Артефакт

Я ждал его. Каждый день. Ждал сто последних лет. Иногда меня посещало сомнение в том, что он не придёт. Он должен был прийти сто лет назад, но по неизвестной причине не сделал этого. Одно время я был на грани отчаяния, но слабая искорка надежды поддерживала меня, и я продолжал ждать. И вот сегодня он пришёл.
    
Он пришёл утром с первыми лучами восходящего солнца. Был он подобен богу, спустившемуся в мир людей, чтобы развеять скуку. Сто лет ожидания превратили меня в старика, прочертили глубокие морщины на моём лице и сделали дряхлым моё тело. Он по прежнему  был зрелым мужчиной лет сорока, полным сил. Значит, Артефакт не утратил своих свойств за это время. Он стоял напротив меня, смотрел презрительным надменным взглядом, рот слега скривился в снисходительной улыбке. Он был сосредоточением бурной необузданной энергии, готовый направить её на самые грандиозные и невероятный свершения. Поэтому не было ничего удивительного в его презрении ко мне — дряхлому старику, в котором догорали последние искры жизни.
    
Я ждал его сто лет — тридцать шесть тысяч пятьсот дней — восемьсот семьдесят шесть тысяч часов, ждал каждую секунду из этих часов. Год за годом я в мыслях проигрывал сцену нашей встречи, тщательно подбирал слова и фразы, которые скажу ему в этот момент. У меня было много времени, чтобы подготовиться к сегодняшнему событию. И всё же его приход остался для меня неожиданностью. Я смотрел на него от удивления не в силах произнести слов, меня сковало оцепенение. Так мы и стояли друг напротив друга — дряхлый старик и энергичный зрелый мужчина.
    
Мы стояли довольно долго. Шок неожиданной встречи стал постепенно проходить. Ко мне стало постепенно возвращаться понимание действительности.
    
- Ты, опоздал, - зло произнёс я.
    
- Когда у тебя в запасе вечность, трудно следить за временем, - весело ответил мой оппонент.
    
Он прошёл без приглашения в дом и вольготно расположился в кресле.
    
- Ты принёс Артефакт? - спросил я.
    
- Я вижу, ты хорошо устроился, - проигнорировал он мой вопрос, - большой дом в престижной метрополии, любящая жена, дети-внуки — всё, что нужно, для спокойной и лёгкой старости.
    
- Ты принёс Артефакт?! - повторил я вопрос. Во мне начинала пробуждаться злость.
    
Он посмотрел на меня и ехидно ухмыльнулся.
    
- Зачем тебе Артефакт? - саркастически произнёс он. - Твоя жизнь до скуки уютна и беззаботна, ты и без Артефакта сможешь её спокойно дожить. Зачем тебе растягивать своё уныло-уютное существование на века?
    
Его слова ещё больше подогрели мою злобу, ярость подступала к моем горлу.
    
- Это не твоё дело! - процедил я сквозь зубы. - Я имею такие же права на Артефакт, как и ты. И в том, что я стал стариком, полностью твоя вина! Ты нарушил договор и не пришёл в установленный срок! - я почти срывался на крик.
    
Ярость пульсировала в моём мозгу. Злость переполняла меня и готовы была пролиться через край. Я наполнился энергией разрушительных эмоций. Сейчас я был готов на всё что угодно, я готов был броситься на него и здесь же задушить, растерзать, разорвать на части. Под действием злости я перестал ощущать свою старость.
    
Но в действительности я выглядел ещё более ничтожно чем в момент нашей встречи, потому что он просто рассмеялся в ответ на все мои яростные выпады.
    
- Старик ещё способен сердиться, - сквозь смех произнёс он, - как это мило. Смотри, не переусердствуй, в твоём возрасте это может плохо кончится.
    
Его непринуждённый искренний смех обескуражил меня. Я прекратил изрыгать ярость и сник. Я вновь стал убогим дряхлым стариком, а он продолжал смеяться.
    
Наконец он взял в себя в руки и успокоился. К нему вернулись уверенность и надменность.
    
