Воспоминание

Я помню… танец. Да. Это был именно танец. Кто-то кружился в прекрасном па, отступал и снова делал красивый взмах подолом длинного платья. Вы знаете, она была прекрасна. Воистину, такой утончённой леди я не видела ни разу. Маленькая прелестная куколка с ресницами и глазами полными боли, грусти и… песни. Песни сладчайшей души. О её любви можно было слагать целые поэмы, можно было рисовать картины… где живым мотыльком она порхала бы в своё превосходстве. И вот только по губам скользила совсем не кукольная улыбка, на дне радужек пустой упрёк. Кому? Кого упрекало это дитя, ступая по осколкам собственной чести отданной на растерзание своего же… коварства?
Секунда, скрежет музыкальной шкатулки, что устала играть тонкую и заезженную мелодию. И куда же деваться куколке, что так упрямо рвётся к своему краю пропасти? В свете софитов это кажется столь глупым, это лёгкое движение невпопад, этот вздох невинности… Попытка остановиться и коснуться чего-то тёплого и родного, но… музыки нет, а кукольные запястья давно перестали держать добрые руки мастера. Едва заметный толчок вперёд, ветер подхватывает обрывки былой красоты и пускается в танец с упругими кудрями, что приторно надушены цветочной водой.
Но ведь рано или поздно кто-то бережно коснётся опущенных плеч, поцелует затылок и выкупит тонкий стан забытого превосходства. Разоденет её, заведёт очередную мелодию шкатулки, но такую незнакомую и сложную. Взмах. Прыжок… Смотри… Там. Такая же. Как ты. Выше голову. Ну же. Волосы стянуты в тугой пучок, газовая ткань окутывает лёгкую фигуру. Смотри… Сможешь ли? Скольжение по паркету, пируэт… арабеск. Словно вода, что течёт сквозь пальцы, та… другая не вальсирует, а летает по сцене. Выше… выше… и вновь упрёк в глазах. Я помню. Помню как струилось это по чьим-то губам, ядом отравляя всё вокруг. Маленькая куколка всё не такая глупая и хрупкая, как казалась на первый взгляд. Я помню её танец. И помню её падение. Жаль, что так и не смогла влюбиться в эти плечи и пальцы.