Поклянись, что скажешь правду

В конце августа, встав, в пять часов утра, ветврач Григорьев Анатолий поехал в горный кишлак Сарипиль, чтобы провести прививку крупного рогатого скота на сибирскую язву. Кишлак располагался в Гиссарских горах, километрах в 35-40 от города Регар. Дорога в начале шла по асфальту, затем в Ширкентском ущелье переходила в глиняно-каменное покрытие. Потом километра два крутого подъема и затем по долине предгорья уходила вверх. Дончак-полукровка шел ходко, не чувствуя усталости. Хороший корм, постоянная физическая нагрузка сделали коня очень выносливым и сильным. Почувствовав близость кишлака, конь радостно прибавил ход. Колхозная ферма находилась за селением, а потому доктор проехал через весь кишлак. Весь скот находился на выпасах, и только двое пастухов да бригадир Сайфутдин чистили от навоза помещение. Доктор, не слезая с лошади, заехал в помещение и громко поздоровался.
- Ассалами Аллейкум акя-укялар, братья и братишки.
- Ва Аплейкуми Ассалами, ответили работающие.
Доктор слез с коня, дополнительно поздоровался с каждым за руку, только потом пошел ставить коня на свое место. Расседлал, протер спину своему аргомаку, подкинув в кормушку хорошую охапку люцерны, и только потом взялся за свои дела. А ехал он в Сарипиль спозаранку лишь только потому, что в верховьях за кишлаком вдоль мелкой, но зарыбленной речушки Гурумсай, было много куропаток. С 12 часов дня до самого вечера можно было, и поохотиться вволю и порыбачить. Переночевав в кишлаке, утром, после дойки коров, спокойно сделать прививки и уехать домой.
Анатолий вынул из хурджума кирзовый футляр с ружьем в нем, двухтстволкой 16 калибра. Собрал его, взял патронташ, удочку, намотанную на палочку, сантиметров пятнадцати длины, сунул ее в карман и подошел к Сайфутдину.
- Бригадир - ака-брат мой, к тебе большая просьба. Часа через два принеси два ведра воды для моей лошади, сейчас ее поить нельзя. Долго и хорошо шла, вся в поту. Когда напоишь водой, только потом дашь коню ячменя. В какой последовательности будешь давать воду и ячмень, ты понял? - спросил доктор у Сайфутдина.
- Да,- ответил он.
- Ну а сейчас, найди мне красную чалму для охоты на кекпиков.
"Кекпик птица очень любопытная. Подпускает к себе на расстояние до двадцати метров, хоть из рогатки стреляй. Но, чтобы у кеклика-куропатки вызвать любопытство, надо что-то придумать. Некоторые вешали на ствол ружья красную тряпку, метр на метр, предварительно прицепив с двух сторон к материи тонкие реечки или срезанные с кустов прутья. Одна палочка служила как отвес, а к другой с двух концов привязывалась леска рыболовная, 0,2мм. Потом леска вешалась на ствол ружья с красной тряпкой. Целиться в кекпика леска не мешала. Куропаточка разглядывала это примитивное устройство и удивлялась: вроде бы человек, надо улетать, а вроде бы и нет. Вот тут куропатки и становились, досягаемы, становясь близкой и хорошей мишенью. Но наш герой делал по-другому. Он делал один тур, виток чалмы, вокруг шеи и закалывал булавкой. Потом делал несколько витков вдоль тела, затем обворачивал остатком чалмы правую ногу и у самого ботинка закалывал булавкой или завязывал веревочкой. Чалма служит человеку как головной убор с одной стороны, а с другой стороны как саван. Когда хозяин чалмы умирал в пути или где-то вне дома, ему мыли лицо, руки, заворачивали в собственную чалму, читали молитву и предавали земле.
Вот доктор и ходил за кекликами вдоль довольно крутой горы, вроде как покойник, вылезший из могилы в красной чалме. Куропатки очень интересовались красным видением и подпускали метров на двадцать, а то и ближе. А было в этой долине очень много птицы. Дело в том, что там, где есть возможность распахать кусочек земли, соток в 5-10, там кругом огороды. Растет горох нухат, крупный, круглый, специальный для плова и вкусной шурпы. Урожайность его низкая, но великолепные вкусовые качества открывают ему путь к желудкам гурманов. Выращивают его только в Азии. В огородах растут помидоры, огурцы, лук, чеснок, картошка. Корма для куропаток очень много, особенно дикого гороха разных сортов, а так же всевозможной ягоды, боярки и прочего. Но заветные огороды тянут к себе дикую птицу и не только. И свиньи, бывает, делают набеги, и ежи, дикобразы приходят полакомиться к дальним огородам. И. конец тому огороду, где хозяин поленился сделать хороший забор.
