Делай что должно. Часть 2. Мыс

Эта электронная книга, в том числе ее части, защищена авторским правом и не может быть воспроизведена, перепродана или передана без разрешения автора. Контактная информация lomakina-irina (собака) yandex.ru.

Уважаемые читатели! Вторая часть романа "Делай что должно" публикуется на портале "Проза.ру" в сокращении. Полный текст романа можно получить, написав мне на почту lomakina-irina (собака) yandex точка ру и указав желаемый формат (fb2, txt, pdf). Стоимость электронной книги 150 рублей, реквизиты размещены на главной странице.

------------------------

Но рванул я кольцо на одном вдохновенье,
Как рубаху от ворота или чеку.
Это было в случайном свободном паденье —
Восемнадцать недолгих секунд.

1.

Маленькая рыбацкая шхуна приближалась к границе нейтральных вод. Впрочем, граница была весьма условной — здесь, вокруг Мыса, все воды были, можно сказать, нейтральными. У торговой республики не хватало патрулей, чтобы добросовестно прочесывать огромную акваторию. Таможенные и пограничные проверки рыбацких судов были редкими и выборочными, а пираты рыбаков и вовсе не беспокоили — другой добычи хватало.
На это и рассчитывал Казимир Вингфилд, предлагая свой план переброски агентов на Мыс. Этим планом Марина с Павлом и воспользовались, однако специально подготовленной лодке с проверенными людьми предпочли совершенно постороннюю посудину. Капитан, получив в руки деньги и услышав, что пассажирам неохота светиться перед погранконтролем, усмехнулся и пожал плечами: дело, мол, привычное. Ни личности, ни дела, ни тем более документы случайных попутчиков его не интересовали.
Марина потянулась и перевернулась на спину. Южное солнце жарило вовсю, из-за борта долетали солёные брызги. Маленькая верхняя палуба не была приспособлена для того, чтобы на ней загорать, но заняться Марине всё равно было нечем. В душной каюте, пропахшей рыбой, ее начинало тошнить даже сейчас, на четвертый день пути.
Шмелю, как обычно, всё было нипочем. Марина сощурилась, наблюдая. Спрятав под косынкой свои выгоревшие рыжеватые вихры и завернув до колен штаны, он с видом завзятого матроса помогал двум угрюмым рыбакам с парусами.
Под парусом шли почти два дня. Ветер был попутный, и легкая шхуна летела, словно была не обычным промысловым корытом, а яхтой. Капитан улыбался в бороду. Ходить на моторе он не любил.
— Когда я начинал сорок лет назад, никаких моторов еще и в помине не было, — ворчал он, оглядывая наполненные ветром полотнища.
Павел кивал и охотно перенимал премудрости ловли ветра, а Марина в который раз удивлялась его способностям. За один вечер он отыскал самое быстроходное рыбацкое судно в гавани (вариант полковника ему тоже чем-то не понравился), а за три дня на борту настолько расположил к себе старика-капитана, что тот, покряхтев и покачав головой, предложил Шмелю работу, «если вдруг на берегу что-то не заладится». «Талант»… Марина улыбнулась Павлу, который как раз бесстрашно вскарабкался на первую перекладину мачты и принялся что-то там закреплять. Он махнул рукой в ответ, заставив ее испуганно ойкнуть. Через минуту, благополучно спустившись на палубу, он уже сидел рядом с ней, мокрый от пота и солёных брызг. Футболку он так и не снял, несмотря на жару — по привычке прятал татуировку.
— Не очень-то удобно, — Марина ухватила двумя пальцами влажную ткань на его груди, чуть оттянула и отпустила. — Не позагорать даже.
— Ничего, переживу, — он устроился на лавке у борта, вытянув ноги и подставив солнцу загорелое лицо, сплошь покрытое веснушками.
— А почему ты ее не сведешь? — из чистого любопытства поинтересовалась Марина. — Ностальгия?
— А я боли боюсь, — не моргнув глазом, ответил Павел.
Марина поперхнулась от неожиданности, а потом в голос расхохоталась.
— Ну-ну, так я и поверила. Как думаешь, проскочим? — оглядев горизонт, сменила она тему. — Совсем немного осталось, да?
— Да, уже недалеко. Но ты не загадывай. Как будет, так и будет.
— Не хочется лишнего риска.
— Никакого риска нет. Они даже в трюм не полезут, вот увидишь.
— Но мы-то полезем, — Марина скривилась.
— Да ладно тебе! — Павел засмеялся. — Терпи, сама напросилась. То ли еще будет.
— Не каркай.
Павел пожал плечами, как бы говоря: «А я что? Я ничего, просто предупреждаю». И тоже взглянул на темно-синюю полосу на горизонте. В этот момент, как по заказу, один из матросов, стоящих на баке, пронзительно свистнул. Капитан немедленно схватился за бинокль.
— Патруль, — констатировал он и, высунув голову в приоткрытое окошко рубки, крикнул:
— Эй, на палубе!
Но Павел уже и сам заметил черную точку впереди, чуть справа по борту. Точка быстро увеличивалась в размерах.
— Живо одевайся!
Он вскочил. Оглянулся в поисках вещей, которых на рыбацкой шхуне быть никак не должно. Марина быстро натянула прямо на купальник майку и шорты. Больше никаких подозрительных вещей на палубе не было.
— Вниз!
