Сиреневая веточка

     Веточка...Так называла ее в детстве мама. Веткой звал папа и одноклассники. В целом, совсем не обидное прозвище, почти-что имя. Это сейчас все с удовольствием выговаривали его:редкое, все еще кажущееся иностранным, Вио-лет-та. До отчества она не доросла пока еще. Да она и не переживала по этому поводу. Все у нее было хорошо, и все у нее было впереди! Да и спереди тоже все было. Красотой ее ни родители, ни природа не обидели, всего выдали чуть сверх нормы. Чуть полнее губы, чуть длиннее ресницы, чуть тоньше талия, чуть белее зубки, чуть пышнее грудь. Это "чуть" сводило с ума не один десяток ее знакомых и приятелей. А она все еще пребывала в неведении об истинной природе взаимоотношений между мужчиной и женщиной. Вернее как в неведении: теория изучена и сдана на "пять", а вот к практике перейти пока не удалось. Или не хотелось. Она пока сама не знала.
  Ветка в десятый раз прошлась придирчивым взглядом по своему отражению в зеркале - безупречна! И, рукой запихивая наушники в изящные, покрытые персиковым пушком ушки, проскакала на одной ноге по коридору, уже почти за дверью квартиры скороспело натягивая розовые балетки на почти балетные ножки. Перескакивая по привычке через две ступеньки, она в три прыжка преодолела пролет лестницы и едва не снесла поднимающегося ей навстречу мужчину. Ну или парня...Кто их разберет, сколько им лет. Хотя, пожалуй, на парня он все же не подходил. Несмотря на клепанные джинсы, и футболку, и даже сережку в левом ухе. Взгляд был старше.  Ветка напоролась на мужчину локтями, оттолкнула, и он едва успел ухватиться за перила, чтобы не упасть. Наушники вывались из Веткиных ушей, она покраснела и, пробормотав "извините",уже чинно и степенно стала спускаться дальше. Но ее окликнули:
- Привет!Не подскажешь, Фадеевы в какой квартире живут?
- В 25, это на следующем этаже  - ответила Вета, про себя подумав:"Ну задолбали эти Фадеевы. Вечно к ним народу полно шарашится. А ей потом за ними мать велит окурки  сметать с выщербленных бетонных поит их престарелого подъезда".  Она думала, что общение на этом закончилось. Но он снова ее спросил, свешиваясь с перил и глядя на нее спокойным и теплым взглядом:
 - А ты, малыш, в какой квартире живешь?
 - Ни фига себе, малыша он нашел! Да мне 18 уже давно стукнула. Так что обломись,папаша! - нахамила Ветка, удивляясь самой себе. Тут настала очередь высказаться ее собеседнику:
- Ну, до папаши мне, детка, далеко. Ок, пусть будет не малыш, пусть будет...Как тебе нравится?
Неожиданно Вета звонко выкрикнула в воронку подъездного омута:
- Веточка я, сиреневая! Видишь, какое у меня платье! - И она кокетливо,одним пальчиком, прикоснулась к краю платья, глубокого сиреневого цвета.
Мужчина удовлетворенно заулыбался и, продолжив подъем по лестнице вверх, обращаясь к самому себе, повторил:
- Веточка! Да, детка, ты будешь Веточкой.
    Вечером у Фадеевых случился потоп. Который обрушился на Ветку куском отвалившейся с потолка в кухне штукатурки. Старомодный дизайн интерьера и методы его строительного воплощения были фишкой ее матери - медработника с большим стажем. А может быть просто данью скромного достатка семьи. Ну, не суть...Штукатурка отвалилась, больно стукнув Ветку по голове. Следом закапало-полилось мутное жидкое месиво. Ветка метнулась за тазом в ванну, и на какое-то время обезопасив свой дом от наводнения, понеслась к Фадеевым. Мать дежурила в ночь, отец  уже третью неделю тусил в какой-то командировке, она тут была за главную. Открыли у Фадеевых не сразу. Кто-то долго шуршал в коридоре, долго щелкал замками. Из едва приоткрытой двери высунулось лицо. Не Фадеевой. Не Фадеева. Другое. То самое, которое она видела на площадке сегодня днем. Лицо было недовольно, заспанно. Увидев Ветку, гневно уперевшую руки в боки, лицо зевнуло и сказало хрипловатым голосом:
- А, Веточка сиреневая. Чего хотела?
