Разве ж мы не акробаты
Чтоб по лестницам горбатым
Прыгать и скакать?!
И не каждый в белом – доктор,
Открывай же дверь и окна,
Чтоб уйти наверняка!
Э. Шклярский, «Гиперболоид»
За дверью обнаружился какой-то полубомж с бутылкой пива. Мелькнуло: «С каких это пор люмпены начали бутылочное пиво пить?!»
Но прежде, чем иллюзия успела пропасть, я успел догадаться, что передо мной – Вестник Посохов.
- А это снова я… - торопливо проговорил он, входя в прихожую и принимая свой обычный вид. – И сегодня мы пойдем на новое задание…
- Привет… - рассеянно ответил я. – Что-то очень срочное?
- Да. И у меня нет времени звать на помощь других своих союзников. Впрочем, это может оказаться без нужды…
- Добрый вечер! – Юля вышла из комнаты и тут же удивленно покосилась на полиэтиленовый пакет в руках Вестника.
- Добрый вечер! – улыбнулся он, протягивая ей этот пакет.
- Что это? – удивилась та. С шорохом раскрыла пакет. – Горбуша?!! Спасибо, но не надо было… Да что же вы, в самом деле… - Она попыталась вернуть пакет магу, но тот забавно отдернул руки, складывая их за спиной.
- Азтрэя не хочет горбуши?! Горбуши взамен ставриде?! – рассмеялся Вестник (правда, довольно-таки невесело). – Вот уж не ожидал, что она окажется такой разборчивой! Впрочем, вернемся к делу… Сегодня произошло великое открытие! Наконец-то удалось изготовить небольшое, но эффективное, простое в производстве и в употреблении средство защиты от Заточенного…
- И когда же ты успел изобрести его? – удивился я.
- Нет, это отнюдь не моя заслуга. Благодарить нужно ученого по имени Дзэнниро, который сейчас работает в эпицентре. Как оказалось, мы ошибались, думая, что это средство окажется магическим. Маги так и не смогли разработать ничего по-настоящему эффективного. Каким способом останавливать волны – мы поняли еще во время первой волны. Но сегодня появился аппарат, способный дать стопроцентную защиту и от психических атак. Кто мог ожидать, что его изобретет не маг, а ученый-физик?..
- И аппарат уже переправили на Землю?..
- Да. Это намного проще, чем переправлять живые существа – но процедуру отправки выполнили наскоро, очень неточно… Я сам настоял на том, чтобы с этим поспешили. Наверное, я сделал это напрасно…
- И где же прибор теперь?..
- Он где-то в Крысограде. Но где именно – неизвестно. Его заключили в особое маскирующее поле – но оно продержится не более суток. Так что нам следует поспешить, чтобы отыскать его…
- Но как его найти? Город же просто огромен!
- Не забывай, что теперь у меня есть новый манипулятор – и я снова стал боеспособным! – Вестник продемонстрировал свой манипулятор, снятый с убитого Манга. Этот инструмент сильно отличался от потерянного «клыка»: он был сделан из красноватого металла и по форме походил на причудливый старинный ключ с тремя ажурными бородками. – Я легко смогу «пеленговать» прибор, выясняя сторону, в которой он находится. Чем ближе – тем точнее.
- А сейчас он далеко от нас?
- По-видимому, довольно далеко. Не могу точно определить, насколько… В Крысограде поисковая магия работает плохо – сплошные помехи и пертурбации… Я кое-как приспособился, научился выделять более-менее чистые сигналы от искомых предметов и людей – но все равно периодически ошибаюсь. А сегодня помехи особенно сильные…
- Сегодня Заточенный проявил необычную активность… - заметил я.
- Это была психическая атака, но необычная. Целенаправленная, сконцентрированная на одной определенной эмоции. Обычно они не имеют направленности, и разные люди реагируют на них по-разному. А тут – почти все начали радоваться… Иные люди смеялись до колик – причем без причины. Многие начали праздновать что-то, выбрав первые попавшиеся поводы.
- Провозглашение независимости…
- Да. Оно было особенно популярно. Хотя радоваться тут как раз нечему…
- Я думаю, что Заточенный экспериментирует над нами. Раз уж его «питание» как-то связано с нашими эмоциями, а он может вызывать эмоции у людей – почему ему не «отведать» какое-то определенное из наших чувств?.. – произнесла Юля. – Кто знает, насколько ему понравилась сегодняшняя эйфория… А вдруг он начнет устраивать такое каждый день?
- Или начнет испытывать другие эмоции… - добавил Вестник. – Что он изберет в следующий раз? Тоску? Злобу? Зависть?
- Думаю, нам пора идти… - сказал я. – Хорошо бы отыскать его до темноты… Сейчас с каждым днем темнеет все раньше.
И хотя, со слов Вестника, Тон-По-Макху прекратил какую-либо активность, словно утомившись, мы решили не испытывать судьбу и отправились втроем. Мы очень сильно полагались на Юлин феномен – хотя и понятия не имели, насколько надежную защиту он даст в экстремальной ситуации (например, при «выбросе» или «волне»).
По правде говоря, мне страшно не хотелось никуда идти – больше всего я хотел бы упасть в свою койку-гамак и лежать без движения, расслабляя ноющие ноги. Но что поделать?.. Я не хотел выказать своей слабости, и потому старался шагать бодро и свободно, игнорируя боль в мышцах.
Сигнал исходил с другой стороны реки, возможно – из Салаваевки. Увы, никто из нас не знал, как быстро добраться до этого района. Сначала мы шли в ту сторону пешком – но, хотя мы и шли очень быстрым шагом, сигнал не усиливался. Было ясно, что идти пришлось бы очень долго…
Тогда мы сели в маршрутку-«512-ку» - со слов Юли, она ехала в нужном нам направлении. Маршрут этот оказался на удивление малолюдным – и в салоне микроавтобуса не было никого, кроме нас.
- Жаль, что в движении «пеленг» сделать невозможно, - говорил Вестник. – Нам придется выходить наугад…
- Лучше доехать до конечной! – возразила Триумфова. – Конечная у нее – улица Фальковича, а это, вроде бы, недалеко от Салаваевки…
- Вроде бы или недалеко? – нахмурился Вестник. – И потом, мы не знаем, действительно ли нам нужна эта Салаваевка… Я мог ошибаться с расстоянием. А говорит ли что-нибудь твой Дар? – обратился он ко мне.
- Мой Дар говорит что-либо лишь тогда, когда ему заблагорассудится… - вздохнул я. – Если бы он был хоть немного управляем, я бы, наверное, определил местонахождение прибора вплоть до улицы и номера дома… Впрочем, почему я решил, что он будет в доме?..
- Как правило, и предметы, и существа, переправляемые между мирами, оказываются в укромных местах – там, где никого нет. В местах, которые никто не видит и о которых никто не думает. Иногда эти места оказываются еще и труднодоступными, - объяснил Вестник. – Так что вполне возможно, что придется полазать или поползать.
- А в каком месте оказался ты сам, когда тебя переправили на Землю? – поинтересовался я.
- Переправка живых существ гораздо сложнее и опасней, чем переправка предметов. Требуется огромное количество энергии – физической и магической, сложные устройства, концентрация разумов множества людей… Переправляемый объект, можно сказать, превращается в чистую мысль – и в этом мысленном виде перескакивает в другой мир. Там он возвращается в свой прежний вид. Неодушевленные вещи переправляются без особых проблем. Но живые, мыслящие и чувствующие… - Он зажмурился и покачал головой.
- Мысль переправляемого может нарушить процесс переправки?.. – догадался я.
- Нарушить и даже оборвать! Те, кого готовят к переправке на Землю, проходят тщательную подготовку – но все равно бывают очень неприятные случаи. Собственно, каждый случай переправки – неприятен. В частности, я в результате переправки чуть не утонул…
- В чем? Где? – не поняли мы.
- …Это очень страшно: привычный мир словно исчезает, словно уничтожается для тебя. И ты проваливаешься в этакое междумирье, в этакое промежуточное пространство. Каждый переправляемый видит свое собственное междумирье, и переживает там свои собственные испытания. Когда я оказался там, мне показалось, что меня втянул какой-то водный вихрь… Куда там водоворотам!.. Меня крутило, как в стиральной машине, согнуло в три погибели – так, что весь воздух выжало из груди. Я был уверен, что это конец… Уже и воды хлебнул – а вода оказалась морской, - и внезапно понял, что поверхность воды – рядом… Вынырнул – а вокруг море… Да еще и штормовое море. И темнота… Только успел вдохнуть – и волна аж через голову меня кувыркнула.
- Но ты же морской человек! – проронила Юля.
- Да, нас называют «морскими людьми»… - Он немало удивился, услышав это. – Лучшие в мире пловцы и ныряльщики происходят из моего народа… Все мы умеем плавать с младенчества – может быть, это меня и спасло. Может быть, другой и погиб бы на моем месте. Но я кое-как добрался до берега – сначала плыл, потом брел. Море-то оказалось мелководным… Долго брел, волны швыряли, как бревно… Обратно отволакивало… Когда же выбрался – увидел на берегу все свое снаряжение. Его разбросало по берегу – но, что удивительно, ничего не потерялось и ничего не испортилось. Это был берег Балтийского моря…
- А где ты должен был оказаться?
- Там же, в Прибалтике… Видно, то было самое неприметное место в регионе.
Повезло еще, что оказался недалеко от берега, что не забросило в открытое море…
Ты-дых-ты-дых-ты-дых! – запрыгала маршрутка по допотопной мостовой. А мы сидели в самой корме, в самой заднице – потому что собирались выходить на конечной. И каждый подскок микроавтобуса встряхивал нас, спинки сидений колотили нас по спинам, как массажеры. Но я был совсем не расположен к массажу – от него у меня начало ныть в желудке.
- А давно ли вы научились переправляться в другие миры? – поинтересовалась Юля.
- Около трехсот лет назад – тогда магия достигла достаточного уровня развития. В нашем мире рациональный и иррациональный пути познания никогда не противоречили друг другу. Мистика и иррациональность не менее полезны, чем наука! Нужно лишь найти нужные подходы… В этом мире правильные подходы к магии так и остались неизвестными. Да и сама структура этого мира мало располагает к магическим практикам. Многие виды магии вообще недействительны на Земле. А те, что действительны – нуждаются в особом оборудовании и в особой подготовке магов.
- То есть, у себя на родине ты гораздо могущественнее, чем здесь?
- Да. Почти единственное, что я могу делать на Земле без помощи манипулятора – это создавать зрительные иллюзии. Все остальное требует вот этого устройства… - Он на пару секунд извлек манипулятор и что-то замерил, жонглируя в воздухе серебряными каплями. – Он является и манипулятором, и сенсором, при нужде – и измерительным прибором… С ним сложно обращаться – но он того стоит.
- А проникали ли вы в другие миры, кроме Земли?
- Нет. Теоретически мы знаем, что рядом с каждым миром лежат вышестоящий и нижестоящий миры – но на практике мы хорошо изучили только Землю. В мир над Гроном мы так и не смогли пробиться – вероятно, кто-то целенаправленно блокирует его. А ниже Земли мы не можем проникнуть чисто технически: для этого пришлось бы переправлять сюда огромное количество людей и оборудования. Это затратно, рискованно, заметно, да и… ни к чему. Полагаю, что ничего хорошего в том мире мы бы не нашли…
...Маршрутка наконец-то съехала с мостовой, и теперь неторопливо ехала по узкой, но полной машин улочке. Ее мерный ход и однообразные городские ландшафты, сменяющиеся за окном, повергли меня в скуку и уныние. Пятиэтажки – частные домики – дореволюционные трущобы – тюрьмоподобные фабрики. За окном не появлялось ничего нового, словно маршрутка ехала по кругу, как игрушечный поезд. Пятиэтажки… Трущобы… Домики… Заводики… Опять пятиэтажки… И все это – в желто-буровато-бежевых тонах. Да еще и присыпано осенними листьями… Лишь иногда картину разнообразила мрачная шахта или какой-нибудь загаженный парк. Ооох!.. А может, все это ненастоящее?.. Может, мы попали в старую пожелтевшую фотографию?..
Юля и Вестник о чем-то оживленно разговаривали, но я не разбирал их слов – меня сморило, и я задремал, уткнувшись лбом в спинку пустого переднего сиденья. Спинка была покрыта колким чехлом из грубой ворсистой ткани. «Чтобы вшей соскребать,» - почему-то подумал я, засыпая.
Грюк-грюк! Грох-грох! – маршрутка переехала через какие-то рельсы.
Но я почему-то продолжал слышать это «грох-грох, грох-грох»! Грох-грох-грох! Что-то громыхало внутри моей головы, отдаваясь эхом от костей черепа.
«Надо пойти и выяснить, что это за звуки…» - рассеянно сказал я себе, окончательно погружаясь в грохающую темноту.
«…И фонарь надо включить!» - сказал я про себя, потянувшись ко лбу. Пальцы коснулись холодного металла, покрытого каплями воды, потом нащупали выключатель фонарика.
Нет, эхо отдавалось не от моего черепа, а от стен пещеры. А грохающие звуки были моими же шагами – просто на мне были тяжелые ботинки с толстыми подошвами, и я торопливо топал ими по каменному полу: грох-грох-грох! Шаги мои были очень короткими и очень частыми, и я знал, что эта походка – смешная, но при этом единственно возможная для моих неуклюжих ног.
«А вот и выход из пещеры… - со страхом подумал я, выключая фонарь. – Господа же не любят яркого света… Только бы не рассердить!.. Только не рассердить!..»
…То, что я поначалу принял за причудливый выступ скалы, к моему ужасу оказалось живым и очень подвижным. Мгновением позже это нечто исчезло…
Крап! – лязгнуло что-то слева. Я вздрогнул.
- Туррр?.. – послышалось справа. Я повернулся в ту сторону.
- Туррр?.. – Теперь этот странный звук, мелодичный и жуткий, донесся сверху. Я задрал было голову – но передо мной возникла зловещая угловатая тень…
Я машинально упал на правое колено, склоняя голову. Только бы не встретиться взглядом!
Густая холодная тень упала на меня – но я не отважился взглянуть на того, кто ее отбрасывал. Я видел только его руки – или лапы? – черные, длиннопалые, со странными коническими когтями, с панцирными бляшками… Если бы это были просто звериные лапы – было бы не так страшно. Но эти руки были одновременно и звериными, и человеческими, и еще непонятно какими. В них было странное изящество, странная красота – словно это было произведение какого-то безумного скульптора. В то же время не верилось, что они – твердые, материальные. Их контуры трудно было различить – словно это была не плоть, а сильно сгустившийся дым. «У Господ руки могут иметь разную форму… - подумалось мне. – Бывают и вот такие - изящные, как у музыкантов. Но он этими руками может разорвать меня в клочки – за мгновение…»
- Докладываю об успешной прокладке прохода в каверну! – произнес я, стараясь говорить четко и твердо. – И о стычке с обитателями каверны… - голос предательски вздрогнул, подводя меня. – В стычке потерь не понесли…
- Продолжай, капитан, продолжай…
Я сбился окончательно. Нет, я не могу слушать, как говорят Господа… Это слишком ужасно звучит… Их речь всегда ровна и правильна, без единой запинки, без малейшей оговорки – на каком бы языке они не говорили. Как будто говорит какое-то неживое устройство… Или злой дух… А их голоса! Они же въедаются в само сердце, в самую сердцевину души!..
- Существа отступили. Продолжив движение, мы заметили странное свечение. Два члена экспедиции, рискнувшие подойти вплотную, бесследно исчезли – свечение вздрогнуло и словно поглотило их…
- Этого достаточно, капитан. Передай своему генералу мой приказ: начать постройку туннеля, соединяющего каверну с поверхностью – большого тоннеля, достаточного для прохода войск… Ну а свечением я займусь сам…
Маршрутка остановилась с мучительным скрипом, разбудившим меня.
- Исчезнувших солдат считать погибшими?.. – пробормотал я, еще не соображая, где нахожусь.
- Что? О чем ты?.. – спросил Вестник.
- Еще одно сновидение…
- Везет же тебе – можешь и в маршрутке спать, и даже сны видеть! – съерничала Юля.
- Это тебе везет – на тебя никакие психоатаки не давят, ты не устаешь от них! – обиделся я.
Мы выбрались из маршрутки (я при этом умудрился больно стукнуться лбом, и без того натертым о чехол). Это была конечная остановка маршрутки – рядом стояло еще две такие же несчастные «газельки», обляпанные грязью. Это и была Салаваевка – не то район, не то поселок, не то поселок, поглощенный Крысоградом. Земля здесь была изрыта холмами и впадинами, и на этих впадинах лепились бесчисленные частные домики… Попадались и приличные ухоженные дома, и даже солидные особняки с заборами из кованных вензелей – но большинство домов было в жутком состоянии. Почерневшие, покосившиеся, наполовину ушедшие в землю – и в то же время заселенные людьми… Было и немало заброшенных домиков, их легко было отличить от населенных: по черным провалам окон и по высоченным сорнякам, выглядывающим из-за заборов.
