Малыш и Карлсберг

В серых коридорах гестапо, разбавленных лишь скучными дубовыми дверьми кабинетов и пыточных, да кровавыми знаменами НСДАП, царила непривычная тишина. Шел апрель тысяча девятьсот сорок пятого года, и по этим самым коридорам бродила уже весть о том, что в Аненербе были расшифрованы записки Нострадамуса, в которых он предсказал появление Мессинга, который пророчит появлении Ванги, которая, в свою очередь, прочитав будущие учебники истории, предскажет поражение Третьего Рейха в войне с союзниками. И именно по этим коридорам шел сейчас штандартенфюрер СС Отто фон Карлсберг, бывший сельский учитель русского языка и литературы Изя Карлсон.  После того, как в 39м году его расстреляли по личному распоряжению Сталина за орфографическую ошибку в доносе, он был отправлен в одну из множества «шарашкиных контор», где ему был успешно вживлен в задний проход пропеллер с моторчиком от истребителя И-16. Но из-за самопроизвольного запуска двигателя, Изя пролетел несколько тысяч километров над работающей советской, а потом и немецкой зенитной артиллерией, десантировавшись целым и невредимым прямо в центр советской резидентуры в Германии. К слову, именно благодаря этому вживленному ему приспособлению, мало кто и из чистокровных арийцев в Третьем Рейхе мог похвастаться такой идеальной осанкой, каковая была у штандартенфюрера.
Сейчас нордический характер Карлсберга претерпевал штурм подбирающейся к самому горлу тревоги – его радист, Малыш, провалил явку, и если он заговорит – до конца войны штандартенфюреру не дожить! Он как раз остановился возле двери с позолоченной табличкой с надписью «Начальник тайной государственной полиции, группенфюрер СС Фрекен Бок», украшенные размашистым и гордым орлом. По обе стороны от двери печально косились на посетителя два молодца в парадных мундирах. Что ж, Карлсберг выбил эту аудиенцию по телефону, поэтому мог себе позволить не предъявлять свои документы охране – она знала его в лицо, да и была уже предупреждена о его визите. На удивление, в приемной оказалось пусто. Секретарь в невысоком чине офицерской табели о рангах СС тут же посеменил к Отто фон Карлсбергу, приговаривая:
- Госпожа Бок приказала пустить вас непременно же по появлению, сюда, проходите… - что ж, войдем!
В просторном кабинете, в противовес коридору уставленном большим количеством мебели и картин, за широким дубовым столом восседала колоритнейшая дама в черном мундире.
- Проходите, Отто, садитесь! – что-то зловеще сверкнуло в ее глазах. – Сегодня есть отличный повод поговорить!
- К сожалению, теперешнее положение на фронте не благоволит к пустословиям, - холодно ответил Карлсберг.
- Что вы, дорогой Отто, как можно! – наигранно испугалась Бок. Эта целеустремленная и обычно не терпящая нарушений субординации проявляла актерские данные лишь перед тем, как всадить собеседнику нож в спину. – Как ваши дети, жена?
- Вас, верно, неправильно информировали, но я неженат.
- А вот это вы зря! Кто будет оплакивать вас, когда вам придется стать последней преградой на пути захватчиков нашего многострадального отечества? Ведь вы — умный, красивый, в меру упитанный мужчина в полном расцвете сил.
- Уверен, до этого не дойдет и германские войска возьмут реванш в самом скором времени. Мы должны надеяться. Изо всех сил! – пафосно закончил Карлсберг, позволив себе немного пошутить лишь теперь: - Вообще-то мне больше хотелось бы иметь собаку, чем жену…
- Пуделя? – с угрозой спросила Бок. «Она думает, что я работаю на французское Сопротивление» - подумал штандартенфюрер и ответил:
- Овчарку.
- Это похвально, но я хотела поговорить с вами немного о других вещах. Буквально на днях ко мне в руки попали очень интересные бумаги, - Фрекен Бок достала из стола невзрачную папку, туго перетянутую поперек веревкой. – В них тщательно проанализирована ваша деятельность в качестве офицера СС за последние несколько лет. В частности, что вы скажете о перелете Рудольфа Гесса в стан врага в 41м? Как следует из рапорта сотрудников гестапо – вы были последним, кто видел его на германской земле!
- Да, я сам лично провожал его до трапа самолета – он был весьма любезен и хоть и улетел, но обещал вернуться!
- И как же вы допустили такой побег?
