Грибы на четырёх костях

Сергей Прокопьев

ГРИБЫ НА ЧЕТЫРЁХ КОСТЯХ

«Как день с утра не задастся, – вспоминал дед Петро войну, – так, расстреляй меня комар, до ночи наперекосяк... В то утро ложку посеял. Рассчитывал с ней Берлин брать, с Калининского фронта вместе, а тут обыскался – нет…»
А ещё, рассказывая про тот роковой день, говорил: «Наши бичи – жадность и лень». Напирал на первую часть мудрости. По жизни Петро был мужиком рачительным, но на войне не жадничал на счёт трофеев. Ни в Польше, ни в Германии. Помнил завет матери: «Чужое не тронь – руки отсохнут». Мужики таскали в сидорах костюмы, отрезы. Петро одни часы швейцарские имел. А тут смотрит – ботинки. И до того приглянулись деревенскому парню. Светло-коричневые, подошва в палец толщиной, с рантами. Не ботинки, а картинки…
Их Первая Гвардейская Краснознамённая танковая бригада шла на острие клина. «Эх, ребята были! – вспоминал дед Петро однополчан. – Цвет! Молодёжь необстрелянную не брали. С госпиталей многие. Дрались соответственно. Преград не было!..»
Три полка танков с автоматчиками на броне. Сзади дивизион «Катюш», дивизион противотанковой артиллерии, дивизион броневиков с крупнокалиберными пулеметами. Сила! Задача: прорвать фронт и сеять панику – круши! дави! сметай! – в тылах врага. Днём и ночью больше шума и огня для неразберихи в немецком стане.
Петро, что в мирной жизни швец и жнец, что на войне по любому хлебу, металлу и салу. Посади за руль машины – не растеряется, и разведчик опытный, и радист лучший в бригаде. С этой специальности начинал войну, рядом с радиостанцией закончил. Та, последняя, на крытом ГАЗике была установлена, который за танком комбрига неотвязно следовал для оперативной связи. Например, вдруг появилась загвоздка продвижению в виде вражеской артиллерии. Через Петро вызываются «Катюши», они – «огонь!», и путь свободен. Или въезжает колонна в лес. Сосны громадные, а на ветвях «кукушки», которые по нашим автоматчикам, что на броне танков, как давай поливать. «Броневики вперед!» – передаёт Петро приказ командира. Те выдвинулись и айда крупнокалиберными счетверёнными пулемётами по «кукующим» фрицам. Лес, как косой, вместе с «птичьими гнёздами» срезали и дальше…
«В 44-м, ещё в Польше, – рассказывал дед Петро, – нас начали готовить для взятия Германии. «Вы оккупационная армия!» – говорили. Офицеров, как жрать правильно, обучали. С деревень многие – вилок в глаза не видели, какие там салфетки и ножи за обедом. Гоняли, как платком рот вытирать, вилку держать и другим застольным выкрутасам. Почище чем политзанятия. А установка на бой: можешь на танке ломануть не по дороге, а по дому – круши его, вали, дави, но после боя – пуговицу мирного населения не тронь».
Петро не удержался... В тот январский день 45-го они углубились в немецкий тыл на 150 километров. Где-то под вечер в городок зашли. Остановилась колонна на пять минут, Петро забежал в дом ложкой разжиться, восполнить потерю. И увидел ботинки. Будто специально кто поставил на стул. «Взять?» – ударила мысль. «Не запнись за них, – сокрушался потом, – успел бы запрыгнуть в машину, а её всегда оберегали танки. Связь – глаза и уши командира». Но пока раздумывал да ощупывал приглянувшуюся обутку, загрохотали выстрелы. Петро выбежал из дома с ботинками, вскочил на подножку машины, а тут немецкая самоходка из боковой улицы…
А всё с ложки началось. За всю войну, кроме чирья на заднице на Калининском фронте, никаких ран, а тут…
Но жить-то надо…
И жил дед Петро полноценнее других ногастых. В молодости до девок горазд был. И они до него. В тридцать пять лет машину освоил. В пятьдесят полюбил грибы собирать. Конечно, со своими ногами и по девкам сподручнее шастать, и машину водить, и грибы собирать. В полный рост на протезах, какой ты грибник? А на четвереньках в самый раз. «На четырёх костях», – шутил дед Петро. И с азартом таким способом собирал грузди, белые и всякие разные.
