Под музыку Вивальди

 
Он остановил подозрительную машину, как только радар, встроенный в его шлем запищал мерзким неприятным звуком. Это был небольшой седан темного цвета. Машина  плавно остановилась  рядом с его мотоциклом и тут же приоткрылось стекло со стороны водителя. Как только он подошел к автомобилю,  медленно открылись  стекла со стороны пассажиров. Из окон, во всю мощь басов автомагнитолы вырывалась музыка пятой симфонии Бетховена. Он сразу узнал звуки огненного аллегро и в тот же миг на экране  мини-дисплея, встроенного в роговицу глазного яблока, зажглась надпись Бетховен Симфония №5. Третий уровень опасности. Административное наказание в виде штрафа для соучастников и  лишение свободы до 15 дней владельца звукового устройства. Он чуть наклонился и заглянул внутрь салона. На него смотрели четыре пары глаз затуманенным, отсутствующим взглядом. В машине сидели два парня и две девушки. Он не раз видел этот взгляд меломана  - лишенный смысла, обращенный не на внешний мир, а  куда-то внутрь себя, не выражающий ничего, кроме  наслаждения от поступающих в мозг звуковых сигналов. Он не стал медлить и включил нейтрализатор – этот прибор, вернее принцип действия этого прибора  очень давно  предсказал  японский писатель Мураками , а потом, через несколько лет его     создали японские ученые. Этот аппарат мог подавлять звуки, гененрируя звуковые волны, противоположные по амплитуде тем, которые издавал источник и тем самым подавляя  распространение звуковых волн. Звук исчез. Но взгляды меломанов не изменились .Видимо, эмоциональное воздействие  музыки  по инерции продолжало затуманивать их сознание. Этот эффект тоже был знаком ему. Минуту – другую и они отойдут и тогда он приступит к заполнению протокола. Впрочем, протокол уже был готов – личности нарушителей уже считаны с их сим-карт и все данные автоматически попали в нужные графы протокола. Осталась пустая формальность, архаизм, который по воле бюрократов до сих пор имел место в протоколе задержания – бумажная версия протокола должна быть подписана нарушителями. Это был акт их свободной воли, который рассматривался как признание вины и учитывался при вынесении наказания. Если нарушитель отказывался от подписи, электронная процедура запускалась автоматически и тут он уже получал по полной программе. Собственно, для этого и держали мелополицейских – только для того, чтобы фиксировать на бумаге признание вины. А так бы – все делала электроника и никаких проблем. Но закон – есть закон. Машина не может полностью  заменить человека, вернее не должна.
Он ненавидел этих меломанов. Может быть потому, что с самого детства  был приучен к жесткой дисциплине и послушанию Мир звуков для него состоял из монотонных альфа и бета – ритмов, доносящихся их наушников. Каждый ритм для определенного занятия. Для сна – мягкий гамма ритм. Стоит ему зазвучать и глаза закрывались сами собой. Для пробуждения – звонкий дзета ритм, от которого глаза открывались сами собой и сны тут же исчезали из пределов сознания и памяти, под ритмичный дельта ритм а он делал пробежку и каждый шаг совпадал  с максимумом амплитуды излучаемого  наушниками ритма. Мир ритмов – это мир порядка, мир причинно-следственных связей, мир гармонии. А музыка вносила хаос в этот порядок, она заставляла переживать несуществующие чувства, сбивала с толку, вызывала слезы или подъем настроения, блеск в глазах или задумчивость. Она изменяла сущность человека, заставляла его быть не тем, кем он был на самом деле. А ведь это – опасно. Опасно чувствовать себя всемогущим, когда возможности твои ограничены, опасно думать, что ты можешь летать (Volare ho ho  cantare ho ho hoho) – эти слова так и въелись в его сознание итальянским текстом, когда во время обучения им ставили запись песни Лучиано Паваротти  и приводили пример того, что человек не осознает во время  прослушивания песни, что он не умеет летать, он представляет обратное и это  самое опасное для самого человека, именно поэтому его нужно оградить от подобных  рисков. Именно этому их учили в школе мелополицейских – защищать людей от самих себя, ограждать их от собственных заблуждений. Уже третий год он ловит и наказывает меломанов и каждое задержание  закладывало очередной кирпичик в фундамент его уверенности в правоте того дела, которым он занимался и которому собирался посвятить жизнь,- все эти мысли  пролетели в его сознании за те несколько минут, которые меломаны отходили от действия музыки. Наконец оцепенение их сменилось суетливостью, страхом и неуверенностью. Парочка на заднем сидении забилась в противоположный угол и затихла. Водитель  все еще держал руки на рулевом колесе, но  взгляд его забегал, он  начал  беспорядочно вертеть головой, то оглядываясь на заднее сидение, то на девушку, сидящую рядом с водительским креслом, как бы ища поддержки и не находя. В конце-концов водитель  убрал руки с руля и открыл дверь автомобиля, затем  покорно вышел и достал права, документы н на машину.
