Ангел воплоти

или

"О значительной роли культработника"

Курортный сезон был в самом разгаре, в санатории не оставалось ни одной свободной койки. Более того, появились дополнительные раскладушки, и даже целые номера фантастическим образом материализовались из коридорных закутков и кладовых помещений. Казалось, что всё благополучно идет по накатанной, когда случилось непредвиденное. Культорганизатор исчезла.
То ли с мужем у нее вышла ссора, то ли с детьми студентами случились разногласия, то ли просто нервы сдали. А у кого не сдадут, если с рассвета до полуночи без выходных с мая по сентябрь надо без устали притоптывать и прихлопывать, создавая веселое настроение сотне разнохарактерных, разновоспитанных, разнообразованных личностей, имеющих порой совершенно противоположные цели и задачи, применительно к отдыху в санатории.
Короче говоря, в одно особенно солнечное утро собрался народ в холле, чтобы узнать программу мероприятий на текущий день, но не нашел там ни программы, ни автора ее.
– Где? – последовал законный вопрос.
– Не знаю, – растерянно развела руками администратор и кинулась к телефону.
Культорганизатор не отвечала.
К слову сказать, объявилась она гораздо позже, ближе к зиме, с извинениями и признаниями, что, мол, бес разум затуманил, амур сердце ранил, Бахус подножку поставил. Ведь не только мужчины подвержены чувствам с появлением седин, но и женщины тоже. Вот и сбежала она от опостылевшей семьи с красавцем отставным военным, у которого срок путевки подошел к концу. Он как раз подлечился, так сказать, укрепил свои органы и почувствовал себя героем. С ним вознамерилась наша культорганизатор жизнь свою изменить к лучшему, но вышло всё, как всегда. Шило на мыло, кому оно надо?
Пересудов хватило на два года вперед, начиная с конца ноября. А в середине июля, когда место культработника неожиданно опустело, пришлось директору созывать экстренное совещание.
– Неблагодарные воры! – привычно брызгал он слюной перед начальниками служб. – Горничные растаскивают мыло и туалетную бумагу! Повара выносят продукты! Официантки берут готовыми блюдами! Медики прячут в сумки пластырь и валидол! Озеленители умыкнули половину луковичных цветов! Водители сливают налево солярку! Спасатель умудрился продать буек!..
Директор прервался, кинув тоскливый взгляд за окно своего кабинета, туда, где под навесом красовалась его новенькая «Тойота Лэнд Крузер». Остальные присутствовавшие виновато потупили взоры. Всем было понятно, что именно их туалетная бумага, валидол и буек и не дали возможности директору купить вожделенный «Хаммер». Наличествовало явное и вечное столкновение интересов.
– Был среди вас единственный порядочный человек, – вернулся директор к теме совещания, – и та испарилась. А это ведь ее заслуга, что никто из гостей до сих пор еще не обратил внимание на ремонтные недоделки и недоливы компота. И если даже и обратил, то не придавал им значения. Она же постоянно отдыхающих отвлекала, вас паразитов прикрывала от расправы. Думайте теперь, кто ее заменит?
– Объявление надо дать о вакансии, – предложил начальник отдела кадров.
– Долгая песня, – завернул проект на стадии взлета директор.
– Выдвинуть кандидатуру из числа своих, – подал робкий голос старший охранник.
– Так, может, вы и возьметесь? – язвительно накинулись на него со всех сторон.
– А чё? – бодро отозвался тот. – Я могу. На рассвете у меня все побегут отжиматься. Перед обедом стрельбы. После обеда сдача нормативов. На пляже будем отрабатывать первую медицинскую помощь. В десять вечера объявим комендантский час и чрезвычайное положение до шести утра. В выходные устроим игру в «Зарницу». Пленных не брать, раненых изолировать…
– Отставить! – перебил директор разгорающееся общее веселье. – А теперь серьезно. Если к вечеру в санатории не появится новый работник культуры, то пленными и ранеными будете все по очереди.
Угроза выглядела нешуточно и внесла дополнительное нервное напряжение. Чтобы взбодриться, начальники служб устроили еще одно совещание, теперь уже без директора, в ближайшем кабаке на набережной.
– Как она могла нас кинуть? – упаднически лепетали одни.
– Изменщица! Предательница! – сыпали ругательствами другие.
Пропустив пару стопок, слегка расслабились и умерили пыл.
– Смотрите! – вдруг звонко воскликнула завскладом. – Вон там, на площадке перед пирсом!
Все уставились в указанном направлении.
– Ну, статуя новая, ну и что? – непонимающе кто-то икнул.
– Нет, не статуя. Это женщина в костюме и выкрашенная под бронзу.
