Безумство, словно сон

Кто принял такую глупую привычку - спать? И зачем? Я никогда не сплю. Видимо, так вышло случайно, а может быть так было и запланировано каким-то существом?  Если да, то каким? Бога нет, я это точно знаю. Я перестал в него верить еще в детстве. Тогда, много лет назад, когда мою сестру сбила машина, и я, пятилетний мальчик, сидящий рядом, молил этого Всевышнего о том, чтобы она не умирала. Родителей у нас не было, они умерли еще когда мне было два года, а моя сестра, тогда еще только окончившая школу и поступившая в институт, взяла меня к себе. Так мы и жили до этого события.
Она скончалась в больнице от сильного внутреннего кровотечения, врачи ничего не смогли сделать, да они и не пытались. После ее смерти меня определили в сиротский приют "Маунт Хайв", так как у меня больше никого не было и я остался один. Там было много таких детей как я. Были и те, у которых судьбы были намного ужаснее, чем моя. Например, у моего друга Билли отец зарубил топором мать, что также собирался сделать и с ним, но на место приехала полиция, когда соседи услышали крик матери. В "Маунт Хайв" слухи расползались очень быстро. Все знали про нашу "милашку Эмили", которая была нашей нянечкой. В свободное от работы время она торговала своим телом, получая тонны грязных оргазмов и унижений, что ей нравилось до безумства. Но никто ее не осуждал, раньше она была такой же беспризорницей как и мы. С нами она была всегда мила, за ней не замечалось никаких недочетов. Просто идеал, не считая ночных похождений.
Никто из нас не надеялся попасть в семью, ведь все знали, что это заведение не было хорошим. В городе говорили:"Аа, так это "Маунт Хайв", скверное местечко. Растит наркоманов и психопатов".
И наконец, когда я вышел отсюда, я захотел поступить в тот Институт Искусств, который так и не закончила моя сестра. Я с детства мечтал стать художником, это было у меня в душе, в крови, в сердце. Да, я действительно умел рисовать, это был мой, так называемый, дар. Но денег у меня не было, а я все еще грезил мечтой о великом будущем, о том, как обо мне будет говорить весь мир. Тогда я закончил захудалый специализированный университет на Технического механика. Мне это было совершенно не нужно, но ведь у нас в обществе принята такая формальность, что у каждого должно быть за плечами образование. Это своеобразный стереотип, прочно закрепившийся в толстых лбах каждого составляющего уличной "серой массы". Я начал снимать маленькую квартирку в том же Маунт Хайве, самом грязном и захудалом районе города, потому что у меня все еще не было денег на лучшую жизнь. Я рисовал. Рисовал постоянно. Я рисовал картины днем и ночью, а спал и ел все меньше. Я совершенно не выходил из дома, у меня была форточка - источник свежего воздуха и мыслей.
Однажды я все-таки решил выйти на улицу, так как это существование было уже невыносимо, стены давили на меня и я сходил с ума. И именно в этот самый день я встретил ее. Ее звали Сара, она была из нашего сиротского приюта в "Маунт Хайв" и, из-за отсутствия денег, также как и я осталась в этом дрянном районе. Она стала танцовщицей в кабаке на углу двух самых более-менее чистых улиц этого оторванного от жизни района. Так вышло, что ее жизнь была не лучше моей. Мы довольно долго просидели на скамейке около магазина и говорили. Я говорил, словно мне дали наговориться перед тем, как лишать возможности произносить речь. Я говорил, будто последний раз в своей жизни, а она внимательно меня слушала и тоже что-то увлеченно рассказывала. А уже ночью, когда мы бродили по серо-черным улицам, я решил, что это мой шанс. Я пригласил ее в гости и она согласилась. Мы мило пообщались и попили чай, который еще никогда не был для меня настолько вкусным, как в обществе этой прекрасной и красивой женщины. Она осталась жить со мной. Место в жизни у нас обоих уже был безвозвратно утрачено и делать что-то уже не было сил. Спустя месяц я понял, что я люблю ее. Мы были счастливы даже в этом грязном районе Маунт Хайв, в этой маленькой грязной и тесной квартирке, даже с трудом набирая денег на ужин.
Я любил ее безумно. Я мог рисовать только ее. Она была невероятно красива: небесного цвета глаза с пушистыми длинными ресницами, нежно-кремовые волосы, плавно спадающие с плеч, пухлые алые губы и красивая нежная шейка. Но она не любила, когда на нее так пристально смотрят, не любила позировать. Однажды я попросил ее полежать на кровати и попозировать, чтобы я мог запечатлеть ее прекрасные очертания. Но она отказалась. Ее глаза были полны отчаяния и она просила не заставлять ее. Я совершенно не понимал этой категоричности, но молча развернулся и вышел из квартиры. Я вернулся под вечер. Она  напустила пенную ванну и услышав, как я вошел, позвала меня помыть ей спину. Я зашел и поцеловал ее. В тот же миг ее глаза застыли где-то в потолке, вода стала алой, как ее прекрасные губы. Я вытащил нож и бросил его на пол. Принеся мольберт, я стал рисовать. Я рисовал прекрасную Сару, лежащую в ванной. Ее красота навсегда осталась моей. Ее глаза, алые губы и белая кожа - все это было теперь мое.
Я вытащил ее из ванной и одел в ее любимое желтое платье, повязал на ее шею ярко-розовый шелковистый шарф и усадил ее к окну. Потом я переодевал ее, клал на кровать, усаживал на диван. Она стала моей куклой, моей послушной Сарой, которую я мог рисовать день и ночь.
Я не сплю. Я постоянно рисую ее. И теперь, когда она превратилась в груду костей, я рисую ее в своей памяти и фиксирую на холсте. Я не спал уже почти месяц, я не могу ее вспомнить. И может когда-нибудь я смогу заснуть навсегда...