- Так что же ты увидел во сне? – поинтересовался Вестник, в очередной раз пеленгуя сигнал.
- Сам не знаю… У меня есть смутные догадки на этот счет – но я боюсь даже этих догадок… Пока что не представляю, какое это может иметь дело к нашей истории. Если имеет вообще.
- Сигнал исходит из-за того холма! – Вестник указал на самый высокий из холмов Салаваевки, на вершине которого торчали какие-то трубы.
На самом деле я очень сильно подозревал, что те, другие сны все же имеют дело к нашей истории – догадки были смутными, но при этом настолько сильно пугали меня, что я был почти уверен в истинности.
К холму вела узкая улица, мощенная старинной брусчаткой, очень извилистая – если не сказать «кривая». Уже через пять минут нашего пути она привела нас в ложбину между двух почти отвесных обрывов - причем неукрепленных. В Крысограде подобные обрывы не были дивом – но все они были укреплены камнем, кирпичными кладками или контрфорсами. Лишь эти салаваевские обрывы каким-то поистине чудесным образом выстояли на протяжении многих лет. Дорога, похоже, была проложена еще до революции – стало быть, и обрывы нависали над ней с тех самых времен… Может быть, их удерживало от обрушения то, что они не были отвесными – их мокрые земляные стены не образовывали с брусчаткой прямых углов. Местами из обрывов выглядывали древесные корни. Но самым удивительным было то, что прямо над обрывами жили люди! Куда ни посмотри, подняв голову – всюду были видны жутковатые покосившиеся заборы, возведенные на самых краях, фруктовые деревья, нависающие над дорогой, сараи, нужники или даже дома…
- Это напоминает мне «Кысь» Татьяны Толстой! – заметила Юля. – Наверное, если это сфотографировать и показать каким-нибудь иностранцам – они не поверят, что такое возможно в Европе.
- Да уж, здесь настоящий Федор-Кузьмичск!.. – подтвердил я. – Разве что люди здесь без Последствий.
Некоторые заборы покосились настолько, что угрожающе нависали над дорогой. Мы сторонились таких мест – от греха подальше. А иные из заборов имели совершенно гротескный вид – они были сделаны из всевозможных подручных материалов: разноразмерных досок, реек и планок, старых дверей, обломков мебели, кусков шифера и жести… Даже автомобильные скаты и сетки от панцирных кроватей попадались.
- Когда я учился в Заводи, одно время я снимал комнату в похожем районе… - вспомнил я. – Я около года прожил в таком же недоселе. И знаете, что меня удивляло на протяжении всего этого года? Местные жители встречались мне крайне редко. Бывало так, что я на протяжении недель не встречал на улицах этого района ни одного человека. Будто в зоне отчуждения живешь. Аж жутковато! Только собаки лаяли за заборами…
- И что же – в Заводи тоже есть такие кошмары?.. – удивилась Ю-Ю. – Я думала, что такое возможно только в Крысограде…
- Нет, в Заводи, пожалуй, было поприличней. Там деградация не бросалась в глаза так, как здесь…
- А теперь попробуйте представить, каково было мне приспосабливаться к таким зрелищам! – прибавил Вестник. – В моем родном мире такого не бывает – во всяком случае, в больших масштабах. А если и увидишь что-то похожее – это будет казуистика. Позорное исключение.
- Подумать только! А ведь есть еще и мир, находящийся ниже нашего! – произнесла Юля. – Еще хуже нашего!
Какое-то время мы шли молча. Холм с трубами пропал из виду, и мы не могли судить, долго ли нам осталось идти. Вестник собрался было сделать еще один пеленг – но неожиданно раздавшийся собачий вой помешал ему.
У меня по коже побежали мурашки – настолько жутко и неестественно звучал этот вой. Множество собак завыло одновременно – быть может, все собаки Салаваевки. Выли они отчаянно, протяжно и надрывно – но не с тоской, как воют на луну, а скорее с ужасом. С невыносимым, мучительным ужасом – когда нет ни сил, ни возможности чем-либо помочь себе.
- Да что же это?.. – встрепенулись мы. – Новая атака?..
Присоединяясь к собачьему вою, над Салаваевкой пронесся человеческий крик – нечленораздельный, словно звериный. Трудно было сказать, что он выражал. Мне показалось – очень дикий восторг.
- Это опять наш «маленький друг»… - сказал я. – Просто мы защищены феноменом, и потому ничего не чувствуем.
- Нам нельзя задерживаться… - покачал головой маг, поднимая блестящий манипулятор. Левой рукой он вытащил из кармана горсть серебристых шариков. – У этого манипулятора есть серьезный недостаток – нет контейнера для поплавков… Приходится держать в кармане. Хотя точность у него выше, чем у моего старого…
Шарики-поплавки образовали в воздухе пульсирующее кольцо, медленно поворачивающееся вокруг вертикальной оси – то в одну сторону, то в другую… Вестник делал манипулятором осторожные подталкивающие движения, не касаясь кольца.
- Проклятие! – выругался он, резким раздраженным движением хватая поплавки и возвращая в карман. – Сигнал неожиданно прояснился! И знаете, что обнаружилось?! Прибор находится в совсем другой стороне, и довольно далеко!!!
Он размашисто указал манипулятором куда-то в сторону реки.
- Бежим обратно к маршруткам… - предложил я. – Придется ехать куда-нибудь и пеленговать по дороге… Только так можно выяснить точное расположение…
Собаки между тем смолкли. Кричавший человек начал выкрикивать ругательства – громко и злобно. Как и у большинства крысоградцев, брань у него была очень убогой и однообразной, состоящей буквально из пяти-шести слов.
Мы развернулись и быстро зашагали обратно, к конечной остановке. Странная тревога охватила меня. Тревога, которая, как мне показалось, била из брусчатки, устремляясь в мои ступни – как электроток наоборот, стремящийся от земли.
- Вы чувствуете это? Чувствуете?! – взволнованно обратился я к спутникам. – Словно земля наэлектризовалась…
- Нет, ничего… - ответила Юля.
- Нет… - подтвердил Вестник.
- А я – чувствую… Я думаю, что Заточенный взволнован, встревожен…
- Если он вообще может волноваться…
- Ну, во всяком случае, он возбужден и готов к… к какой-то активности.
Собаки снова завыли – еще отчаяннее, чем в прошлый раз, некоторые даже не выли, а скорее протяжно визжали.
«Бу-пу-бу-бу-пу!!!» - пронесся над Салаваевкой непонятный хриплый звук - «Бу-пу-бу-пу!!!» Это звучал какой-то непонятный духовой инструмент, непохожий на все музыкальные инструменты, известные мне; и звук его был низким, хриплым и весьма неприятным. Он наводил на мысль о чем-то древнем, абсолютно чуждом и враждебном нашему выверенному и изученному миру, всем нашим закостеневшим и стандартизированным искусствам…
- Что еще за трубачи?! – удивился Вестник.
Высоко над нами, над правым обрывом, надрывалась в визге какая-то несчастная собака, дергая звенящую цепь. А секундой позже – прямо над нашими головами! – послышался треск и грохот… Мы вскинули головы и увидели большую собаку, прыгающую через забор – прыгающую с шестиметрового обрыва. Точнее – увидели ее белое брюхо, вытянутые в прыжке лапы и блестящую сорванную цепь, тянущуюся за собакой…
Как по команде, мы рванулись в сторону, прижимаясь к обрыву. Что случилось потом – я узнал лишь со слов Вестника и Юлии. Я услышал лишь глухой деревянный удар и новый взрыв треска и скрипа. Потом меня сильно стукнуло по голове, и мои ноги подкосились. Хватаясь за отвесную стену обрыва, я осел на брусчатку, чертя пальцами борозды в холодной и твердой земле.
- Рома!.. – испуганно воскликнула Ю-Ю.
Перекатившись на спину, я угодил затылком в слякоть. Болело ушибленное темя.
- Поспешите, аркон!.. – сказал я кому-то, взбегая по винтовой лестнице. Металл ступенек звонко отзывался каждому шагу. Кто-то бежал вслед за мной. Быстрее, быстрее!.. Даже голова начала кружиться от этого бега-вращения. Добежав до конца лестницы, я толчком отворил дверь и оказался на уже знакомой башне, к которой был пришвартован дирижабль, раскрашенный в темно-сиреневые и темно-фиолетовые полосы. Собрался было взобраться в гондолу, а оттуда – на мостик, но, увидев, что творится на северо-западе, невольно остановился и подошел к парапету. Человек, следовавший за мной, встал рядом.
- Да уж, это стоит увидеть… - произнес он, непонятно к чему.
Впрочем, зрелище было действительно стоящим: Аномалия по какой-то причине вытянулась в высоту – вытянулась настолько, что ее стало прекрасно видно из-за скал. И она продолжала тянуться к небу, совершая жуткие хлещущие движения, словно злясь на что-то. А потом она неожиданно рухнула, припадая к земле, без единого звука – и пропала из виду. Над скалами взметнулась призрачная, нематериальная дымка, подсвеченная снизу какими-то белесыми лучами. Через секунду и она исчезла. А еще через секунду до нас донесся звук сирены.
Сквозь вой сирены пробилось и несколько хлопков, приглушенных скалами и расстоянием, но все же очень отчетливых…
- Скорее в аэростат! – воскликнул я.
…И очнулся на брусчатке, лежа затылком в луже. Юля и Вестник склонились надо мной – их побледневшие лица показались мне до смешного похожими.
- Черт… - проскрипел я, поднимаясь. – Я что – отключился только что?
- Как будто нет…
- Мы даже сообразить ничего не успели. Ты грохнулся – но почти тут же открыл глаза.
- Но мне показалось, что прошло секунд двадцать-тридцать.
Вокруг нас валялись какие-то дрова с торчащими ржавыми гвоздями. Я поднял голову и увидел, что часть забора, нависавшего над дорогой, отсутствует. Ну а посреди дороги лежала мертвая собака – какая-то полукровная овчарка. На морде ее застыло странное выражение, похожее на облегчение. Словно она сильно устала – и наконец-то легла поспать…
- Видимо, за ее цепью тащилась доска, отодранная от будки, - пояснил Вестник. – И эта доска зацепилась за забор. А забор – гнилой, одни черви да ржавые гвозди.
- Разворотило приличный кусок, - добавила Юля. – И все на нас посыпалось.
- А вот этим горбылем, значит, меня и пристукнуло… - Горбыль был не очень тяжелый, но с острыми углами. Наверное, меня и ударило одним из этих углов. – До сих пор же болит!
Дотронулся до ушибленного места – и нащупал большую ссадину. Мокрую и теплую. По левому виску пробежала щекотная капелька.
- До крови же разбило! – испугалась Юлька. – Надо обработать чем-то!
- Ничего страшного. Просто маленькая ранка…
- У меня есть бальзам для регенерации, но его надо беречь для более серьезных случаев, - сказал Вестник.
- Вот и прибережем, - Я прижал к ссадине носовой платок.
Мы пошли дальше – и я тут же отметил про себя, что дрожь под ногами никуда не делась, скорей даже усилилась.
- А я успел увидеть Эпицентр… - проговорил я. – Видно, я все-таки потерял сознание – пусть и ненадолго. Ничего не успел понять. Там началась какая-то активность. В кого-то стреляли…
- Может быть, новый прорыв… - мрачно ответил Вестник. – Как только вернусь в резиденцию – свяжусь со штабом и все разузнаю.
Вот и показалась конечная остановка, и бордовая «газель», одиноко стоящая у обочины. А вибрация начала опять набирать силу – и набирать стремительно… Собаки опять подняли вой и скулеж.
- Надеюсь, то была последняя собака-суицидент! – Юля с опаской поглядела вверх.
- А я надеюсь, что водитель маршрутки никуда не делся… - возразил я. – Что, если он куда-то убрел или убежал? Мы не раз такое видели во время атак!
Навстречу нам по улице-траншее бежал какой-то полуголый пузатый гражданин, похожий на гоголевского Пацюка. Видно, выскочил из дому, не одеваясь.
- Собака… Собака насмерть забывся?.. Чы ни?.. – обратился он к нам, заикаясь от волнения. – Чы вы не бачилы?..
- Насмерть, насмерть… - мрачно ответил ему Вестник.
Мужчина поравнялся с нами, всхлипнул и прибавил шагу – видимо, сам увидел свою собаку, лежащую на мостовой.
«Бу-пу-бу-бу!!!» - вновь заголосила труба. «Мак-ху! Мак-ху! Тон-По-Мак-ху!!!» - подхватил целый нестройных хор голосов. «Как хорошо, что звук доносится издалека!» - подумал я.
- Та що ж такэ?! – плаксиво воскликнул пузатый, бросаясь к своему несчастному питомцу.
«Мак!!! Ху!!! Мак!!! Ху!!!» - с каждым разом культисты скандировали все громче, все отчаяннее. Мне казалось, что их ор отдается в земле…
- Вам не кажется, что они… – начал было я.
«Аааааа!!!!» - завыли и завизжали сектанты, а труба издала протяжный срывающийся хрип. Земля содрогнулась, где-то зазвенело стекло…
А потом – мы даже не успели сообразить, - за нашими спинами осел, обрушиваясь, немалый кусок обрыва, увлекая с собой заборы, деревья и чей-то фанерный нужник… Часть улицы была погребена.
- Постойте – там же тот мужик стоял! – встревожился я, но спустя мгновения из-за завала послышались украинские причитания пузатого, перемежаемые русской матерщиной. Жив!..
- У нас нет времени на него – идем скорее! – железным голосом возразил Вестник.
Кажется, после обвала дрожь земли прекратилась. И фанатики смолкли.
- Во время предыдущего прорыва ничего подобного не было, - заметил чародей. – Я совершенно уверен. Сейчас с Заточенным творится что-то необычное…
- А как они кричали, культисты-то? Словно их охватил ужас. Вы представляете, каков должен быть этот ужас, чтобы напугать культистов?! Даже не представляю их испуганными… - добавил я.
Маршрутчик оказался на месте и даже во вполне адекватном состоянии – но, конечно, изрядно ошарашенный всем произошедшим.
- Я же говорил, что однажды этот яр рухнет! Вот и рухнул! – сказал он нам. Ю-Ю тут же потребовала у него зеленки, чтобы обработать мою ссадину.
- А, стукнуло чем-то при обвале! – догадался водитель и достал автоаптечку, в которой нашелся пузырек спиртового раствора йода.
Мы сели в передней части салона, усадив Юлю непосредственно за спиной водителя – чтобы он не подвергался психической атаке.
- Едем до центра, а там сделаем еще один пеленг, - предложил я, отнимая платок от раны. Кровь к тому времени уже остановилась – но, как оказалось, она успела изрядно пропитать собой и платок, и волосы. На моей башке образовалась нашлепка из запекшейся крови, из-за которой казалось, что у меня там ранища чуть ли на полголовы.
Я наклонил голову, чтобы мои друзья обработали ссадину. И увидел через окно длинную и темную тучу, траурной лентой перетянувшую небо.
- Еще дождя нам не хватало… - сказал я. – Ай!! Да лечить рану – это еще больней, чем получать ее!
«Газель» затарахтела к центру. Грязный плюшевый кубик, подвешенный к зеркалу заднего вида, летал и прыгал так, что едва не доставал до лица водителя.
- Опять это тарахтение… - проворчал я. – Оно меня просто усыпляет. Пожалуй, я даже вздремну. Вдруг увижу какую-нибудь подсказку? Жаль, что такие сновидения не бывают осознанными.
Опустил голову и закрыл глаза.
- Что ж, попробуй… - проговорил Вестник.
- Я чувствую, что получится! Сегодня словно какое-то течение соединяет миры, - ответил я. – Два мира… Нет – три…
- Три?.. – в один голос удивились Юля и Вестник.
- Посмотрим! – отрезал я. – Может, и не три…
Целенаправленное засыпание оказалось непростым делом. С одной стороны, мой мозг устал за этот день, а и однообразный шум, возникающий при езде, всегда усыплял меня. Но, с другой стороны, что-то противилось сну, удерживало меня на грани яви.
Сновидение-прозрение и манило, и пугало меня. Я ожидал его с азартом. Словно играешь в настольную ролевую игру и тянешь карточку, не зная, что сейчас выпадет на долю твоего героя: то ли удача, то ли непосильное испытание…
Что я увижу?.. Чьими глазами?.. В чьем теле окажусь сейчас?.. Не окажется ли это кошмаром?..
Водитель решил включить радио – но музыка почти перекрывалась зудящей помехой, словно пульсирующей без ритма. «Ззы-ззззы-зы!» - зудело на «Шансоне». «Зззззы! Зззы-ззы-зы!» - жужжало на «Русском радио». Звук чем-то напоминал жужжание мухи, бьющейся об окно. В нем чудилось усилие, напряжение и отчаяние. В конце концов водитель выключил магнитолу, поняв, что на всех каналах услышит то же самое.