- Да вы заливаете нас. Чего у вас там  прорвало?  - и она решительно дернула дверь на себя, пытаясь пройти внутрь квартиры. Мужчина невольно отодвинулся, она прошла мимо него, и только тут увидела, что мужчина голый. Абсолютно. Что мужчину нисколько не смущало. Он прошлепал за Веткой в кухню, и с интересом стал смотреть, как она, пряча глаза от смущения, по-хозяйски лезет под раковину кухонной мойки и как торжествующе протягивает ему мокрую руку.
- Да у вас опять труба течет, да еще как! Воду перекройте!
Мужчина стал озираться вокруг, ища глазами общий вентиль. А Ветка то и дело наталкивалась взглядом на обнаженное мужское тело, замечая его стать и ладное сложение. И на самом главном она тоже успела взгляд свой оставить. Но пристально вглядываться не стала. Только снова залилась краской по самые плечи.
Вентиль был найден. Перекрыт. Дел в этой квартире больше не было. И Ветка пошла к двери.
    С этим человеком она стала часто сталкиваться в подъезде. А потом узнала от матери, что соседи квартиру сдали. И этот самый мужик, которого зовут, кстати, Роман,их временный сосед. И что живет он один.  Этих объяснений ей хватило. ну а то, что мужик дома голый ходит - так ведь он у себя дома, как хочет, так и ходит...
     Пыльное изнурительное лето сменилось зимой, морозной, малоснежной, метельной и гонящей людей по домам. И нелюдей тоже. Ветка возвращалась из универа домой всегда поздно, но в это раз она переборщила. Пришлось до дома добираться на такси. Пиликнув, не совсем сразу открылась подъездная дверь, впуская ее в темное негостеприимное пространство. На втором этаже горел свет, в неярком сиянии которого существовало двое, гопнического вида, члена общества, из серии маловостребованных, но много на себя берущих. Они пили пиво из темной пластиковой бутылки, ржали и курили дешево пахнущие сигареты. Ветке предстояло пройти мимо них. Она независимо зашагала по лестнице, наивно полагая, что факт ее проживания в этом доме - это преимущество и надежная защита от любых неприятностей. Ее сумка, висящая на плече на длинном ремне, слегка ширкнула по ноге  одного из парней, тот уцепился за нее и резко дернул в свою сторону. Ветка не удержалась на неровной ступеньке, и с размаху села на колени в тому, который дернул. Он засмеялся, обдав ее запахом табака и пива, облапил ее за талию и выдал текст:
- Телки на нас прямо с неба падают, Серый! Смотри какая свалилась!
Ветка хотела встать с его колен, но тот сграбастал ее второй рукой, не давая этого сделать. Она попыталась руками отцепить от себя чужие пальцы,и в это момент второй, которого назвали Серым, ногой поддел ее каблучки, и она спиной навалилась на того, который держал. Тот через пуховик стал плотно прижимать ладони к Веткиной груди, а Серый пытался расстегнуть тугую молнию одежды, с каким-то шепелявением говоря:
- Привалило, так привалило...Давай пошмотрим, што там внутри? Может - шишьки?!
Ветка молча пыталась отцепить от себя чужие руки, отчаянно мечтая чтобы кто-нибудь из соседей вышел на площадку. Но в столь поздний час их пенсионный контингент соседей, в основном, спал.
