Воспоминания бывшего строителя. Ч. 5-я, 1963-1966

Воспоминания бывшего строителя
Часть 5-я  (1963-1966г, окончание)

В 1963г. меня повысили в должности и назначили главным инженером стройуправления (СУ-2) стройтреста № 1. Как раз в это время нужно было, для системы городского водоснабжения, построить из монолитного железобетона на окраине Минска резервуар для воды ёмкостью 10 тысяч кубометров. Но проект не учитывал в должной степени особенности технологии строительного производства. То есть, необходимо было вначале возвести днище, и лишь только после набора им прочности – стены резервуара. 
 
Я обратился в институт «Минскпроект», который проектировал резервуар. Главным инженером проекта был опытный инженер Волчецкий. После изучения им вопроса,  чтобы обеспечить герметичность соединения днища и стен, при разном времени их возведения, он предложил забетонировать в днище, в тех местах, где будут возведены стены, половину широкой полосы из листовой стали. При этом  вторая половина листовой стали должна была войти в стены при их бетонировании. Мы приняли это предложение. Днище резервуара с установкой металлической полосы было забетонировано в один приём. Работы велись беспрерывно, более суток.  Бетон подавался вручную на тачках. И мне, и начальнику участка  И. Брудно пришлось не спать, наблюдая за ходом работ. Водители автомашин самосвалов, которым пришлось многократно доставлять на стройку бетон, после окончания работы падали от усталости. Через некоторое время, также успешно было выполнено бетонирование стен, столбов, перекрытия резервуара.

В то время в разных местах Минска СУ-2 осуществляло строительство жилых домов, школ, детских садов и других объектов. В части 4-й моих Воспоминаний рассказано о строительстве комплекса зданий на улице Толбухина.  К концу 1965г. почти все объекты этого комплекса уже были сданы заказчику. Осталось только выполнить немного работ для завершения строительства кинотеатра «Партизан», а также кафе вблизи его.

В центральной части столицы Белоруссии, в 1964 году в числе объёктов строительства нашего стройуправления был 40-квартирный дом, в первом этаже которого должен был разместиться строительный банк. Это здание расположено  по проспекту Независимости, справа от здания Филармонии. Строительство дома запомнилось тем, что удалось путём организации своевременной и концентрированной поставки стройматериалов и деталей обеспечить очень плотное использование башенного крана, что обеспечило высокие темпы строительства.  Произошло это за счёт затормаживания работ на других объектах. А заказчикам объектов, на которых работы затормозились, или вообще временно приостановились, было обещано, что таким же способом будут построены в договорный срок и их объекты. Как правило, эти обещания были выполнены.

 На одном из совещаний в стройтресте, на котором анализировалась работа механизмов организации, главный механик стройтреста Целехович отметил, высокие показатели использования башенного крана на строительстве 40-квартирного дома. Было очень приятно это услышать. Продолжались усилия по улучшению механизации производства и на других объектах стройуправления. Совершенствовались с помощью проектировщиков на некоторых объектах и конструкции зданий.

Стройучасток, начальником которого был Илья Шульман, осуществлял строительство мотеля в районе посёлка Волковичи, километров в двадцати от Минска. Непосредственно руководил стройкой опытный прораб Антон Рунец. Среди их объектов был гостиничный многоэтажный корпус. В соответствии с типовым проектом, разработанным в Москве, рядом с наружными стенами ниже пола  1-го этажа, , предусматривалось устройство проходного, в рост человека, канала, в котором по всему периметру здания должны были разместиться трубопроводы отопления,  и другие  коммуникации. Каналы надо было перекрыть сборными железобетонными плитами.  Основную часть полов 1-го этажа предусматривалось устроить непосредственно на грунте.

Проанализировал ситуацию, родилась идея: отказаться от устройства подземных проходных каналов по периметру здания,  стены которых должны были быть выложены из крупных бетонных блоков.  Вместо каналов предложил устроить технический подвал под всем зданием, который предлагалось перекрыть крупными сборными железобетонными плитами, которые в то время в основном использовались для перекрытий в жилых домах. Экономический анализ показал, что такое изменение конструкции снизит стоимость строительства и упростит производство работ. Одновременно повысится надёжность пола   1-го этажа, который будет сделан не на грунте, а на железобетонном перекрытии. Получив одобрение у начальника участка и прораба, я обратился в «Белгоспроект», который проектировал мотель. Главный инженер АКМ-3 «Белгоспроекта» И. Зыбицкер отнёсся с пониманием к моей идее.  По его указанию  проектировщики скорректировали проект, по которому и было осуществлено строительство.   
 