- Ты винишь меня в том, что стал стариком?! - искренне удивился он.
    
- Да, - неуверенно ответил я, - ты нарушил правила...
    
- Правила! - презрительно выкрикнул он. - Ха! Мы с тобой и установили эти правила. С самого начала мы играли друг с другом в игру, в которой должен был наступить момент, когда кто-то нарушит эти правила и станет победителем, а другой — проигравшим. Ты — проиграл, увы. Ты не понял с самого начала сути игры, не понял и теперь, и в этом только твоя вина. Ты сам виноват в том, что с тобой случилось.
    
- Получается, что ты всё это время делал вид, что соблюдаешь правила, а сам выжидал подходящего момента, чтобы сделать победный ход? - спросил я.
    
- Ты слишком плохого обо мне мнения, - парировал он, - я играл честно, честно следовал правилам.
    
- Когда же ты понял, что нужно их нарушить? - продолжал я.
    
- За несколько дней до того, как должна была наступить твоя очередь владеть Артефактом, - начал объяснять он. - Мы много раз делали свои ходы в этой игре, много раз передавали Артефакт друг другу. Пока он был у одного из нас, другой пребывал в состоянии нервной тряски за свою судьбу, потому что мог наступить момент, когда кто-то не передаст Артефакт и останется навечно молодым и бессмертным, а другому суждено будет умереть. Делая очередной ход, невозможно было быть уверенным до конца в своём партнёре. Я понял в тот момент, что если не оставлю Артефакт у себя, то в следующий раз это сделаешь ты. Мне не хотелось превращаться в дряхлого старика и умирать.
    
- И эту участь ты любезно предоставил мне, - саркастически заметил я.
Он виновато улыбнулся.
    
- Ты мог также поступить со мной, - заметил он, - просто я оказался более расчётливым и дальновидным.
    
- Неужели за всё время нашей дружбы я давал тебе повод, даже самый незначительный, чтобы усомниться в моей честности и порядочности? - с горечью спросил я. - Я владел Артефактом тридцать лет, после чего передавал его тебе на это же время и смиренно ждал своей очереди. Ни на миг я не сомневался в тебе и всецело вверял свою жизнь, своё бессмертие, в твои руки на тридцать лет. Не нарушь ты правил, мы оба до сих пор оставались бессмертными и молодыми. Но ты предал меня.
    
- Так должно было произойти, - настаивал он, - кто-то всё равно нарушил бы правила. К тому же меня не устраивала такое половинчатое бессмертие. Пока ты владел Артефактом очередные тридцать лет, я старел, я был уязвимым.
    
- Но не так быстро, как обычные люди, - возразил я. - Артефакт замедлял геронтологические процессы. Да, мы старели, но всего лишь на пять-семь лет, а не на тридцать, как должно было быть.
    
- Не важно, - отмахнулся он, - меня не устраивает через полторы тысячи лет быть бессмертным стариком. Я выбрал абсолютное бессмертие и абсолютную молодость, обрёл безграничные возможности.
    
Спорить с ним было бесполезно, он был абсолютно уверен в своей правоте. Я понял, что он не собирается отдавать Артефакт, но стало непонятно — зачем он тогда вообще пришёл. Если он решил не передавать мне Артефакт, то мог вообще не приходить, я бы так и умер в ожидании и неведении.
    
- Тогда зачем ты пришёл? - спросил я. - Какое тебе теперь дело до очередного смертного? Мог бы продолжать оставлять меня в неведении, пока я не умер бы. Или ты пришёл засвидетельствовать свою «победу»?
    
- Отчасти, - ответил он. - Но не думай обо мне так плохо. Ещё я пришёл засвидетельствовать мою тебе благодарность. Благодарность за твою честность и принципиальность, которая и позволила мне заполучить бесконечные жизненные возможности. Я говорю тебе абсолютно искренне — спасибо, друг!
    
- Засунь своё «спасибо» подальше себе в глотку, - зло и абсолютно искренне сказал я. - Я не нуждаюсь в словах благодарности от обманщиков.
    