Действия парней становились настойчивее. Им уже удалось наполовину расстегнуть пуховик, и они оба запустили руки внутрь, пытаясь поддеть руками тонкую, ярко-оранжевую блузку. В это момент подъездная дверь внизу хлопнула. Послышались быстрые шаги. Перед веткой возник Фадеевский сосед-Роман. Он был в наушниках, спортивной куртке. Увидев Ветку в столь двойственной ситуации, он вынул наушники и приветливо обратился к парням:
 - Девочку отпустите. Быстро!
Было в его голосе что-то такое, что можно назвать  силой власти. Это произвело на парней странное впечатление: вместо заготовленного на такой случай борзого ответа "Иди на ...", они спешно отпустили Ветку, и та вскочила, наконец, на ноги, как ошпаренная.  Роман продолжал стоять и спокойно смотреть на парней. Под его взглядом они встали с насиженных спортивными штанами с лампасами ступенек, и вполголоса матюкаясь, направились вниз, к выходу из подъезда. Роман крикнул им вслед:
- И дверью прошу не хлопать, господа! Впрочем, дверь нарочито громко хлобыстнула.
Роман повернулся к Ветке. Та стояла красная от стыда, он ненависти к тому, что только что произошло, от осознания своей беспомощности, от ноющей посередине груди обиды и непонятной боли. Роман подошел к ней ближе, поправил измазанный грязью пуховик, внимательно посмотрел ей в глаза и сказал:
- Ну что, Веточка сиреневая, отошла?! Да ты чего  стоишь, как деревянная. Ну, скажи, все нормально?
Вместо ответа у Ветки из глаз полились слезы. Крупными прозрачными каплями они сбегали по пухлым щекам и обреченно падали на дутый воротник пуховика. Она их не вытирала и даже не хлюпала носом. Слезы просто лились из ее больших глаз, и это зрелище тронуло Романа до глубины души. Он отечески взял ее за руку и повел за собой, куда ей сейчас одной?! Ветка послушно переставляла ноги. В квартире Роман снял с нее сапоги, пуховик, и повел в комнату. Усадил в продавленное хозяйское кресло, кокетливо накрытое клетчатым пледом, присел перед ней на колени и стал молча вытирать эти бесконечные и такие трогательные слезинки. Наивное девичье лицо от проливаемых слез нисколько не пострадало. Не было красных глаз, опухшего носа, хлюпанья и общей скомканности. Были потоки чистой воды, льющиеся из голубых, кристальной воды, глаз. Эти глаза хотелось поцеловать. И Роман, движимый этим вдруг возникшим желанием, приник губами к плачущей девушке. Он ощутил едва солоноватый привкус влаги, бархатистую нежность кожи. Захотелось почувствовать вкус губ. И он снова не отказал себе в этом желании. Губы у Ветки слегка припухли от слез, но не это удивило Романа, достаточно искушенного и в поцелуях, и не только. Веткины уста раскрылись ему навстречу солнечными, пахнущими малиной и нежностью, половинками ягоды. Ветка была на вкус сочной, терпко-дурманящей, нужной. Ему уже доводилось однажды  почувствовать, как вдруг пронизывает при поцелуе острое состояние принадлежности, родства, единения что-ли, начинаясь на стыке двух ртов, а заканчиваясь неизбежно в области чресел. Хотя, наверное, не заканчиваясь, а, все же, начинаясь...Ну все потом только начиналось!
Нежно касаясь губ девушки, он продолжал вытирать слезы с ее щек, но руки как-то сами по себе уже гладили тонкую, с бьющейся синей жилкой, шею. Руки касались чуть вздрагивающих плеч. Руки, едва касаясь остроты ключиц, спешили насладится манящим изгибом груди. И, ставшие вдруг суетливыми, пальцы легко протискивали пуговички в плотные петли застежки блузки, освобождая матовое и пахнущее летом тело девушки.