- Возможно… электромагнитной природы… - неразборчиво произнес Вестник. Словно он находился за стеной.
Я успел понять, что уже вижу новый кошмар. Но этот кошмар тут же захватил мои разум и чувства, изменив и переплавив их. Кошмар уже не был кошмаром – я снова чувствовал свободу, силу и злобное торжество.
Вокруг была темнота – почти полная. Но я отлично видел малейшие неровности пола и стен, причудливые наросты сталактитов и сталагмитов, похожие на растекшийся парафин.
Ни шороха, ни треска… Ни один камешек не вылетит из-под моей ноги… Ничто не нарушит тишины… Ничто не вызовет подозрений…
Впереди, за несколькими изгибами пещеры, с шумом двигались сихирты. Я видел на стенах отблески их фонарей. Очевидно, они ожидали возвращения своего капитана.
К сихиртам я подошел нарочито шумно, потеревшись боком о стену. Тем не менее, они все равно испугались и вскинули оружие, целясь в меня.
- Простите, господин! – с дрожью в голосе воскликнул один из них, опуская оружие и падая на колено. – Мы приняли вас за одного из тех!..
Остальные последовали его примеру.
- Ты думаешь, что вы смогли бы причинить мне вред, маленькие сихирты?! – усмехнулся я. – Ступайте же на поверхность, к своему капитану! И пусть никто не подходит к каверне, пока я не разрешу!
- Есть, господин! – И они послушно затопали к выходу, часто и тяжело топая – маленькие неуклюжие уродцы. – В каверне есть еще много тех существ! – предупредил меня какой-то сихирт.
- Смешные сихирты… - проскрежетал я на своем языке.
Вскоре я увидел отблеск свечения, так давно манившего меня… Ни наяву, ни в грезах я не видел ничего подобного!... И ни один из криган – тоже не видел…
«Я не знаю, чем ты являешься, и я не знаю, какой от тебя прок, - мысленно обратился я к Сиянию. – Ты таишься от моего провидения, ты пытаешься спрятаться от меня – но тебе все равно не скрыть всего… Походы и охота предстоят нам – но я не знаю, какую роль ты сыграешь в них…»
Сияние беспорядочно вспыхивало, перетекало и сжималось. Назначение этих мутаций было непонятным – но в самом их скрытом ритме чувствовалась суматоха, активная ответная реакция…
«Я чувствую твой страх – хоть и не знаю, живое ты или неживое… Но я изучу и пойму тебя… Никто в моем роду еще не охотился за тем, что не имеет ни души, ни тела…»
Я выскользнул в каверну, служащую Сиянию домом и увидел, что вся ее полость заплетена миллионами невесомых сияющих жилок. Жилки заполонили воздух ажурными узорами.
Я шел сквозь этот ажур, расступающийся и рушащийся предо мной. Шел к вспыхивающему сердцу Сияния… Прямо передо мной вырастали новые световые жилки, образуя новые соты и решетки – чаще и плотнее прежних. Сияющая ткань ткалась на моем пути – жалкая попытка задержать меня.
«Тщетно. Тщетно. Тщетно.»
Рвущиеся волокна бессильно цеплялись за мои шипы и щитки.
А затем на фоне сердца Сияния возникли силуэты. Несколько десятков уродливых четвероногих фигур с неуклюжими телами, словно насаженными на непропорционально тонкие конечности. Существа сгрудились перед сердцем Сияния, явно намереваясь его защищать.
Я резко выпрямился, принимая боевую стойку. Хвост – согнут в напряжении, как пружина. Руки – подняты, готовы бить и отражать удары. Когти направлены на врагов. Большие пальцы – отогнуты. Челюсти приоткрыты.
Сияние всколыхнулось и его защитники сделали нервное неуверенное движение в мою сторону.
- Хайя-я-я-а-а!!!! – Глубоко вдохнув, я издал громкий и пронзительный клич – мощный конус звуковых волн, перенасыщенных злобой и угрозой, обрушился на странных тварей.
Они бросились врассыпную, спотыкаясь и сшибая друг друга. Собственно, я и не надеялся на то, что они решатся вступить со мной в бой. На месте осталось только одно существ – одно из самых крупных.
- Убирайтесь в самые глухие закутки!!! – крикнул я, обращаясь ко всему подземелью. – И если кто-то из вас попадется на глаза – вас истребят до последнего корня!!!
Одинокое существо осталось на месте, нервно топая паучьими ногами. Через несколько секунд оно решилось и бросилось на меня – побежало таким странным аллюром, какой-то пародией на лошадиный бег.
Оно само налетело головой на мою правую руку, небрежно вытянутую навстречу. Щелк! – и мои пальцы сомкнулись вокруг его головы, словно капкан. Когти уперлись в грубую шкуру, в какие-то щитки и твердые наросты. Вероятно, эти твари состояли в каком-то отдаленном родстве с нами, криганами – уж очень похожее строение имели наружные покровы. Нечто знакомое было и в челюстях, которыми оно яростно захлопало, и в резких движениях несуразных изломанных ног…
Я подержал его немного, с интересом наблюдая за его бессильными попытками освободиться. А потом сжал кисть, и когти с хрустом провалились в его голову, пронзая и броню, и кость…
Свечение перестало дергаться – оно замерло, словно группируясь перед броском. Я осторожно приблизился к его средоточию – не вплотную, но близко…
Что увидят мои руки?.. Что откроется моему провидению?..
Мои когтистые кисти на фоне Сияния казались странными, сюрреалистичными силуэтами.
Волна животного ужаса и отвращения накатилась на меня внезапно, вмиг вышибла меня из кошмара и вернула в тело Романа Селиванова, сидящего в крысоградской маршрутке.
- Как это… Как это отвратительно!.. – выдавил я сквозь зубы.
- Новый сон?.. – поинтересовался Вестник. – Расскажи о них, наконец… Что за отвратительные сны ты видишь?
- Мне страшно и мерзко вспоминать о них. Вижу себя в чужом теле. Не человеческом и не зверином. Это что-то большее, чем человек и чем зверь! И я не могу понять, где это происходит – подозреваю, что в нижестоящем мире. В Мире-За-Другой-Стеной. Но я не знаю, какое отношение это имеет к нам. Но там есть Сияние, несколько похожее на Эпицентр, который оцепили войска. Там тоже идет какая-то мобилизация, подготовка к битве…
- Что, если именно они собираются прорываться в Эпицентр?! – нахмурился маг. – Что, если «тоннель» Заточенного открывается в нижестоящий мир?! Похоже, правда оказалась куда страшнее и сложнее, чем мы думали… Если здесь и впрямь затронуты три мира…
- Да, и еще там были твари, очень похожие на тех, что участвовали в первом прорыве! – вспомнил я. – А может – такие же…
- Все сходится. И это страшная новость.
- Но все же это лучше, чем страшная неожиданность! – добавила Юля.
- Лучше, - подтвердил чародей. – И, похоже, что наш друг Видящий оказался еще более феноменальным, чем мне казалось…
- Тройственное сознание…
- Да. Тройное объединенное сознание… У тебя есть «брат» и в «нижнем», в «злом» мире. А значит, ты для нас вдвойне ценен! Этакий разведчик, невидимый шпион в стане врага… Может быть, ты помнишь какие-то подробности?.. Кто мобилизуется?.. Сколько их? Чего от них можно ожидать?..
- Все это было смутным. Я слышал названия каких-то непонятных народов, видел уродливых карликов… У них было стрелковое оружие, огнемет… Мелькала какая-то техника вроде танков или самоходок… И большие существа.
- Могу лишь представить, на что они способны и каких вершин достигли в науке убивать… Если бы на Грон прорвались враждебно настроенные земляне – они стали бы для нас очень серьезным противником. Но тут речь идет о жителях нижестоящего мира – еще более опасных…
- Но больше всего надо опасаться тех – не-людей, не-зверей. Я еще мало знаю о них – но я уже вижу, что они очень опасны. Они-то и командуют остальными народами. Они обозначают себя пронзительным звуком: что-то вроде «крига!» или «крия!». Короче говоря, «кригане» Они непохожи на нас… Нечто совершенно чуждое нашему миру, абсолютно враждебное и абсолютно опасное… Нет, мне страшно даже думать о них!
По крыше маршрутки застучали бесчисленные капли – словно дробь сумасшедших барабанщиков. Струи дождя хлынули по стеклам окон – слезы небес… Я бы с удовольствием поспал под шум дождя – но теперь любая мысль о сне внушала мне неподдельный страх. Меня клонило ко сну, усталость давала о себе знать – но я старался держаться.
- Туррррр, турррр… Тауууу, таууууу... Тауууу… - ритмично мурлыкал и мяукал я, протягивая руки к Сиянию. Так замерзший человек тянется к огню.
Мой разум проникал в суть Сияния все глубже и глубже; таинственная и непонятная природа Сияния, его непостижимое прошлое и будущее раскрывались для меня – но я ничего не понимал.
Неожиданно Сияние резко сжалось, почти угаснув – а потом резко и ярко полыхнуло, ослепляя меня. Страшный невидимый удар сотряс все мое существо. Резко распрямив ноги и хвост, я отлетел ко входу в каверну. Приземлившись на все четыре конечности, я вознамерился броситься к Свечению и продолжить свои эксперименты – но уже без былой бережности, - но Сияние угрожающе сжалось, давая мне понять, что не намерено сдаваться без боя.
- Ты намного сильнее, чем я ожидал… - вкрадчиво сказал я ему, не зная, способно ли оно понять мои слова. – Но я тоже отнюдь не прост…Мне нужна небольшая передышка – но я вернусь к тебе…
И выскользнул из каверны – обратно, сквозь путаницу пещер, к свежему ночному воздуху…
Неожиданный и громкий грозовой раскат отогнал видение – и только после этого я с негодованием понял, что все-таки задремал. Может быть – всего на секунду. Но этого оказалось достаточно… Я издал сдавленный стон, окончательно отгоняя кошмар. Неприятное чувство: возвращаешь свое сознание в тело, словно суешь руку в перчатку…
- Больно? – посочувствовал водитель. – А там точно не нужно шов наложить?.. Может быть, вас в больницу свозить? Тут рядом!
- Нет, спасибо… - отказался я. – Вы же видите, что кровь больше не идет.
Еще чего не хватало – в пятую городскую больницу ехать!..
- Что на этот раз?.. – шепнул мне Вестник. – Ты что-то видел?..
- Он ударил меня… Заточенный. Ударил, когда я был в теле криганина. Да, теперь я уверен, что Сияние и Тон-По-Макху – одно и то же явление. Точнее, его разные части. Сияние – это и есть те «корни» Заточенного, которые ты искал на Земле.
- Значит, в Крысограде проходит его «ствол»… Экое деревце выросло на нашу беду!
- Кригане тоже интересуются Заточенным – хотя он и не тревожил их раньше. Сияние находится в каких-то безлюдных горах, в пещерах, о которых еще недавно никто не знал. Кригане сами нашли его и теперь зачем-то ворошат.
- Может быть, они догадываются об «эффекте тоннеля»… Неспроста же они мобилизуются… Но, однако, они быстры на подъем!
- Их возглавляет Провидец – криганин, способный заглядывать в будущее и прошлое, в скрытое, в невидимое. Провидец и есть мой «двойник»! В одном из кошмаров я видел его со стороны – о, это настоящий ужас!.. Тем не менее, у меня есть черты Провидца… Наверно, у нас есть общие мысли или даже воспоминания. Вот почему меня все неосознанно сторонятся! Вот почему кошки боятся меня!.. – Вместе с этими словами пришло отвращение к самому себе; это был тот случай, когда от «исповеди» становится только хуже; когда не стоит ни перед кем выговариваться… Слова дали моим чувствам четкую формулировку, придали им определенные очертания – и внезапно «оформившиеся» чувства сдавили меня изнутри.
- Ладно, мы же тебя не сторонимся!.. – возразила Юля. – У тебя же есть и другой, «светлый» двойник – вот все и уравновешивается…
Я промолчал. Я был бы рад избавиться от трети или даже половины души и разума – лишь бы забыть о Провидце, пронизывающе-жутком и отвратительном существе, не видеть снов о его мрачном мире и не произносить слов на его страшном языке. Ощущение силы, власти и свободы, приходящие в видениях, также были отвратительны – они были чужды моему человеческому началу, шли вразрез с людскими инстинктами и психикой.
Скоро мы доехали до центра города и вышли на остановке «Улица Бехтерева» - около той самой улицы Бехтерева, которая «прославилась» приватизацией психбольницы и ночной дракой. Дождь к тому времени прекратился, оставив после себя сотни ржавых луж и грязевых ручьев, над которыми клубилась почти что видимая влажная дымка. Было уже довольно темно.
Вестник запеленговал прибор – теперь, с его слов, сигнал исходил со стороны большого жилого массива, выглядывавшего из-за корпусов бывшей больницы.
- Если окажется, что прибор «упал» к кому-то в квартиру, будет очень весело… - предположила Юлия.
- Возможно, сигнал идет не от домов, а из-за домов, - ответил маг. – Но это нужно проверить…
Я сбегал к ларьку «быстрого питания», прилепившемуся к остановке, и взял там стаканчик кофе «три-в-одном» и черствоватую пиццу. Кофе стоил почти втрое дороже обычного – видимо, оттого, что был приготовлен «ИЗ ПРИВОЗНОЙ ВОДЫ». Так гласила записка, прилепленная рядом с ценниками и загораживающая многие из них. Что ж, я поверил на слово – ведь кофе был единственной надеждой на отсрочку сна…
Мы направились к бывшей больнице, обходя рыжие и оранжевые лужи. Корпуса больницы с вынутыми окнами, облепленные лесами и завешенные пленкой, выглядели болезненно и уныло. Двухметровый бетонный забор уже успели разобрать и заменить оцинкованной оградой – как вокруг строек.
- В этих зданиях можно было бы организовать отменный изолятор, - заметил я. – Но нет – для этого продолжают использовать гостиницы и купеческие дома.
- А ты что хотел? Это теперь частная собственность! – ответила Ю-Ю.
- Антоние Хала, если не ошибаюсь, - добавил Вестник. – Здания куплены на имя кого-то из его родичей или друзей – но все равно фактическим владельцем является депутат Хала. Вот вам и закон о предпринимательстве!
- Черт возьми, но ведь там есть и пищеблок, и просторные палаты, манипуляционные кабинеты… Больница просто просится на роль изолятора или госпиталя! – продолжал я.
В глаза бросался один из корпусов, выступающий из оцинкованного кольца – наверное, там был актовый зал, или зал ЛФК, или что-то в этом роде. Его успели перестроить до неузнаваемости, превратили в безвкусную серебристую коробку, увенчанную неоновой надписью «Mad House». Причем несколько букв уже было разбито, а застекленная дверь – украшена трещинами. Видимо, это и был злополучный корпус, «прославившийся» своим «Пиром во время чумы».
- Хотела бы я знать, где сейчас больные, лечившиеся здесь… - произнесла Юлия. – Может быть, они сейчас бродят по улицам с топорами?.. Нет, мы, конечно, слышали о сокращениях коек в психушках. В этой больнице их тоже уже сокращали. Но чтобы такое!.. Эта страна похожа на кошмарный сон – и безо всяких Заточенных, и безо всяких культистов…
Когда мы обошли бывшую больницу (а она занимала весьма приличную площадь) и поднялись на какой-то пригорок, мы обнаружили, что больничный парк бесследно исчез – вырублен и выкорчеван; а больничная церквушка была сровнена с землей. На их месте, судя по всему, намечалась какая-то грандиозная стройка.
- Там же церковь была! – ужаснулся я. – С «чудотворной» иконой от душевных болезней! Нет, это уже не просто беспредел… Это – даже не кощунство, такому даже и названия нет. Я никогда не был религиозен – но это все равно отвратительно для меня.
- Хотела сказать то же самое! – кивнула Юля. – Читаешь мои мысли…
Возле двух старых корпусов с недвусмысленным видом стояли бульдозеры, экскаватор и кран. И, насколько я смог разглядеть в сумерках, возле гусениц крана лежало, ожидая работы, огромное чугунное ядро.
- Мерзко, мерзко, мерзко! – воскликнула художница. – Куда не плюнь в этом клепанном городе – всюду одна гниль, одна гнусь, будто все состязаются – кто больше насрет! Как я ненавижу этот город!..
- То же самое – и в других городах, и в других странах… - возразил ей Вестник. – Я был там совсем недавно, я все это видел… Ну, вы-то местные, и ко всему привычные, а я все увидел свежим, непредвзятым взглядом… Помните, в новостях передавали о страстях вокруг столичного зоопарка? Я как раз был в столице в то время. Дело в том, что рядом с зоопарком начали строить какое-то офисное здание с подземной парковкой. Не знаю, что там были за интриги – но звери отчего-то начали резко умирать… Я очень люблю любых животных – и не могу спокойно смотреть на такое. Нашел тамошнего ветеринара. А он и говорит: все это – отравления!.. Да только что он может поделать?.. И что мог поделать я?..