   В микрорайоне Зелёный Луг, СУ-2 должно было построить два больших однотипных    детских сада на 280 мест по типовым проектам. Полы 1-го этажа также были запроектированы на грунте. Учитывая специфику детского сада, под полами предусматривалось устройство ряда каналов из кирпича, с небольшими по сечению размерами,  через которые в холодное время, для подогрева пола, должно было поступать тепло из нагревательных приборов, располагавшихся по периметру здания, в непроходных каналах ниже пола 1 этажа. Ведь дети в основном играют на полу. И он не должен был быть холодным. Опять возникала и проблема осадки грунта под полом. Проанализировав ситуацию, принял решение устроить технический отапливаемый  подвал под всем зданием, и перекрыть его сборными железобетонными  панелями. Эта идея была реализована на обоих детских садах. В дальнейшем институт «Минскпроект» использовал эту идею при проектировании и других детских садов.

В СУ-2 ещё одну реализованную идею удалось оформить как  рационализаторское предложение, за которое получил вознаграждение. Вообще в СССР вклад рационализаторов оценивался весьма низко. Вознаграждение определялось, если память не изменяет, в размере примерно 2-3 процента к достигнутой экономии в денежном выражении. И чем выше была экономия, тем меньше был этот процент.

В процессе завершающей стадии проектирования микрорайона по улице Волгоградской, проектировщикам пришлось изменить конструкцию ранее запроектированной и уже построенной теплотрассы для первой очереди района, по которой централизованно из крупных городских котельных подавалась горячая вода для отопления и горячего водоснабжения. Диаметр двух стальных труб, по которым подавалась и возвращалась вода, при первоначальном проектировании первой очереди микрорайона, был определён без учета всего масштаба  микрорайона.  При завершении строительства всего микрорайона возникла необходимость увеличить возможность подачи горячей воды. В главной магистрали горячего водоснабжения уже действовали две стальные трубы диаметром 250 мм. В связи с увеличением микрорайона, возникла необходимость замены этих двух труб  весьма большой протяженности,  на трубы диаметром 350 мм.

 Поскольку ранее уложенные трубы были в хорошем состоянии, так как эксплуатировались только несколько лет, у меня возникла идея: двумя существующими трубами меньшего диаметра заменить одну трубу большего диаметра и добавить лишь одну трубу диаметром 350 миллиметров. Мне удалось согласовать это предложение и с  проектировщиками, и с организацией, эксплуатировавшей тепловые сети. В результате было сэкономлено примерно 100 тонн стальных труб. Заметно уменьшились и другие расходы и, соответственно, снизилась стоимость строительства.

Постепенно  налаживались отношения и взаимопонимание между мною и авторитетным начальником стройуправления И. Расиным. Я чувствовал, что и коллектив стройуправления, в том числе и его аппарат, относятся ко мне с уважением и доверием. И я старался поддерживать такое отношение. У меня были хорошие контакты с бригадирами комплексных бригад А. Марусовым, И. Потаповичем, А. Громовым –  Героем Социалистического Труда, Т. Фондо, бригадиром штукатуров В. Пантелеенко, бригадирами плотников Н. Куриловичем и В. Поляк, столяром Л. Крюк и другими. Но, внезапно произошли драматические события, которые всё изменили.

В строительных организациях планирование сдачи заказчикам объектов осуществлялось поквартально. То есть, раз в три месяца.  СУ-2 каждый квартал сдавало заказчику  два-три крупных здания. Как правило, при сдаче объектов Государственная приёмная комиссия выявляла немало недоделок, перечень которых прилагался к акту приёмки. Устанавливались сроки устранения недоделок, и объект принимался заказчиком. Нередко недоделки устранялись ещё до того, как заказчики решали организационные вопросы, связанные с вводом в эксплуатацию нового здания. На что иногда уходило два-три месяца с момента  сдачи нами объекта. Поэтому заказчики, на основе решения  приёмной комиссии, принимали объекты даже при наличии недоделок, справедливо полагая, что строители их устранят в приемлемый срок. В большинстве случаев это происходило именно так. Тем более что городские власти были заинтересованы в приёмке объектов в запланированный срок. От этого зависело и государственное финансирование строительства объектов для города. Основным заказчиком строительства жилых домов, школ, детских садов был Минский горисполком, в составе которого действовало Управление капитального строительства (УКС). В то время председателем горисполкома был В. Шарапов.