Это было его пятое задержание на сегодня  каждый день он получал новый наряд . Самыми продуктивными бывают наряды в фитнесс центры. Никогда еще не было, чтобы они ушли без улова. Но проблема в том, что задержанные отделываются лишь административными штрафами, потому  что  нежелающие использовать а  дельта- ритмы во время занятий, слушают лишь легкую музыку первой категории – в основном попсу прошлых лет или инструментальную музыку и рейды в фитнес клубы предпринимают тогда, когда  статистика по задержанием отстает от запланированной.
Он не понимал этих людей.  Почему они предпочитают хаос музыки гармониям биоритмов? Он никогда не забудет, как во время занятий  им демонстрировали музыку пятой категории в исполнении симфонического оркестра.  Оркестр играл какое то произведение Шнитке - был такой композитор. На экране  непрерывно дергался в конвульсиях человек со всклокоченными волосами. Он совершал  хаотические движения, указывая кистями рук на ту или иную группу инструментов и в эти мгновения  музыканты под команды сумасшедшего человека начинали издавать с помощью своих инструментов  звуки, которые превращались в непрерывную кокофонию  этого неэстетического зрелища. Многие музыканты  пребывали будто в забытьи – откидывали  головы, закрывали глаза,  совершали порывистые движения.  Эти люди были сумасшедшими. Они все были преступниками и совершали насилие над собой. Он сочувствовал им и презирал их за их слабость и нежелание подчиниться всеобщему мировому ритму вселенной, который  открыли и записали самые великие умы,  который принес в наш мир спокойствие и порядок.
Вечером он встречался с Бэллой. Он любил ее.  Любил больше своей работы и ценил эту любовь. Сегодня они собирались на ритмотеку. Это было важно - посещать  ритмотеку каждую неделю и лучше делать это с любимой девушкой.
Они встретились около входа, поцеловались и прошли мимо охранника в полутемное помещение. Кислородные коктейли на столике бара пузырились  в разноцветных стаканах,
После дискотеки они отправились к нему  домой. Он сам предложил Бэлле и она без колебаний согласилась
Они лежали в кровати и ритмично покачивались. У каждого был свой ритм, встроенный в плеер. У мужчины и у женщины свой ритм, поэтому любовь под музыку, которую показывали в старых фильмах, всегда эгоистична – ритм ее подходит лишь одному из любящих. И это – научно доказано.
Когда все закончилось, она быстро уснула. Но он не мог заснуть, слишком был возбужден. Он сходил на кухню, выпил молока, потом вернулся в комнату. Бэлла лежала на кровати, раскинувшись по всему пространству. Рядом на подушке лежал наушник от ее плеера. Любопытство превысила в нем чувство порядочности и он, после долгих  колебаний решил узнать, какой ритм включила она для   их любовных ласк. А вдруг ее ритм совпадает с моим? Да нет, это – большая редкость. Не часто, но бывает, что ритмы мужчины и женщины совпадают и это считается великим везением. Нет ничего страшного в том, что  он узнает о ее ритме. В конце концов – он любит ее  и сможет использовать это знание во благо.  Он подошел к кровати. Бэлла мерно посапывала. Он осторожно протянул руку к подушке и   тихонько, двумя пальцами взял черный бархатный шарик, выпавший из ее уха. Он еще сомневался. А друг она уже отключила плеер? Тогда я не услышу ее ритма. Он медленно протянул руку к своему правому уху и  осторожно вставил наушник. Поначалу лон не мог понять ,что происходит, вернее его сознание не хотело понимать, но секунд через десять недоумение сменилось потрясением. Из наушника  доносилась легкая музыка. Это был Моцарт. Вторая степень,- профессионально отметил он. Административный штраф.