Доктор подстрелил две куропатки. Он мог бы настрелять и больше, но узбеки строго относятся к браконьерству и к жадным, ненасытным охотникам. Они говорят
- Это все наше. Подстрелим кеклика на плов, на шурпу хватит. Не надо быть обжорой. Есть день завтрашний и послезавтрашний, мы здесь живем, и кеклики и все другое украшают нашу жизнь. Даже свиней и тех не хотят, чтоб истребляли. Хотя они разоряют огороды, где до поздней осени не убраны овощи.
Потом Григорьев спустился к речке, срезал тонкое удилище, и привязал к нему леску с двумя крючками. Поймал два кузнечика, насадил на крючки, и внахлест начал ловить радужную форель. Часа за полтора поймал килограмма два рыбы- маринки и форели. Потом возле речки почистил рыбу, чтобы не отвлекать хозяйку от более важных дел. Ведь он оставался ночевать у Сайфутдина, а его жена работала дояркой. Уставала после дойки коров, да еще и готовила пищу на вечер, чтоб накормить гостя, детей и родителей. Потом доктор снял осторожно шкурки с куропаток, и вынул все содержимое изнутри. Узбеки с птицы снимают шкурки,- это закон. Хотя европейцы скажут,- вот делают глупость, так как шкурка птицы вещь очень вкусная. Анатолий вымыл руки, достал из кармана сухой круглый комок, величиной с кулак, сухого кислого молока, подсоленного по вкусу. Опустил его в воду, подержал несколько минут, и стал облизывать и грызть как мороженное. Понадобилось около 30-40 минут, пока он размочил и съел этот вкусный шарик. Узбеки делают закваску из кипяченого молока, остуженного до 25-30 градусов, в него бросают немного ацидофилина, приготовленного из желудочка суточного барашка. Когда молоко достаточно скисает, его выливают в чистый белый мешок. Мешок подвешивают, а под него ставят таз, куда стекает сыворотка. Затем, дня через два, окончательно сгустившийся катык - кислое молоко, вываливают в эмалированный таз, добавляют соль по вкусу, размешивают и делают круглые, с кулак, шары. Потом шары помещают на чистую фанеру и выставляют сушиться на солнце. Температура в тени плюс 41-42 градуса, а на солнце,- и не спрашивай. Босыми ногами по земле не пройдешь.
Доктор лежал в тени под деревом на берегу речушки и думал, какой хороший день подарил мне Господь. Нахожусь, как в раю. Слава и хвала тебе. Господи!
К вечеру, вернувшись в кишлак, пошел к дому Сайфутдина и его старикам отдал рыбу и мясо кекпиков, а сам отправился на молочно-товарную ферму, посмотреть Локая, своего коня. Конь издалека учуял своего хозяина и зычным ржанием поприветствовал его. Анатолий повел своего коня к роднику, напоил его, помыл и отвел на ферму. Дал ему немного ячменя и много клевера, чтоб хватило на целую ночь. Потом пошел по ферме. Все было в норме, но не было одного - обычной людской радости, веселья.
В чем же дело,- подумал доктор. Может быть, кто-то умер? Подошел к Сайфутдину и спросил:
- Ака-брат, все молчат, ты тоже, как потерянный. Что случилось, скажи?
- Укя-братишка, дойка закончится, молоко отправим, пойдем на собрание. Нас с тобой пригласили тоже, там все узнаешь, у меня язык не поворачивается говорить, братишка. Мне плохо. Здоровый мужик чуть не плакал. Доярки, обычно точившие языки, соревнуясь в краснобайстве, в шутках, молчали. Ну, это что-то из ряда вон выходящее, подумал доктор. Дойка коров была закончена, фляги с молоком погружены на автомашину и отправлены вниз, в город.
Оставив дежурных на ферме, Сайфутдин, доктор и пастухи пошли на сходку в колхозную мехмонхону-гостинную. Здесь показывали фильмы, проводили собрания, сходки. Когда вошли в помещение, то почти все мужчины кишлака были на месте. Здесь же был и мулло Азим. Председательствовал школьный учитель. В кишлаке была маленькая школа до 4-х классов. Потом дети учились в городе Регар, в школе-интернате. Оканчивая 10 классов, они поступали в техникумы, ПТУ и во все институты республики. Это устраивало всех жителей предгорья. Дети летом на каникулах дома, а потом родители ездили к детям в гости, в город. Учитель был не из местных, занимал колхозную глинобитную квартиру. У него была жена учительница и маленькие дети. Когда все собрались, он начал говорить:
- В прошлом году уважаемый Касымджон приказал долго жить. Вы все видели, как он болел, как он страдал. А теперь что получается? Его молодая красивая жена Фирюза родила ребенка. Мы посчитали и убедились, что со дня смерти Касымджона и до рождения ребенка есть разница в сорок дней. Мы недопустим в нашем кишлаке прелюбодейства. Это плохой пример и для детей, и для взрослых. Кто что хочет сказать?