- Друг, я понимаю твоё негодования, - он попытался умиротворить меня. - Хочу добавить, что одними словами моя благодарность не ограничится. Я готов подкрепить её более существенными делами. Я чувствую вину, за то, что воспользовался твоей честностью, чтобы как-то сгладить её, я готов обеспечить твою старость на всю оставшуюся жизнь, какой бы долгой она не была. Готов назначить тебе приличное содержание в добавок к твоей пенсии, готов оплачивать поездку в любые место Галактики и любые развлечение, какие только доступны и будут доступны в будущем, и не только для тебя, но и для членов твоей семьи вплоть до правнуков.
    
- Какое щедрое предложение, - холодно произнёс я. - Пытаешься откупиться от своей совести?
    
Он повинно опустил голову и уставился в пол.
    
- Да.., - тихо произнёс он, - последние лет двадцать она буквально изводит меня. В тот день, когда я решил оставить Артефакт у себя, я решил, что больше не буду встречаться с тобой. Первые несколько десятилетий всё было прекрасно, а потом начала мучить совесть. Я решил отыскать тебя и поговорить, предложить помощь, чтобы приглушить совесть. Если честно, то я в тайне надеялся, что ты уже мёртв, но это оказалось не так, и теперь я здесь, готовый оказать тебе любую услугу, чтобы сгладить зло, которое я причинил.
    
С совестью я попал в точку, в его больное место. Весь лоск уверенности и надменности слетел с него, словно старая шелуха. Теперь он предстал передо мной глубоко подавленным и разбитым.
    
С самого начала нашей встречи он довлел надо мной, принижал меня, унижал своим снисхождением. Теперь я возвысился над ним. Уверенность вновь вернулась ко мне.
    
- Хорошо, - сказал я снисходительно, затем выдержал короткую паузу и продолжил. - То что сделано, не вернёшь. Придётся смириться с тем, что ты бессмертен, а я старик, доживающий свои дни. Наша «игра», как ты её назвал, закончена. Раз мне полагается некоторая компенсация, как «проигравшему», то я готов её получить.
    
Он с надеждой посмотрел на меня.
    
- Но мне не нужны твои деньги, я в состоянии сам обеспечить себя все, в чём нуждаюсь, - сказал я.
    
- Что тогда я могу сделать? - спросил он.
    
- Сыграй со мной ещё в одну игру, - предложил я, - в последнюю нашу с тобой игру. Доставь старику удовольствие.
    
- Продолжай, - покорно произнёс он.
    
- Мы сыграем с тобой партию в шашки, - пояснил я. - Если выиграешь ты, то я прощу тебе всём, и мы навсегда расстанемся. Если выиграю я, то ты передашь мне Артефакт на пять лет, через пять лет я верну его тебе на совсем. Я глубокий старик, Артефакт не сделает меня моложе, а растягивать свою старость на больший срок я не собираюсь — в этом нет удовольствия. За пять лет, что Артефакт будет у меня с тобой ничего не случиться, ты не успеешь даже значительно состариться, всего год-полтора. Всё честно. В моей честности можешь не сомневаться. Так что, сыграем?
    
Он некоторое время напряжённо думал, потом всё-таки согласился.
    
Я достал клетчатую доску расставил фигуры и мы приступили к игре.
    
Мне выпало играть чёрными. Я играл легко и непринуждённо, особо не концентрируясь на игре, в большей степени получая от неё просто удовольствие. Мне было всё равно — выиграю я или проиграю, положения моего это не изменит. Я задумал эту игру только для того, чтобы в некотором роже восстановить справедливость, если кто-то и будет обладать Артефактом, то он должен это заслужить честно.
    
Мой противник играл очень напряжённо, долго обдумывал ходы. Ему очень хотелось выиграть и тем самым получить долгожданную индульгенцию, а в придачу к ней и бессмертие.
    
Некоторое время он выигрывал. Но из-за чрезмерного напряжения допустил несколько глупых ошибок и стал проигрывать. Партия близилась к завершению, я должен был выиграть.
    