Выглядел процесс следующим образом. Облазит дед лесок, к дереву подползёт, за ствол ухватится, встанет, перейдёт в соседний колок и опять принимает коленно-локтевую позу.
Со стороны кажется – мученья да и только. Однако дед Петро дрожал, как любил по грибы ездить. Изнывал с первыми летними днями: когда, наконец, полезут родимые? И дочь терроризировал.
– Лен, не видела – грибы носят?
– Какие грибы, трава только проклюнулась.
– Ага, только! Дуром на грядках прёт! Пора сгонять на разведку.
Так повторялось каждый год. А уж в грибной разгар при первом удобном случае вырывался в соседние с дачей леса.
В тот день тоже достал дочь:
– Слетаем за профиль на разведку, а? Печёнкой с селезёнкой, расстреляй меня комар, чую – пошли родимые. Поехали, машина, как часы на Спасской башне, ходит.
– А чё вчера колесо отвалилось?
– Зато двигун не заглох.
– В первый раз за сезон.
– Так уж и в первый, – обиделся дед. – Не можешь без гадостей.
– Ладно, – согласилась Лена, она тоже любила грибную охоту, – своими глазами убедишься – рано ещё.
Потом дед вспоминал: тот день с утра не задался. И сетовал на себя – чё было дёргаться? Но задним умом мы все горазды.
Звоночек прозвенел утром, когда дед Петро в колодец ведро упустил. Бутылку пива надумал охладить. На край колодца ведро поставил. Оно кувырк… Бутылку каким-то чудом успел подхватить. А ведро полдня вылавливал.
Когда выловил, прихватив пятилетнюю Юльку, двинули на грибную разведку.
До заветных лесков было километров пять. Успешно, без отваливания колёс и замирания мотора, добрались до места назначения.
– В прошлом году в это время здесь полбагажника огребли! – охваченный азартом предстоящего мероприятия, вспомнил былые победы дед Петро и упал на «четыре кости». Принялся резво обшаривать рощицу. Со стороны казалось, дед обнюхивает каждое деревцо.
– Дед, ты как собака, – хихикнула Юлька.
– Зато я, в отличие от вас, ногастых, ни один грибок не пропущу. Вы ведь не собираете, а носитесь, как в задницу ужаленные. Рады, что есть на чём. Я каждый кустик обшарю, под всякую травинку загляну. У вас процентов пятьдесят мимо глаз попадает.
В тот памятный вечер, как ни обшаривал, как ни заглядывал, – счёт трофеям шёл не багажниками, редкими экземплярами. Пять обабков, три подберёзовика, несколько сыроежек. По Юлькиному – суравежки. Волнушки звала волмянками. Кстати, она белый нашла. Ядрёный, в самом соку. Таких десятка полтора и можно мариновать! Юлька, дитё есть дитё, нет бы с ножкой сорвать, она – шляпку одну. Мама-Лена бросилась искать нижнюю часть красавца. Да где в стогу иголку найти. Юлька, конечно, забыла место.
Часа два дед ползал, Лена ходила, Юлька скакала по грибным угодьям.
– Стоп, пулемёт! – сказал дед Петро в один момент. – Хватит из пустого в порожнее переползать. Всё равно не зря съездили…
– Что, Юлька, – спрашивал внучку по дороге к машине, – поедим свеженинки? Мамка на ужин сварит грибной супчик-голубчик.
– А куда она денется.
– Ты любишь супчик с грибами?
– Ещё как есть хочу!
Дед Петро поторопился вперед событий распустить желудок на суп. У машины обнаружилось, что исчезла связка ключей, где и зажигания был.
– Вот гадский потрох! – выворачивал один карман за другим дед Петро. – Куда они, расстреляй меня комар, делись?
– Дед, ключ надо на веревочку и на шею, – нравоучительно советовала Юлька.
– Ты ещё, соплюшка, будешь вякать!
– Сам ты соплюх!
– Лен, ты не брала?
– Они мне сдались! – нервничала дочь.
Мало хорошего видела Елена в этой потере.
– Неужели в лесу обронил?