Ветка испуганно вздрогнула. Но пальцы Романа делали какое-то волшебство с ее телом, зажигая сотни маленьких огоньков там, где он к ней прикасался. Огоньки начинали тлеть. И, для того, чтобы они погасли, их нужно было целовать. Роман это знал. Медленно, не пропуская ни одного тлеющего уголька, он одаривал ее грудь поцелуями, удивляясь сладкому вкусу и мощному ответу своего тела. А руки наработанными движениями уже освободили девичье тело  и от блузки, и от тоненького двухлепесткового бюстгальтера. И, уже, легко преодолевая неясное сопротивление, гладили острые коленки, с каждым движением приближаясь к раскрытию тайны лона немеющей от ласки Ветки.
Роман задел кончиком языка упругий розовый сосок. Сосок сжался, собрав в себя все ощущения разом,и выдал Ветке волну эмоций. Эта волна пронеслась по ее телу, вибрируя в самых непозволительных местах тонко и возбуждающе. Ветка выдохнула полустон-полувсхлип. И не заметила, как Роман подхватил ее хрупкое тело, как тихонько скрипнул под ее спиной уставший от жизни диван, как она распрощалась с остатками мешающей им обоим одежды. Волна качала ее руках Романа, который благословлял Веткино тело на любовь.
Ему казалось, что все происходит не по его воле, и он всего лишь пловец, которого несет волна по течению. И это течение прибило его к желанному райскому берегу, до которого рукой подать...Обхватив руками два зовущих к наслаждению, острова, он вплыл на своем челне в рай, физически ощущая пульсирование сияния солнца вокруг...
Ветка заорала, забилась под его телом. Роман, все еще  плывущий на волнах оргазма, не отпускал ее, не понимая ее боли. И она судорожно колотила руками по его спине, доставляя ему скорее удовольствие, чем неудобство.
Поймав ее руки и, словно крылья птицы, распластав их вокруг себя, он продолжил свое путешествие  по ее телу. Ветка затихла от новых ощущений, хотя ей больше хотелось убежать в туалет, чем чувствовать,как снова твердеют под мужской рукой ее соски, как наливается непонятной тяжестью низ живота, еще минуту назад пылавший болью. Влажный поцелуй, глубокий и затяжной лишил ее права голоса. И она сдалась, обмякла, потом вспыхнула и сгорела дотла в настигшем ее развороте спирали внутри нее. Ей казалось, что внутри нее что-то сломалось, а потом срослось, выросло и теперь Это - часть её жизни, без которой ей никак не обойтись.
Роман отпустил руки девушки. Целуя ее лицо, он продолжал вершить великое таинство любви, рождая к жизни новую Женщину, удивляясь тому, что с Веткой это происходит с первого же раза. И это могло бы продолжаться бесконечно, но хриплым голосом Пенелопы Круз напомнил о реальной жизни Веткин мобильник, поющий из кармана пуховика. Ветка дернулась всем телом и Роман перекатился на бок, освобождая ее. Ветка села на диване, осознала свою наготу и стала стягивать в свою сторону простыню. Приложив ее к груди, она попыталась спрятаться под ней вся. Но тело обнажалось то тут, то там, возбуждая Романа сильнее, чем если бы она бесстыдно раздвинула перед ним ноги. Его пенис недвусмысленно об этом заявил, чем вызвал прилив краски к Веткиным щекам. Она вскочила с дивана и стала нашаривать неумолкающий мобильник.
- Да, мам! Да нормально все. почему не дома?! да дома я. В ванной. устала сильно в универе. Счас позвоню! - Ветка аккуратно сложила мобильник в карман и повернувшись к Роману сказала:
- Мне надо маме на сотовый с домашнего позвонить. Проверяет, блин!Отвернитесь, пожалуйста!
