
-Ага, - ответил Василёк, забыв про чайник – который он, кстати сказать, даже и не поднял со столешницы.
-Ещё б, - сказал человечек довольно. – Не каждый может увидеть настоящего домашнего Водяного.
-А ты Водяной? – с замиранием сердца спросил Василёк, ещё до конца не веря, что это реальность.
-А то! – бодренько отозвался человечек.
Василёк протянул – робко и неуверенно – палец: уж очень хотелось коснуться человечка, но тот, подняв ручку, помахал ею в воздухе.
-Погоди, - молвил он. – Сейчас я спущусь, сделаюсь побольше, и тогда мы сможем познакомиться, как следует.
-А мне что делать? – не очень к месту спросил Василёк.
-Ничего, - ответил Водяной. – Отойди чуть от раковины.
Василёк отошёл, не сводя глаз с человечка, а тот – ловко, как по зимней снежной горке съехал по белому боку раковину, причём лёгкий след – чем-то напомнивший след улитки – секунду померцал, и пропал, и возле самого стока, куда вечно забивается мелкая чепуха, человечек завернулся прозрачным винтом, вытягиваясь  вверх, и слегка брызгаясь.
Василёк отскочил, хотя совсем не боялся воды, и вот рядом с ним возник Водяной – чуть меньше мальчишки ростом.
Он был в синем костюмчике с нежными зеленоватыми разводами, крепенький, как боровичок, с забавной – впрочем, такого же цвета, как и у людей, рожицей, и очень лукавыми, синими, конечно, глазками.
-Вот, - сказал Водяной, протягивая ручку, которую хотелось назвать лапкой. – Ты, я знаю, Василёк, а я, как уже было сказано – Водяной.
Они обменялись рукопожатием. При чём у водяного ладошка, как и ожидалась, оказалось влажной, что было вовсе не противно, а приятно, и чуть щекотно.
-Ты вот об улитке подумал – когда след за мной на раковине увидел, да? – спросил Водяной.
-Да. – Ответил Василёк удивлённо. – А откуда ты знаешь? Ты умеешь читать мысли?
-Мысли я умею читать иногда – когда они касаются воды, и разных существ, связанных с нею. Но вообще мысли обитателей квартир читать совсем не сложно – они простенькие очень и совсем одинаковые. Но дело не в этом. Я просто знаю, что когда я маленький, и съезжаю по раковине, то остаётся коротко светящийся след.
-А я никак не мог понять, - сказал Василёк – ты одет, или это такое вокруг тебя свеченье?
-Я могу и так и так, - ответил Водяной. – Когда я маленький, я свечусь, а когда увеличиваюсь, на мне появляется эта водяная одежда.
-Почему водяная?
-Потому что я Водяной. Но если ты будешь бесконечно прерывать меня мы никогда не дойдём до улитки.
-А мы должны дойти до неё?
-Конечно. Ибо все улитки, которых ты встречал до этого – вовсе не улитки, а так – мелочь, чепуха пузатая.
Василёк стал вспоминать разных улиток, которых ему доводилось видать – на даче, ползущих по листьям, в прудах, в аквариумах знакомых…
-И не вспоминай, - прервал его Водяной, и Василёк вспомнил, что тот легко читает мысли, связанные с водными существами. – Всё это – не улитки. Вернее – не настоящие улитки.
-А какие настоящие? – полюбопытствовал мальчик.
-Настоящая улитка, - и Водяной поднял назидательно палец, - та, что имеет домик, в какой могут зайти её друзья.
-Ух ты, - восхитился Василёк. Он никогда не слышал, что улитки бывают настоящими и ненастоящими.
-И тебя – поскольку ты в меня веришь, - и лукавые искорки полетели – вернее, поплыли по воздуху, поскольку водяной посмотрел на мальчишку, - я возьму в гости к одной из настоящих улиток.
-Правда? – обрадовался мальчишка.
-Конечно, правда. А иначе зачем я здесь?
-И как же  поедем к этой настоящей улитке?
-На водном транспорте, конечно, - важно произнёс Водяной. – К настоящей улитке иначе никак не добраться.
-А где мы возьмём такой!
-Ох, какой любопытный мальчишка! Впрочем, конечно, другой бы меня не увидел. – Тут Водяной коснулся чайника. – Транспортом будет он – ведь мы познакомились с тобой, благодаря ему.
 И тут из носа чайника вырвался пар, хотя он стоял всего лишь на столешнице, а не на плите. Пар разлетелся тысячей загадочных брызг, окутал чайник, и он стал меняться на глазах – бока его разошлись в стороны, нос вытянулся вперёд, недра раскрылись и внутри, оказалось, есть уютные – синенькие, конечно,- сиденьица.
Кухня тоже слегка увеличилась, и чайник – размером с маленькую лодку – пробасил:
-Ну, поплыли?
-Вот здорово! – восхитился Василёк. – У нас будет говорящая лодка.
-Я не лодка! – обиженно пробасил чайник. – Я чайник, временно ставший лодкой.
-Прыгай! – скомандовал Водяной.
И они прыгнули одновременно.
-Какие мягкие сиденья, - Василёк ещё несколько раз – осторожно и аккуратно – подпрыгнул на синеньких подушка.
-А то, - сказал Водяной, махнув ручкой.
И тотчас кран – такой обычный, скучный кран – вытянулся, как хобот слона, раскрылся, как ворота, и зазвучала тихая музыка синевато-серой, похожей на речную воды.
Вода качнулась – чайник, временно ставший лодкой, легко взлетел, и сразу же приводнился, мерно покачиваясь, постоял минуту-другую, и поплыл – сам собою, легко и свободно.
-А далеко ли плыть до настоящей улитки? – спросил Василёк нового знакомого.
-Это зависит от самой улитки. Они бывают двух видов – совсем настоящие и настоящие понарошку. Те, какие понарошку, только делают вид, что они настоящие, они совсем неинтересны, но настоящие… о, это чудесные улитки…
-Так к какой же мы плывём? – слегка запутался Василёк
-К самой что ни на есть настоящей! – гордо молвил Водяной. - Разве повёз бы я тебя к другой?
Берега вокруг текли и переливались многокрасочно. Длинные лианы тянули свои зеленоватые руки к геометрическим плодам, росшим на деревьях, чьи странные формы не могли не повеселить. Василёк глядел, как один подвижный треугольник, оторвавшись от ветки, покачнувшейся слегка, увернулся от лапки лианы, и проскользнув в толстое тело круга, растворился в пространстве.
-Ну и ну!
Водяной коротко усмехнулся.
-Тебя больше не интересует далеко ли до настоящей улитки?
-Интересует, конечно, - откликнулся Василёк. – Но тут вообще столько всего интересного!
-Так вот – настоящие улитки живут везде. – Авторитетно сказал Водяной.
-То есть? – переспросил Василёк, наблюдая за манипуляциями ромба – он стремился нанизаться на красную светящуюся пирамиду, что никак – ну совсем никак- не удавалось.
-То есть, мы можем приплыть в любой момент. Или отодвинуть этот момент.
-А разве момент можно отодвинуть?
-Вообще это зависит от самого момента. Бывают, конечно, особо упрямые. Но наш – покладистый. И мы его легко отодвинем. Итак, если тебе надоело плыть – то мы уже приплыли.
-А мне не надоело, - сказал Василёк.
-Тогда поплаваем ещё немножко.
-А нельзя ли заманить какую-нибудь из фигурок к нам в лодку?
-Попрошу не забывать, - басовито напомнил чайник, - что я чайник, временно ставший лодкой.
-Конечно, конечно, извини, - быстро сказал Василёк.
-Можно. – Ответил Водяной. – Вон тот квадрат, по-моему вполне подходит на роль гостя прогулки.
-А бывают такие гости?
-Бывают. Гости бывают всякие. – И Водяной обратился к шустрому квадрату, перепрыгнувшему только что катившееся куда-то кольцо.
-Уважаемый квадрат, не угодно ли?..
-Угодно, - прервал его нагловатый квадрат, сделал длинный прыжок и оказался между Водяным и Васильком.
-Всем привет, - крикнул он, одной из сторон своих снимая шляпу, которую раньше не было видно. – Я квадрат, что понятно, а вы?
Друзья представились.
-А плывём мы, - сказал Василёк, - на чайнике, временно ставшим лодкой.
Чайник басовито погудел.
-А куда плывёте? – спросил квадрат.
-Мы плывём к настоящей улитке, - с гордостью сказал Василёк, помня, что немногие знают настоящим улиток.
-О-о-о! – протянул квадрат, и подбросил вверх свою шляпу. Та взмахнула крылышками и полетела за неуёмным кольцом. – Тогда стоит спеть!
И он затянул:

Мы  плывём, мы плывём, в гости мы плывём к улитке,
Никакой, никакой вовсе нету здесь ошибки –
Нету совершенно никакой.
Ждёт  ли нас? Нет не ждёт, никого вообще улитка,
Ничего, раз  добра, нету никакой ошибки,
Никакой, никакой
Вовсе нету здесь ошибки.
Тру-ля-ля, тру-ля-ля,
Тру-ля, тру-ля, тру-ля-ля…