Выступили двое мужчин-колхозников. Говорили, что это очень аморально и недопустимо. Все взоры обратились к мулле Азиму. Седой старец задумался, потеребил свою седую бороду и сказал:
- Перед смертью у Касымджона появилась вновь мужская сила, и в нем заиграл троянский конь. Он позвал к себе свою любимую Фирюзу и отдал ей последнюю любовь. От того, что хозяин помер, у нее не могла сформироваться клетка, которая стала бы колыбелью. Она была в страхе и печали. Но гены Косымджона ждали сорок дней, когда лоно природы придет в норму. Потом Фирюза пришла в себя, отошла от такой потери мужа душой и телом, произошло зачатие.
- Что ты мелешь? - вскричал учитель.
Все посмотрели на учителя. Их дети учились у него в школе, но проявить такое неуважение к старцу-мулле?! Он сразу потерял уважение большого количества присутствующих. Учитель понял, что совершил ошибку. Тогда он решил реабилитироваться в глазах колхозников и обратился к доктору:
- Ты окончил институт, хоть и ветеринарный, но врач. Что ты скажешь по этому поводу? Анатолий посмотрел на старейшин, на муллу Азима и спросил:
- Вы хотите, чтобы я что-то сказал? Мулла Азим сказал.
- Ты взрослый мужчина, образованный человек, и я думаю, у тебя найдется слово чести и благородства. Твой отец, уважаемый человек города Регар.
Учитель быстро добавил:
- Поклянись, что скажешь только правду.
Анатолий махнул головой. В этот миг он глубоко задумался, может быть, первый раз в жизни, решая столь важный вопрос. Господи, вскричал он про себя. Ты дал миру ребенка. Так дай же ему радости, счастья, пусть живет младенец. Господи, прости меня за мою ложь, но по-другому я не смогу. Пауза затянулась. Потом он начал говорить. Сначала медленно, глухо, потом голос его как бы прорезался:
- Мулла Азим, и вы, почтенные аксакалы, я молод и могу ошибаться, но я много думал. Вы меня поймете, вы все животноводы. Верблюдица носит верблюжонка от 335 до 395 дней. Почему разница составляет 60 дней? Учитель, я вас спрашиваю, сумеете ли вы ответить на этот вопрос? Но это не все. Кобылица носит плод 340 дней, но она может принести жеребенка через 307 дней. А другая кобылица носит 412 дней.
Анатолий громко обратился ко всем:
- У кобылицы разница в 105 дней, и если я обманываю вас, то пусть самый старый животновод отрежет мне ухо. Другое дело, Касымджон оставил Фирюзе дом, приусадебный участок, два огорода в горах. Если ее прогнать из кишлака, то все это можно разделить. Учитель займет дом, у него хорошие, красивые детишки.
- У меня есть жилье,- сказал учитель.
- Интересно,- продолжал Анатолий,- у Фирюзы, наверное, кривой и некрасивый ребенок родился? Кто-нибудь видел? - спросил доктор.
Сайфутдин сказал:
- Мы с женой ходили, смотрели. Красивый мальчик родился. Мулла Азим сказал:
- Я ходил и смотрел, прочитал молитвы.
И еще многие ходили и смотрели. Все радовались рождению ребенка. В горах, спорные вопросы щекотливого порядка решаются один раз и больше к этому вопросу не возвращаются никогда. Таков закон гор.
Сходка решила дать мальчику имя Орзу-Мечта, а фамилию Касымджанов, в честь отца. Все расходились домой радостные, довольные. Сайфутдин пригласил к себе в гости пастухов на плов с кекликами и на жареную рыбу. Его жена, узнав итог сходки, подпрыгнула от радости. Единственным недовольным человеком был учитель.
Утром после дойки коров, сделали прививки крупного рогатого скота. Доярки шутили и смеялись, и каждая старалась сказать хорошее слово доктору. Провожали его как героя. Дали много гостинцев матери и отцу доктора. Н
о самое интересное, в конце села его ждал мулла Азим. Старец остановил коня, взял его за уздечку. Локай, такой строгий, подчинился команде и взгляду Аксакала.
- Сынок,- сказал он,- спасибо тебе. Я буду молиться перед Господом за нас двоих. Живи в ладах со своей совестью. Я уважаю тебя. Ты поступил правильно, мудро.
Анатолий Искаков – Дервиш, г.Керчь