Планктон. Глава 10

       Прошло уже три дня, как Сергей занял койко-место в одной из, вероятно, не самых плохих больниц нашего прекрасного волжского города. Всё шло своим чередом: утром обход врача, потом уколы антибиотиков и обезболивающих и обычные разговоры между собой запертых надолго в одной комнате взрослых мужчин. По началу, немного давили на психику Сергея звуки, которые, вероятно, бывают только в больницах и тюрьмах. То и дело слышалось то дребезжание по кафельному полу коридора колёс каталки, то грохотанье больших кастрюль в столовой, то шарканье проходящих мимо палаты больных.

      Сергей старался по вполне понятным причинам как можно меньше есть и  пить, так как мечтал всё же в ближайшее время встать и самостоятельно дойти до сортира. Ещё ему нельзя было кашлять и самое главное и, как оказалось, самое трудное, ему нельзя было смеяться. Такие упражнения немедленно вызывали у него нехилую боль в груди. Придурки-фашисты, могли бы взять этот вид пытки во время войны себе на вооружение и просто рассказывать партизанам смешные анекдоты, а не пытать их. И те сразу бы им выдали все свои пароли и явки. Особенно его радовал своими рассказами молодой Евгений. Вот, недавно он поведал им всем о том, как он в прошлом году подрядился на работу с такими же молодыми и весёлыми парнями, на строительство олимпийских объедков, ну, вы, конечно, поняли, объектов в городе Сочи. Подлая реклама сыграла с ними свою очередную злую шутку. Они заплатили некой фирме «Рога и копыта» по несколько тысяч рублей, заняв деньги, естественно, у своих родителей. И, весёлой толпой на поезде отправились зарабатывать длинные рубли. Им дали с собой адреса неких ответственных лиц, и они отправились. Естественно, по приезде на место, оказалось, что их там никто не ждёт и никогда не ждал. Они проболтались и промаялись там целый месяц, то купаясь в море, то жуя «доширак» каждый божий день. Так, что теперь у него развилась просто дикая аллергия на подобные вещи. Нет, они, конечно, пытались и сами устроится на всевозможные стройки, но там уже все места были заняты нашими таджикскими товарищами. Наконец, деньги у них кончились совсем. Не осталось даже на обратный путь. Так и пришлось им опять звонить своим родителям, чтобы те спасли их и выслали денег на обратную дорогу домой. Всё это было рассказано Евгением весело и с юмором - то, что называется в лицах.

   Евгений через три дня оказал, и в последующем неоднократно оказывал, Сергею неоценимую помощь в процессе его вставания с койко-места. Он подходил к нему и просто подавал ему руку, а всё остальное Сергей уже делал сам, вставая как памятник. Дойдя, наконец, самостоятельно до туалета, Сергей почувствовал себя человеком или что-то около того. И они начали совершать с Евгением регулярные рейсы, в основном на лестничный марш между этажами, где стояла пластиковая пятилитровая бутыль с водой, в качестве пепельницы и неофициально можно было курить. Во время этих походов они обычно начинали серьёзные разговоры на самые различные темы. Евгений попросил у Сергея разрешения называть его, в виду их разницы в возрасте, просто дядя Серёжа. Это немного покоробило Сергея, привыкшего на работе к обращению к себе по имени отчеству, и в то же время повеяло на него чем-то забытым в далёкой, как ему казалось, юности, когда и он сам называл дядями всех соседей мужского пола в подъезде. Но, то было в той, другой его жизни при развитом социализме, когда все были почти равны по уровню благосостояния. Вспомнился ему почему-то и их сосед по лестничной площадке, тоже, кстати, дядя Серёжа - почётный гражданин Ленинграда, переживший блокаду. Этот дядя Серёжа, когда напивался, обычно начинал гонять по квартире всех своих домочадцев.  Отца же Сергея всегда просили пойти успокоить,  то есть связать героя.