- А городская детская библиотека?.. – вспомнила Ю-Ю. – Как за нее боролись, куда только не обращались!.. И я, и мои родители – тоже помогали… Да только разве против тех уродов поборешься? Вот и сгорела однажды ночью детская библиотека, да так и стоит пустая по сей день. Но никто не кинулся ее присваивать – не знаю уж, почему. Получается совсем по-идиотски: сожгли просто так, из чистого вредительства. Как вспомню ту библиотеку – так кажется, что у меня кусочек души сгорел… Ну, вы поняли.
- Постойте… - Я остановился. А почему – сам не знал. Неопределенное предчувствие начало тревожить меня. Наверное, подумалось, так эпилептики предчувствуют приближение приступа. – Какое-то… Напряжение?.. Вы чувствуете?..
Словно загадочный ток шел через меня, словно сквозь меня протянулся канал, соединяющий непохожие вселенные… Я чувствовал Роя, стремительно ведущего дирижабль, и Провидца, который решил вернуться в сияющую каверну, и Тон-По-Макху, напрягшегося, подобно невообразимому тройному атланту, поддерживающему три мира сразу…
- Да, что-то есть! – подтвердил Вестник, нервно вертя перед собой манипулятором. – Это Тон-По-Макху! В тесный строй! В кучу, в кучу! – Он подтащил к себе меня и Юлю. – Если он нас накроет – наша защита сожмется до минимума…
Мы сгрудились, как испуганные дети. Девушка вцепилась одной рукой в мое плечо, а другой – ухватилась за плащ Вестника.
- Что?.. – шепнула она. – Будет выброс?.. Я никогда не видела…
Перед моими глазами вздыбилась белая волна. Потом ее поглотили черные кляксы. Померещился снижающийся дирижабль. Потом – яростный всплеск Сияния – Провидца швырнуло о стену пещеры, как котенка. Дирижабль пошатнулся в всколыхнувшемся воздухе. Солдаты в зеленых тюрбанах схватили какой-то трос, сброшенный с аэростата. Юля отпустила меня и мага и зачем-то зажала уши, болезненно кривясь. Снова белая волна… Потом – снова черные кляксы. Потом – опять Юля. Она была похожа на музыкантшу, внезапно услышавшую скрип резины. Затем все пропало.
Но ненадолго.
- Полюбуйтесь, арконте, что мы только что застрелили… - говорит какой-то солдат.
Багхастанцы подтащили с помощью багра какое-то тело. Оно перемазано пеплом, который остался после сожжения мертвых чудовищ.
Я склонился над существом, снимая пилотские очки. Этот пришелец из Аномалии не имел ничего общего с чудовищами, так всполошившими нас во время первого прорыва. Это было нечто человекоподобное, маленького роста, с короткими и кривыми (но мускулистыми) конечностями. Лицо не сохранилось – оно было снесено почти начисто (видимо, угодила большая пуля из норикского карабина). На человечке была черная форма из чего-то, похожего на искусственную кожу.
- Вот тут еще каска, - Солдаты подкатили багром каску наподобие шахтерской. – А тут у него целая бухта веревок… Это, видать, дробовик…
- Что же это за спелеолог такой? – удивился я. – Ясно одно: там есть и разумные существа, вооруженные стрелковым оружием… Это может быть похуже тех тонконогих уродцев…
- Идем, идем же! – затормошил меня кто-то. – Выброс закончился!
Я потряс головой, возвращаясь в обычное состояние.
- Нет, можно не волноваться насчет прорыва. – говорю Вестнику. – Это почти что ложная тревога. Просто на Грон забросило одного беднягу… Жаль, что его тут же расстреляли.
- Житель того мира?
- Да. Я не думаю, что он представлял собой какую-либо серьезную угрозу. Какой-то карлик. Кригане используют их для подземных работ.
«Двое солдат бесследно исчезли…» - кажется, так говорил карлик-капитан? Вероятно, убитый и был одним из этих двух солдат. Но тогда куда делся второй?.. Может быть, его тоже застрелили на Гроне, но я просто не заметил его? Или не успел увидеть?
По скрипучей и ржавой металлической лестнице мы поднялись к жилому массиву. Девятиэтажки стояли какими-то неодинаковыми и нескладными строями, словно микрорайон проектировали, размечали и строили пьяные. Поодаль, у подножия холма, прилепилась котельная – ее большая кирпичная труба была удлинена посредством металлической трубы, причем вдвое тоньше. На склоне, возле лестницы, сиротливо приткнулось несколько частных домиков, чудом уцелевших после застройки района.
«СВОЛОЧИ! НЕ БРОСАЙТЕ МУСОР!» - написал кто-то (видимо, хозяин одного из домиков) на большой фанерке, прибитой к колу. Куда именно запрещалось бросать мусор – я так и не понял. Что ж, сволочам виднее…
Дальше был большой двор с убогим детским садиком посредине. За этим двором – еще один. Почти такой же. Только вместо садика была подстанция.
Во дворе царила странная атмосфера: этакая смесь уныния, отчужденности и душевной пустоты. Я уже знал, что от общаг исходят невидимые потоки тлена и подавленности, и сторонился улицу, застроенных общагами. Помните улицу Скабичевского? Здесь же было иначе. Уныние и отчужденность не низвергались на меня и мой Дар – они просто заполняли собой дворы и дома, как стоячая вода заполняет заброшенный пруд. Конечно, это было лучше, чем атмосфера общежитийных кварталов – но все же отнюдь не приятно.
- Никогда особо не задумывался об этих людях… - Я обвел взглядом сгрудившиеся девятиэтажки. – Об «обычных» людях… Не представляю себе, как можно жить, будучи одним из них. Я бы не смог вести этот «нормальный образ жизни». Воображаю: вот прихожу я на свою работу, и мне весь день мотают нервы со своими сыворотками, группами-резусами, дерьмом и мочой, экспертными оценками… Прихожу с работы. А дома – жена ругает за маленькую зарплату, ребенок пищит… Что тут, действительно, останется? Только сидеть в трениках перед быдлоящиком! Делать вид, что смотришь – а смотреть-то и нечего. Переключаешь и переключаешь каналы, щелкаешь и щелкаешь – а там одна реклама и сериальчики… И на работе – дерьмо, и дома – дерьмо, и на экране – дерьмо.
- Это как клетки с канарейками, - отозвался Вестник. – Как многоэтажные клетки, где они обучаются друг у друга пению. Тут примерно то же самое: все подражают друг другу, копируют друг друга - и страшно боятся выделиться, страшно боятся всего непривычного. Но, при всем при том, каждый замкнут в своей клетушке. Никому ни до кого нет дела. За исключением тех случаев, когда кто-то хоть чуть-чуть отойдет от шаблона, зачирикает не так, как соседи. Тогда все начинают шептаться: «А вы слыхали, что у него треники бордового цвета?!» Такие города – самый лучший пример стадного общества, стандартизированной логики и стереотипной психологии.
- Разве у вас не так? – поинтересовалась Юля.
- Так, но не совсем. Наверное, во всех мирах люди (или кто там вместо людей?) стремятся сбиваться в кучи, держаться тех, кто наиболее похож на них. Но у нас, на Гроне, это не бросается в глаза так, как здесь… У нас нет таких огромных перенаселенных городов. Нет домов-муравейников. Нет, не подумайте, конечно, что у нас все живут во дворцах – просто у нас нет такого агрессивного коллективизма. У нас в этом просто нет нужды: на нашей планете всего два с половиной миллиарда жителей. Погодите-ка, я запеленгую снова…
С этими словами он вытащил манипулятор. Серебряные капли снова взметнулись в воздух, поднимаемые неведомой силой.
- Что там за собрание? – Юля кивком указала на группу людей, собравшуюся недалеко от одного из подъездов. – Что-то тут нечисто…
Люди сгрудились вокруг чего-то или кого-то и с явным любопытством что-то обсуждали. Мне эта толкучка тоже показалась очень подозрительной.
- Не иначе, какой-то разрыв шаблона случился, - грустно пошутил я. – Поглядим, в чем там дело?
- Ступайте. А я как раз к тому времени закончу, - ответил чародей, вычерчивая в воздухе какой-то причудливый контур.
Люди переговаривались негромко, но очень оживленно. Мы подошли к ним и попытались заглянуть через их плечи – что же вызвало у них такой интерес? Но зеваки стояли слишком тесно.
- По-карташски, вроде, что-то базарит, - произнес кто-то из них. – Может, найдется кто-то, кто по-ихнему понимает?
- Я, наверно, за Тимуром схожу, во второй подъезд. Если он дома. Может быть, Тимур поймет…
- Так ведь он же узбек!
- Ну, может, поймет…
Меня посетило очень зловещее предчувствие…
- Ох, как мне это не нравится… - шепнул я своей спутнице. – Подожди-ка, не подходи близко…
Я втиснулся в ряды зевак. Но ничего не увидел – сердцевиной толкучки было пустое место.
- Олаен туурнинен, варнен-варне пайаа… - раздался тут странный голос, доносящийся откуда-то снизу, будто говорил ребенок или редкостный коротышка. И язык, и тембр голоса были настолько необычны, что я слегка опешил.
- Нет, это не карташский! – воскликнул я. – Это скорее похоже на… на финно-угорские языки…
- А ты понимаешь? – недоверчиво спросил кто-то. – Проходи, послушаешь его…
Меня пропустили вперед, и я оказался лицом к лицу с маленьким уродливым человечком, одетым в черное… В глаза бросилась каска с фонариком…
- Смаалинее?.. Воннейоо?.. – пробормотал карлик, глядя мне в лицо. Похоже, он был растерян и дезориентирован. Его корявые (но, по-видимому, сильные) руки нервно подергивались. Лицом он напоминал пойманного зверька.
Это был тот самый второй пропавший солдат, о котором я недавно думал…
- Пухутекко суомекси? – неуверенно обратился я к нему на ломанном финском языке. Конечно, я и сам по-фински «не пухутекко» - я знал на этом языке только две фразы. Но, по крайней мере, была надежда на то, что пришелец хоть как-то отреагирует на финский язык – и станет понятней, как найти с ним контакт.
- Арее наккулар! – неожиданно выкрикнул он, не то сердито, не то испуганно.
Я попятился от него – от греха подальше. Пришелец оскалился, видя мое отступление.
- Нет, я не знаю, как с ним говорить! – говорю я людям. – Отойдите от него – он небезопасен… Лучше сообщите в милицию.
Карлик прокричал еще что-то и угрожающе потянулся за каким-то предметом, висящим за спиной.
Зеваки дружно отпрянули от него, едва не свалив меня. Предмет, который карлик уже держал в руках, явно был каким-то оружием!
- Вызывайте милицию! – повторил я. – Он опасен!
Грох!!! – коротконогий солдат выстрелил в воздух. Народ метнулся в рассыпную – кто-то бросился в подъезд, кто-то нырнул в арку, кто-то побежал прочь через двор. Мгновение спустя никого уже не было – зевак как ветром сдуло, и мы остались с этим свирепым уродцем лицом к лицу.
- Беги в подъезд!!! – пятясь от карлика, я энергично толкнул Юлю к крыльцу. – Быстрее!
Карлик стоял к нам боком, с безобразной гримасой, выражающей что-то, похожее на крайнюю степень отвращения. Из дула поднятого ружья нехотя выползала струйка синеватого тяжелого дыма. Послышался резкий химический запах, непохожий на запах пороха.
Триумфова помедлила секунду, а затем убежала в темноту подъезда (благо, что металлическая дверь с магнитным замком была распахнута и приперта кирпичом). Бежала она как-то неторопливо, словно не веря в опасность ситуации, и меня это рассердило.
Ее топот привлек внимание пришельца, и он повернулся в нашу сторону, хмурясь так, что его глазенки почти исчезли за космами бровей. С досадным запозданием я понял, что и мне самому стоило бы укрыться в подъезде… Карла неторопливо взял меня на мушку, и я, не разворачиваясь, боком, по-крабьи метнулся к крыльцу. Крыльцо было типично «девятиэтажного» типа: разгороженное надвое стенкой, облицованной метлахской плиткой. Справа – дверь в подъезд, слева – дверь в ту подсобку, куда должен выходить мусоропровод. Инстинктивно я бросился к более близкому укрытию – за перегородку, к двери подсобки.
Грох! – рявкнуло оружие. Каким-то чудом он промахнулся (хотя я отчетливо ощутил, как горячая дробь пролетела совсем рядом с моей рукой), и заряд улетел в палисадник, ломая ветки, дырявя и отшибая желтые листья.
Грох! – вспышка ослепила меня, и я, резко оттолкнувшись от земли, прямо-таки улетел в намеченное укрытие, с лету стукнувшись плечом о метлахскую плитку. Позади зазвенело стекло – это чье-то окно, разнесенное дробью, высыпалось на асфальт. Странно, но второй выстрел тоже прошел мимо.
Прижавшись к холодной плитке, я вытащил «Плеть». На сей раз она была заряжена резиновыми пулями, и на сей раз я уже был прекрасно знаком с инструкцией по эксплуатации. Не дожидаясь, когда враг сменит позицию, я по-бандитски выстрелил в него, укрываясь за стенкой. Ему было достаточно сделать несколько шагов, чтобы свободно прострелять мое жалкое укрытие.
Но карлик сноровисто уклонился от моего выстрела и снова бабахнул. Я едва успел отдернуть руку с пистолетом. Свинец застучал по плитке.
- Не лезь, сейчас я его… сам!!! – крикнул мне Вестник. Я не видел его из-за листвы кустов, высаженных вдоль фасада. Но голос доносился совсем не оттуда, где я видел мага в последний раз.
Грох, грох, грох!.. – уродец выстрелил еще трижды, но уже не в мою сторону. Грох!.. Звякнула гильза. Затем послышалась торопливая возня, что-то щелкнуло, звякнула пружина. «Перезаряжается!!!» - смекнул я и снова выглянул во двор. В этот же миг передо мной мелькнули два человека, выскочившие из подъезда. Они подскочили к маленькому вояке (он уже развернулся к дому спиной и, похоже, замешкался с перезарядкой) и ухватили его за локти, опрокидывая на спину. Я бросился к ним на помощь. Подбежал и Вестник – он сильно пнул карлика в руку, намереваясь выбить дробовик. Карла злобно заругался на своем языке, но дробовика не выпустил. Пожалуй, мне следовало выстрелить в упор и оглушить его – но почему-то мне стало совестно это делать. Тогда я спрятал «Плеть», вцепился в ружье и попытался вырвать его – куда там! Карлик держал дробовик только одной рукой – но, казалось, в его корявых пальцах было больше силы, чем в обеих моих руках!
Парни, державшие его за локти, тоже с трудом справлялись – коротышка яростно вырывался, одновременно пытаясь затолкать в ружье магазин. Вестник бросился на него, придавливая его грудь коленом, ухватил за левую руку, сжимавшую в кулаке магазин. Карлик начал брыкать ногами и бодаться каской. Я снова и снова удивлялся его силе: у меня не получалось никаким способом обезоружить его. Пытался и вырывать его дробовик, и выкручивать, и бить по тыльной стороне ладони (а это довольно-таки больно – обычно пальцы от этого немеют и сами собой разжимаются)…
Чтобы не затягивать борьбы, Вестник вскочил и наставил на карлика манипулятор. Серебряные шарики бестолково покружились в воздухе, потом сбились в кучку, а затем сделали резкий выпад в сторону нашего врага. Карлик перестал биться, замер, судорожно поджимая ноги, а потом зашелся криком…
Это было настолько неожиданно, что и я, и два смельчака из подъезда ослабили хватку. Карла тут же вырвался, попытался вскочить на ноги, упал, неуклюже взмахнув руками и нечаянно выпустив магазин. Магазин пролетел несколько метров, сверкая в воздухе, и громко звякнул об асфальт. Я даже успел разглядеть, как из него посыпались патроны – толстые и куцые, похожие скорее на охотничьи, чем на боевые.
Прежде, чем кто-либо успел что-то сообразить, солдатик вскочил и бросился наутек, смешно перебирая кривыми ножками и безалаберно размахивая ружьем. Два парня погнались за ним. Люди, попрятавшиеся в подъездах и подворотнях, высыпали во двор и присоединились к погоне. «Как трусливые собаки», - подумалось мне. Погоня скрылась за углом.
Дальнейшее было похоже на очередной страшный сон – и я так и не смог найти объяснения произошедшему.