Она –меломанка! Бэлла – меломанка Он не мог в это поверить! Что же делать? Как ему поступить? Разбудить ее?   Допросить! Заставить рассказать, откуда она взяла эту гадость. Какое коварство, у меня на глазах изображать страсть под эти отвратительные мелодии! Но первый порыв  сменился сочувствием и  пониманием – ведь он любил ее и он должен ее спасти. Он  знал ,что такое меломания – это болезнь, которую невозможно излечить запретами, тут надо быть хитрее, надо вырвать ее из того окружения, которое снабжает ее мелодиями и тогда, только тогда он спасет ее. Так я и сделаю. Я ничего не  скажу. Я лягу рядом с ней и засну и завтра буду приветлив и заботлив и не подам виду, что я мыслях могу хотя бы в  мыслях могу допустить ,что она может  быть меломанкой.
Он так и сделал. Он лег на кровать  рядом с ней, обнял ее за талию, но так и не смог заснуть. Он пролежал так до утра, повторяя движения ее тела, когда она переворачивалась во сне, обнимал ее за спину, за талию, за плечи за бедра, она же улыбалась во сне, но ему было нерадостно от этих улыбок, ведь кто знает, может ей снится музыка и музыка, а не воспоминания о проведенном вечере вызывало эту улыбку и ему становилось жутко от того, что это произошло именно с ним – именно его любимая  стала носителем зла, борьбе с которым он решил посвятить жизнь
Утром все прошло так, как должно было пройти между парнем и девушкой после ночи любви – завтрак в постель, обмен поцелуями,  легкие объятия, душ, расставание как навеки.
Когда она  ушла на часах было всего восемь.  Он уже  твердо знал, что будет делать.  Единственное, что он не предпринял – это  информирование своего начальства о преценденте.  В этом он нарушил инструкцию и дело было даже  не столько в  в его любви к Бэлле, сколько в том, что этот факт попадет в его досье и будет мешать дальнейшему продвижению по службе.
 Неделю они не встречались – у него было много работы, к тому же конец отчетного периода – надо было заполнить множество бланков и передать их на обработку в аналитический центр. Неделя выдалась продуктивной – Задержал профессора, слушающего Бетховена. Соната № 17. Буря.  Сильная вещь – я успел услышать только несколько  аккордов, прежде чем вырубил плеер этого старикашки. Придется ему  провести пятнадцать суток под   казенные альфа-ритмы!  Поймал группу подростков, торчащих под джаз. Нет, этого я вообще не понимаю – кокофония  несочетаемых звуков, ни мелодии, ни ритма. Хотя, какой  то ритм там присутствовал.  Оштрафовал двух девушек за   песни Стаса Михайлова  и, как всегда, обильный улов на трассе.
 Какие-то дни он даже забывал о Бэлле и своем страшном открытии, но тем сильнее горечь обиды наполняла его душу, когда в воспоминаниях вновь всплывала картина спящей Бэллы, ее сладостная улыбка и музыка  Моцарта в наушнике.
 - Я по тебе так соскучилась! Хочу! Хочу тебя сильно! Ты любишь меня, скажи – ты любишь меня? – она тараторила без умолку, глаза ее блестели  а лицо сияло от радости – отчего, от того, что она   встретилась с ним, или  по какой то другой причине?  Он не хотел вызывать ее подозрений, поэтому старался выглядеть таким же веселым и непринужденным. Но он помнил, что как можно быстрее он должен вытащить ее из этой  музыкальной паутины. Перед его глазами  возникали кадры учебных фильмов с дирижерами-паралитиками и слушателями-зомби и он снова и снова повторял про себя, как заклинание: я должен спасти ее!
Они прекрасно провели вечер – бродили по летнему парку, целовались у фонтана, ели эскимо, а вечером пошли к нему и занимались любовью. Она была ненасытна и он в эти мгновения забыл о своей великой миссии спасителя и наслаждался ее телом.
 Только черный шарик в ее ухе снова вернул его на землю. Когда она наклонилась над ним и потянулась губами к его уху, чтобы что-то прошептать, он увидел этот черный комочек в ухе и снова беспокойство охватило его.
- Я хочу сделать тебе сюрприз. Ты ведь любишь меня?
- Да. Люблю безумно
- И все что угодно сделаешь для меня
- Все, что угодно
- Что бы я ни попросила?
- Что-бы ты не попросила!
- Обещаешь?
-Обещаю!
- Тогда держи!,- она достала из под подушки две небольших карточки светло-голубого цвета
- Что это?
- Это билеты
- В кино?
- Нет, не угадал
- Куда- же?
- На концерт!- он так и замер, держа в руках переданные ей карточки.
- На какой еще концерт?
- Вивальди. Четыре сезона,- она  смотрела на него с полуулыбкой – полувопросом.
- Но.. Но ведь
- Да, я знаю, кто ты. Ты – мелополицейский, ты ловишь таких, как я и  штрафуешь их. А я приглашаю тебя на  незаконный концерт, чтобы ты хоть раз прочувствовал все с начала и до конца!