    Евгению особенно нравилось строить различные версии загадочного убийства, о котором рассказал ему Сергей. Они разобрали по косточкам практически всех присутствующих на корпоративе людей, и Сергею пришлось дать свою собственную краткую характеристику каждому из них. Время в больнице, между уколами и завтраками, тянулось очень медленно, поэтому такие их упражнения в дедукции были вполне оправданы. Сергей обычно, по крайней мере, раз в день звонил к себе на работу, интересуясь продвижением дел в своём отделе, и попутно, естественно, спрашивал о ходе расследования преступления. Через пять дней его пребывания в больнице, ему вдруг рассказали по телефону, что была задержана Анна, дочь ген. директора. В связи с этим известием, они весь день спорили с Евгением, она или не она, причём Сергей стоял за то, что это явная ошибка следователя, и Анна не могла этого сделать просто по определению и в силу своей высокой интеллигентности и необычайной мягкости характера. Евгений же твёрдо стоял за то, что всё совершенно правильно, и это точно она - коварная женщина, и это типично женское убийство, даже по своему исполнению. Их спор разрешился сам собой, ровно через два дня, так как Анну отпустили домой, не найдя никаких улик, и в связи с нанятым опытным адвокатом.

   Второй излюбленной темой их разговоров в курилке, да и в палате, было рассказанное Сергеем его приключение в развалинах санатория. Евгений прямо-таки рвался исследовать подземные ходы и помещения старого санатория. Он, оказывается, одно время немного занимался альпинизмом, и у него осталось дома кое-какое снаряжение: верёвки, карабины и всё такое прочее. Тут же вспомнились всеми присутствующими и различные местные байки о бесконечных подземных ходах, которые тянутся под землёй чуть ли не на тот берег Волги или до Театральной площади, прямо в бункер Сталина. Правда, Сергею всегда было не совсем понятно, кто и чем их копал в то мерзопакостное  время. Заключённые что ли большими совковыми лопатами рыли, а потом их всех расстреляли и там же закопали? Да, Сергей в силу того, что в своё время много читал, помнил, что была в то время организация, которая называлась что-то типа «Спецметростроя».  Они тихо копали такие вот секретные бункеры, не привлекая к ним и к себе внимания, по всей стране. Но даже они, как ему казалось, не смогли бы выкопать столь протяжённые ходы, тянущиеся на десятки километров. Так что в существование таких ходов Сергей совершенно не верил.

  Они с Евгением твёрдо договорились сразу после выписки Сергея из больницы, созвониться и вместе отправиться на исследования развалин санатория. Они даже обсудили с Евгением, каким образом вскрыть тот самый несгораемый шкаф, который разглядел при тусклом свете зажигалки Сергей. Евгений, имея образование автослесаря, заверил его, что проблем с этим шкафом не будет.

   - Ну, возьму с собой кое-какие инструменты, дрель на аккумуляторе, к примеру,  - говорил Евгений.
    - Ты найди или возьми у кого-нибудь верёвочную лестницу лучше, а то мне, я думаю, будет ещё трудновато с этими своими рёбрами лазить. Да и не альпинист я вовсе, - дал ему задание Сергей.
   Жизнь больницы, меж тем, текла по своим неписаным законам. Однажды, стоя на лестничной площадке, из разговоров других больных, они узнали, что в реанимации, на этаж от них выше, умер мужчина. И, где-то, через час после этого, стоя у окна своей палаты, Сергей и вправду увидел, как на той же самой каталке прикрытой простынёй, что-то везут в одноэтажное небольшое здание, находящееся рядом с их больничным корпусом.
   - Слушай, а ты не знаешь, что в этом одноэтажном здании находится? - спросил он Евгения.
   - Что?  Знаю, конечно. Морг там находится - вот что! - ответил ему Женька, подходя и тоже выглядывая в окно. - Ну вот, повезли уже, - сказал он без всякого выражения в голосе. Как и любой другой молодой человек его возраста, он твёрдо считал, что до подобного или любого другого конца, ему предстоит ещё бесконечно длинная череда лет.
   - Интересно, - думал в это же самое время Сергей, стоя у окна, а здесь, оказывается, очень даже близко до Бога.. или до чёрта. Раз, и ты уже там, под простынёй. Да и здесь задерживать тебя никто не будет, всем по барабану. Если кому-то ты и нужен в этой жизни, так это только твоим самым ближайшим родственникам.