По второму кругу начали обшаривать хоженые места, лесок за леском. Дед как Маугли, Лена тоже на колени встала. Ключи не грибы, в полный рост трудно в траве заметить. Юлька последовала примеру взрослых, но тут же ударилась коленкой о пенёк.
– Гадский потрох! – плаксиво заругалась.
– Юлька, по губам получишь!
– А деда чё не бьёшь?
Обнюхивая каждую травинку, дед Петро поднял ржавый перочинный ножичек.
– Пойдёт! – полюбовался находкой и сунул в карман.
Юлька нашла ножку от гриба-красавца и плоскую 250-граммовую бутылочку с завинчивающейся крышкой.
– Пойдёт! – сунул дед в карман сосуд.
– Всякую гадость собираете! – ворчала Лена. – Ключи ищите!
Однако солнце село, дед Петро, обхватив берёзу, встал:
– Всё, расстреляй меня комар, ни хрена не видать. Соединяю напрямую.
Повозившись с зажиганием, замкнул соответствующие проводки, застоявшийся «Запорожец» весело затарахтел, учуяв направление мыслей хозяина в сторону дома.
– Главное в нашем положении что? – спросил Юльку.
– Грибной супчик! – не задумалась внучка.
– Сама ты каша манная. Главное – ехать прямо. Иначе куковать на дороге придётся. Хочешь, Юлька, куковать?
– Ку-ку! Ку-ку! – сразу начала Юлька.
Не этот смысл имелся в виду. Не мог дед, при всей своей автолихости, закладывать крутые виражи. И не крутые – тоже. Зажигание-то обманул, без ключа завёл двигатель. Но на этот воровской случай имелась блокировка: руль вправо, руль влево и: «стоп пулемёт», сливай воду.
– При повороте передние колёса стопорятся в одном положении, – объяснял дед пассажирам особенности данной поездки.
– И потом нельзя ехать? – спросила Елена.
– Как в цирке можно. По кругу.
– Всё бы ты шутил, папа!
– А чё, расстреляй меня комар, грусть-кручину разводить?
Беды большой в прямолинейном движении не было, дорога не делала резких поворотов. Единственная преграда – профиль, что в деревню вёл, за ним сразу дачи начинались. Дед Петро внимательно посмотрел в одну сторону профиля, в другую: нет ли движущегося транспорта? И начал заезжать на дорожное полотно.
– Всё, – с облегчением сказал, скатившись вниз, – дальше следуем прямо по линии партии и правительства.
Но вдруг на «линию» выскочил кабыздох. Куда уж он нёсся сломя голову? Может, от дачных псов уходил? Или нашкодил где-нибудь? Только сунулся под самые колёса, которым было противопоказано криволинейное движение. Дед Петро инстинктивно крутнул руль в сторону от самоубийцы.
– Расстреляй меня комар! – кричал в следующий момент. – Лучше бы я тебя раздавил!
Колёса намертво заколодило.
Лена побежала за подмогой, соседями-автомобилистами.
Как ни бились мужики повлиять на блокировку в обратном направлении, в походных условиях ничего не получалось. Пришлось брать деда на буксир. А так как передвигаться он мог только по кругу, маршрут по дачным дорогам прокладывали в левостороннем направлении. То и дело приходилось останавливаться, заносить задок «Запорожца».
С добрый час цирковой крендель нарезали. Тогда как, если нормально ехать, всего-то километра полтора будет. Уже хорошо затемно достигли дачи…
– Лен, – на следующее утро дед Петро, едва продрав глаза, стал просить дочку, – свари грибного супчика.
– Берёзовой каши бы тебе! – проворчала дочка, ещё не отошедшая от вчерашней разведки.
– Чё?
– Я про себя.
Лена достала из багажника корзинку с грибами. Высыпала трофеи, едва прикрывавшие дно, на столик и… Среди грибов лежали ключи.
– Это Юлька, расстреляй меня комар! – взорвался дед, увидев пропажу. – Она, шкода такая!
– Из-за поганки полпосёлка взбаламутили! – поддержала мысль мама-Лена.
– Ремня всыпать, чтобы неповадно в следующий раз!
– Мороженое сегодня точно не получит!
Дед и мать в два голоса ругали Юльку.
Которая, конечно, не ангел. Но справедливости ради надо сказать: в тот раз Юлька к ключам не прикасалась.