Роман засмеялся этому "отвернитесь". Вот так да, тут тебе и "вы", и стыд. Он потянулся и сдернул с нее простыню. Она ахнула и закрыла руками грудь, оставив на его обозрение живот и ноги. Именно туда он и уставился. Ветка поймала его взгляд и закрыла руками пах. Роман стал пристально смотреть на ее торчащие на острых грудках соски. Она заметалась, он этим воспользовался. Вскочил. обхватил ее руками за тонкую талию и повалил на диван, нависая над ней всем телом. От неожиданности она не смогла понять, как именно должна сейчас себя вести, и отзеркалила Ромкину улыбку. Он снова засмеялся, пощекотал ее по выступающим по бокам ребрышкам. Она залилась детским и озорным смехом, пытаясь столкнуть его с себя. Он прижался губами к этому по-детски смеющемуся рту, в один миг превращая его в наполненный жаждой любви сосуд. Прошелся руками по все впадинам и выпуклостям ее тела, звонко шлепнул по бедру и встав со скрипящего ложа любви сказал:
- Беги быстрее, а то нас раскроют!
Ветка еще не умела управлять свои телом, и,поэтому, ей понадобилось еще пару минут, чтобы понять, что надо вставать, одеваться и нестись к трубке домашнего телефона, чтобы убедить маму, что с ней, с Веткой, все в порядке.
Ветка лихорадочно одевалась, а Роман, обнаженный и явно счастливый, возлежал на диване, наблюдая ее ритуалы. Ему нравилось это действо, когда женщина одевается. Тут не было ни грамма сексуальности, зато видно было женский характер, ее отношение к своему телу. Ветке ее тело нравилось, и она с удовольствием оглаживала плотно севший на грудь бюстгальтер, покрывшие ее ноги тонким слоем нейлона колготки. Застегивая молнию на юбке, она словно запечатывала драгоценный сосуд. Но, одевшись, она не знала, как именно ей уйти. В кино, обычно, героиня целовала партнера, лежащего в постели. Ветка подошла к краю дивана, протянула руку к Роману. Тот ухватил ее изящную ручку, и стал целовать пальчики, с одной стороны рождая в теле Ветки приятные чувства, с другой стороны - держа ее и не давая уйти. Она замялась... Роман притянул ее за руку к себе, она упала на его грудь, уставившись на него глаза в глаза. Он поцеловал ее, нежно и совсем не страстно, едва касаясь своими губами ее губ. Заправил за ушко прядку волос, провел рукой по волосам. Потом, все еще не отпуская, сказал:
- Веточка, говоришь, сиреневая? Нет, не сиреневая!
- А какая?! - недоуменно спросила Ветка, с трудом вспоминая их первое знакомство и почему она так себя назвала.
- Да потому что теперь, ты - Рыжова! - ответил Роман.
- Такого цвета не бывает! Оранжевая, ты хотел сказать?!- и она попыталась посмотреть на сбившуюся складками на груди ярко-апельсинового цвета блузку.
- Нет. Потому что ты - моя. А я - Рыжов! Ясно?! - и он слегка оттолкнул ее.
Ветка встала, серьезно поправила блузку, не менее серьезно посмотрела на Романа и сказала:
- Это ты что мне сейчас, предложение сделал?
- Нет, конечно! Ты ж мне наврала, когда сказала , что тебе 18 уже есть. Так что подождем с годик, да, Веточка? - ответил Роман.
 Уже захлопнув за ошалевшей Веткой дверь, Роман подумал, как легко ему удалось в этот раз соблазнить девчонку. А еще он подумал о том, сколько за нее дадут. При ее склонности к сексу, да при наивном взгляде. Дадут ровно столько, сколько ему не хватает, чтобы купить, наконец, свою квартиру. Свою! В которой не будет продавленных диванов и скрипящих кресел.
Он снял с дивана запачканную кровью простынь и брезгливо засунул ее в стиральную машину. Потом плеснул себе виски на два пальца, опрокинул внутрь себя и задумчиво принялся листать валяющийся на кухне мужской журнал.