Спустя секунду после бегства карлика я увидел и других жителей двора, выглядывающих из окон, стоящих на балконах, выходящих из подъездов и арок – все они с растерянностью и любопытством смотрели на нас… Я – так же растерянно, - поглядел на Вестника, взлохмаченного, ощетинившегося, с ушами, торчащими, как у киношного вампира. Он все еще целился в пустоту своим жезлом, вокруг которого лениво кружили шарики-поплавки.
«Черт, да ведь маскировка пропала! Он же – не меньшее чудо, чем гном с дробовиком!»
В странном оцепенении я продолжал стоять, опершись на колено, вытягивая руки, словно продолжая держать дробовик. К нам подошла Юля – бледная, какая-то еще более тонкая и еще более остроносая, чем обычно.
- Уходим… - проронил я, неловко поднимаясь.
- Да, надо уходить… - Чародей встряхнулся и ловко поймал поплавки одной рукой.
Далекий шум погони неожиданно прекратился, сменившись испуганными криками. А затем прозвучал взрыв… Не знаю, что там произошло – но, сдается мне, это запаниковавший карлик взорвал гранату или какой-то другой боеприпас… Возможно даже – подорвал себя. Кто-то зашелся криком. Послышался громкий женский плач, призывы о помощи…
А меня не покидало странное чувство, что время остановилось, и секунды растянулись в часы, будто сам бог Хронос замер, ошеломленный чем-то. Окружающий мир показался мне размазанным, тягучим и до странного светлым, словно пронизанным тысячами лучей. Я снова взглянул на людей, окружающих нас, и понял, что это их взгляды, перекрещивающиеся на нас, кажутся мне световыми лучами. Это было жутко – особенно если учесть, что человеческие лица казались мне однообразными. Не знаю, почему они уставились на нас и почему никак не реагировали на крики, доносящиеся из соседнего двора. Было ясно, что там случилась какая-то трагедия – но никто не поспешил на помощь. Никто даже не пожелал выяснить, что произошло. Все смотрели на нас, стоящих посреди двора – огромного, как площадь, озаренного, как театральная сцена; на нас – жалких, как букашки, но заметных, как великаны…
Вдали послышалась милицейская сирена. Она-то и пробудила, расшевелила меня.
- Туда, в арку! – коротко бросил я, указывая на темный и длинный туннель, ведущий в другой двор – ничем не озаренный, с нормальным течением времени.
Похоже, и Юлия, и Вестник чувствовали то же самое – они отреагировали не сразу. Мы зашагали к арке – а взгляды людей последовали за нами. Удивительно, но двигаться было легко. Замедление времени было лишь непонятной иллюзией.
Взгляды сконцентрировались на нас еще сильнее – и в них почувствовалась нескрываемая враждебность.
- Они бегут!!! – воскликнул кто-то.
- Держи!!! – подхватил другой.
Видя наше отступление, толпа неожиданно взъярилась… Вероятно, что-то сбилось в ее коллективном бессознательном, и нас отчего-то посчитали виновниками случившегося. А возможно, люди снова повели себя по-собачьи, инстинктивно погнавшись за убегающими… Те, кто находили на улице, угрожающе двинулись к нам. Три или четыре человека пошли наперерез, намереваясь не выпустить нас со двора.
Мы прибавили шагу. Люди – тоже. Вестник взмахнул рукой, словно давая сигнал «марш» - и бросился к арке. Я – за ним. Юля – за мной… Как мне не хотелось бежать!.. Какой нестерпимой болью отозвались мои ноги, вдоволь набегавшиеся ночью!.. Сначала показалось – упаду после первых же шагов. Будто на каждой ноге было по «испанскому сапогу». Но попробуй-ка не побежать, если за тобой вот-вот погонится целая толпа! Так и бежал, хромая на обе ноги.
Также оправдалось одно из моих опасений: несмотря на длину своих ног, Юля была плохой бегуньей. И хотя она предусмотрительно одела кроссовки, джинсы и короткую куртку – она все равно заметно замедляла нас. «О, зачем мы взяли ее с собой!..» - взмолился я про себя.
Но нас все же не отрезали от арки. Точнее – трое «перехватчиков» почти что успели это сделать, но в последний момент растерялись и пропустили нас. Стремглав протопав по гулкому туннелю в соседний двор, мы метнулись в следующую арку, сбежали по полуразваленной лестнице, засыпанной щебнем, бросились в какой-то закуток, образованный подъездом и пристройкой.
- Не шевелитесь… Сейчас я попытаюсь скрыть нас… - выдохнул маг, чертя что-то манипулятором.
Из арки с гамом выбежали наши преследователи – правда, не толпа, как я ожидал, а всего лишь около дюжины. Не знаю, что за иллюзию создал Вестник – но в нашу сторону они даже не посмотрели. Не увидев никаких следов своих «врагов», граждане постояли немного и вернулись во двор.
- Все, можно шевелиться…
Двор, в котором мы оказались, был интересен тем, что состоял из двух ступеней: примерно посредине его разделял непонятный откос, поросший травой. В трех местах откос украшали бетонные лестницы, разбитые и стоптанные до ужасающего состояния. Судя по тропинкам, проложенным жильцами, лестницами почти не пользовались, и не мудрено – мы лишь каким-то чудом не переломали ног, сбегая по одной из них.
- Ненавижу эти экстремальные ситуации. Всегда сбегаю, если становлюсь свидетелем какого-нибудь несчастья… - зачем-то признался я. Спонтанно вырвалось.
- То есть? Почему? – не поняли меня.
- По законам этой страны, любой врач должен оказать помощь, если оказался на месте несчастного случая или какого-то бедствия. В противном случае – уголовная ответственность. И тут получается мерзенькая ситуация: я – врач по образованию, и работаю, казалось бы, по специальности. Но при этом я не смогу ни грамотно оценить ситуацию, ни правильно оказать помощь. К медицине я и близко никогда не лежал! Хех, «доктор Селиванов»!..
Вдалеке выла милицейская сирена, потом присоединилась сирена «скорой помощи»… Когда они звучат – мне всегда становится не по себе: «Проезжайте мимо, проезжайте! Я прохожу мимо, я – просто электрик, я ничем не мог помочь при всем желании!» Вспоминаются мои бегства с мест происшествий – мои профессиональные преступления… К счастью, таких бегств было всего два, и никто не успел заподозрить во мне врача.
«Что за несуразное название – «сирена»? – рассеянно подумал я. – Если бы сирены пели такими же голосами, моряки только пугались бы и спешили уплыть прочь!»
Вестник снова начал какие-то манипуляции с жезлом и поплавками – наверное, пеленговал прибор.
- Конечно, это паранойя. Но иногда мне кажется, что после того, как я окончил академию, на меня легло какое-то клеймо – клеймо врача. Как татуировка на лбу. Мерещится, будто все сразу и безошибочно видят во мне врача. Хотя какой из меня врач?! Меня же трижды едва не отчислили из этой академии! А еще дважды я пытался отчислиться самостоятельно – один раз хотел «саботировать» сессию, в другой раз собирался забрать документы. Но ничего не помогло… То кто-то отговаривал меня, то кто-то проявлял ненужное сочувствие… Так и получил диплом, ничего толком не зная и не умея… Разорванный, распыленный, бесполезный человек!
- Нет, не надо так… - возразила Юля.
Сирена «скорой» смолкла. Видимо, карета приехала в злополучный двор.
- Ну а кто же я?.. Я – не врач, не писатель, не переводчик, не фотограф… Так – всего по чуть-чуть. Мозаика лоскутная. Давным-давно бы бросил эту медицинщину – но не имею права, раз уж вышел на распределение. Осталось терпеть один год… Даже меньше года. До следующего лета. Не знаю только, увижу ли я его…
Юля тяжко вздохнула.
- У меня опять плохие новости! – повернулся к нам Вестник. – Мы снова пошли в неверном направлении.
- Что?!! – в один голос воскликнули мы.
- Но на этот раз сигнал очень сильный – прибор находится неподалеку. В этом нет сомнения. Даже если направление снова будет «скакать» и путаться – нам будет проще определить правильное.
- …И не придется кататься по городу, - добавила Ю-Ю.
Пройдя этот уродливый ступенчатый двор, мы оказались на пустыре, посредине которого, к нашему изумлению, рос… камыш.
- Это низина, вот почвенные воды и выступают, - предположил я. Когда же мы прошли мимо камышовой заросли, мы снова изумились, потому что увидели сквозь камышовые стебли… части бетонного фундамента, наполовину ушедшие в болото.
Юля, увидев это, злорадно похихикала, а Вестник недоуменно хмыкнул.
- А это – вообще какой-то сюрреализм наяву… - только и сумел я проговорить. – Это ж кто додумался строить что-то в таком месте?! Наверное, раньше там было суше, но, все-таки…
- А ты радуйся тому, что они забросили стройку, когда увидели, что фундамент тонет! – захихикала Триумфова. – А то, наверное, неприятно было бы, если б однажды утром жильцы обнаружили, что дом по крышу увяз в болоте…
- Странный у тебя юмор…
- Таки в Крысограде все странное…
И тут мое внимание привлекло что-то необычное и неправильное в… небе. Я поднял взгляд – и понял, что небо действительно выглядит очень необычно: тучи куда-то пропали, словно их и не было, а взамен им небеса заполонили диковинные перистые облака, ярко сияющие красным… На них было больно смотреть – казалось, что они светятся сами по себе, словно солнце расплавилось, растеклось по небосводу, а потом кристаллизовалось причудливыми перьями и метлами.
- Посмотрите на небо… - проронил я. Несколько секунд мы рассматривали это чудо. Особенно ярким небо было посредине – широкая яркая полоса тянулась по нему с запада на восток, постепенно сходя на нет. – Что за дьявольщина?.. Это же противоречит законам физики… Да, перистые облака могут преломлять солнечный свет и будто бы светиться – но не до такой же степени! Смотрите – они же освещают землю! По идее, уже должно быть темным-темно! – растерянно проговорил я.
- В последнее время часто появляются странные облака, - заметила Юля. – Я, например, недавно видела облако-водоворот… Это тоже колдует Заточенный, да?
- Да. Точнее, это какой-то побочный эффект его «жизни». И вы заметили лишь малую часть этих… эээ… страшных чудес, - пояснил Вестник. – Я с детства привык поглядывать на небо, на облака, определять направление ветра… В моей стране издревле в почете искусство предсказания погоды. Так делают все мои соотечественники. И в Крысограде я видел такое, что ни за что не поверил бы: как облака двигались в трех разных направлениях, или как ветер менял свое направление по часовой стрелке, или как с юга шел ледяной воздух!.. Просто кровь стынет в жилах от всего этого. И, что самое главное, механизмы всех этих коловращений непонятны и необъяснимы.
- Что ж, эта аномалия нам только на пользу. Будем надеяться, что они будут еще долго сиять, - добавила Ю-Ю.
За пустырем начался еще один жилой массив, непохожий на предыдущий – видимо, он был построен в другие годы. Там тоже были девятиэтажки – но совсем другого сорта. Они немного напоминали общаги – тем, что от их вида рябило в глазах. Цветные прямоугольники утепления, разноразмерные балконы, какие-то пристройки-скворечники, белье и кабели, развевающиеся по ветру, громоздящиеся на крышах антенны… Самое же жуткое обнаружилось, когда мы вошли в один из дворов.
Двор оказался колодцем с квадратиком неба далеко вверху.
- Живут же люди… - Вестник аж сплюнул от отвращения.
- Хм… А я-то думала, что такие дворы строили только в старину… - удивилась Юля. – Во всяком случае, я видела такие только в довоенных кварталах…
- Таки в Крысограде все странное! – ответил я ей ее же словами. – «Здесь живут дома-колодцы, И не знают, что есть солнце В облаках…»
Казалось, что эти дома проектировал сумасшедший архитектор – было похоже на то, что все окна и все балконы разной формы и величины. (Конечно, это была иллюзия. Хотя кто знает?..) А потом их будто заселили сумасшедшими, которые богато «декорировали» свое жилье полощущимся бельем, спутниковыми и комнатными антеннами, птичьими кормушками и ящиками для продуктов. Балконы, похоже, служили исключительно для складирования ненужного барахла.
Стены (в пределах высоты детско-подросткового роста) были густо покрыты надписями и рисунками – даже толком не разберешь, что накарябано. В одном же месте всю эту «летопись» малолеток кто-то закрасил аэрографом. Поверх белого пятна были старательно выведены строчки загадочных значков… Чуть поодаль обнаружилось еще одно подобное «граффити». А еще поодаль – рисунок руки с глазом на ладони…
- Здесь подозрительно много этих «автографов»… - заметил я. – Наверное, где-то здесь обосновалась еще одна община…
Когда мы поравнялись с рисунком пятерни, я приостановился, чтобы получше разглядеть его. Рисунок был сделан неважно – но, похоже, автор старался изо всех сил. Глаз, глядящий с ладони чем-то напомнил мне масонское Всевидящее Око – но глядел он с такой злостью и презрением, что мне стало не по себе… Пусть рисунок был и неумелым – но он очень хорошо передавал чувства своего автора… Я отвел взгляд от жуткого глаза к другим деталям рисунка. Как водится, рука высовывалась из земли – а на земле вокруг нее лежали черепа и, похоже, отрубленные человеческие кисти.
Я хотел было пойти дальше – но что-то заставило меня снова взглянуть на проклятый глаз… И кровь застыла у меня в жилах: мне показалось, что глаз изменил свое выражение – нахмурился и вперился в меня. Я сделал шаг в сторону – но нарисованный глаз продолжал смотреть на меня. «Это просто фокус с расположением зрачка… - успокоил я себя. – Как на плакате «Ты записался в добровольцы?»»
Но взгляд с картинки был настолько пристальным и колючим, что я поневоле зажмурился. И, даже зажмурившись, я продолжал чувствовать его – словно этакий рентгеновский пучок, проходящий сквозь меня. Пучок сконцентрировался, вгрызаясь в область сердца – туда, где в клетке ребер и бьющемся мышечном мешочке затаился Дар, скрючившийся и сжавшийся от ужаса. Одновременно с этим я почувствовал, что по мне, как по каналу, протекает некое течение – течение нематериальное, течение из смешанных чувств, обрывков мыслей и клочков воспоминаний… Я не мог сказать, откуда и куда оно течет – если оно вообще имело направление. Скорее, оно просто соединяло что-то с чем-то, просто проходило сквозь меня, как геометрическая прямая проходит через точку. Но было ли оно прямым?..
Чувства и мысли, приносимые течением, переполнили и ошеломили меня. Время и пространство пропали. Я находился в Крысограде. Я находился на Гроне. Я находился в странном мире с темным небом. Я был Роем – умным, обаятельным и сильным; Роем Сэль-Э-Маром по прозванию Восьмиязыкий; Сэль-Э-Маром - смелым, находчивым и решительным… Я был Провидцем, вооруженным жуткими когтями; Провидцем, живущим среди незримых перекрестков прошлого, настоящего и будущего; Провидцем – властным, жестоким и амбициозным… Но ведь, кажется, что кроме них, кроме этих двух существ, был еще и кто-то третий?..
Третий… Было еще странное существо с планеты Тантанквао, способное за секунды овладеть любым языком и творить чудеса, споря с законами физики…
А еще был Селиванов… Селиванов замкнутый. Селиванов мрачный. Селиванов-недоучка. Селиванов-дилетант… Селиванов, на которого падают бледные тени Роя и Провидца, жалкое подобие и того и другого, среднеарифметическое положительного и отрицательного чисел, оказавшееся нулем…
Мучительное отвращение к самому себе охватило меня, и непомерная тоска навалилась на плечи. Или это Заточенный начал тянуть меня к земле?..
- Что ты там увидел? – Юлин голос, обычно негромкий, показался мне просто оглушительным, пронизывающим – и в то же время каким-то торжественным, спасительным. Словно голос какого-то божества. Глубоко вздохнув и судорожно распрямив спину, я снова стал собой – жалким и убогим Селивановым. А рисунок на стене вмиг утратил свою колдовскую силу. Это был всего лишь рисунок – корявый, неумело сделанный, уродливый. Страшно захотелось лягнуть по стене ногой, залепить этот дурацкий глаз грязным отпечатком башмака. Но, увы, рисунок находился слишком высоко – а я не был каратистом.
- Я понял, что только что случилось… - произнес я. – Я задержался и позволил тебе отойти слишком далеко. Вот Заточенный и «хватанул» меня.
- А ты не отставай. Или мне водить тебя под руку? – ответила она. – Странно – но ведь атаки сейчас нет…
Она кивнула на бабушек, сидящих у подъезда. Бабушки вели себя спокойно и чинно. Я поморщился, вообразив, что бы они творили во время психической атаки. Люди, проходившие мимо, также были спокойны – ну, разве что выражали удивление по поводу странного небесного сияния.
- Заточенный может атаковать и прицельно…
- Ну что вы застряли? – недовольно вмешался Вестник. – Уже изрядно стемнело, нам бы поспешить!
Я посмотрел на часы и испытал странное удивление. 19:28. Как быстро пролетело время!.. Но как много мы успели сделать!.. Вот она, относительность времени!..