- Ты мерзавец! - выкрикнул он и со злостью перевернул доску с шашками. - Ты заманил меня в ловушку! Ты специально всё это придумал, чтобы отобрать Артефакт!
    
Было очень обидно выслушивать обвинения в том, чего ты не собирался делать.
    
- Идиот, - спокойно произнёс я. - Ты — идиот! Ничего из того, что ты сказал, я не собирался делать. Я полностью бы выполнил условия игры.
    
- Лжёшь! - проревел он. - Ты решил сыграть на моей совестливости и затеял всю эту возню с шашками! Я не отдам тебе Артефакт!
    
- И не надо, - спокойно ответил я. - Убирайся отсюда!
    
Наступила пауза. Я спокойно сидел в своём кресле, он сидел напротив меня и кипел злобой. Он явно собирался вовлечь меня в конфликт, но я не поддался.
Моё спокойствие вызвало у него недоумение, и он немного усмирил свою истерику.
    
- Я ухожу, - заключил он, встал и направился к выходу.
    
- Скатертью дорога! - весело пожелал я вслед.
    
Он уже было подошёл к двери,намереваясь уйти, затем обернулся и спросил меня.
    
- Мы больше не увидимся. Скажи напоследок, только честно, что было в затее с шашками?
    
- Только то, что я сказал ранее, - ответил я, - ты выигрываешь — получаешь прощение и уходишь с Артефактом, я выигрываю — владею Артефактом только пять лет.
    
- И никакой хитрости? - недоверчиво спросил он.
    
- Никакой, - подтвердил я. - Теперь я вижу, что и эта затея была пустой.
    
- Значит, что-то всё-таки ты план планировал, тешил какую-то надежду.., - начал было он.
    
- Ты — идиот! - прервал я его стенания. - Ничего я не планировал. А теперь я вижу, что Артефакт больше не нужен. Я говорю абсолютно искренне — Артефакт мне не нужен, забирай его и делай с ним всё что хочешь. Я даже благодарен, что ты не передал его мне тогда.
    
- Благодарен?! - продолжал удивляться он.
    
- Да, благодарен, - подтвердил я. - Артефакт изуродовал нас и подчинил себе. Я изо дня в день на протяжении ста лет ждал, что ты передашь его мне, да, ты нарушил правила, но я продолжал ждать и надеяться. Я был одержим идее обладать Артефактом, пусть и тридцать лет. Ты же одержим Артефактом абсолютно, ты не мыслишь своего существования без него. Ты постепенно сходишь с ума.
    
Возможно, ты и прав, что кому-то из нас рано или поздно пришла бы мысль, обмануть другого и заполучить Артефакт себе. Возможно, эта мысль могла посетить и меня, передай ты в прошлый раз Артефакт. Но тот, кто сделал это, тот и есть «проигравший», по твоей терминологии.
    
Ты решил безраздельно обладать Артефактом и посчитал, что заполучил безграничные возможности. Но именно в тот момент, когда ты решил это сделать, ты полностью подчинил себя Артефакту.
    
Теперь ты не мыслишь своего существования без этой штуки. Тебе мерещатся заговоры, призванные отобрать у тебя Артефакт. Ты стал мнительным. Даже мои слова, в которых не было никакого скрытого смысла, ты извратил и поставил под сомнение. Дальше будет ещё хуже, заговоры буду мерещится тебе повсюду. Ты решишь, что кто-то кроме меня и тебя знает об Артефакте. Тогда ты станешь избегать общества, пока не загонишь себя в укромный уголок Галактики, где всю свою вечность будешь пребывать в безумии. Быть бессмертным стариком — малопривлекательная перспектива, а быть одиноким бессмертным безумцем — тем более.
    
Артефакт дал мне возможность прожить долгую насыщенную интересную жизнь, но за её продолжение назначена слишком высокая цена. Я не готов платить эту цену. Я и так потерял сто лет будучи одержимым этой инопланетной штукой. Сто лет, которые могли быть не менее насыщены и интересны чем прошлые годы. Теперь мне остаётся провести оставшиеся годы наиболее полно, насколько это возможно в моём возрасте.
    