 Он бы в смятении и не знал, что ответить. С одной стороны, она провоцировала его, с другой, все складывалось как нельзя лучше – он пойдет туда и  накроет все логово и спасет ее. Он отправит ее в лучший реабилитационный ритмо-центр и они будут счастливы. Хорошо, что все так быстро произошло.
- Когда концерт?,- едва сдерживая напряжение  спросил он.
- Завтра в восемь тридцать. Встречаемся  на автобусной остановке, -  ее голос уже доносился из ванны

 На следующий день он уже был в полной боевой готовности. Он предупредил своего напарника, чтобы тот на автомобиле проследил за ним и через  полчаса после начала мероприятия вызвал  подкрепление. Напарник был на десять лет старше него, немногословен, постоянно сосредоточен на своих  ритмах, пытался жить в гармонии с собой  и  не доверять ему   не было никакого резона. Они проработали вместе около трех лет и  ни разу он не подвел, все и всегда делал вовремя и в нужной последовательности.
 Бэлла пришла вовремя. На остановке скопилось уже  много народу, что был подозрительно в такое время – обычно транспорт  ходил бесперебойно и больше пяти шести человек на  этой остановке не наблюдалось, а тут – сразу двадцать пять человек! Ровно в восемь подъехал небольшой неприметного вида автобус без указателя номера маршрута и остановился,  дружелюбно отворив двери. Люди спокойно, без всякой суеты наполнили все внутреннее пространство автобуса –  свободных мест не осталось,  но и пассажиров, едущих стоя – тоже. Значит, все было заранее просчитано. Надо зафиксировать этот факт,- он уже составлял свой мысленный протокол и представлял, как он войдет к своему начальнику и доложит во всех подробностях о коварстве и   преступной изощренности меломанов. Он так увлекся своими служебными фантазиями, что забыл о Бэлле и  вернулся в действительность только после того, как она прикоснулась к его руке и тихо произнесла – «приехали!»
Так-же как и при посадке,  покидая   салон, люди уступали друг другу дорогу,  мужчины подавали руки женщинам, элегантно подхватывали их со ступенек и  направлялись  к небольшому  старому зданию, находящемуся на пустыре,  окруженному старым деревянным забором. Он последовал примеру остальных и подхватил Бэллу, краем глаза всматриваясь в направлении  ближайшего поворота.
- Ты  что-то ищешь,- заметила Бэлла
- Нет, нет, ничего, он отвел  взгляд от дороги, но успел краем глаза заметить небольшое облачко пыли и контур автомобиля напарника – он  взял свой личный автомобиль, чтобы проследить за автобусом. Молодец, соображает. Наделал бы тут шуму с полицейским автомобилем!
Снаружи помещение выглядело как заброшенный склад -  обшарпанные стены серой, давно некрашеной штукатурки, еле висящие на ржавых петлях , темный холл с мутными от времени стеклами и  ржавыми решетками снаружи, серый от пыли потолок. Тем ярче  проявился контраст следующего помещения – когда они миновали узкий проход  после холла и спустились по винтовой лестнице,  их встретило яркое сияние хрустальных люстр. Красно – золотистая отделка стен, лепнина, ковровые дорожки, люди. Женщины в длинных платьях с бокалами шампанского в руках, мужчины в элегантных костюмах – вот он главный притон города!   Думаю, внеочередное звание мне обеспечено. Лишь бы напарник не подвел!
 Прозвенел третий звонок. Люди  направились в небольшой  концертный зал, рассчитанный человек на сто.  На небольшой сцене сидели музыканты. Они прогревали свои инструменты – один слегка пиликал на скрипке, другой пощипывал струны контрабаса.
Когда все места были заняты, погас  свет и люди захлопали.  Он достал сотовый телефон и быстро набрал две буквы «ок», как они уславливались с напарником. Это был условный сигнал, начало отсчета времени. Бэлла  вопросительно – сердито посмотрела на него, но он уже спрятал телефон в нагрудный карман  и внимательно смотрел на сцену.  Через пару минут после  дружных аплодисментов вышел дирижер. Его вид был  классически – безупречен – длинный темно-синий фрак, длинные волосы,  галстук-бабочка., отрешенный взгляд. Он поклонился, театрально разводя руки, затем повернулся лицом к оркестру и взмахнул руками.  Зазвучала Зима. Первым его желанием было заткнуть уши черными шариками и включить свой персональный ритм, чтобы не слушать эту заразу, но он мог выдать себя и Бэлла могла что-нибудь заподозрить. Нет, он все выдержит до конца, потом пройдет недельную реабилитацию. Через двадцать пять минут все будет кончено!  Он решил выдержать все до конца.