Мы прошли этот странный «колодезный» микрорайон. Темнота стремительно наползала на него, придавая ему еще более тоскливый вид – просто до отчаянного тоскливый… За дворами-колодцами – какие-то улочки с частными домиками. Половина домиков – явно заброшенная. Асфальт давным-давно пророс травой и утонул в земле, так что после дождя эти улочки походили на дороги средневекового города. На улочках – ни души. Даже собака не тявкнет. Из человеческих существ мы встретили только плюгавенького дедулю с длинными и спутанными, как у лесного отшельника, волосами и бородой, да еще увидели в стороне троих людей, молча глядящих в одну точку. Впрочем, когда мы поравнялись с ними, они повернулись в нашу сторону. Вестник подозрительно покосился на них:
- Не нравятся они мне…
Мы вышли к высокому бетонному забору, увенчанному спиралями ржавой колючей проволокой. В какую сторону не посмотри – а забор казался бесконечным. Из-за него выглядывали крыши, поросшие мхом и травой, а также разнокалиберные трубы. Завод?.. Фабрика?.. Похоже, что не работает уже много лет. Но тогда что за дым поднимается с ее территории?.. «Опасность, опасность, много грязи, много крови!..» - предупредил меня Дар.
- Неужели нам – туда? – проворчал я.
- Увы! – Вестник повторил пеленг. – Похоже, что мы пришли – но прибор находится там, за забором…
- Здесь какой-то завод… Похоже, заброшенный. Обычно их никто не охраняет – просто запирают ворота и проходные, и всё. Там кто угодно может поселиться. Но посмотрите на этот дым! – говорю. – Может быть, община живет здесь?..
- Очень не хотелось бы – но вполне возможно… Придется лезть.
Мы нашли укромное место, где забор скрывал брошенный ржавый ГАЗ-фургон на сдувшихся колесах. Вестник сбросил плащ и передал его Юле. Костюм на нем был уже не тот, что во время нашей первой встречи – какая-то имитация джинсового костюма. Но имитация была очень неубедительной – уж слишком необычен был покрой этой одежды. «Странно, что он до сих пор не купил себе обычную человеческую одежду», - заметил я про себя.
Он извлек из кармана штанов складной (наподобие швейцарского ножа) инструмент и выдвинул из него массивные кусачки, похожие на орлиный клюв.
- Думаю, возьмет проволоку…
Взобравшись на мои плечи, Вестник проделал в проволочных сплетениях большую брешь, проворно перелез через бетонную стену и исчез. Я обратил внимание на то, что на спине у него висели, связанные ремешком, уже знакомые мне тарелки-пропульсоры.
- Надеюсь, он справится сам, и нам не придется лезть за ним… - шепнул я Юле.
«Они идут!» - Дар словно царапнул меня изнутри.
«Бу-пу-пу!!!» - взревело вдруг за забором. Мы аж вздрогнули от неожиданности. Это был тот самый звук, который мы слышали в Салаваевке – хриплое трубение, похожее на голос умирающего бронтозавра…
- Черт, черт, черт!.. – зачертыхался я. – Я так и знал!
По ту сторону забора кто-то завозился, царапая забор, словно пытаясь взобраться на него.
- Альтегу седменту! – выругался голос Вестника. – Не смогу перелезть сам! Придется искать себе какую-нибудь подставку…
- Ты видишь культистов? – спросил я.
- Вижу. Они пока не заметили меня. Но они взволнованы – наверное, что-то заподозрили. Знаете, ребята… Уходите отсюда… - сказал вдруг он. – Это очень опасное место. Обо мне не беспокойтесь – я сам смогу позаботиться о себе. Уходите.
Мне не хотелось с ним спорить.
- Нет, мы не уйдем. Мы вернемся и подождем тебя в том дворе, где нарисован глаз… Сейчас мы ничем не можем тебе помочь.
- Ладно, ждите. Но учтите – я могу и не вернуться… И – пожалуйста! – не суйтесь к этому заводу!
Мы отошли от грузовика на несколько шагов – но увидели уже знакомую странную троицу, околачивающуюся метрах в ста от нас.
«Они идут!»
- Кажется, они наблюдают за нами! – прошептал я. Мы, изображая праздных прохожих, направились в противоположную сторону.
- Не оглядывайся!.. – прошипела Юля, когда я, повернув голову, краем глаза взглянул на подозрительное трио. Засосало под ложечкой: они пошли за нами.
- Идут за нами… А ведь здесь могут быть и другие…
Дойдя до какой-то улочки, залитой дождевой водой, мы решили свернуть за угол и быстрым шагом добраться до многолюдных дворов, где фанатики не осмелились бы напасть. Впрочем, это была очень призрачная надежда. На обывателей не стоит полагаться: я сам несколько раз видел, как хулиганы или пьяницы дебоширили среди толпы – но никто не смел и посмотреть в их сторону. Недавний случай с карликом был редким исключением – просто люди необычно отреагировали на необычную ситуацию.
«Они идут, идут, идут!!!» - заколотило по моим ребрам.
Сворачивая, я снова бросил незаметный взгляд на наших преследователей. Они, очевидно, поняли, что намереваемся улизнуть и прибавили шагу. Лысый тип, шедший впереди, судорожно покивал головой и сделал странный бессмысленный жест. Вне сомнения, культисты… Должно быть, эти трое наблюдают за территориями, примыкающими к фабрике. Вероятно, кроме них есть и другие дозорные…
Свернув за угол, мы буквально налетели на давешнего дедушку. Он почему-то стоял в глубокой луже, не обращая на это внимания. Около секунды он смотрел на нас воспаленными бесцветными глазами – а затем ощетинился, скаля зубы-пеньки.
- Простите, дедушка… - обронила Юля, пытаясь и дальше играть роль случайной прохожей.
Мы торопливо обошли этого свирепого старичка. Тот развернулся вслед за нами, плюхая ногами в луже.
- Брааа!!! – взревел он неожиданно громким и зычным голосом.
- Черт… Бежим, бежим! – Я дернул Ю-Ю за рукав, и мы бросились к дворам-колодцам, к многоэтажкам, темнеющим на фоне светящегося неба.
Впереди, как из-под земли, вынырнули четыре темные фигуры, преграждая нам дорогу. Не без труда затормозив, мы развернулись и побежали обратно к забору. Шлепая по лужам, мы снова обогнули горластого деда. Четверо зашлепали вслед за нами.
- Брааа!!! – повторил старик, еще зычнее. Выбежав к забору, мы буквально налетели на троицу, преследовавшую нас. Я на мгновение приостановился, ища возможный путь к отступлению. Ю-Ю машинально притормозила, видя мою заминку. Ничего высмотреть я не успел – но этого короткого мгновения фанатикам хватило на то, чтобы окружить нас, прижимая к забору.
Стрелять?.. Но «плеть» может сделать только четыре выстрела – а вокруг нас полукольцом выстроилось восемь человек. Впрочем, много ли толку от резиновых пуль?.. Я рывком расстегнул куртку и вынул копеш, одновременно заслоняя собой Юлию. Вопреки всем моим ожиданиям, фанатики вели себя довольно нерешительно. Это было совсем непохоже на тех одержимых психов или упрямых полузомби, которых я видел прежде. Вид клинка еще сильнее убавил их решимости – когда я сделал копешем угрожающее движение, некоторые даже отпрянули. Странно – ведь ввосьмером они могли запросто навалиться на нас всем скопом – и никакой копеш не помешал бы им.
«Они чем-то напуганы или расстроены, - мелькнуло у меня – Что-то деморализовало их. Но все равно я не смогу вечно держать их на расстоянии. В конце концов они решатся и нападут. Или приведут подмогу.»
Что же делать?.. Звать на помощь Вестника?.. Он может быть далеко, а крик могут услышать другие культисты. Броситься на них, разрывая их строй, а потом – снова бежать?.. Догонят. Если бы мои ноги так не болели, я, возможно, и спасся бы таким образом. В одиночку – возможно, убежал бы. Но Юле-то явно не убежать… Они ее легко догонят.
- Рааа!!! – заревел старик-крикун. Похоже, он был самым отчаянным в этой восьмерке – хотя тоже не рвался в бой. – Грааа!!!
Он прокричал какую-то фразу на «культовом» языке. Лысый пронзительно засвистел, сунув в рот грязные пальцы.
И тут мне в голову пришел нестандартный выход. Весьма ненадежный, но все же – совершенно неожиданный для врагов. Несколько раз взмахнув перед собой клинком, я угрожающе шагнул вперед. Культисты попятились, и полукольцо вокруг нас расширилось.
- К машине, к машине… - тихо сказал я Юле. – Придется идти за Вестником…
Кажется, она поняла, что она имела в виду. Мы начали продвигаться к сломанному ГАЗу – и вместе с нами двигался полукруг наших врагов… Я то и дело широко взмахивал клинком, заставляя их соблюдать дистанцию. Точно отгонял волков факелом. В руках некоторых фанатиков появились ножи и заточки – впрочем, близко подходить они не рисковали. Старик хотел снова заорать – но дал петуха и закашлялся. Лысый опять засвистал.
«Почему молчит мой Дар?.. Где он, когда больше всего нужен?..»
Когда мы оказались в узком проходе между забором и фургоном, культисты оживились и разделились на две группы, взяв нас в клещи.
Краем глаза я успел заметить, что дорога, шедшая вдоль ограды, потемнела от людей, бегущих к нам…
«Фрр!..» - отозвалось наконец у меня за грудиной. Как я был этому рад!..
Восемь придурков, отрезавших нам пути к отступлению, имели все условия для атаки: в тесноте я уже не мог как следует размахивать своим ножом, а бежать нам было будто бы некуда. Но они по-прежнему скалились, соблюдая дистанцию. Видно, решили подождать остальных.
А остальные спешили со всех ног – нам уже были слышны их топот и хриплые выкрики. Причем и справа, и слева… «Фрррр!» по телу пробежал игристый холодок.
- Ыннм?.. – недоуменно сказал я. Природа этих странных звуков так и осталась неразгаданной. Может быть, так разговаривал мой Дар, беря под контроль мое тело?.. Я повернулся к бреши, проделанной Вестником, группируясь для прыжка…
Гимнастика никогда не была моей сильной стороной. Когда я задумал свой эксцентричный план бегства, у меня было сомнение: а получится ли быстро перебраться через этот забор?..
- Нмм!.. – выдохнул я сквозь зубы, бросая копеш через забор, развернулся к машине и нелепо подпрыгнул. Холодная, странная сила, наполнившая мышцы, придала этому несуразному прыжку необычайную высоту и скорость. В полете я выбросил правую ногу, словно пиная ржавый борт кузова – и нашел на нем какую-то незаметную точку опоры. Видели ли вы когда-нибудь такой цирковой номер – человек, прыгающий задом наперед?..
Изумленные рожи фанатиков, Юля, ошеломленно заморгавшая, крыша фургона, усеянная мусором и желтыми листьями – все это осталось далеко внизу.
Во время этого акробатического номера я был совершенно спокоен – словно откалывал такие трюки по десять раз на дню. Теперь я балансировал на заборе – выпрямившись во весь рост, как канатоходец… «Бака-бака-лань! Ой-уй-нань! Если упадешь – не плачь, а встань!..»
Нечеловеческая ловкость продержалась очень недолго – менее, чем через секунду я вернулся в обычное состояние, и, опасно пошатнувшись, чуть не ухнул обратно. Осторожно присев, я ухватился за забор руками. Тоже мне, кот на заборе… Только бы не грохнуться… Попытался принять более устойчивое положение – и стукнулся ботинком о металл. Взглянул на секунду – а по другую сторону забора стояла старая облупленная стремянка. Видимо, ее принес Вестник, чтобы без проблем выбраться.
- Скорее давай руки! – Я протянул Юле обе руки, усевшись на забор и поставив ноги на стремянку. Сектанты продолжали глазеть, а толпа уже была совсем близко… Не помню и не знаю, каким образом мне удалось втащить Триумфову на забор – ведь она относилась к той странной породе тяжелых худощавых людей, у которых кости словно отлиты из свинца… Так или иначе, мы очутились на территории завода, а наши преследователи – по другую сторону забора. Прежде, чем враги успели опомниться, мы метнулись к какому-то зданию с раскуроченными дверями. По дороге я подобрал свой копеш – я нашел его в двух метрах от забора, воткнувшимся в землю.
Здание было трех- или четырехэтажным – казарменно-суровое, протокольное и топорное здание. В одной империи так всегда строили. «Только бы оно не было заселено культистами!..» - мысленно взмолился я.
В вестибюле никаких признаков культистов не было, и мы взбежали на второй этаж, пробежали по короткому коридорчику, тесному от старых ящиков и рваных картонных таблиц и оказались в полупустом цеху. Не знаю, что это за цех был раньше – станки и большую часть оборудования давно вывезли, оставив только старые верстаки, какие-то пыльные кожухи и прочий бесполезный хлам. Печальный отсыревший Ильич глядел на нас из-под потолка. На ближайшем к нам верстаке громоздилась огромная жестянка: «…раск… оэмульс…». Печально подергивала желтыми скукоженными страницами старая книжка. «Алёнка, песня моя» - бросился в глаза заголовок.
С улицы донесся многоголосый рёв. Мы подошли к окнам и осторожно выглянули, прячась за простенки.
Нашим глазам предстала совершенно безумная картина: фанатики, вместо того, чтобы броситься обратно на завод, перекрыть все выходы и начать прочесывать дворы и цеха, начали… штурмовать забор. Брешь, проделанная Вестником, была слишком мала – и несколько человек застряли в ней, зацепившись за колючки проволоки. Многие же полезли прямо на проволоку, хватаясь за нее руками, цепляясь одеждой, напарываясь лицами, путаясь в ней, ранясь и калечась…
- Идиоты… - испуганно проронила Ю-Ю.
- Нам нельзя здесь оставаться. Надо быстро искать какой-нибудь выход.
Мы обошли цех, осторожно выглядывая в окна. Через западные окна был виден заводской двор, посреди которого пылал огромный костер. Вокруг костра сидели или бродили понурые человеческие фигуры – культисты, по какой-то причине не присоединившиеся к охоте на нас. Нет, туда соваться не стоило…
Северные окна выходили на другие здания, которым я и названия не могу подобрать: монстры, обросшие трубами и дефлекторами, облепленные вентиляторами и прожекторами, со множеством переходов, лестниц и мостиков. Один из этих индустриальных гротесков соединялся с «нашим» зданием посредством узкой пристройки, на крышу которой было легко выбраться через одно из окон цеха.
- Вот он, наш выход!
Как назло, окно не было выбитым. Я попытался открыть его – но перекосившаяся и покоробленная старая рама не желала поддаваться. Пришлось рвануть с силой – и окно отворилось, с диким треском и скрипом. Впрочем, культисты, увлеченные битвой с проволокой, могли и не услышать этого. Похоже, их воинственное безумие уже начало сходить на нет – и среди свирепого рёва начали выделяться крики боли и призывы о помощи… О, несчастные психи!..
Мы выбрались на крышу пристройки прокрались по ней до ближайшей пожарной лестнице, слезли на землю и спрятались среди сплетений труб и рваных сетей рабицы.
- Боюсь, нам теперь одна дорога – через проходную… - проговорил я. – Но сначала нужно найти ее… Да и все равно проходные наверняка хорошо охраняются…
- Вряд ли мы сможем здесь долго прятаться, - добавила Юля. – Их вон какая банда… Если бы дождаться темноты…
- Да, вы совершенно правы, молодые бойцы! – послышался откуда-то сверху знакомый голос. – Проходные они тщательно охраняют, а сейчас, когда вы разворошили их, там соберутся целые толпы.
Вестник смотрел на нас, высовываясь из какого-то окошка на высоте третьего этажа.
- Вот только одного не могу понять: как вы здесь очутились?.. – недоумевающее покачал он головой.
- Они загнали нас сюда. Кто же мог знать, что они так внимательно следят за окрестностями?
- У нас остается один выход – снова через забор. Я видел здание, примыкающее к забору – можно выбраться через него. Подождите, сейчас я слезу к вам…
Он исчез, а через несколько секунд вышел из-за ржавой цистерны.
- Сейчас я продиктую номер, а кто-то из вас позвонит… - Он начал рыться в карманах.
Зловещий шорох, надвигающийся сзади… Я прислушался, оборачиваясь. Померещилось? Послышалось?
Нет, этот шорох был неслышим для наших ушей. Он был сродни тем запахам и зрительным картинам, что время от времени преподносил мне Дар. Это было чье-то осторожное движение – вкрадчивое, злонамеренное…
- Они идут… - повторил я вслед за Даром, вынимая «плеть» и снимая ее с предохранителя.
- Я не слышу… Где?.. – одними губами произнес Вестник, настораживаясь.