  Летом 1966 года Государственный комитет по делам строительства СССР (Госстрой) принял решение о строгом запрете на приёмку у строителей объектов с недоделками. Председателем Государственной приемной комиссии Минского горисполкома в то время был Лихуто. По плану 3-го квартала 1966 года мы должны были сдать в эксплуатацию три объекта: 40-квартирный дом, в 1-м этаже которого должен был разместиться  стройбанк. Об этом здании уже рассказано, а также станция скорой медицинской помощи на улице Захарова и пятиэтажное общежитие в районе Зелёный Луг. Все три объекта имели очень высокую степень готовности. На них побывала приёмная комиссия и отметила только небольшие недоделки и дефекты, в основном отделочных работах, которые выполняла субподрядная организация СУ-67 стройтреста № 4 Минпромстроя Белоруссии. Кстати,  главным инженером которой в то время был Черняк.

  Акт Государственной комиссии утверждался на специальном заседании горисполкома, обычно это происходило в первых числах месяца, следующего за последним месяцем отчетного квартала. Накануне этого заседания, Лихуто с Расиным и мною дополнительно осмотрели все предъявленные нами к сдаче объекты. И Лихуто категорически заявил, что не примет в эксплуатацию ни одного из них. Мы, конечно, огорчились. Но, посовещавшись, решили, что придётся с этим согласиться. Помню, как мы расположились на скамейке скверика, недалеко от дома, где жил Исаак Яковлевич Расин. Там и обсудили сложившуюся ситуацию, и приняли роковое для нашей судьбы решение. Нам надоело ежеквартально, в процессе сдачи объектов заказчикам, добиваться у субподрядчиков, особенно отделочников, устранения недоделок.  Решили, что отказ от приёмки объектов вынудит субподрядчиков в короткие сроки ликвидировать недоделки. Хотя и у них планы сдачи объектов формировались поквартально. И мы не пошли на заседание горисполкома, будучи уверенными, что наши объекты не примут. Как мы поняли позднее, это была ошибка.

Однако события приняли иной оборот. На заседании горисполкома выяснилось, что почти ни один объект в Минске по плану 3 квартала 1966 года Государственной приёмной комиссией не был принят. С этим не мог согласиться председатель горисполкома                В. Шарапов. Срыв сдачи запланированных в квартале объектов грозил горисполкому уменьшением государственного финансирования строительства, прежде всего, жилищного, чего допустить он не мог. И. он решил лично осмотреть предъявленные к сдаче объекты совместно с руководителями строительных организаций. Когда дошла очередь до наших объектов, оказалось, что на заседании горисполкома не присутствуют ни начальник СУ-2, ни главный инженер. Большинство предъявленных к сдаче другими организациями объектов Шарапов приказал принять, хотя, как мы потом узнали, многие из них имели значительно больше недоделок, чем наши. Но, без руководства стройуправления Шарапов не поехал на наши объекты, и они, поэтому, не были приняты в эксплуатацию.

В это  время управляющий стройтрестом № 1 Ф. Крот, сменивший  Г. Глезера, уволившегося по болезни незадолго до этих событий, был в очередном отпуске. Вернулся он как раз в это время и узнал о ситуации со сдачей объектов. Используя ситуацию решил разделаться с Расиным, на которого давно «точил зуб». Расин считал, что именно он должен был назначен управляющим стройтрестом  № 1, а назначили Крота, который  в деловых качествах уступал ему. Опыт избавления от неугодных  руководителей подчинённых организаций у Ф. Крота уже был. Говорили, что к тому времени он успел уволить 18 руководителей разных организаций стройтреста.

Так как Расин был членом компартии, вопрос был вынесен на заседание партийного комитета стройтреста, без согласия которого нельзя было уволить руководителя стройуправления. На заседание были приглашены работники аппарата треста, руководители подведомственных организаций и др. В своём выступлении управляющий трестом обвинил Расина в срыве сдачи объектов заказчикам по плану 3-го квартала и других «грехах». Критиковал и меня. Но предложил уволить Расина. В отношении меня сказал:  «Что касается Цивина, то мы дадим ему возможность исправить положение, и по итогам года вновь рассмотрим его дела». Выступили и другие работники треста, которые в основном не осмелились оспаривать мнение Крота.