- При всем моем уважении… - Карлсберг слегка наклонился вперед. – Но люди из руководства партии и сейчас не особенно распространяются перед остальными, пусть даже офицерами СС, о своих планах, в том числе и о планируемых полетах – конспирация, знаете ли, не повредит…
- Хорошо, - сквозь зубы процедила Бок. – Тогда вопросов к вам больше нет! – она громко хлопнула папкой и убрала ее обратно. – Вот только хотелось спросить совета у вас, как у человека, преданному делу великой Германии… Сейчас, в подвале этого здания, в карцере №404, наши умельцы вытаскивают информацию из русского радиста под псевдонимом «Малыш» - вам это ни о чем не говорит?
- Совершенно! – уклончиво ответил Карлсберг. Предчувствие провала овладело им. – Так что за совет вы хотели спросить?
- Ах да! – как бы опомнилась Бок. – Так вот – возле этого карцера есть свободная камера. Попридержать ее до вечера?
- С чего вы взяли, что я смогу дать верный совет профессионалу, коим в данном вопросе я не являюсь?
- Ох уж мне эти жидовские штучки, - уже в открытую играла Бок. – Вот, полюбуйтесь, - она бросила на стол фотокарточку. Штандартенфюрер приблизился к столу и увидел то, что дало прямые основания так беспардонно с собой обращаться – это был его старый пропуск, сфотографированный в квартире Малыша. Нет, Карлсберг не мог его там оставить, это была достаточно грубо сфальсифицированная подделка, но и она сдавала его с потрохами по вине самого Карлсберга – негоже разбрасываться такими документами, негоже. В голове рефлекторно сформировался небольшой план.
- Вглядитесь, это не мой пропуск. Фотография не моя, - ему удалось сказать это так убедительно, что Бок из любопытства тоже нависла над фотокарточкой. И тут штандартенфюрер схватил со стола металлический бюст фюрера и саданул им по макушке начальника гестапо. Вот теперь было время, чтобы обдумать план дальнейших действий. От трупа нужно было избавляться – как, каким образом? Два охранника и секретарь видели, как штандартенфюрер последним входил в кабинет. Карлсберг на всякий случай бесшумно закрыл дверь на ключ, который он нащупал в карманах мундира Бок. Убрать свидетелей? На выстрелы сбежится все гестапо, да еще и Малыша нужно выручать. В том, что он не расколется, сомнений не было, но совесть все равно не давало советскому разведчику покоя. Выбросить труп из окна и подстроить самоубийство? Нет, эти лампасники скорее пускают себе пули в лоб, да и обычно это происходит не на глазах у посторонних.
Что ж, теперь не оставалось ничего, кроме как пуститься в бега, вызволив из узилища Малыша. Карлсберг выглянул в окно – третий этаж, дверь заперта, а значит, побег возможен. Он устроил беглый обыск в кабинете, засунул пару интересных бумаг во внутренние карманы и, чуть свесившись с карниза, спрыгнул в изумрудную траву возле здания гестапо.
Через 15 минут он вез Малыша к линии фронта на черном мерседесе с символикой СС по бортам. Из застенков гестапо удалось смыться достаточно расторопно – заключенного еще не начали пытать, поэтому никого, кроме охранников в допросной не было. Блестящие нашивки СС на мундире штандартенфюрера внушили им правоту его слов о том, что Карлсберг проведет допрос ценного свидетеля в своем кабинете.
- Ну ничего, наши прорвали фронт в районе Эльбы, - сам себя утешал Карлсберг, ведь приказа возвращаться на родину у него не было. Да и Малыш всю дорогу сидел какой-то смурной. Глянув в зеркало заднего вида, штандартенфюрер резко дал по тормозам – в его затылок уставилось холодное дуло пистолета.
- Фух, малыш, малыш....Как же ты меня напугал… - отдышался Карлсберг, но радист не собирался опускать заряженный ствол. – Что происходит? – как можно более грозно спросил он.
- Перед тем, как меня схватили, мною была расшифрована радиограмма из центра – вам дали «Героя Советского Союза».
- И что – теперь расстреливают и за это? – ехидно усмехнулся Карлсберг, что есть силы сжимая баранку руля, чтобы не попытаться сбежать – иначе это было бы последним поступком в его жизни.
- Нет, что вы. Просто кто-то в штабе что-то перепутал и выписал ее вам посмертно. Не нарушать же отчетность… - грянул выстрел, и вороны встрепенулись с ближайших телеграфных столбов. Из залитой кровью машины уже улепетывала в сторону фронта одинокая фигура Малыша. Весна обещала быть жаркой…