При этих тру-ля-ля, квадрат поймал из воздуха шляпу, так никого и не догнавшую, дважды подкинул её, и окончательно отпустил на волю.
-Не хотите ли с нами к улитке, уважаемый квадрат? – спросил Водяной, несколько церемонно.
-Нет, благодарю, - ответил тот. - Я был у неё вчера. И к тому же мне надо решить проблему с треугольником. Он сильно зазнаётся – будто забыл, что у него только три стороны, а у меня – четыре. К тому же, надо догнать кольцо.
-Тогда, мы приплыли. – Сказал Водяной.
-Прощайте, - весело крикнул квадрат. – Приятно было познакомиться.
Он выпрыгнул за борт, и, весело, брызгаясь, покатился по реке.
-Как же мы приплыли? – Спросил Василёк.
-А вот так, - ответил Водяной.
И – Василёк увидел: в тени дерева, чьи корни уходили прямо в воду, а крона упиралась в небо, цветасто составленное из разных геометрических фигур, находился домик, напоминавший раковину, и над овальным входом была надпись – Дом настоящей улитки.
Они сошли на берег, и трава прошелестела им приветствие.
-Траве необходимо ответить, - сказал Водяной. – Жаль, что мы не захватили для неё гостинец.
Чайник, издав довольно сложный гудок, быстренько свернулся, и принял свой изначальный вид.
-А это, - после того, как они поприветствовали траву, сказал Водяной, - гостинец для улитки.
И он подхватил – ловко и кругло – первоначальный чайник.
-Как? – растерялся василёк. – А на чём же мы поплывём назад?
-Не беспокойся, - басовито ответил чайник, - чайники вроде меня – то есть настоящие чайники – умеют отбрасывать тень. Тень эта подождёт вас, и послужит вам лодкой.
И действительно – на траве обозначилась приятная серая тень, несколько продолговатая и уютная.
-Я подожду, - подтвердила она.
Водяной позвонил.
Улитка – напоминавшая уютную бабушку в чепчике, из которого мило поднимались мягкие рожки, и в сереньком платьице – плавно отворила дверь.
-А, это вы, - пропела она. – Заходите, заходите. Я почему-то так и подумала, что это вы.
-Мы привезли вам чайник, досточтимая настоящая улитка, - молвил Водяной, протягивая ей чайник.
-Чудесно, чудесно. – Голос у улитки был округлый и влажный. – Тем более, что вы уже плыли на нём, и значит опыт его обогатился. А чайники с обогащённым опытом всегда интереснее просто чайников. Ну, прошу.
И они проследовали в единственную – тоже округлую, но совершенно не влажную – комнату настоящей улитки. Стол был, естественно, зелен, и стульев вокруг него – точно три. Под балахоном из чего-то зеленого, слегка качавшегося располагалась постель, а мебель – низенькая, коричневая – комоды, шкафы и проч. – стояла, как ей и полагается, вдоль стен.
Чайник поставили на тумбочку, и он закипел сам, бодро выбросив струйку пара.
Тут же – весёлым рядком вылетели из комода чашки, ложки, сахарница – и разместились на столе аккуратно, как полагается. А варенье улитка достала сама.
-Варенье требует особого отношенья, - пояснила она. – Никуда не годится, если оно обидится. Обиженное варенье становится горьким, и вообще – может уйти из дома.
-Как же оно уйдёт? У него же нет ножек… - усомнился Василёк.
-Это совершенно неважно, - пояснила улитка. – У обиженного варенья вполне могут вырасти лапки, и оно пойдёт искать себе другого хозяина.
Улитка предложила садиться. Взлетевший чайник наполнил чашки, причём из носика его лился самый настоящий, карминно-крепкий чай, а  вовсе не кипяток; и они расселись, раскладывая по розеточкам – те проступили на столешнице сами, без напоминанья – варенья.
-Думаю, - сказал Водяной. – Нашему другу будет интересно узнать, из чего оно.
-О, это особое, улитковое варенье, - с гордостью произнесла улитка. – Его рецепт перешёл ко мне от бабушки, а той… Уже сложно сказать от кого. И главная его особенность заключается в том, что никто не знает, из чего оно.
-Как же так? – растерялся Василёк.
-Очень просто. Вы ставите пустую банку в комод и очень просите варенье – тут главное не просто попросить, а очень попросить – чтобы оно поселилось в нём. В зависимости от силы просьбы, оно появляется или на другой день, или через месяц…
-Или вообще никогда, - закончил Водяной. – Я слышал про это улитковое варенье. Но главное – у него такой вкус, какой тебе хочется.
-Правда? – обрадовался Василёк, скорее зачерпывая ложечкой массу. – О, - довольно зажмурился он, - клубника.
-А у меня, - деликатно пробуя, сказал Водяной, - вода.
-Как вода? – не понял Василёк.
-Ну, я же не питаюсь ничем, кроме воды, - пояснил Водяной. – Только в качестве варенья – у меня особенно густая вода.
-А что у вас? – вежливо поинтересовался Василёк у улитки.
Улитка зажмурилась, точно прислушиваясь к ощущеньям.
-Никак не привыкну к его свойствам, - призналась она. – Иногда оно напоминает по вкусу цветы кувшинки, иногда становится совсем безвкусным. Сейчас…пожалуй, оно походит на вкус треугольника.
-А разве треугольники едят? – удивился Василёк.
-Да, но только треугольники. Ни в коем случае нельзя есть ромбы, квадраты и прочие фигуры, а треугольники весьма легки и приятны на вкус.
-А с нами плыл один квадрат – весёлый такой, у него была шляпа и он пел песенку, - сообщил Василёк.
-Я знаю этот квадрат, - сказала улитка. – Он, бывает, заходит ко мне в гости. Иногда рассказывает забавные истории. Правда, в последнее время зациклился на кольце, которое он должен почему-то догнать. Втемяшилось ему в голову…
-Разве у него есть голова?
-Не знаю, - честно призналась улитка. – Но думает же он чем-то, когда распевает песенки.
-Дорогая улитка, - сказал Водяной, прихлёбывая чай, - многие существа способны думать желудком, ногами, или другими частями тела. Так, что я не стал бы утверждать, что у квадрата есть голова.
-С другой стороны, - задумчиво произнёс Василёк – я никогда не встречал квадратов с ногами, или желудком.
-Бывают невидимые желудки, - авторитетно пояснила улитка. – У треугольника он, например, может помещаться в самом его центре. Но ноги ему действительно ни к чему – он и без них шустро двигается.
-А вот мне интересно, уважаемая улитка, - произнёс Василёк, - как же вы раньше пили чай, если у вас не было чайника.
-О, это совсем не сложно, - пояснила улитка. – Во-первых, у меня было несколько чайников – поочерёдно, не сразу. Но все они обиделись – чайники вообще обидчивый народец, и ушли. У обиженных чайников, как и у обиженного варенья, тотчас отрастают ножки. Они думали, что лишат меня возможности пить чай. Но – не тут-то были! Мои друзья – водяные лилии и кувшинки, которые столь добры, что позволяют мне иногда полакомиться своими частями, охотно производили чай для меня. Они умеют выращивать его – прямо горячий, карминно-красный – в недрах своих цветков, и щедро делятся с друзьями.
-Хотел бы я попробовать такой чай, - мечтательно протянул Василёк.
-Увы, - отозвалась улитка. – Этот чай – только для настоящих улиток.
-Вот видишь, - обратился Водяной к Васильку, - как мы угадали с нашим подарком.
-Да, - молвила улитка, - нет ничего важнее, чем угадать с подарком. Но, друзья мои, - спросила она, - мне любопытно, куда вы плыли вообще? Был ли у вас маршрут?
-Нет, никакого, - честно признался Василёк.
-Ну как же, - заметил Водяной. – Маршрут, конечно, был, просто ты его не заметил. Маршрут – уплыть от одиночества, гномик которого может дать замечательные подсказки.
-А, этот гномик известен мне, - воскликнула улитка. – Он иногда заходит, рассказывает всякие истории.
-Значит, вы видели его? – спросил Василёк.
-Нет, увы, его невозможно видеть. Да и слышать что он говорит, можно только в себе.
-Я слышу, - сказал Василёк. – Такое нежное что-то. Иногда, правда, очень скучное, сероватое…
-Главное – слышишь, это уже хорошо.
Чай закончился, и улитка спросила:
-Но куда же вы планировали отправиться, навестив меня?
Василёк пожал плечами.
-Куда? – переспросил Водяной. – О, это просто. Чудесная наша водная тропка сама приведёт куда-нибудь. Если, конечно, Василёк захочет плыть.
-Я? Я? Здорово! Только и мечтаю об этом.
-Тогда, - сказал Водяной, - отправимся, не будем тянуть. Спасибо за чай, дорогая улитка, и всего хорошего.
Улитка, двигаясь привычно-плавно, проводила их до дверей, и объяснила, что улитки – особенно настоящие – вообще не любят покидать своего домика.
Потом улитка стояла и смотрела, как Василёк и Водяной подошли  к  терпеливо ждавшей их тени чайника, и она стала расти, плавно стекая в воду, покачиваться, превращаясь в удобную лодку; и когда они устроились на подушках, Василёк помахал улитке рукой, а она в ответ прощально качнула рожками.
-Какая она милая, - сказал Василёк.
-Настоящие улитки все милые, - объяснил Водяной. – Они никогда не ворчат и всегда всех угощают чаем. Если у них, конечно, есть чайники.
Серая вода переливалась синими, некрупными волнами, иногда вспыхивала майской зеленью, а то – отливала золотом августа, и Василёк поинтересовался, куда они на этот раз.
-Пожалуй, - задумчиво сказал Водяной, чуть увеличившись в размерах, - я познакомлю тебя с весёлыми креветками.
-А почему ты стал больше?
-Разве? – отозвался Водяной, принимая прошлое обличье. – Я и не заметил. С Водяными, когда они задумаются, такое случается – то они чуть вырастут, то уменьшатся.
-Только не уменьшайся, - попросил Василёк. – Если ты уменьшишься, а потом исчезнешь, то как же я попаду домой.
-О, за это не беспокойся, - твёрдо пообещал Водяной. – Бросить тебя я не могу. Потому что ты веришь в меня. А бросить того, кто в него верит – ни один Водяной никогда не решится. Таково наше правило.
-А есть ещё и другие?
-Есть, - ответил Водяной. – Но они – неинтересные.
-Вон, глянь, - тут же показал он на облачко брызг, двигавшееся довольно быстро. – Это же наш знакомый – квадрат.
И точно – быстро-быстро - как маленький пароходик – им навстречу мчался квадрат.
Когда поравнялись, он развернулся, и они поплыли рядом.
-Вам удалось догнать кольцо, уважаемый квадрат? - поинтересовался Василёк.
-Нет, - ответил квадрат, отфыркиваясь. – Всё время убегает куда-то.
-А зачем оно вам вообще?
-А я хочу спросить, - не замедляя хода, сказал квадрат, – как мне стать кольцом. Думаю, оно не хочет отвечать, вот и убегает постоянно.
-А зачем?
-Зачем убегает? Ну я же сказал, чтобы не отвечать.
-Нет, зачем вам становиться кольцом?
-А мне надоело быть квадратом. Представляешь, какая тоска – всё время квадрат, да квадрат. Даже песенки не помогают. Думаю, поискать его за домиком улитки – это вредное, как повидло, кольцо.
-Разве повидло бывает вредным?
-Повидло-то? Конечно. Вот варенье – никогда.
-Ладно, поплыву. – И квадрат развернулся на ходу. – Пока.
Вода вспенилась, он пропал на миг, но тут же вынырнул, и быстро-быстро, как маленький пароходик, помчался…вернее, поплыл…
-Итак, креветки, - сказал Водяной, зачерпнувши воды и плеснув ею себе в лицо. Капельки прошли сквозь кожу, и на секунду лицо Водяного сделалось румяным от счастья. – Как ты понимаешь, креветки очень не любят, когда их едят. Особенно, если это весёлые, жизнелюбивые креветки. Поэтому, в отличие от настоящих улиток, которые живут везде, креветки прячутся. Опять же весёлым креветкам тягостно одиночество, даже если они распевают внутри него, шевеля усиками. Именно поэтому, живут они в основном парами – пара тут, пара там. Иногда можно просмотреть глаза, выискивая их – по всем признакам, тут должны быть креветки – а их почему-то нет. Но мы найдём. Не переживай.
-Найдёте, конечно, - промолвила лодка, которая раньше была тенью чайника. – Тем более, что одна пара живёт вон там.
-Где? – спросил Водяной. – Ты не могла бы сказать точнее.
-Там – это означает там. А не здесь, и не тут.
-Ну, хотя бы рукой покажи.
-Я показала бы, - несколько обиженно сказала лодка. – Но у меня нет руки. А там - это значит приплыли.
И она остановилась посередине водной тропы, покачиваясь недовольно.
-Ну вот, стали, - разочарованно протянул Василёк.
-Стали потому, что надо, - сказала лодка. – Прислушайтесь.
Друзья прислушались.
И услышали:


Мы весёлые креветки,
Наши усики, как ветки,
Ими  шевелим всегда,
Чтоб не смыла нас вода.
Мы креветки, мы креветки,
Нам не нравятся объедки –
Только чистая вода
Наша милая среда.
Мы весёлые креветки,
Хоть отчасти привередки –
В  грязной не живём воде.
И не верим ерунде.

-Распевают. – Сказал Водяной. – Значит они тут.
-Ещё бы, - отозвалась лодка. – Если есть песня, значит, будут и креветки. Не бывает же песня без креветки.
-Уважаемые креветки, - обратился Водяной прямо к воде. – Не могли бы вы показаться. Я бы хотел вас познакомить со своим другом. Он очень милый и воспитанный мальчик.
-Не-а, - послышалось из-под воды. – Лучше прыгайте сюда, к нам.
-Как же мы прыгнем к вам? – удивился Водяной. – Василёк же не сможет дышать под водою.
-Вот ерунда. Почему это? Надо просто представить, что вода – это воздух. Ну, давайте, прыгайте.
И друзья прыгнули.
Василёк усиленно представлял, что вода – это воздух. И – получилось. Дышалось легко и славно, как на природе, за городом.
Спустились к креветкам быстро. Те, как на креслах, сидели в углубления больших коряг.
-Тут есть ещё несколько углублений, - сказала одна из креветок: покрупнее. – Вы можете присесть.
Друзья присели.
-Вот и славно, - сказала  одна  из  креветок. – Мы  бы  вас  чем-нибудь  угостили, но  у  нас  тут  и  у  самих  ничего  нет.
-Чем  же вы питаетесь? – полюбопытствовал Василёк.
-Той  же  водой, - ответила  креветка.
Нагнувшись  к  Водяному, Василёк  спросил того - тихо, чтоб не услышали креветки – Нужны бы узнать, как их зовут.
Водяной согласно кивнул.
-Уважаемые креветки, - сказал он. – Вот мой друг интересуется, как вас зовут. Согласитесь очень неудобно всё время называть вас – креветки. Не говоря уже, что это было бы невежливо.
-А нас так и зовут – креветки, - ответила одна.
-И так вы обращаетесь друг к другу?
-Ну да, - молвила та же. – Нас тут только две, так что не перепутаете.
-А что вы делаете целыми днями?
-Сидим в креслицах. – Весело отвечала вторая креветка. – И горланим наши песенки.
-И много их у вас?
-Порядочно. Но главное, что это порядочные песенки. Например – вот эта.
И они заголосили:

Преста-вреста-преста-та,
Под водою красота,
ни тебе ужасных
Хищных птиц опасных.
Ни жуков грозящих,
Ни забот манящих.
В общем – преста-вреста-та,
Под водою красота.

-Упс! – закончила уже одна из них.
-А что – Упс – нельзя петь вдвоём? - спросил Василёк.
-Нет, конечно, - ответила креветка, но не та, что пропела Упс. – Вдвоём Упс петь нельзя. Он может оскорбиться за раздвоенность, превратиться в кого-нибудь, и уплыть.
-Или уйти, - предположил Водяной.
-Нет, - сказал креветка. – Под водою ходить нельзя, только плавать.
-Так или иначе, - подытожила другая креветка. – Но Упс вдвоём не поётся. В этом его особенность.
-А ведь, - лукаво улыбнулся Водяной, - вы были неправы, говоря, что нечем нас угостить. Вы угостили нас песенкой.
-Ну, если вам понравилось – чудесно. – Произнесли креветки хором.
И одна – верно она была любопытней – спросила –
И как вам песенка на вкус.
-Славный вкус. – Ответил Василёк. – Напоминает варёную креветку.
Он тут же спохватился, хлопнул себя по лбу – оказалось в воде это сделать вовсе не сложно,  - и извинился, говоря, что не это имел в виду.
-А мы не обиделись, - сказала одна из креветок. – Мы очень умные креветки, и знаем, что обида разъедает душу. Душа становится губчатая, по фактуре напоминающая изношенное лёгкое - а зачем нужна такая? К тому же часто мы поём сюжетные песенки, а те, кто поют сюжетные песенки – никогда не обижаются.
-Это какие, например? – поинтересовался Водяной.
-Ну, хотя бы эту, - ответили креветки хором, точно готовясь и запели:

Дикотаса-бур-бур…
Дермалиновый тужур
В  гости к букре поспешает,
Нежно ушками моргает.
Букря маленькая ждёт,
 И готовит вкусный йод.
Йод приправит повиликой,
Сушкой, золотой клубникой –
Будет вкусно им вдвоём.
Мы же песенку поём.
Дикотаса бур-бур…
Жил подводный дикий щур –
Щурился на всё на свете
И его боялись дети.
Ох, недобрый этот щур
Дикотаса-бур-бур…
Съест такого щура щука –
Будет всем другим наука –
Не гляди на свет вокруг
С прищуром недобрым, друг…