Движение стало еще более ощутимым – мне уже казалось, что я вижу фигуры, крадущиеся к нам, бесшумно и ловко, быстро ступая на носках, как в гротескном балете, как в жутком кукольном спектакле.
Я указал в ту сторону пистолетом. Вестник бесшумно направился за цистерну, жестами веля нам следовать за собой. Мы пошли за ним – но, увы, мы не умели ступать так же тихо…
Зловещее ворошение на мгновение прекратилось, а затем возобновилось с новой силой – теперь враги двигались прямо к нам! «Идут по следу, как собаки!..» - стиснул я зубы.
- Замрите… - едва слышно шепнул чародей, поднимая манипулятор. Он собирался снова замаскировать нас – но не успел. Я, шедший последним, не успел даже зайти за цистерну.
Фанатики появились, как тени, появились именно там, где я ожидал их увидеть, и двигались именно с той жуткой грацией, что причудилась мне… Шаги их состояли из странных, вычурных движений – в то же время на удивление легких и уверенных.
- Туда!!! – отрывисто гаркнул Вестник, бросаясь к узкому проходу между огромной трубой и стеной, обросшей водорослями.
- Давай!.. – Я слегка толкнул Юлю в спину. – Я задержу их!
С «плетью» наготове, я подошел к зазору. Интересно – почему Вестник выбрал для отступления такое странное место?.. Оно ведь легко может закончиться тупиком! Фанатики, причудливо покачиваясь, кланяясь и пританцовывая, побежали ко мне. Я попятился, шурша плечом о стену. «Здесь можно устроить им маленькие Фермопилы…» - подумал я, оглядывая неприступную стену и черную громадину трубы. Вот самый быстрый из культистов скользнул в зазор, и я наградил его пулей – тот издал пронзительный скрипучий крик и упал, хватаясь за грудь. Он загородил собой весь проход, корчась по-личиночьи и продолжая скрипеть, словно какой-то фантастический ксеноморф. Его товарищи среагировали мгновенно: вместо того, чтобы перелезать через упавшего, они с нечеловеческими ловкостью и проворством полезли на трубы.
То и дело оглядываясь, я поспешил за Юлей и Вестником. Мы боком пробирались по этому бесконечному лазу: сзади – мокрая стена, спереди – грязная труба; раненый продолжает верещать так, будто ему тупой ножовкой ногу отпиливают. Сверху – сплетение труб поменьше, по ним громыхают остальные преследователи. Прыгают, извиваются…
- А теперь придется поползать… - скомандовал маг, ныряя под трубу. Пространство между трубой и асфальтом в том месте было немного большим, достаточным для того, чтобы там мог пролезть Вестник… «Черт, он забыл о том, что мы почти вдвое больше его!» - про себя вознегодовал я.
- Тесновато… - проронила Юля, усаживаясь на асфальт. Выгнув спину под просто жутким углом, она просунула в люфт руки, потом – голову и плечи… «Только бы не застряла!..» - мысленно взмолился я. Но она протиснулась под трубой – может быть, даже быстрее, чем Вестник. Миг – и под трубой исчезли ее ноги в кроссовках, выгнутые под неестественным углом… Вот так гибкость! Я же склонился к лазейке и понял, что мне в нее не протиснуться никаким образом…
- Мне не пролезть здесь!!! – проорал я. – Я буду искать другой выход!!!
Не услышав никакого ответа, пошел дальше.
Часть фанатиков исчезла – видимо, погнались за моими спутниками. Трое или четверо продолжили преследовать меня. Один оказался настолько шустрым, что настиг меня и спрыгнул с труб в зазор – но через мгновение он тоже корчился на земле, крича звериным голосом.
Я прошел под каким-то бетонным перекрытием, которое заставило культистов слезть с труб. Дальше большая труба сворачивала за угол здания. Стало еще теснее – очевидно, труба шла не параллельно стене. Я взмолился о том, чтобы этот угол не оказался тупиком… Враги заметно отстали от меня – видимо, в узком пространстве их нечеловеческая координация движений оказалась бесполезной.
Тупика за углом не оказалось – напротив, там было намного свободней, и я, пробежав десяток метров, добрался о какого-то рва, проходящего под трубой и преспокойно прополз по нему – на простор, под свободное небо, светящееся красным, «на волю». Не дожидаясь, когда культисты доберутся до рва, я скрылся за какими-то щитовыми подсобками. Затаился и прислушался. Пострадавшие от моих пуль уже замолкли. «Странно! – подумал я, дозаряжая «Плеть». – Отчего это культисты, раньше казавшиеся мне эталоном нечувствительности, вдруг стали такими «нежными»?»
Вдалеке слышались перекликающиеся голоса. Шла облава – облава на нас…
Крадучись среди подсобок и гаражей, я напряженно прислушивался к голосам еретиков. Спрятался было за скелетом проржавевшего трактора.
- Эй, мы здесь!.. – услышал я Юлин голос, доносящийся непонятно откуда. Завертел головой, озираясь. – Скорей сюда!.. – прошипела она уже громче, с раздражением.
Я наконец-то увидел ее и Вестника – они притаились на какой-то пристройке, рядом с ржавым мостиком, ведущим на соседнее здание. Но я не успел смекнуть, как туда забраться – неподалеку раздались радостные возгласы культистов.
- Ну вот, нас заметили! – буркнул Вестник, спрыгивая с пристройки. Девушка же замешкалась, зацепившись за что-то курткой и скорее свалилась, чем спрыгнула.
Послышалось несколько властных окриков – очевидно, команд. Частый-частый топот, уже знакомый нам, надвигался с двух сторон.
- Только бы путь был чист… - выдохнул маг, всматриваясь вдаль. – Бегите за мной – так быстро, как сумеете!
Хорошая же задача для меня, с ноющими мышцами, и для неловкой Юли!..
Бежали мы со всех ног, не разбирая дороги и не глядя по сторонам. Нашими глазами стал Вестник, несущийся впереди в своих синих псевдоджинсах и рубахе, взмокшей от пота. Серо-русые волосы развеваются, «плавниковые» уши торчат, как крылья.
Под ноги постоянно лезли какие-то доски, брусья, куски разбитого асфальта, металлолом – словно нарочно норовили сбить нас с ног, подставить подножку. Вестник прыгал через них, как антилопа. Мы же – запинались, цеплялись и спотыкались, где только можно. Несколько раз чародей приостанавливался, чтобы подождать нас.
А позади топали десятки ног, полусорванные голоса что-то выкрикивали, что шлепалось и шуршало... Вслед нам летели какие-то бутылки и деревяшки – но ни разу не попали. Культисты снова не смогли окружить нас – и теперь преследовали, слившись в один человеческий поток. Вдали умирающим динозавром стонала труба.
Я не оглядывался – и не знал, какое расстояние разделяет нас и врагов. Временами казалось, что культисты вот-вот наступят нам на пятки, вопьются в спины скрюченными пальцами, накроют орущей волной…
Судя по их необычно частому топоту, бежали они очень быстро – и то, что они до сих пор нас не настигли, казалось мне необъяснимым чудом. Временами их топот приутихал, словно они зачем-то приостанавливались – затем они снова начинали топать с прежней яростью. Причина этого выяснилась несколько позднее.
В конце концов Вестник вывел нас к уродливому сооружению, стоящему у самого забора. Или, скорее даже, его глухая наружная стена представляла собой часть забора. Это было нечто вроде башни, в три этажа высотой, нижняя половина – кирпичная, верхняя – из шиферных щитов. Это и было то спасительное здание, о котором говорил Вестник. Нам оставалось сделать решительный рывок, чтобы вбежать в эту башню – рывок через пустырь, засыпанный щебнем…. Мое внимание было сосредоточено на башне. У ее подножия была одна дверь – но, как мне показалось, она была заварена. Ко второй двери путь был небезопасным: сначала нужно было пройти крутой и довольно высокий металлический трап наподобие корабельного, потом – по узкой галерее без перил, потом – подняться по щербатой каменной лесенке. Зато эта дверь вольно висела на полувыдранных петлях и вряд ли представляла серьезное препятствие, даже если была заперта на замок.
Сосредоточенный на башне, я не сразу заметил, что часть фанатиков умудрилась обогнать нас, обойдя с флангов, и теперь норовит преградить нам путь. Толпа обволакивала нас, словно чудовищная амеба.
- Шевелись!!! – жутким, не своим голосом провыл Вестник, обращаясь к нам. Он полетел вперед, как стрела. Мы тоже прибавили шагу – но куда там!.. Попробуй побегай по щебню, ездящему под ногами!
Вестник подбежал к трапу, бросил взгляд на заваренную дверь, взмахнул рукой, указывая нам на трап. Кажется, он снял с пояса манипулятор… Ну а потом я оступился и со всего размаху шлепнулся ан щебенку! Острые камешки впились мне в висок, скулу и щеку. Я тут же вскочил, панически оглядываясь (горстка щебня при это оказалась у меня за шиворотом). Юля стояла рядом со мной, тяжело дыша. Вестник же пропал из виду – ведь культисты успели окружить нас кольцом: толстым позади и более тонким впереди.
- Чего… Че… го ты остановилась?.. – пропыхтел я. – Могла же…
Она не ответила.
Десятки лиц, раскрасневшихся, бледных и пятнистых, смотрели на нас. Выражения были самыми разными; нередко – совершенно дикими, каким и названия-то нет; но у многих лица выражали замешательство или страх. Они уже не гнались за нами - стояли, тяжело дыша. Очень примечателен был высокий человек, выделяющийся из толпы: на нем было какое-то самодельное подобие митры, а мантией служил – смешно вспомнить! – изодранный медицинский халат. Этот шутовской священник свирепо указывал на нас пальцем, встряхивая головой.
- Кхак-ы-ы-ым!.. – протянул он сквозь стиснутые зубы. – Впере-ед!
Люди, стоявшие рядом с ним, сделали было рывок в нашу сторону – но тут же остановились. «Вот так феномен Нарайанана!!! – внезапно сообразил я. – Они не решаются пересечь границу Юлиного «купола»! Вот почему они до сих пор не догнали нас! Вот почему те, у забора, так странно вели себя!»
- Они боятся твоей защиты… - шепнул я Юле. – Видишь, они не подходят ближе, чем на пятнадцать метров. Бежим к башне… Они должны расступиться перед нами.
Стоило нам сделать пару шагов, как толпа во главе с «безумным доктором» тоже пришла в движение. Те же, что стояли у трапа, вопреки нашим ожиданиям, остались на месте – только занервничали, завертелись. Увы, бежать я уже не мог – ноги с трудом повиновались мне. Мы решительно шли к башне, а толпа так же решительно шла за нами. «Стражи трапа» беспокоились все сильнее и сильнее. К тому же кто-то, похоже, начал энергично их расталкивать сзади.
- Прочь, прочь!!! – кричал Вестник, невидимый нам из-за спин фанатиков. – Убирайтесь!!!
Те неожиданно подчинились – часть живого кольца, примыкающая к башне, начала стремительно разрушаться. Когда мы подошли вплотную – даже самые смелые культисты отступили, убежав в сторону «жилого» двора. Возле трапа остался лишь всклокоченный, раскрасневшийся и злой Вестник.
- Как мокрые куры!.. – в сердцах воскликнул он.
- Что поделать – мы в разведке не служили! – сердито ответил я.
Маг затопал по гулким ступеням – трап, расшатанный и разболтанный, скрипел и ходил ходуном даже под таким небольшим весом.
Девушка взбежала по лестнице второй. Я побоялся, что трап не выдержит двоих – и остался на первой ступени. Скрип, скрип, скрип, швяк, швяк, швяк! – трясся трап под Юлиными шагами. А ведь она была потяжелей Вестника… Того гляди – рухнет этот он, этот трап несчастный!
Паства Заточенного забеспокоилась.
- Макху, Макху!!! – начали скандировать некоторые из них.
- Макху-Макху-Макху!!! – подхватили остальные, залаяли, словно собачья свора. – У-о-а-ы!! Ы-о-а-э!!!
«Безумный доктор» отчаянно зажестикулировал, кланяясь и подскакивая. Я похолодел: такое поведение фанатиков было мне уже знакомо. «Не иначе, они спровоцировали сильную психическую атаку! – понял я. – Тон-По-Макху слышит их и уже помогает им. Счастье, что мы этого не чувствуем!»
Человек в белом халате забился в припадке, выкрикивая что-то яростное. Через мгновение он пропал из виду: толпа рванулась к нам…
Все люди бегают по-разному, зависимо от телосложения, походки и степени тренировки. Но эти бежали одинаково: короткими шагами, неправдоподобно частыми, почти не двигая руками, неестественно наклоняясь назад. Несмотря на такой уродливый «аллюр», бежали они очень быстро. Под ноги они не смотрели – и если кому-то из них подворачивалась под ноги доска или кочка, фанатик незамедлительно падал. Через упавшего тут же летели те, что бежали следом, следующие бежали прямо по спинам упавших… Страшное это было зрелище. И мерзкое.
«Прямо как хаоситы из Вархаммера!» - мелькнуло у меня. Трап тем временем перестал содрогаться – видимо, Юля поднялась. Скорее, скорее! – рванулся я к трапу, не разворачиваясь. Времени на разворот не было: толпа уже окружила башню, словно волнующееся, ревущее море. Культисты навалились на трап, вцепились в ступени, перила и опоры… Я поднимался задом наперед, отчаянно озираясь и нащупывая пятками ступени, перешагивая через тянущиеся руки и стреляя в какого-то безумца, который скакал по трапу за мной… Это был молодой парень в черной кожаной куртке, залитой слюной. Пули не причиняли ему никакого видимого ущерба – только замедляли его движение.
Разрядив «Плеть», я выхватил копеш, тут же взмахивая им – снизу вверх, выгибом вперед, так, как объяснял водитель-старорожденный. Если бы угодил в лицо – сделал бы рану от подбородка до лба. Но парень, к своему счастью, в тот же миг попытался прыгнуть на меня – но руки его единоверцев, лезущих на трап, помешали ему это сделать. Он упал грудью на взлетающий клинок – и тот пропорол его куртку и завяз в ней, зацепившись обушком за какую-то декоративную пряжку. Отшатнувшись, он фактически повис на копеше, едва не обезоружив меня. Прежде, чем культист успел схватить меня за руку, я с силой рванул застрявшее оружие. В воздухе промелькнула оторванная пряжка, сопровождаемая красными бусинами (видимо, лезвие все-таки достало до тела), а парень повалился на спину, падая прямо на собрата, взбегавшего следом. Последний тоже не удержался на ногах и со всего размаху грохнулся на перила многострадального трапа. Вся лестница содрогнулась, послышался угрожающий скрежет, переходящий в визг.
Падение двух преследователей дало мне каплю времени, достаточную для того, чтобы развернуться. До конца трапа оставалось совсем немного – я преодолел эти последние ступени одним прыжком. Это было очень страшно: казалось, что я обрушу весь трап и рухну вместе с ним в толчею тянущихся рук и щерящихся рож… Но все обошлось. Я недооценивал крепость старого трапа. Впрочем, трап все равно переживал свои последние мгновения: через секунду на него взбежало такое количество людей, что болты повылетали, а сварочные швы лопнули. Я ждал грохота - но трап обрушился на удивление тихо…
- Сюда, скорей! – окликнули меня мои друзья. Пробежав по узкой галерее, опоясывающей нижнюю половину странного строения и поднявшись по выщербленной каменной лесенке, я очутился у входа в шиферную надстройку. На мгновение взглянул вниз – и понял, что лучше было этого не делать…
Полураздавленные люди, люди с открытыми переломами и люди, залитые кровью продолжали реветь и корчится, пытаясь добраться до нас… Здоровые собраться безжалостно топтали их.
- Они заберутся сюда и без лестницы, - мрачно констатировал Вестник, поглядев на живое месиво у подножия башни.
В шиферной халабуде было пыльно и полутемно. Передняя стена, выходящая на улицу, неожиданно оказалась кирпичной. В этой кирпичной стене и было узкое окно, забитое досками – наш запасный выход.
- Отлично. В такое окно пролезет любой из нас! – промолвил чародей, заглядывая в щель между досками. – Окно выходит на улицу за забором. Высота – около шести-семи метров.
- Что же получается? Прыгать?! – ужаснулась Юля.
- В общем-то, это невысоко – но лучше не рисковать. Не напрасно я взял с собой пропульсоры – воспользуемся ими.
- Но их же всего пара – на троих!
- Выламывайте доски! А я привяжу блюдца к этой бечеве… - Вестник нашел среди хлама какую-то длинную грязную веревку, кое-как смотанную в бухту. Слезть по такой – не слезешь, но пропульсоры она легко выдержала бы.
Юля подобрала тяжелый кусок трубы, валявшийся рядом и с размаху треснула им по доскам.
- Черт, на совесть заколотили!
Я отстранил ее и хватил по окну ногой. Да, окно заколотили весьма старательно: доски были толстыми и крепкими, приколоченные уймой гвоздей. Кто-то явно перестарался… Похоже, что моя нога сильнее пострадала от этого удара.