Наконец, поставили вопрос на голосование. И тут произошло то, чего не мог предвидеть управляющий. Голоса разделились поровну между теми, кто голосовал «За увольнение Расина» и кто «Против». Ф.Крот надеялся на единогласную поддержку его решения. Среди членов партийного комитета были рабочий нашего стройуправления, бригадир комплексной бригады, Герой Социалистического Труда Александр Громов, председатель профсоюзного комитета (Постройкома) стройтреста и другие, которые весьма уважительно относились к Расину и не считали целесообразным его отстранение от работы. Таким образом, вопрос не был решен. Однако когда мы с Расиным шли домой, он сказал: «Готовься принимать дела. Крот не успокоится, пока не добьётся моего увольнения».

Прошло несколько дней тревожных ожиданий. Расин уже освободил в кабинете ящики своего рабочего стола. Раздался телефонный звонок Крота: «Расин и Цивин, ждите меня». Вскоре он приехал и ворвался в кабинет Расина. Направив палец на меня, произнёс: «Цивин, ты уволен, а ты, Расин, остаёшься». На недоумённый вопрос Расина Крот пояснил, что он вынужден был принять неоднозначное решение партийного бюро. Я был беспартийный, и для моего увольнения согласие бюро не требовалось. В таком случае решение управляющий мог принять  единолично. Крот пригласил меня к себе в кабинет и предложил должность начальника строительного участка в другом стройуправлении. Считая себя незаслуженно оскорблённым, я решил от этого предложения отказаться. Сейчас, спустя много лет, думаю, что, возможно, совершил ошибку. Ведь предложение Ф. Крота свидетельствовало, что он всё же положительно оценивал мои деловые качества. И, возможно, со временем он бы вновь назначил меня на должность главного инженера.

Прошло ещё пару дней, и 24 октября 1966 года появился приказ управляющего стройтрестом № 1 о моём увольнении «в связи с невыполнением распоряжений руководства». Его текст был почти на целую страницу. Факты были притянуты за уши, что вызвало недоумение у многих, кто имел возможность познакомиться с этим документом. Мне рассказали, что приказ собственноручно написал сам Крот, проведя несколько часов в закрытом кабинете треста. Работники СУ-2, и, прежде всего, аппарат стройуправления, были очень огорчены.  Но, к сожалению, я был вынужден начать поиски нового места работы.

Вместе с тем протокол заседания партийного комитета стройтреста был передан в райком партии. Так полагалось по Уставу. Через две недели райком, первым секретарём которого был Животков, согласовал увольнение Расина, который был ветераном Великой Отечественной войны, руководивший СУ-2 около двадцати лет. Крот решил добиться отмены этого решения, так как не хотел полностью обезглавить стройуправление. Но  первый секретарь райкома не пошёл ему навстречу. У него были свои отношения к Расину. Таким образом, за две недели  СУ-2 лишилось и начальника и главного инженера. Что, бесспорно, нанесло организации немалый ущерб. Это был советский стиль управления хозяйством – не искать пути налаживания дела, а менять руководство. Новым начальником стройуправления был назначен человек, который значительно уступал Расину по деловым качествам. А Расина приняли на должность заместителя директора Минского завода холодильников по вопросам строительства. Там он и вышел на пенсию. Вскоре Ф. Крот, видимо, был вынужден покинуть стройтрест № 1 и перейти в организацию, не занимавшуюся непосредственно строительством.  Мне с ним по делу пришлось встретиться один раз, когда я работал в проектной организации.

Происшедшее явилось тяжёлым ударом для меня и семьи. После  25-лет успешной трудовой деятельности, в том числе 12 лет в стройтресте № 1, подъёма по служебной лестнице, я лишился работы по специальности. За время работы на строительстве с 1948г.    получил множество благодарностей, премий,  получал звания «Лучший прораб треста». Имею Почетные грамоты, в том числе Госстроя Украины и стройтреста  № 1. А за два с половиной месяца до увольнения, 4 августа 1966 года, был награждён Почётной Грамотой  Минских горкома компартии и горисполкома. Дальнейшая моя трудовая деятельность была в двух проектных организациях. О нелёгкой, и по-своему интересной работе в проектном институте «Белгоспроект», уже рассказал в «Воспоминаниях бывшего строителя», опубликованных в сайте Интернета «Проза ру» 7 сентября 2012г. Затем, до выхода на пенсию в 1986г., работал в проектной организации «Белкооппроект», обслуживавшей кооперативные организации Белоруссии.

 На этом решил завершить воспоминания бывшего строителя.
Конец
14 мая 2013г.