-Хорошая песенка, - сказал Василёк. – Но у меня есть замечание.
-А мы всегда готовы выслушать замечанья. – Заметила одна из креветок. – Порой они помогают.
-Вот вы поёте – будет всем другим наука, а потом – идёт слово друг. К кому же вы обращаетесь: ко всем, или к вашему другу.
-О, это совершенно не важно, - ответила одна из креветок. – Главное обратиться хоть к кому. К тому же друг может рассказать другим друзьям, и те разнесут нашу песенку по всему свету. И все будут знать, что с прищуром не стоит глядеть вообще. Конечно, если этот прищур недобрый.
-А если добрый? – спросил Василёк.
-Тогда сколько угодно.
Лиловая тень проскользнула рядом.
-Знаете, - сказал Василёк, - мне, кажется, мимо нас проплыл добрый прищур.
-Конечно, - ответила креветка. – Он часто тут плавает.
-Но вот что мне интересно, - Василёк поглядел вокруг. – Мы уже довольно давно у вас гостим, а ни одна рыба не проплыла мимо. Как так может быть?
-Очень просто, - отвечала креветка. – Это наш, креветочный уголок, и рыбы тут не плавают. Бывает, впрочем, иногда. Вот хотя бы сом. Он старый, большой и мудрый, и никогда не попадает в неприятные ситуации. Вот, кстати, и он…
И точно – из лёгкой дымки воды появилась большая – усатая и лобастая – голова.
-Здравствуйте, - молвила рыба. – Кажется, вы говорили обо мне?
-Да, если вы сом, - ответил Водяной.
-Конечно. – Ответил сом с достоинством. – Неужели вы – Водяной – не отличите сома от не-сома?
-Я отличу, конечно, - сказал Водяной. – А вот мой друг, Василёк, может и спутать. – И он кивнул на Василька.
-Правда? – поинтересовался сом, поворачивая большую голову в его сторону? – Тогда запомни дружочек – сом отличается от не-сома, как я от не-я.
-А чем отличается я от не-я? – спросил Василёк, любуясь плавными очертаньями большой рыбы.
-Я делает только хорошее, - объяснил сом. – А не-я вечно подбивает его сделать гадость какую-нибудь – соврать там, или испортить  что-нибудь…
-А-а-а, - протянул Василёк, думая, что тут, под водой всё также, как дома, на суше…
-А мы, - сказал он неожиданно для себя, - были в гостях у улитки. У настоящей улитки, - добавил он, спохватившись.
-Это дело, - сказал сом. – Я порой тоже навещаю её.
-Интересно, интересно, - сказал Василёк. – И как же это происходит?
-Очень просто, - ответил сом. – Я подплываю к берегу, высовываю голову, и улитка наливает мне чаю. Мы пьём чай и беседуем.
-А знаете, - сказал Водяной, - мы тоже пили чай и беседовали.
-Естественно, - молвил сом. – А как же ещё может быть?
-А мне вот интересно, - спросил Василёк, - как же вы можете дышать вне воды?
-Очень просто. Ты же ведь дышишь под водой.
И правда, подумалось Васильку.
Тень пала на них – серая и серебристая одновременно.
-О, - протянул Водяной. – Это наша лодка напоминает, что пора бы и честь знать, как говорится…
Креветки полюбопытствовали, кем была их лодка до того, как стала лодкой.
-Тенью чайника, - сообщил им Василёк.
-Тогда не удивительно, что она отбрасывает тень, - резюмировала одна из креветок.
Стали прощаться.
Сом заявил, что был бы рад видеть их вновь, и даже ради этого лишний раз готов навестить улитку – хотя вообще-то боится быть надоедливым. Креветки тоже приглашали, обещая к следующему их визиту сочинить много новых песенок.
Друзья благодарили, Водяной даже выглядел растроганным.
Они, напрощавшись, оттолкнулись от кресел, и точно взмыли вверх.
Лодка - предупредительно – слегка наклонилась, но осторожно, так, чтобы не зачерпнуть воды, и приняла их на борт, вернее – на подушки.
Что удивительно – друзья были абсолютно сухими.
-А ничего удивительного нет, - констатировал Водяной. – Когда выходишь от друзей – от настоящих друзей – с тобой ничего плохого не может случиться. А быть мокрым – плохо.
-Ты же Водяной, - удивился Василёк. – Разве для тебя быть мокрым плохо?
-Плохо это для тебя, - пояснил Водяной. – А раз мы друзья, что плохо для тебя – то плохо и для меня.
Лодка тихо плыла вперёд.
Внезапно она сказала:
-Извините меня, но…
-Что такое? – забеспокоился Василёк.
-К сожаленью, мне пора возвращаться в состояние тени.
-А как же…
-Не беспокойся, дружок. – Произнёс Водяной. – Конечно, конечно, милая тень, мне понятно ваше желание. Трудно долго быть не самим собой. О нас не беспокойтесь – мы отправимся к старому джинну, и он доставит нас домой. Не думаю, чтобы он отказал в этом.
Лодка подплыла к берегу, чуть накренила нос, и друзья вышли, легко и спокойно, не замочив ног. Серые языки воды нежно наплывали на берег, и в них резвились крошечные пузырьки.
-Вот, кто нам нужен, - сказал Водяной.
-Не понял, - произнёс Василёк.
-Пузырьки, - пояснил Водяной.
Он помахал  ладошкой, и несколько маленьких, перламутровых шариков выскочило из воды. Все они легли на ладошку Водяного, и он, ласково дунув на них, спрятал в карман.
Лодка стала таять на глазах, уменьшаться… и вот серая тень легла на синюю воду, тень, имеющая очертания чайника, и из неё послышалось – Прощайте, друзья, прощайте, рада была познакомиться с вами, и оказать вам эту пустяшную услугу.
-Прощай, лодка, - сказал василёк.
-Прощай, милая лодка, - сказал Водяной уплывающей тени, и обращаясь к Васильку, пояснил – Нужно было добавить к слову «лодка» что-нибудь ласковое. Запомни, дружок, всем и всегда надо говорить нечто ласковое.
-Даже тем, кто недружелюбен к тебе?
-Им особенно. Они изменятся тогда, ибо их недружелюбие растворится в твоей ласке.
-А теперь идём, - сказал он. – Джинн заждался.
-Разве он ждёт нас? Он даже не знает, что мы к нему идём.
-О, мой дружок, джинны всегда знают всё. Этот особенно.
-Почему?
-Потому, что он очень стар, и у него нет больше сил любить себя. Только других.
Они прошли по золотистому песку, который перемигивался с ними, вступили в милое царство изумрудной травы, поприветствовали её, и, как и полагается, подошли к тёмной, старой, мхом покрытой лампе, лежавшей на земле.
-Тут, - спросил Василёк.
-Ага, - ответил Водяной. – Разве ты не знаешь, что джинны живут только в лампах.
-А вот и нет, - послышалось из воздуха. – Я теперь могу жить везде, ибо я очень стар и не имею никаких желаний.
-Это ты? – спросил Водяной.
-Конечно, - отвечал воздух. Небольшая часть его сгустилась, и джинн – в синенькой курточке, маленький – ростом не больше куста – в забавных, надувающихся панталончиках, и, естественно, с белоснежной, серебряной бородой - возник перед ними.
-Здравствуйте, - поздоровался Василёк очень вежливо, ибо никогда ещё не видел джиннов и не знал, как держаться с ними. – А у меня к вам вопрос.
-Только один? – улыбнулся джинн, и с лысой головы его посыпались звёздочки – хотя был день…ну по-крайней мере светло. – Обычно у всех ко мне масса вопросов. Впрочем, я давно не общаюсь со всеми. Итак, что же ты хочешь спросить?
-А вот вы сказали, что не имеете никаких желаний. Разве это хорошо?
-Конечно, мальчик. Желания питаются тобой, а не ты ими. Они такие мутные, сонные, и им всего вечно мало. А когда ты их отгонишь от себя, ты поймёшь, как ярко солнце и прозрачен воздух, и тогда у тебя останется одно только желание – помогать другим.
-Правда? – недоумевал Василёк.
-Неужели ты думаешь, что такой старый джинн, как я, будет тебя обманывать?
-Нет, просто…
-О, ты ведь всего только маленький мальчик, к тому же впервые путешествующий всерьёз… Ты ещё не можешь знать, что помогать другим – это единственная радость на свете. Но – я, надеюсь – ты узнаешь это со временем, узнаешь обязательно, ибо если тебе это не удастся…
-Ой, джинн, - прервал его Водяной, так, будто они были старыми приятелями, - не путай моего маленького друга.
-Почему же только твоего? – удивился джинн. – Нашего.
-Ладно, если Василёк не против – нашего.
Он потеребил чуток свою прекрасную серебряную бороду, и сказал – Итак, вас надо отправить домой?
-Да, - молвил Водяной.
-Чудесно, - сказал джинн, ибо всё было чудесно – и солнышко, золотым кружком сиявшее высоко-высоко, и река, серо-синевато текущая так, будто была лишена теченья, и изумрудное царство травы, о котором стоило бы написать особо, и…
-А, мы забыли, - воскликнул Водяной. – Мы ж принесли тебе шарики.
-Да ладно, - сказал джинн. – Разве можно забыть нечто важное?
Водяной сунул руку в карман, вытащил оттуда несколько перламутровых шариков, и они заиграли, заискрились на солнце…
Он протянул их джинну, и тогда…
Каждый шарик был превращён в замечательную зверушку – пушистую ли, нежную, зубастую – но не страшно зубастую, а забавно,- с тонкими крылышками, или вьющимся хвостом. Зверушки эти – умевшие и летать, и бегать, и плавать – радостные – как будто нигде, никогда нет и не было бед – разбегались, или разлетались, или расплывались – кто, как хотел, благодаря джинна кто помахиваньем крыльев, кто причудливым зигзагом хвоста, кто словом, мерно тающим в воздухе.
-Теперь пора, - сказал джинн, когда все зверушки исчезли. – Вы готовы?
-Конечно, - ответил Водяной, беря за руку Василька.
Джинн возгласил –
Три-четыре,
Может встретимся ещё мы в этом мире –

И тотчас закружилось всё, завертелось. У Василька появилось чувство, что он летит и плывёт одновременно – чувство сладкое, как варенье настоящей улитки, и забавное, как пенье креветок, чувство, которое хотелось бы продлить, но оно закончилось, - закончилось сразу и резко, и появился двор – столь знакомый двор – старый, любимый.
Водяной стоял рядом, и держал Василька за руку.
-Значит, всё было на самом деле? – спросил мальчик.
-Конечно, - ответил водяной. – Ничего никогда не бывает понарошку.
Огорчился Василёк или обрадовался?
Кусок шланга, валявшийся около куста сирени, обратился в не страшную змею, и, плюнув – но не презрительно вовсе – водою – отполз, чтобы не мешать приятелям.
-О, а я и не знал, что он – змея. Он давно … лежит – Василёк хотел сказать «валяется» - тут.
-Конечно, он змея. Но не страшная – никого никогда не ужалит, и понимает толк в сказках.
-А бывает такие змеи?
-Бывают. Хотя и редко.
Прощаться надо было, но не хотелось совсем, не хотелось.
-Не переживай, Василёк, - сказал Водяной. – Мы ещё встретимся.
-Точно? – спросил чуть расстроенный мальчишка, понимая, что о бывшем с ним никому нельзя рассказать – ни маме, ни папе.
-Обещаю! – улыбнулся Водяной.
Он стал уменьшаться, потом вдруг вырос, стал струистым, окутался аурой, сверкнувшей синевою, и – превратился в маленькую, перламутровую капельку. Василёк подставил ладонь, и капелька упала на неё, блеснула и испарилась.
А Василёк пошёл домой.




