Несколько раз я шарахнул по доскам трубой – без толку. Их и кувалдой не сразу выбьешь. Попытался отодрать одну из них с помощью копеша – но побоялся сломать клинок.
- Фомку бы… Или монтировку…
Триумфова осторожно выглянула в дверь.
- Они уже лезут сюда!!! – с ужасом выкрикнула она. Выглянув вслед за ней, я увидел странную картину: культисты образовывали нечто вроде живых лестниц. Один становился у стены, упираясь в нее руками и лбом, второй взбирался ему на плечи, а последующие карабкались по ним. Пока что эти «лестницы» были нестойки и ненадежны, и все попытки штурма заканчивались падением. Люди, образовывавшие эти живые стремянки, нисколько не считались с силой и весом: например, я успел разглядеть, как на плечи хрупкой девушки пытался взгромоздиться громила в спецовке. Естественно, несчастная тут же повалилась под ним. Со стороны это могло напомнить какую-то нелепую народную забаву – если бы не неистовая ярость, с которой они штурмовали стену.
И хотя живые стремянки стояли очень недолго, нескольким безумцам все-таки удалось взобраться на нашу «крепость». Одного из них тут же сбросил обратно свой же собрат. Видимо, шарил руками, ища, за что ухватиться – а попалось плечо товарища.
Я начал лихорадочно перезаряжать пистолет. Ну кому, скажите на милость, пришло в голову делать четырехствольные пистолеты?! Один из патронов выскользнул из пальцев – я каким-то чудом поймал его на лету. В дверях показался космач в жилете. Я столкнул его пинком в бедро.
- Вот, свяжи их веревкой!.. – сказал Вестник. – Я займусь окном! - Послышались глухие удары. – Нет, силенок маловато…
Юля связывала пропульсоры. Вестник вышибал окно. Оборона осталась на моей совести.
Второго культиста я сбросил выстрелом в упор. Тем временем остальные безумцы уже облепили основание башни сплошной массой. Теперь ни в каких «лестницах» не было нужды: десятки рук хватались за края галереи, скребли кирпич. Я выстрелил еще трижды – совершенно напрасно. Даже если я кого-то и сбил – на смену им начали лезть новые культисты. Еще мгновение – и галерея была заполнена ими, передние уже взбегали по ступеням, до них оставались считанные метры… Времени на перезарядку уже не было. Спрятав «Плеть», я снова взялся за копеш.
«Здесь можно продержаться долго – но они всё равно одолеют…» - подумал я почти спокойно. Удивительно, но я не испытывал ни страха, ни отчаяния - хотя ситуация была весьма пугающей. Нет, жизнь не мелькала у меня перед глазами, как любят писать в художественной литературе. Лишь на мгновение я вспомнил о родителях. Узнают ли они о том, что со мной случилось?.. Или я просто исчезну, как исчезают все люди, пропавшие без вести?..
- Давай попробуем вдвоем… - всхлипнула Юля за моей спиной.
- На счет «раз»! – ответил Вестник. – Раз!!!
Труба снова грохнула по доскам – видимо, без особого толку.
А Юля и Вестник – они тоже исчезнут без следа?.. Вестник, по крайней мере, с самого начала знал, что выполняет опасную и рискованную миссию. Наверное, он спокойно относится к такой перспективе. Но Ю-Ю? Она же не должна пропасть!
«Неужели та чудесная картина не будет закончена?! Нет, я просто не имею права допустить этого…»
В дверях показалась чья-то фигура с головой, вжатой в плечи. Шиш вам! Шарахнул эту фигуру кулаком. Бил левой рукой, неловко и размашисто – но со всех сил, по-маньячьи. Человек со вжатой головой ухнул вниз. Затем в дверях появилась женщина с длинной косой, она угрожающе подняла руки с растопыренными пальцами. Ее я ударил рукоятью копеша. Женщина исчезла. Третьим был тощий юнец в несуразно яркой «стильной» одежде – типичный клаббер, представитель «золотой молодежи». К нему я не испытывал не малейшей жалости – и пырнул клинком. Парень упал на колени, по шутовским тряпкам поползло вишневое пятно.
- Нет, лучше я один!.. – воскликнул Вестник. Грох, грох, грох!!!
Скудный свет, лившийся через дверь, померк. Там появились сразу трое, топча раненого. Я столкнул одного и другого, третьего рубанул копешем. Дальше они начали переть настолько плотно, что вмиг заполонили всю галерею и лестницу. Множество ног месило кровь, пыль и щебень… Передние начали вваливаться в дверь. Потянулись руки со скрюченными пальцами – как в фильмах про зомби… Я бил и пинал их, колол и кромсал копешем. Чья-то рука, ухватившаяся прямо за клинок, чуть не обезоружила меня. В куртку вцеплялись пальцы и даже зубы – я едва успевал вырываться и сбрасывать их… Счастье, что культисты ломились без малейшего порядка – они натуральным образом закупорили дверь своими телами и, похоже, причиняли больше вреда друг другу, чем мне.
«Ууу-ооо!!!» - взвыло вдали. Культисты, как по команде, прекратили натиск, вслушиваясь в сигнал. Гомон и топот, не смолкавшие снаружи, тоже приутихли.
- В сторону! – скомандовал Вестник, отталкивая меня. – Бей по окну – а я отгоню их…
Он сунул мне в руки трубу, а сам выхватил манипулятор. Я снова начал колотить по доскам. Несмотря на всё мое остервенение, те и не думали поддаваться. Отлетали щепки, что-то похрустывало и потрескивало – но не более.
«Вот же древесно-б…дистая плита!!!» - стиснул я зубы, группируясь для нового удара. На мгновение взглянул на Вестника – он как раз делал размашистый пасс жезлом и рукой, а серебряные капли, сбившись в плотный комок, висели между чародеем и живой пробкой, застрявшей в дверном проеме.
- И-эх! – Вестник сделал энергичное толкающее движение – и комок поплавков увесисто толкнул культистов. «Пробка» вылетела наружу, люди посыпались с башни… Но в дверях тут же появились другие – и на этот раз они атаковали более разреженным строем, узкий дверной проем не сдержал их… Я развернулся, готовясь обрушить трубу уже на врагов.
«Уууооо!!!» Это хриплое мычание оказывало на культистов прямо-таки чудесное воздействие. С послушанием дрессированных животных они снова застыли. Пользуясь замешательством, Вестник вышвырнул наружу двоих фанатиков – без магии, просто вытолкал… Возня, топот и проклятия уже не были слышны – толпа тоже замерла. Где-то неизмеримо далеко голосила милицейская сирена.
«Бууу…» - ревун захрипел, словно сорвав голос. Культисты по-прежнему не шевелились, словно обратившись в восковые куклы – хотя уже могли рвать нас в клочья. Толпа, осаждавшая башню, тоже молчала. Как это странно… Милицейская сирена, похоже, приближалась.
- Сердце болит… - надтреснуто прошептал Вестник, отступая.
- Нет, не сердце! – возразил я, охваченный неясным предчувствием. – Тут глубже копай…
В этот же миг началось новое страшное чудо. Башня под ногами завибрировала, издавая тонкий неприятный гул. Вторя ей, гудел шифер, гудел металл рухнувшего трапа, гудели злополучные доски в окне… Стонал асфальт, стонала земля, выли заброшенные корпуса и цеха… Выли холмы, выли целые улицы и кварталы – весь Крысоград стенал не то от боли, не то от ужаса…
«Землетрясение?..» - мелькнуло у меня.
А затем завыли и культисты. Мне даже стало жаль их – ведь они кричали от страха и отчаяния, кричали на разные лады и на разных языках, заглушая друг друга и срывая голоса. Вибрация и гул стали нестерпимыми. Мне казалось, что я и сам вот-вот завою вместе с фанатиками, разделяя их ужас – а также ужас их божества…
А затем последовало нечто, и вправду похожее на подземный толчок. Я повалился на колени, рядом шлепнулся Вестник, фанатики тоже попадали. Мышцы отказывались повиноваться – кроме руки, по-прежнему сжимающей трубу…
Гул нарастал. Весь мир кричал от боли. Неожиданно налетевший яростный ветер сорвал с неба пелену из «оптических» облаков. Стало совсем темно.
Триумфова безмолвно шагнула к нам, присев между мной и Вестником – очевидно, намереваясь защитить нас, хотя бы частично спрятать под своим невидимым щитом. Когда она дотронулась меня – я поразился тому, насколько холодной оказалась ее рука. Впрочем, было похоже на то, что Юлии новая напасть вредила меньше всех.
А потом Заточенный содрогнулся в судороге – и в моих глазах потемнело. Я с отвращением покинул Крысоград, скованный чужой болью, оставил заброшенный завод, полный корчащихся двуногих червей, оставил жалкого Романа Селиванова – ведь он был не более, чем одним из этих червей.
…Я и был причиной этой боли. Я был причиной этого ужаса. Это мои руки, сотканные из тени, погружались в сияющую плоть, это мои черные когти вонзались в невесомые нервы, это мои цепкие пальцы извлекали из Сияния звуки, неслышимые уху, исполняли симфонию боли.
«У криганина – душа с глазами, легко выследит тебя! У криганина – душа с когтями, легко схватит тебя! У криганина – душа с зубами, легко разорвет тебя! Не скрыться ни живому, ни мертвому, ни в тени, ни после смерти!.. Зрение криганина, хватка криганина, упрямство криганина!..»
Бесплотное Сияние содрогалось и извивалось – казалось, что весь мир сотрясается вместе с ним. И как только звезды не посыпались с неба?.. Как не рухнули горы?..
Но я продолжал крепко держаться, вогнав духовные когти в нематериальную добычу. Я держался, как клещ – несмотря на все рывки и броски, впиваясь все сильнее и сильнее.
Впрочем, в конце концов ему удалось стряхнуть меня – да так, что меня вытряхнуло из тела Провидца, зашвырнуло обратно в Крысоград.
Переход был настолько резок, что я не сразу понял, кто я – Провидец или Селиванов.
«Опять эти бледные руки…» - с раздражением подумал я, бегло оглядев себя.
Резким рывком выпрямился.
«И снова эти хомини… - обвел я взглядом окружающих. – Один из самых жалких и бесполезных народов…»
Хомини, белокожие и мягкотелые, кричали и бились от ужаса. Это они очень любят делать – кричать и биться… Впрочем, двое из низ не вызывали у меня презрения. Да и один из этих двоих, похоже, и вовсе не относился к хомини. Запах у него был совсем другой, и токи струились иначе.
Остальные – враги.
В руках у меня по-прежнему была металлическая труба. С полуразворота я небрежно метнул ее в заколоченное окно – труба врезалась в доски всей своей длиной, образовав собой диагональ в прямоугольнике окна. И доски, и оконный косяк, и куски штукатурки полетели вниз, в вечерний сумрак.
Один из людей-врагов сидел ближе других, вопя и прижимая к лицу ладони. Одной рукой я схватил его за плечо, другой – за патлы, приподнял и швырнул в открытую дверь. Человек сшиб, как кегли, своих собратьев, столпившихся снаружи – они горохом посыпались с башни. Прежде, чем первый из них достиг земли, я выскочил на галерею, издавая злобно-презрительный клич.
- Хьяяяаааа!!! – Горло стиснула боль. Но даже этого короткого крика оказалось достаточно: хомини прекратили свою массовую истерику и ударились в панику. Зажимая уши, обхватывая головы и бледнея от ужаса, они бросились прочь, оставляя полураздавленных и затоптанных.
- Хааа… Аааа!.. – прохрипел я им вдогонку – уже обычным, человеческим голосом. Мучительная боль в голосовых связках вызвала у меня надсадный кашель.
Какое-то время я смотрел на культистов, исчезающих в глубине завода. Неужели осада прекратилась?.. И это я прогнал их?!
«Нет. Их прогнал Провидец…» - признался я себе.
- Интересно – что могло их так напугать?.. – тихо проговорил Вестник, подымаясь с пола. – Нет, Видящий, я думаю, что дело не в тебе.
- Провидец напал на Заточенного – как ни странно это звучит. Они боролись… Похоже, он действительно способен нанести ему вред – Заточенный боится его, активно реагирует на его нападение.
- Вряд ли он способен бояться в нашем понимании. И трудно сказать, хорошо ли это… Но нам нужно выбираться отсюда.
- Так что с аппаратом? – поинтересовалась Юлия, с недоумением разглядывая выбитое окно. – Ты нашел его?
- Да! – Вестник вынул из-за пазухи нечто, менее всего похожее на аппарат. – Вот он, аппарат Дзиннаро, причина наших сегодняшних несчастий.
Этот аппарат скорее походил на причудливую безделушку – или, в лучшем случае, на странное учебное пособие по физике. Он был сделан из толстого стекла и темного металла, этакая вытянутая сфера с осью посредине. К оси крепились сверкающие чечевицы, похожие на вогнутые зеркальца. На нижнем полюсе – заводная головка, как у часов. На верхнем – металлическая нашлепка и ушко с цепочкой.
- Устроен просто – как секундомер. – Чародей повращал головку, взводя пружину. – Чистая механика. Вот так он запускается…
Щелчок – и зеркальца пришли в движение, вращаясь вокруг оси: одни – вправо, другие – влево.
- На людей, электронику и даже на магию он никакого воздействия не оказывает. Но вот энергии Заточенного он разделяет, отражает и завихряет, словно размывая их вокруг себя, образовывая нейтральный островок. Увы, островок этот невелик – хватит только на одного человека. Впрочем, для меня и этого будет достаточно. Теперь у меня не будет нужды лишний раз дергать Азтрэю! – усмехнулся он.
- Я буду только рада… - ответила Юля. – Не ожидала, что у вас окажутся настолько… насыщенные будни.
- Каюсь! И надеюсь, что такого не повторится! – покачал головой Вестник. – Это была авральная ситуация. И произошла, между прочим, по вашей милости!
Затем он провел замеры.
- Заточенный неактивен, – констатировал Вестник, - причем я никогда не видел такой низкой активности. Наверное, борьба с Провидцем утомила его. А может быть, он даже пострадал в этой борьбе. Думается мне, этой ночью можно не бояться какой-либо каверзы с его стороны. Он и раньше-то был малоактивен по ночам…
- Наверное, оттого, что большая часть людей не проявляют по ночам эмоциональной активности, - решила Ю-Ю.
- Тем не менее, на том злосчастном «Пире во время чумы» он проявил себя очень даже активно! – возразил маг.
- Но тогда люди сами напросились, сами привлекли его. Любые собрания сейчас опасны. Полагаю, нам тоже безопаснее держаться порознь… - заключил я.
Культистов не было видно. Мы не рискнули выбираться через окно, и спустились обратно на территорию завода. Оказалось, что злополучная башня прямо-таки окружена валом из затоптанных, раздавленных и полураздавленных людей… Кровь, покрывающая землю, уже начала спекаться в коричневую корку. Мы слезли с башни, отыскав единственный небольшой пятачок, свободный от тел – я и Вестник аккуратно соскочили, повиснув на руках («как принц Персии» - подумалось мне), Юля плавно соскользнула, опираясь на два пропульсора. Где-то вдалеке, с противоположной стороны завода, надрывалась милицейская сирена. Уж не на нашу ли заваруху приехали?
- Помогите, умоляю!.. – простонал один из искалеченных. Но чем мы могли помочь?.. Вызвать ему «скорую»?..
Юлия, осмотревшись по сторонам, неожиданно шлёпнулась без чувств, сложившись, как складной метр – я едва успел подхватить ее, ухватив за плечи.
- Не хватало еще… - проворчал я, не без труда поднимая ее в вертикальное положение. Ю-Ю стала похожа на большой несуразный манекен.
- Надо оттащить ее отсюда, - предложил Вестник. Я обхватил несчастную художницу поперек туловища (ужасно тощая грудная клетка!), чародей взял ее за ноги. В таком неловком, полусидячем положении мы и поволокли Юлю по заводу.
- Ну и тяжелая!.. Никогда бы не подумал!.. – не то удивленно, не то возмущенно шептал Вестник. К счастью, метрах в пятидесяти попалась пыльная перекошенная скамейка. Приведя Юлю в сознание, мы осторожно прокрались к ближайшей проходной. Она была открыта, и никто ее не сторожил.
До улицы Бехтерева мы шли, не разговаривая. Гонки по Крысограду, инцидент с карликом, приключения на заводе, битва и бегство… Слишком уж много событий успело произойти за краткий срок. И слишком много кошмаров я успел увидеть… Слишком резко раскрылись для меня все грани правды, о существовании которых я догадывался – но боялся признаться себе в этих догадках.
Глава 29 - Вечер кошмаров
© Copyright: Иероним Темнокрыскин, 2013
Свидетельство о публикации №213051401340
Свидетельство о публикации №213051401340
Рецензии