Все потянулись со своих мест, чтобы лучше разглядеть «живой памятник». Женщина стояла не шевелясь в длинной юбке и с зонтом над головой. Отсутствие какого-либо движения заставило некоторых высказать сомнения по поводу присутствия жизни в скульптуре. Кое-кто уже собирался вернуться к столу, когда статуя неожиданно сделала реверанс, перекинув зонт из руки в руку, и опять застыла.
– Вау! – непроизвольно вырвалось у большинства.
Слово за слово, шаг за шагом, подошли к клоунессе вплотную.
– А что вы еще умеете? – спросили.
Выяснилось, что дама обладает массой талантов, помимо харизмы. В ее арсенале были игра на баяне, подпевание, вставание на мостик из положения стоя, удерживание статичной позы в течение пяти минут. Коллектив заговорщицки переглянулся и произнес устами начальницы отдела кадров:
– А не хотели бы вы делать все то же самое, но не на основе шляпы с редко попадаемыми в нее монетами, а со стабильным окладом?
Дама задумалась ненадолго, видимо представила весы, на одной чаше которых лежала шляпа, а на другой красовался оклад. Второе было явно весомее, и она согласно кивнула.
– Ангел вы наш! Спасительница! – благодарно затараторили все.
Чуть ли не на руках принесли даму в санаторий, показали ей ее новое рабочее место и разбежались по своим углам, потому как обеденный перерыв давно уже закончился.
– Давайте, давайте! – подбодрили даму напоследок.
– Что именно давать? – высказала удивление она.
– Устраивайте мероприятия, приглашайте гостей, – было последним, что она услышала.
Дама крякнула недоуменно. Она умела многое, кое-что регулярно исполняла, но никогда при этом зрителей не собирала. Она приходила к ним сама. Каждый раз шла со своим реквизитом туда, где была толпа, где находились ее потенциальные плательщики: на площадь, на набережную, в сквер к фонтану. Где искать гостей санатория, она толком не знала. Но на всякий случай прогулялась по этажам и лестницам здания. Пусто. Сбегала на пляж. И там почти никого. Немудрено, время дня было самое жаркое послеобеденное. Все спали.
Не дожидаясь побудки, дама решилась на крайние меры. Она побоялась, что если сразу же что-нибудь не предпримет, то оклад ускользнет из ее рук. Поэтому надела самый лучший свой костюм и начала стучать в номера со словами приглашения на вечер романтического романса. Сперва она прошла по первому этажу, затем двинулась выше.
А в это же самое время на последнем шестом этаже один из гостей санатория, по возрасту пенсионер, по роду деятельности мастеровой человек, пытался найти себе занятие. Он вообще не привык сидеть без дела. Как только оказывался без дела, так в его руках оказывался стакан. И вроде бы и не хотел он этого, но никак не мог с собой совладать. Или процедуры и после них гуськом за организатором культурных мероприятий, или в свой номер к водке с пивом. А поскольку культорганизатора с утра никто не видел, то ему ничего не оставалось, как выпить с горя. И вот, значит, сидел он у себя в номере и тихо выпивал, когда раздался стук в дверь. Мужичок засуетился, зная о запрете на спиртное в пределах санатория, начал быстро прятать стеклотару, которая, как назло никуда не хотела помещаться. Если бы закрытая была бутылка, она бы легла. Но открытая стоя, она не влезала ни под какие полки, ни под кровать. Стук повторился. Мужичок обреченно сунул тару за занавеску и распахнул дверь. Тут же и замер с открытым ртом и выпученными глазами.
Перед ним недвижимо стояло нечто белоснежное в ночной рубашке и с крыльями за спиной. Мужичок судорожно сглотнул, посмотрел вдоль коридора в одну и другую сторону, пытаясь разглядеть того шутника, который водрузил у его двери мраморное изваяние.
– Эй! – позвал он осторожно, подозревая, что владелец статуи спрятался за нишей.
В ответ тишина. Только статуя вдруг изменила позу. Мужичок охнул и присел.
– Ты кто? – прошептал, чуть дыша.
– Ангел, – нараспев продекламировала статуя.
– К кому?
– К тебе.
– Зачем?
– Пора.
Мужичок брякнулся в обморок. Новоявленный культработник завизжала от неожиданной реакции оппонента. Надо ли говорить, что тот день стал первым и последним днем ее работы в санатории. Обещанный оклад она так и не получила. И впоследствии каждый раз, вспоминая пугливого мужичка, ругалась нецензурно в его адрес.
Мужичок тоже ругался, поскольку за каждой бутылкой водки ему теперь мерещился ангел и, соответственно, пить он больше уже не мог.
А для сотрудников санатория слово «ангел» стало нарицательным.
– Ну, ты и ангел, – говорили они, когда кто-нибудь совершал какую-нибудь глупость.
И этими же словами встретили заблудшую, но в итоге вернувшуюся настоящую культработницу.