  2
Василёк  сидел  у  окна, и учил таблицу умножения. Цифры глядели на него строго, и он подумал, что если предложить им поиграть, они – чего доброго – могут оскорбиться. Поэтому он прилежно запоминал их – вернее то, что с ними может произойти, если их умножать.
Свет, струившийся в окно, был золотистым и приятно-нежным.
-Не скучно? – раздалось сзади.
Василёк обернулся, и увидел Водяного. Тот был маленьким, сидел на диванном валике, и весело болтал ножками.
-Привет, - радостно воскликнул Василёк, вскакивая со стула.
-Привет, - весело отозвался Водяной. – Подожди, не кидайся ко мне, сейчас я увеличусь, и мы поздороваемся нормально.
Он поджал ножки, изогнулся причудливо, и, спрыгнув с валика, стал нормальным – ну, то есть почти с Василька.
Они пожали друг другу руки.
-А разве ты можешь появляться не из воды? – поинтересовался Василёк.
-Я могу появляться откуда угодно, - ответил Водяной. – К тому же, - добавил он, - вода дружит с воздухом, как мы с тобою.
Водяной подошёл к столу и глянул в учебник.
-А, таблица умноженья, - протянул он.
-Она такая строгая, - пожаловался Василёк. – Частично запоминается, а частично нет.
-Конечно, строгая, - сообщил Водяной. – Ведь ей же нельзя изменяться. А быть всё время одинаковой – скучища. Вот наша таблица умножения, для Водяных – та веселее гораздо.
-А есть и такая? – недоумённо спросил Василёк.
-Ага, - отозвался Водяной, сунул руку в карман и вытащил маленькую тетрадку.
Тетрадка тотчас раскрылась, и цифры запели мелодично…

Мы цифры милых Водяных,
Понятны мы для них одних.
Мы помогаем им в воде,
На суше и вообще везде.
Мы любим наших Водяных.
И нам не надобно других.
Другой – уже не Водяной,
Не понимает нас другой.

-А можно мне посмотреть? – спросил Василёк.
-Конечно, - ответил Водяной. – Только ты едва ли уследишь за ними.
И действительно – цифры в этой таблице перемигивались, менялись местами, надували крохотные воздушные шары, и плескались в маленьком бассейне.
-Надо ж, - восхитился Василёк, стараясь поймать взглядом шуструю пятёрку.
-Но-но, - сказала пятёрка, - я же не бабочка, чтоб меня ловить.
Она бодро плюхнулась в бассейн, подняв фонтанчик крохотных брызг.
-Какой интересный бассейн! – воскликнул Василёк. – И как это всё умещается в твоей тетрадке?
-Но это же специальная тетрадка Водяного, - сказал Водяной. – Она и рассчитана именно на умещенье многого.
-А чего конкретно?
-О, чего захочешь!
Тройка, покачивая дужками, выскочила из крохотной, бликующей воды, и сбросила маленькую медузу на круглую голову девятки. Та фыркнула в ответ, и отправила медузу дальше – по эстафете.
-Точно – по эстафете, - сказал Водяной. – Медузы любят эстафеты.
Шестёрка и восьмёрка плыли наперегонки.
-Ну, - предложил Водяной. – Не хочешь ли нырнуть в тетрадку Водяного?
-А можно? – недоумённо спросил Василёк.
-А почему нет? Что нам может помещать?
Он положил тетрадку на пол, и она, сверкнув синим, плоско приникла к шашечкам паркета. Картинки в ней замерцали как-то особенно ярко, и Водяной, взяв Василька за руку, спросил:
-Готов?
-Ага, - храбро отозвался тот.
-Тогда на счёт «три-четыре» прыгаем.
Василёк сосредоточился.
-Три-четыре, - произнёс Водяной.
И они прыгнули.
Лёгкая – будто весенняя синева – поплыла, покачиваясь, вокруг, то увеличиваясь, то уменьшаясь. Плавные медузы торжественно текли мимо, и цифры кидались в них крохотными шариками – перламутровыми и сиреневыми.
-А где они берут их? – спросил Василёк.
Он вспомнил, как дышал под водой, когда они посещали креветок, и сейчас, легко представив, что вода – это воздух, просто воспользовался предыдущим опытом.
-Они делают их из пузырьков, - ответил Водяной, отпустив руку приятеля, поскольку понял, что тот уже достаточно ориентируется в здешнем пространстве.
-А ты так умеешь? – поинтересовался Василёк.
-И ты тоже.
-Я? – удивился мальчик.
-Конечно. Просто пока не знаешь об этом.
-А когда узнаю?
-Уже узнал. Ну, лови пузырёк.
Как раз один, некрупный, проплывал мимо, и Василёк ловко схватил его.
-А теперь?
-Дунь на него, и всё.
Василёк дунул. Отливая сиреневым, пузырёк тотчас затвердел, и мальчик почувствовал, как в ладони лежит очень приятный, тёплый шарик – причём уже перламутровый.
-Спасибо, - издал тонкую благодарность тот.
-Не за что, - ответил Василёк. И всё-таки поинтересовался – А за что вы меня благодарите?
-Ну как… - ответил шарик, - мне же скучно всё время быть пузырьком. Хочется разнообразия. А сам я шариком стать не могу. Теперь кинь меня… хотя бы в ту медузу.
-А в тройку можно? – полюбопытствовал Василёк.
-Да хоть в девятку, - ответил шарик. – Главное кинуть.
И Василёк кинул.
Шарик, вычертив светящийся зигзаг, ловко залетел в полудужье тройки, она слегка обхватила его, и дальше уже они поплыли вместе.
-Вот так, - сказал Водяной. – Я же говорил, что ничего сложного в превращении пузырька в шарик нет.
Вода расступилась, разошлась, мерцая краями, и они плавно опустились на небольшую зелёную поляну. Тетрадка Водяного сложилась и спланировала к нему в карман.
Василёк потопал ногами, убеждаясь, что под ними самая натуральная, покрытая травою почва.
-Почва, - тихо сказал он. Но уже не удивлённо.
-Что ты говоришь, - переспросил Водяной, - почта?
-Да нет, - пояснил Василёк. – Я говорю – почва.
-Конечно, она всегда появляется, когда кончается вода.
-Но в данном случае вода вроде и не кончилась, - сказал Василёк, показывая на небольшой пруд.
-Да, мы воду прошли насквозь, но кончилась она в том смысле, в каком я убрал тетрадку в карман. А это, - Водяной кивнул головой в сторону пруда. – Начало новой воды.
Они подошли поближе к пруду. Он переливался жёлтыми и зелёными огнями.
-Так-так, - сказал водяной. – Огни жёлтые и зелёные – значит домик Тюни неподалёку.
-Чей домик?
-Тюни, - объяснил Водяной. И добавил – Пожалуй, стоит навестить её.
-А она не обидится? – неожиданно спросил Василёк, следуя рядом с Водяным. Они огибали пруд.
-Тюня-то? А на что ей обижаться?
-И вправду…
Лёгкие зигзаги обозначились в траве. Один двигался за другим, другой за третьим, и все вместе они образовывали весьма занятную колонну движущихся зигзагов.
-Надо ж, - сказал Василёк. – Я всегда считал, что зигзаг – это нечто, рисуемое ручкой или карандашом.
-Это особый вид зигзагов, - пояснил Водяной. – Движущиеся зигзаги. Они ползут только в известном им направлении. И никогда не взлетают, в отличие от овалов.
Чуть подальше из травы поднялись два крупных овала. Медленно и плавно поплыли они по воздуху, уменьшаясь в размерах, пока вовсе не исчезли. Зигзаги остановились и подняли остренькие мордочки.
-Бедные. - Пожалел Василёк. – Им тоже хочется летать.
-Нет-нет, - успокоил его Водяной. – Они вполне довольны своей – зигзаговой – участью.
-Да? – усомнился Василёк. – А можно их спросить об этом.
-Можно. Только они не ответят.
-Почему?
-Просто они не любят разговаривать. Их дело ползать. Но ты поверь мне, я знаю, они вполне довольны своей жизнью.
-А где же Тюня, - спросил Василёк, вспомнив цель их пути.
-Вот её домик, - сказал Водяной, указывая на длинную трубу, растущую прямо из земли. Вернее, из травы, ибо  трава была здесь повсюду.
Труба отливала стальной белизной, но белизной тёплой, ласковой, хотелось погладить глянцевитый бок.
-А именно это и нужно сделать, - молвил водяной, демонстрируя умение читать мысли, которые и вовсе не касаются водных существ. – Иначе мы не попадём к Тюне.
Василёк погладил бок трубы, и она довольно замурчала в ответ, как кошка.
-Вот видишь, - сказал Водяной. – Оказывается, Тюня ждёт нас.
В боку трубы образовалась вполне уютная дверь, а за нею показалась лесенка – небольшая, ведущая вниз.
Приятели спустились.
Тюня – сама похожая на небольшую трубу и вся покрытая нежной, коричневой шёрсткой – сидела в трубообразном кресле.
-Здравствуй, Тюня, - сказал Водяной.
-Привет, Водяной, - ответила Тюня. – Кто это с тобой?
-Это мой друг – Василёк, ответствовал Водяной, а Василёк сказал Тюне – Здравствуйте.
Он ещё не встречал ни одной Тюни, поэтому не знал, как к ней следует обращаться – на ты, или на вы.
-Присаживайтесь, - предложила Тюня.
Было в комнатке ещё несколько кресел, тоже довольно вытянутых, и приятели присели. Вообще комнатка была несколько вытянута вверх, какой и должна была быть, поскольку помещалась в недрах трубы, и вся мебель – то есть стол, два шкафа и кресла имели несколько трубообразный характер.
-Может быть, ты покажешь свою мордочку? – спросил Водяной.
Василёк поинтересовался тихо:
Почему ты не сказал лицо?
Из коричневой шёрстки проступила мордочка – милая и забавная, напоминавшая хомячковую.
-У Тюнь не бывает лица, - сказала Тюня. – У них мордочки.
-А много вас вообще – Тюнь? – спросил Василёк.
-Пока мне известна одна – я сама. Но раз я есть – то должны быть и другие.
-Но, если вы их никогда не видели, откуда же вы знаете, что у них не бывает лиц?
-Я сужу по себе, - здраво ответила Тюня. – То, что у меня есть, обозначается, как мордочка. Значит, если есть и другие Тюни – у них тоже будут не лица, а мордочки.
Тюня зажмурилась и чихнула.
-Будьте здоровы.
-А я всегда здорова, - сказала Тюня. И чихнула ещё раз.
-Почему же тогда вы чихаете.
-А я не чихаю, я издаю привычный Тюнин звук.
-Очень похоже на чиханье, - сказал Василёк.
-Возможно, - заметила Тюня, - в мире, из которого ты пришёл, это и называется чиханьем, а тут, у меня – это Тюнин звук. Ты же уже понял, что миры отличаются разным содержательным наполненьем.
-Чем ты занималась в последнее время, дорогая Тюня? – спросил Водяной.
-Тем же, чем и всегда, - ответила Тюня. – Сосредоточенно размышляла о мумриках.
-А кто это? – осторожно, чтобы не попасть впросак, спросил Василёк.
-Я и сама не знаю, - ответила Тюня. – Именно поэтому размышления о них требуют особой сосредоточенности.
-Но зачем размышлять о них? – не понял Василёк.
-Ну, во-первых, должна же я что-то делать. А во-вторых, именно потому, что я не знаю, кто такие мумрики, размышления мои носят абстрактный характер, то есть могут привести к интересным результатам.
Из шкафа раздался звук – глуховатый, поскрипывающий.
-По-моему, - предположил Василёк, - кто-то хочет выбраться на волю.
-И не в первый раз уже, - сказала Тюня. – Шкаф периодически издаёт этот звук, но никто не выходит.
-А нельзя ли открыть и посмотреть.
-Нельзя, - сказала Тюня и вздохнула.
-Почему?
-Но ты же видишь – Тюня трубообразная и пушистая,но у неё нет ни рук, ни ног. – Объяснил Водяной.
-Так давай мы с тобой, - предложил Василёк Водяному – откроем шкаф.
-Это мысль. А, Тюня? Ты не хочешь, чтобы мы открыли шкаф?
-Попробуйте. Может быть, там таится нечто интересное.
Василёк и Водяной подошли к шкафу. Это был довольно большой, тёмный предмет, и показалось, что сделан он из могучих древесных корней. Василёк взялся за левую ручку, а Водяной за правую.
-Ну, на счёт – три-четыре, - сказал Водяной.
И они распахнули створки.
Пушистая горка съехала вниз, и уютно устроилась на полу.
-Ах, я так и знала, - воскликнула Тюня. – Вот он – мымрик. Ну, наконец-то я вижу тебя.
Мымрик был желтоватого окраса, не крупнее маленькой собачки, и мордочка, подобная Тюниной, проступила у него на спине.
-Здравствуй, Тюня, - сказал он. – Вот мы и встретились. Я рад.
-А уж как я-то рада! – воскликнула Тюня.
-Видишь, Василёк, - сказал Водяной, - к чему приводят порой упорные размышления. Тот, о ком размышляешь, может появиться в реальности.
-Если это – Тюнина реальность, - сказал Василёк, закрывая свою створку шкафа.
А Водяной закрыл свою.
Мымрик приподнялся немного, встряхнулся, и быстро-быстро перебирая мохнатыми лапками, двинулся к Тюне.
-Уважаемая Тюня, - спросил Василёк. – А как же вы, если у вас нет рук и ног, двигаетесь.
-Тюням не положено двигаться, - ответила Тюня. – Им положено сидеть и размышлять.
Мымрик взобрался на Тюнино кресла, и она слегка подвинулась, освобождая ему местечко.
-Вот так. Вместе нам будет хорошо, - подытожила Тюня.
Мымрик засопел, и, показалось, задремал.
-Но… - снова – весьма осторожно полюбопытствовал Василёк, - чем же вы питаетесь?
-Я питаюсь воздухом, - ответила Тюня. – Воздухом, который просачивается сквозь мою трубу-домик. Поэтому, друзья мои, хоть я вам очень признательна за мымрика, я не могу угостить вас.
-И не надо, - сказал Василёк. – Один наш знакомый джинн говорит, что самое важное – помогать другим, а вовсе не угощаться. Так, что с нас довольно появления мымрика.
-Ах, какой умный джинн, - восхитилась Тюня. – Впрочем, так и должно быть. Джинны не бывают глупыми.
Водяной и Василёк одновременно поднялись с кресел.
-Дорогая, Тюня, - нам пора. – Сказал Водяной.
-Да, теперь, когда у вас есть мымрик, вы будете совершенно счастливы.
-Спасибо, - сказала Тюня. – Это вы верно заметили. И если бы мымрик не заснул, думаю, он тоже сказал бы вам – до свиданья. Но, так как он спит, я скажу два раза – за себя и за него.
И она сказала.
Друзья ответили, и пошли к лесенке.
Поднявшись по ней, Василёк погладил изнаночную сторону трубы, и они выбрались на зелёную поляну.
-Вот так и строится жизнь, - философически заметил Водяной. – Мы помогли Тюне, а кто-нибудь потом поможет нам.
На краешке пруда сидели две лягушки.
Они распевали песенку, широко открывая рты:

Мы лягушки, мы лягушки,
Мы весёлые подружки.
Любим делать мы прыг-скок,
Прыг – на Юг, скок – на Восток.
Ну а если встретим клевер,
Это, значит, будет Север.
А до Запада скакать
Неохота нам опять.
Прыг-скок, прыг-скок.
Вот он Запад, вот Восток…

Одна из лягушек подскочила и бодренько шлёпнулась в воду. Над водой раздалось недовольно:
-Вечно эти лягушки… Никогда не могут сидеть спокойно.
-Кто это? – удивился василёк
-Как кто? – ответил Водяной. – Пруд, конечно.
-Да? Никогда не доводилось купаться в разговаривающем пруду.
-А я не для купанья, - сказал пруд.
-А для чего тогда?
-Я для покоя. А эти лягушки-подружки вечно прыгают в меня. Какой уж тут покой!
Лягушка, прыгнувшая в воду, высунула мордочку, и поинтересовалась у друзей:
-Не знаете ли который час?
-Увы, - развёл руками Водяной. – Это нам неизвестно.
-А почему вас интересует время? – спросил Василёк.
-Потому, что нам надо петь по часам.
Лягушка выбралась из воды, и уместилась рядом с подружкой.
-Если мы переборщим с нашим пеньем – пруд вообще возмутиться.
-Да уж, - сказал пруд. – Я бы предпочёл вовсе обойтись без вашего пенья, но раз уж вы тут живёте ничего не поделаешь.
И он мелодично покачал небольшими волнами.
-Послушайте. – Сказал Василёк, обращаясь к лягушкам. – Если вас так интересует время, не стоит ли завести часы.
-Мы бы завели, - ответила одна из лягушек, - но у нас их нет.
-А если тщательно поискать? – предложил Василёк. – Часы должны быть где-нибудь в округе.
-Мы искали, - сказала вторая лягушка. – Искали внутри пруда, и по берегам его. Даже допрыгивали до домика-трубы Тюни, но часов нигде не оказалось.
-Да, часы тут найти не просто, - посочувствовал лягушкам Водяной.
-Однако, - сказал Василёк, - если у вас нет часов, как же вы можете петь по ним?
-А мы чувствуем, - отвечали лягушки хором, - когда можно, когда нельзя.
-Тогда, - логично предположил Водяной, - может быть, вам вовсе не нужны часы?
-Может, - сказала одна из лягушек. – Но с часами всё же надёжнее.
-Не поискать ли нам, - наклоняясь к Водяному, предложил Василёк, – вдруг получится?
-Пожалуй, - согласился тот.
Для начала они обошли пруд. Часов нигде не было. Попадались мелкие камешки, ракушки, отливавшие перламутром, всякая всячина, но никаких часов – ни ручных, ни настенных – им не встретилось вовсе. Пруд мерцал золотисто. Лягушки молча глядели в него.
-Тогда, поищем в лесу, - предложил Водяной. – В лесу чего только нет.
-Но где же лес? – спросил Василёк.
-А мы поступим по методу Тюни – представим лес, он и возникнет. Давай, зажмуривайся, и представляй – тщательно и точно. На счёт три.
Водяной скомандовал, Василёк зажмурился, представляя лес, могучую сумму деревьев, тропки между них, замшелые валуны, красивые поляны…
-Всё, - услышал он голос Водяного, - можно открывать глаза.
Лес действительно сиял, переливался зелёными  и золотистыми  оттенками, и  приятели   двинулись к нему – что ещё им оставалось делать?
Они вошли под живую лиственную арку, и она заиграла лучами листьев, приветствуя их. Тропинки вежливо открывались, точно указывая куда идти.
-Но, - сказал Василёк, - часы же не растут на деревьях.
-А почему бы им не расти? – ответил Водяной. – Это же не простой лес.
Они вышли на маленькую поляну, где солнечные зайчики играли в чехарду.
-Привет, ребятки, - сказал Водяной. – Не встречались ли вам часы?
Зайчики остановились, и старший поглядел на Водяного.
-Идите туда, - он махнул лучиком – в гущу. Там они встречаются иногда.
-Спасибо, - сказал Василёк, и они пошли.
Валуны оказались на прежнем месте – то есть там, где их и представлял Василёк. Мох был красив, бархатист, и в нём барахтались разные забавные жучки и козявки.
-Ой, - раздался писк, и Василёк вздрогнул.
-Кто это?
-Это я – козявка, - сказала козявка. – А вы, как мы думаем, за часами, да?
-Ага, - ответил ей Василёк.
-Вообще-то меня зовут малявка. Но многие находят такое имя обидным, поэтому я обычно представляюсь козявкой. Идите по тропке, что начинается за нашими валунами. Думается, часы уже выросли. Вы их увидите.
На пятом – если считать от валунов – дереве, на нижней ветке росли весьма приличные – если иметь в виду их объёмы – часы.
-Итак,- резюмировал Водяной, - мы у цели. Но вот вопрос – как их снять?
-Нет ничего проще, - сказали часы, разрешая недоумение друзей. – Мы уже спелые часы. Отойдите немножко, и сейчас мы сорвёмся вниз.
-А вы не разобьётесь? – испугался василёк.
-Часы никогда не бьются, - ответили часы. – Иногда они только спешат.
Приятели отошли, давая часам возможность спокойно спуститься вниз. Совсем спокойно не получилось – был небольшой шум, но всё в целом прошло хорошо. В прямоугольном деревянном чехле, с милым хвостиком сзади часы стояли на тропинке, и приветствовали друзей ходом своих стрелок.
-Чудесно. – Сказал Водяной. – Теперь – если вы не против – мы отнесём вас лягушкам.
-А зачем нас нести? – удивились часы. – Мы можем идти сами.
Они чуть приподнялись, и Василёк увидел их ножки – маленькие и аккуратные.
Пошли.
Часы бежали впереди, весело покручивая закорючкой хвостика.
Как только вышли из леса – он пропал.
-Ничего удивительного, - заметил Водяной. – Это же воображаемый лес.
Лягушки молча смотрелись в пруд.
-А вот и мы, - сказал Василёк. – Мы вам принесли, вернее, привели часы.
Часы сели на край бережка, прямо перед лягушками, и те, обрадовано уставились на циферблат.
-Вот спасибо, - сказали лягушки хором, - теперь мы точно будем знать, когда стоит петь, а когда – помолчать.
И запели:

Мы с часами, мы с часами,
Веселее будет нам,
Будем петь мы по часам –
Так удобней, знаем сами.
Чтоб не беспокоить пруд,
Будем петь мы по часам.
Опа-ри-ру-ри-ру-рам,
Петь – такой весёлый труд.

-Чудесно, - сказал Водяной.
И Васильку как-то сразу ясно стало, что пора возвращаться домой.
-Но… как же мы вернёмся? Без джинна.
-О, на этот раз он нам не понадобиться. Ведь у меня есть тетрадка.
Водяной вытащил из кармана свою тетрадку, и как раньше на полу, разложил её прямо на траве.
-Прощайте, прощайте, - прокричали лягушки.
-До свиданья, - вежливо сказали часы.
-Рад был познакомиться, - вежливо промолвил пруд.
Крохотный бассейн возник  на  тетрадном  листе – крохотный, но  абсолютно настоящий – было видно и слышно, как в нём живёт и плещется вода. Водяной взял Василька за руку, поинтересовался готов ли тот, и, получив удовлетворительный ответ, бросил – Ныряем.
И они нырнули.
Медузы вновь проплывали мимо них, плавные и торжественные, и цифры резвились вокруг, подтверждая собственные правила.
Путь был недолог – друзья, сухие и лёгкие, вынырнули в комнате Василька, а тетрадка лежала на полу.
Водяной нагнулся, поднял её и спрятал в карман.
-Вот так, - сказал он улыбаясь.
-Что ж, - произнёс Василёк с надеждой – до будущих встреч?
-Непременно, - пообещал Водяной, и, как в прошлый раз, когда они  прощались, обратился в перламутровую капельку, которая испарилась с ладони Василька.