    Приёмник, взятый Сергеем так удачно из дома, исправно работал и регулярно поставлял всевозможные мировые и российские новости. Но, после всего, что с ним произошло за последнее время, после сломанных рёбер и первых столь неблагоприятных дней его пребывания в больнице, - они, эти новости, воспринимались им уже как-то по новому,  по-другому что ли. Взять хотя бы все эти разговоры о принятии «закона Магнитского», а потом нашего ответного закона «Димы Яковлева». Раньше, до попадания в больницу, он бы и не обратил на всю эту шумиху вокруг принятия этих законов, ровно ни какого внимания. Ну, какое ему, собственно, дело до того, пустят ли каких-то наших чиновников в Америку или нет? Ну, запретили америкосам усыновлять наших детей, ну и что? Теперь же, отсюда, из больницы, ему казалось совершенно несправедливым нашим детям принимать мучения в наших же детских домах казарменного типа, а потом всю дальнейшую жизнь провести в нашей такой богатой природными ресурсами стране. Может и нам всем надо отсюда уехать? Может. Теперь, отсюда, из больницы, ответ на этот вопрос не казался ему столь однозначно отрицательным. Может и уехать, может и бежать отсюда всем нам надо, - думал он, слушая приёмник. Хотя бы на время. Пусть эти  чиновники сами эту нефть и газ на севере качают. Ладно, фиг с ними, пусть назначат себе зарплату хоть по лимону зелёных в месяц, и золотые парашюты оденут, но только на Севере, и пусть ходят там по снегу важно, как гуси, все ведь миллиардеры. Но через границу их не пускать, тем более в офшоры. А где-то через годик мы вернёмся посмотреть, как они тут без нас? Да, смешно, но неосуществимо, по одной простой причине: потому, что я совсем забыл о наших патриотах - патриотах распивочной. Их ведь довольно-таки много и они ведь ни за что не поедут далее трёхсот метров от своих пивнушек. И как только  мы уедем, они тут же примутся за них, за гусей, получающих по лимону зелени. И, безусловно, что в их-то, суровых, заскорузлых, мозолистых руках грузчиков-дворников, гуси не продержатся и недели. Только перья-парашюты от них останутся. Но вслух он ничего так и не сказал, не стал, так сказать, открывать дискуссию. Это были просто его обычные размышления. Нельзя сказать, чтобы он специально усиленно думал обо всём, что слышит, это всё  происходило у него в голове безо всяких на то усилий с его стороны. Мысли сами приходили, уходили, иногда опять возвращаясь к нему. Так уж он был устроен.

   А Женька тем временем готовился выписываться домой. Он сходил к врачу за выпиской и вернулся слегка озадаченный. Врач сказал ему, что операцию он ему лично сделал отлично, то есть на пять, и надо бы ему пять рублей и дать. Хотя операция-то бюджетная.
    - Я, конечно, могу и не давать, - рассуждал Евгений вслух, - а вдруг я опять сюда попаду и опять к нему? Нет, придётся дать, мать его.
   - Ну, что тебе посоветовать? Тут ты сам решай, - сказал ему Сергей.
Действительно, что тут можно посоветовать человеку? На следующий день Сергей проводил Евгения до выхода из больницы, выказав тем самым ему своё уважение. Ещё раз они  подтвердили свои намерения встретиться и расстались, попрощавшись.
  Дней через пять Сергей и сам наметил для себя поход к врачу, чтобы попроситься на выписку.