Ай! Милый! Май!

   О манна небесная! Тома стояли на полках, будто приглашая погрузиться в приключения.Они таили в себе что-то необычное, и порой знаковое- как хлеб с отрубями. Таяли, а злаки оседали в бессознательное- и без того битком набитый "чемодан" прошлыми событиями мироздания.

   Наташа Руставцева, уставшая от хождения по мукам- бегать по волнам своей памяти порой бывает тягостно- вытянулась,став на носочки и выглянула в окно. Бал. Канны. Что творилось в её молодой головке? Хотелось закружиться в вихре вальса в белоснежном платье, отражаясь в зеркалах всей Европы. А впрочем... Не сделайте мне больно! Все эти перекройки из маминых платьев не позволяли ей выйти на улицу. В том и заключалась вся её беда - стыдливость лишала её могущества покорять сердца окружающих принцев толстых кошельков. Европа признавала только силу. Что ей до её молодости? Похищенная на старых зубрах в Беловежской? Вот как это понять и умно измерить, умело скроить в общую тональность, чтобы не быть посмешищем? Как? Спасибо деду за Победу! Освободил Европу от коричневой накипи, казалось выскреб по всем краям кастрюли, как учил Суворов. Ан нет! Война в мирной жизни продолжается.Толи ратности опять захотелось? Та Ту? Всыпать бы всем бой френдам атату!
   
  Голубое небо, будто слившись с голубыми глазами Наташи, брызнуло в неё солнечными лучиками. Наташа зажмурилась, потянулась двумя руками, словно пытаясь ухватить солнышко, и обжигая тишину утра задорным смехом, побежала умываться.