   3
-Главное – контуры и силуэты, - говорил Водяной, удобно расположившись на диване.
На этот раз он выплыл из крана в ванной, приветствовал Василька, тут же увеличился, немного брызгаясь, и они перешли в комнату.
-Как это главное? – спросил Василёк. – Я как раз всегда считал, что главное – это то, что внутри этих самых контуров и силуэтов.
-Нет-нет, - сказал водяной уверенно. – Подумай сам, если бы не контуры и силуэты, то что бы могло наполнить их?
-А есть ли контуры у мечты? – полюбопытствовал Василёк.
-Пожалуй, - отозвался Водяной. - Хотя достаточно зыбкие, точно размытые дождём.
-А ты, как водяной, наверное любишь дожди?
-Дожди, пруды, ванные – вообще любую воду. Водяной не может без воды, - констатировал Водяной, подняв указательный палец.
-А ты говорил, что вода и воздух дружат, - напомнил Василёк. – Значит, ты и воздух любишь?
-Конечно. Дождик же капает из воздуха. Впрочем, и суша дружит с водою и воздухом – так, что я и её люблю.
Он помахал ручками, и спросил –
Ну, куда мы отправимся на этот раз?
-А из чего можно выбирать?
-О, из всякого. Впрочем, это всякое – всегда ограничено. В этом его суть, и от этого несколько грустно. Но мы с тобой грустить не будем, правда?
Василёк кивнул.
-Тогда, отправимся в воздушную прогулку по крышам.
-Здорово, - восхитился Василёк. – А как мы это сделаем?
-Очень просто, - сообщил Водяной. – Просто лучше, чем сложно, я так полагаю. Сначала мы нырнём в трубы, и по ним, по воде – ты ведь не забыл правило помогающее дышать в ней? – поднимемся вверх, выше и выше, и выскочим уже на крыше.
-Рифма получилась, - сказал Василёк. – Выше-крыши?
-А ты любишь рифмы? – поинтересовался Водяной.
-Никогда не задумывался, - честно признался Василёк.
-Ну, пошли.
И они отправились в ванную.
-Стой, - испугался Василёк – а вдруг прогулка сорвётся? – Ты можешь уменьшаться и увеличиваться, а я-то как?
-Ну, я же с тобой, - успокоил Водяной. – Значит, всё получится. Бери меня за руку.
Василёк взял, и тотчас всё завертелось, закружилось; Василёк почувствовал, что он уменьшается, что было забавно, а вовсе не страшно, ибо его друг Водяной был рядом и уменьшался с такой же скоростью. Они синхронно вращались некоторое время, а потом с лёгкостью необыкновенной, ввинтились в кран. Снова, как в прошлые разы, Василёк представил, что вода – это воздух, и задышал – совершенно свободно. Вода была повсюду, она несла их, качала, иногда замедляя движенье, потом накатывала новой волной, и они неслись, неслись. Было здорово.
Наконец, новый гребень выбросил их на крышу – сухих и невредимый, маленьких, держащихся за руки.
-Уф, - выдохнул Водяной. – Ну, как тебе понравилось?
-Очень понравилось, - отозвался Василёк.
Они стояли посреди крыши, как будто посреди каменной поляны, и солнце играло весело-весело, и зайчики перемигивались с ними.
-Знаешь, что? – сказал Водяной. – Я думаю, здесь не стоит увеличиваться. Это излишне.
-Так мы останемся маленькими? – уточнил Василёк.
-Ну да. По-моему это оптимальный вариант.
Один из зайчиков, только что перепрыгнувший через другой, разогнулся, и заметил:
-Маленьким быть вообще приятней.
А, спохватившись, добавил:
Здрасьте.
-Здравствуйте, - ответил Василёк. – Не позволите ли поиграть с вами?
-Надо же, - удивился зайчик, - первый раз у меня спрашивают позволенья на это. Обычно, нас просто используют в своих целях.
-Поиграй, поиграй, - сказал Водяной. – А я немножко полюбуюсь солнышком.
-Сегодня оно очень яркое, - отозвался зайчик. – Смотрите, как бы не натрудить глаза.
-Ничего, - ответил Водяной. – У меня водяные глаза и им ничего не будет от яркого солнышка.
И какое-то время Василёк играл с зайчиками – он прыгал с ними, резвился, догонял их, хватал в шутку – они были солнечно-пушистыми, очень приятными наощупь – смеялся, бегал с ними наперегонки. Несколько зайчиков перепорхнули через край крыши и полетели куда-то, ловко растворившись в воздухе.
-Теперь, - сказал, наконец, старший – нам пора прощаться. Спасибо за игру.
-И вам спасибо, - отозвался Василёк. – Мне ещё никогда не было так весело.
Старший построил всех зайчиков по росту – если понятие рост применимо к таким кругленьким и маленьким существам, скомандовал, и они взлетели, как небольшой косяк птиц. Через минуту их уже не было видно.
Водяной смотрел на солнце.
-Не слепит? – поинтересовался Василёк, подходя к нему.
-Нет, - ответил Водяной. – Водяные вообще могут долго смотреть на солнце.
Он перевёл взгляд на приятеля.
-Ну, - подытожил, - думаю, хватит теперь. Можно пойти погулять.
И они пошли.
Обогнули одну трубу и приблизились ко второй.
-Эта труба напоминает мне жилище Тюни, - сказал Василёк.
-Да, пожалуй, только её домик побольше.
Они подошли к трубе совсем близко, и из неё раздалось сопенье.
-Неужели и тут кто-то живёт? – удивился Василёк.
-А как же? – сказал Водяной. – Всюду кто-то живёт. Вероятней всего Хохрик. Или Мыхрик, - предположил он, подумав.
Сопенье усилилось, из трубы повалил серебряный пар, сменившийся брызгами, потом вытянулась мордочка и показалось всё тело – длинное, гладкое, крапчатое.
-Точно, - сказал водяной. – Это Мыхрик.
-А вы кого ждали? – спросил Мыхрик, сворачиваясь кольцом, наподобие собачки, и лапками протирая глаза.
-Возможно Хохрика, - ответил Водяной.
-Хохрики живут в норах, - сообщил Мыхрик. – причём рытьё нор у них доведено до совершенства – они способны прорыть их даже в воздухе.
-Невероятно, - вздохнул Василёк. – А как они это делают?
Если бы у Мыхрика были плечи, он бы ими пожал, и так ему пришлось помахать хвостом.
-Честно говоря, я и сам не знаю, - отозвался он. – Они становятся невидимыми и вращательными движеньями прорывают в воздухе туннели. Потом загибают их, увенчивают чашечками, и в них уже живут. Наверно, хорошо. Не знаю – никогда не встречал ни одного Хохрика.
-А вы, Мыхрик, живёте в трубе?
-Почему, не только. Но в основном – да.
Водяной почесал ладошку. Капелька, брызнувшая из неё, попала Мыхрику на нос, и тот облизнулся.
-Это была серебряная капелька, - сказал он. – Я больше люблю золотые. Они очень сладкие.
-Пожалуйста, - сказал Водяной. – Мне не жалко.
Он почесал другую ладошку, и капелька получилась золотой. Такой он и поднёс её Мыхрику – на ладошке, и тот слизал и поблагодарил.
-Вот, - прибавил он. – Можно считать и пообедали.
-Вам достаточно всего двух капелек?
-Вполне. Мы, Мыхрики, существа непривередливые. Особенно в дни, когда светит такое яркое солнце.
-Вы, Мыхрик, тоже любите смотреть на солнце? – спросил Водяной.
-О, конечно. Кто же не любит этого?
-Мой друг Водяной, - сообщил Василёк, - сегодня долго смотрел на солнце. Пока я играл с его зайчиками.
-Да, они часто тут прыгают. Но потом всегда улетают.
-А не слепит ли вас солнце? – спросил Василёк, - я имею в виду, если долго смотреть…
-Нет, нет, - отозвался Мыхрик. – Для этого у меня есть специальные мыхриковы очки.
Он свистнул, и очки, забавно передвигаясь, вылезли из трубы, и подкатились к  друзьям, как маленькие сдвоенные колёса.
-Поздоровайтесь, - сказал Мыхрик.
Очки поздоровались вежливо, ибо это были не только мыхриковы очки, но и ещё очень вежливые очки.
-А я вообще не встречал невежливых очков, - заметил Василёк. – Но обычно они молчат.
-Мы тоже не особенно говорливы, - заметили очки.
-Вы? Разве вас двое?
-Нет, мы одни, - пояснили очки. – Но состоим из двух стёкол.
-Теперь, если вы не против, мы с очками поглядим на солнце.
-Мы не против, - отозвались друзья.
-Тем более, - сказал Водяной, - что и сами мы собирались прогуляться.
Очки закатились к Мыхрику на нос, и он стал глядеть на солнце. Очки при этом блестели, очень довольные.
А друзья пошли дальше – гулять по крыше.
-Смотри, - сказал Водяной. – Теперь ты сам можешь убедиться, что самое главное – это контуры и силуэты. Контуры домов и силуэты труб.
-Всё же, по-моему ты не прав, - ответил Василёк, – если бы были одни контуры домов, где бы мы жили? А ты сам?
-О, я б всегда нашёл себе убежище. Вернее, пристанище.
-А можно убежать из убежища в пристанище?
-Можно я думаю. Но не пробовал пока. А вот смотри какой красивый силуэт трубы!
Кажется, силуэту понравилось, что говорят о нём. Он кокетливо повернулся, отделился от трубы и подплыл по воздуху к приятелям.
-А вы похожи на гобой, уважаемый силуэт, - сказал Василёк.
-Что ж, возможно я когда-нибудь и стану гобоем, - ответил силуэт. – Но даже и теперь, когда я всего лишь силуэт, очень приятно, что я кому-то понравился.
Не спускаясь на крышу, он отвесил приятелям два очень изящных поклона, и отправился путешествовать по воздуху.
-А он не вернётся к трубе? – поинтересовался Василёк.
-Нет, зачем ему это, - ответил Водяной. – А труба не будет переживать, она вырастит себе новый.
-Разве можно вырастить силуэт?
-А как же. Необходимо – если твой решил стать гобоем и отправился путешествовать по воздуху. И контур тоже можно вырастить. Если растить его хорошо, с нежностью, он будет весьма пушист.
По дороге – точнее, по крыше им попадались то и дело мелкие камешки…
Василёк поинтересовался, откуда они здесь берутся.
-Они падают с неба, - ответил Водяной. И добавил – Когда никто не видит.
-А может быть, они и оживают, когда никого нет?
-Конечно, - ответил Водяной. – Но не только, когда никого нет. Смотри.
Он дунул – но как-то по-особенному, с брызгами, и камешки тотчас поднялись с мест, и закружились  хороводом.
-Как хорошо, что нас ничего не привязывает к месту, - верещали они, - как хорошо, что мы можем виться, как птички.
Они были разноцветные, и крыша озарилась малиново-золотистым сияньем, в котором проскальзывали зелёные крапинки.
Потом они организовались в подобие косяка, и, как до этого солнечные зайчики, улетели.
-Интересно, - им известно направленье, в котором они полетят?
-Пожалуй. – Отозвался Водяной. – А может, и нет. Главное, что они улетели.
-Вот скажи, - спросил мальчик, - мы путешествовали с тобой по воде, по крыше, а можно ли путешествовать по огню?
-Да, - откликнулся его друг. – Я же говорил тебе, что вода дружит с воздухом, значит и с огнём тоже. А я дружу со всеми. На то я и Водяной.
-И тебе не страшен огонь?
-Конечно, нет. Огни вообще-то бывают разные. Тот, что я выращу сейчас – не страшен никому.
И Водяной щёлкнул пальцами, из которых тотчас выбросились снопы искр. Они увеличивались, переливались, в них замелькали дуги и полукружья, и огонь – полноценный огонь размером с куст – возник на крыше – рыжий, как лисий хвост.
-Досточтимый огонь, - обратился к нему Водяной. – Позвольте нам с другом слегка попутешествовать по вашим зигзагам.
-Пожалуйста, - ответил Огонь. – Заходите.
И, взявшись за руки, они зашли – так легко, как входят в дверь. Но двери у огня не было – была сумма разной длины коридоров, которые играли красным, жёлтым, оранжевым цветами, и выращивали на своих стенах невиданные цветы.
Василёк сорвал один из них, чтобы рассмотреть повнимательней. В середке у него был крохотный камушек, из коего и рос огнистый цветок.
-Увы, - сказал Водяной, - ты не сможешь взять его с собой. Такие цветы живут только внутри огня.
Они походили ещё немного, и, насладившись сполна разнообразными видами, какие дарил огонь, вышли из него наружу.
То есть на крышу.
-Спасибо, - сказал Водяной. – Нам очень понравилось.
-Не за что, - ответил огонь, и погас – скорее быстро, чем медленно.
-Теперь, - предложил Водяной, - мы пролетим подземным коридором.
-Разве таким коридором можно лететь? я думаю, скорее ползать.
-Ползать тоже можно, но летать удобней. Ну, раз-два.
Мальчик снова взял его за руку, и зажмурил глаза, как попросил Водяной. А когда открыл их, вокруг были серые и черноватые стены – странные каналы переходили один в другой, и корни свешивались, как причудливые украшенья.
-А тут совсем не страшно, - сказал Василёк.
-Конечно. Страшного вообще не бывает. Всё осмыслено, надо только уметь видеть.
Шланг – тот самый, из финала их первого путешествия – возник на пути – он поднялся лоснистой, никогда никого не жалящей змеёй, выпустил немного воды в знак приветствия, и спросил –
Не хотите ли полететь на мне на крышу?
-О, это было б чудесно, - сказал мальчик.
Змея-шланг подобралась к ним поближе, и они сели верхом, как на лошадь.
-Только надо зажмуриться, - предупредил шланг.
Василёк зажмурился, и дальше вслушивался в ощущенье полёта – манящее, весёлое.
Уже на крыше, распрощавшись со шлангом, отправившимся восвояси, он сказал Водяному – Я налетался на всю жизнь.
-Что ты, - откликнулся друг, - налетаться на всю жизнь невозможно.
Но теперь тебе предстоит окончательный, водный полёт.
-Какой же?
-Домой.
Васильку стало немножко грустно, но Водяной утешил его, сказав, что все путешествия и предпринимаются для того, чтобы вернуться домой.
Они снова взялись за руки, но зажмуриваться было не нужно.
Они мчались в сердцевине доброжелательного водного потока, и мальчик узнавал и настоящую улитку, ласково качавшую рожками, и весёлых креветок, и лобастого мудрого сома, и джинна, улыбнувшегося ему добродушно, и многих-многих других, с кем довелось встретиться.
Вырвавшись из крана, они съехали, как по снежной горке, по боку раковины, и Водяной – умело, как всегда – увеличил и мальчика, и себя.
-Ну, вот и всё, - сказал он. – Пора прощаться.
-Совсем? – спросил Василёк, стараясь не показать, что ему всё же грустно.
-Что ты, просто на время, - воскликнул Водяной. – На время, ибо запомни – ничто хорошее никогда не кончается в жизни. Просто нужно уметь видеть это хорошее. Видеть – и сохранять его в себе.
И он снова, закрутившись ловким винтом, взмыл вверх, вспыхнул перламутровою игрою огней, и стал маленькой капелькой, растаявшей на ладони Василька.
А мальчик сел к окну, и, глядя на двор, стал думать о том, что ничего хорошее никогда не кончается.