Мне более не нужен Артефакт, забирай его и уходи, - подытожил я.
    
Я не знаю, какое впечатление произвёл на него мой монолог. Принял он его так как есть или подумал, что я просто пытаюсь примирится со своим «поражением». Для меня это не имело значения.
    
Он некоторое время молча стоял у двери, о чём-то думая, после сказал.
    
- Прощай...
    
- Прощай, - ответил я. - Позволь мне проводить тебя и на прощание пожать руку.
    
Я встал из кресла и уверенным шагом направился к порогу, где стоял он.
Я был на пол пути между креслом и дверью, как вдруг острая боль пронзила сердце. Я пошатнулся и упал на колени, из горла вырвался сдавленный хрип.
    
Боль глубоко пустила корни в сердце и стремительно разрасталась по всему телу. Вот она пронзила мозг и сознание моё помутилось. Тяжёлыми ударами боль била прямо в мозг. Удар. Ещё Удар. С каждым разом сила и интенсивность ударов возрастали, пока, наконец, мощный болевой аккорд не поставил финальную точку. Тьма окутала меня, и под покровом мрака пришла Смерть...

...В комнате находилось двое — немощный старик и молодой мужчина.
    
Тело старика в неестественной позе было скрючено на полу. Посмертные судороги прокатились по телу и оно успокоился на веки.
    
Всё произошло так быстро, что мужчина не успел осознать случившегося. Он некоторое время непонимающе смотрел на тело, затем решился подойти. Осторожно, стараясь не нарушать установившейся тишины, мужчина подошёл к телу, нагнулся. Отсутствие пульса подтвердило, что старик мёртв. Мужчина встал, не видящем взглядом посмотрел на труп.
    
- Прощай, - только и произнёс мужчина.
    
В комнате вновь установилась тишина, нарушаемая тиканьем антикварных часов.
    
Мужчина уже собирался уходить, как вдруг испытал жгучую боль на груди, словно к коже приложили раскалённый металл. Это случилось неожиданно, что мужчина не стразу понял причину. Когда до него дошло, что является источником нестерпимой боли, мужчина лихорадочно начал стягивать с себя рубашку.
    
Боль причинял небольшой медальон, который весел у мужчины на шее. Диск диаметром два дюйма с отверстием в центре буквально горел, прожигая кожу. Мужчина попытался снять медальон, но в суматохе у него это не получилось, тогда он с силой разорвал цепь, и диск с грохотом упал на пол.
    
Мужчина покрылся холодным липким потом, его бил сильный озноб. Он опустился на колени и посмотрел на медальон. Некогда полированная до зеркального блеска поверхность из неизвестного вещества стала угольно чёрной, пошла трещинами. Медальон продолжал разрушаться, вот его покорёжило словно сгоревший бумажный лист, и он обратился в труху. Могучий Артефакт — творение неизвестной цивилизации — был уничтожен.
    
Мужчина некоторое время тупо смотрел на горсть пепла — всё, что осталось от Артефакта, он отказывался верить в случившееся. Так он просидел не один десяток минут.
    
Наконец, сознание постепенно начало приходить в норму, постепенно начало принимать факт безвозвратной утраты Артефакта. Мужчина успокоился, нужно было двигаться дальше, нужно было покинуть этот злосчастный дом.
    
Вставая с колен, мужчина бросил быстрый взгляд на своё отражение в большом — с человечески рост — старинном зеркале. Взгляд был мимолётным, но сознание мгновенно установило перемены, и мужчина замер напротив зеркала.
    
Из зеркала на мужчину смотрел глубокий старик, с изборождённым морщинами лицом, снежно-белыми волосами и дряхлым сухим телом, на котором одежда висела как на вешалке. Всё ещё отказываясь верить отражению, мужчина поднял свои руки и посмотрел на них. Взгляду предстали скрученные руки старика, покрытые пергаментной сухой кожей.
    
По комнате раскатом грома прокатился дикий нечеловеческий вопль отчаяния.