Уже с первых звуков его тело охватило неведомое ему  прежде состояние. Казалось, он перенесся из этого мира в мир иной, в мир иллюзий и незнакомых ощущений.  Звуки, переливаясь и выстраиваясь в чудные комбинации били и били по его барабанным перепонкам. Вот уже летняя гроза – апофеоз четырех сезонов рвалась в его душу, дирижер неистово размахивал руками, звуки переполняли не только тело, но и , казалось, вырывались за пределы зала и разносились на всю округу. Он посмотрел на часы – прошло уже сорок минут, но ничего не происходило. Может быть, они решили сделать все без шума и тихонько выводят людей из зала. Он начал осматриваться, но нет – все  были на месте.  Взгляды людей, устремленные на сцену, глаза, смотрящие в «никуда», невероятная сила музыкального воздействия, т полумрак зала. Его начальник. Вот. Это именно то, что он и предполагал! Гениальный ход! Чтобы собрать как можно больше доказательство, они заменяют людей в зале на  наших работников  в штатском! Такое мне и в голову не могло прийти. Молодец, напарник! Да вот же он – в дальнем ряду, в элегантном темном костюме, в белоснежной рубахе и шикарном малиновом галстуке! Их взгляды встретились и  напарник подмигнул ему левым глазом, он ответил легкой полуулыбкой. Все! Он выполнил свой долг, теперь его долг – позаботиться о Бэлле! Она, конечно, будет недовольна и первое время не простит его предательства, но потом, после реабилитации, она все поймет и они поженятся и будут жить дружно и счастливо. Под дивную мелодию Осени он предавался этим сладостным мыслям о будущем, в его мыслях уже прокрутилось пол жизни, он сам не понимал, отчего сотни мыслей, ранее  не возникавших в его голове роились в сознании ,образуя причудливые сочетания. Да,  сложно сопротивляться такому мощному напору!
 Уже Осень миновала, но шевеления в зале не наблюдалось – начальник так и сидел на своем месте, напарник – тоже, других работников не  добавилось
Бэлла была  в восторге. Ее глаза наполнились слезами, она выглядела такой одухотворенной, что он  поймал себя на мысли, невольно сравнивая свое состояние с ее внешним видом, что и он чувствует нечто подобное – одновременно  полет , сотни красок, миллионы мыслей  и состояние единение со всем залом.
  Когда оркестр стих, а дирижер опустил руки, зал зааплодировал, он  встал вместе со всеми и хлопал ладошами, осматриваясь вокруг. Группа захвата не прибыла, его напарник стоял и аплодировал, начальник его отдела с силой ударял ладонью о ладонь и кричал «Браво!», заглушая шум в зале. Он ничего не мог понять.
   Объявили антракт. В холле к нему подошел  подполковник  Арбалетов и протянул руку: «Поздравляю Вас с приобщением к миру искусства!»
- Спасибо,- скорее по привычке соглашаться со всем, что говорило начальство, выдавил он из себя. Позади , с бокалом шампанского в руках стоял  его напарник и загадочно улыбался. Бэлла, до этого стоявшая у него за спиной,   продвинулась чуть вперед и произнесла, обращаясь к напарнику: «Спасибо, Толя, что ты помог мне. Без тебя я бы никогда не вытащила его на концерт!»
- Всегда пожалуйста, обращайтесь еще, - он поднял руку с бокалом и залпом осушил его содержимое
 Так вот оно что – они все были в заговоре. Он был вне себя, ему хотелось уничтожить всех вокруг, всех предателей и нарушителей закона и в этот миг, когда гнев начал закипать в нем,  музыка Вивальди со всей  гениально мощью зазвучала в нем и гнев сменился  другим чувством, которое  он еще не мог осознать до конца, но которое  наполняло его  и  окрашивало каждую мысль множеством полутонов. Он застыл в осознании этого чувства, а полковник Арбалетов   слегка приподнял бокал, подмигнул Бэлле и произнес довольным голосом: «Я говорил Вам, Бэлла,что  Вивальди – это ударная доза, - если подсядешь, то  навсегда! Приятного Вам вечере!». Он развернулся и последовал к барной стойке за новой порцией шампанского.
 Последней мыслью музыкального полицейского, перед тем, как он окончательно решил остаться с Бэллой  была: « А может, все к лучшему и дела по службе пойдут в гору!»