Подавая пример, Павел сбежал по узкому трапу и первым нырнул в каюту, схватил рюкзак и сумку Марины и выбрался обратно.
— Проверь, ничего там не осталось? — бросил он и, пригибаясь, пробрался вдоль борта на ют. Марина, вспотев от внезапно сброшенной на нее ответственности, заглянула в каюту, но никаких признаков присутствия посторонних в ней не наблюдалось. Шмель с самого начала навел дисциплину, как в казарме, запретил выкладывать вещи в тумбочки, а койки каждое утро заправлял самолично. Для очистки совести заглянув во все углы, Марина вернулась на палубу и, пригнувшись, последовала за Павлом. Рыбаки уже подняли крышку люка, ведущего в трюм. Запахи оттуда вырвались соответствующие. Марина зажала рот ладонью.
— Эй! Соберись! — Павел схватил ее за плечо и жестко встряхнул. — На меня смотри! Всё в порядке?
Долго выдерживать его взгляд в упор у Марины не получалось — что-то ёкало внутри. Усилием воли подавив тошноту, она кивнула.
Он разжал пальцы. На руке остались несколько красных отметин. «Будут синяки», — машинально подумала Марина.
— Я в порядке, — пробормотала она.
— Хорошо. Полезай.
И Марина полезла, с трудом нащупывая босыми ступнями лестницу. Павел сбросил вниз вещи и спрыгнул сам. Их никто не провожал — всё было обговорено и отрепетировано заранее. Приземлившись, Павел выпрямился и включил фонарик. Трюм только казался маленьким. На самом деле он тянулся почти под всей палубой, и помещалось тут огромное количество всякого инвентаря — сети, контейнеры для рыбы, какая-то одежда, ящики с консервами, баллоны с питьевой водой. Увидев это место в первый раз, Марина с искренним недоумением спросила, действительно ли Павел рассчитывает укрыться здесь от погранцов или тем более таможенников. «Конечно, — ответил тогда Павел. — Не мы первые, не мы последние». И показал, как.
Сейчас ему оставалось лишь приподнять загодя перевернутый и тщательно вымытый изнутри вонючий контейнер для перевозки рыбы примерно в половину человеческого роста высотой. Аккуратные дырочки по всему периметру были просверлены давно и не для них. Насчет «не мы первые» Шмель явно не ошибался.
— Ну что, полезли? — нервно спросила Марина.
— Да не спеши ты. Они еще далеко. Ты как? — он посветил фонариком ей в лицо.
— Опусти, — она поморщилась и прикрыла глаза рукой. — Всё нормально.
Но бледный вид свидетельствовал об обратном. Судно легло в дрейф, и болтанка сейчас ощущалась куда сильнее.
Павел тихо выругался.
— Прости, — Марине хотелось провалиться сквозь землю от стыда за свой чувствительный организм.
— Ладно, ерунда. Если начнет тошнить — хотя бы постарайся делать это бесшумно.
Марина через силу рассмеялась.
— Ты, смотрю, не очень-то боишься, что придется сидеть в этом ящике с моей блевотиной на коленях, — съязвила она.
— Я это переживу, — невозмутимо согласился он. Фонарик светил в пол. — Но лучше воздержись.
Над их головой с грохотом захлопнулся люк. Это был сигнал.
— А вот теперь пора, — сказал Павел и, просунув ладони под край железного ящика, не без усилий приподнял его на пару десятков сантиметров от пола. — Полезай. Вещи не забудь.
Марина со вздохом легла на живот, прямо на грязный пол, и заползла под контейнер, втащила рюкзак и сумку. Потом привстала и приняла вес контейнера на плечи. Павел закатился следом, поджал ноги.
— Опускай.
Марина присела, и контейнер с лязгом опустился.
— Прости, — испуганно шепнула она.
— Ничего…
Фонарик Павел выключил, и темнота сделалась полной. Пространства хватало лишь для того, чтобы сидеть бок о бок, уткнувшись коленями в подбородки, и от этой позы, от качки и неповторимых запахов трюма Марину опять замутило.
— Ну и вонь, — выдавила она.
— Рыба… — она почувствовала, как он по привычке дернул плечом. — Тише…
Несколько минут они сидели, не разговаривая и не шевелясь. Сначала было слышно только их собственное дыхание, потом к этому звуку присоединился металлический лязг и скрежет. Марина задышала чаще.
— Ты как? Тошнит? — тут же спросил Павел.
— Нормально, — прошептала Марина.
Ей действительно было лучше, чем она ожидала. Она чувствовала тепло его плеча. Его бедра. Слышала его дыхание. Кажется, даже ощущала в темноте его взгляд. И впервые в жизни почувствовала, как это бывает, когда чужая уверенность заполняет до краев, проникает в грудь вместе с воздухом — вонючим спертым воздухом трюма, которым приходится дышать вместе — и делает сильнее. Оказывается, для этого нужно было выбраться из кабинета и оказаться в буквальном смысле слова в одной лодке и плечом к плечу.
Вчера, еще зеленую от морской болезни, Шмель два часа гонял ее по легенде, а потом заставил переодеваться и краситься, дабы обрести соответствующий этой легенде внешний вид. Придирчиво изучив представленный вариант макияжа, он кивнул:
— Сойдет. Только с волосами что-нибудь сделай.
— Что? — Марина растерянно пригладила свое строгое каре.
— Ну я не знаю. Начес какой-нибудь. Или косички заплети, что ли.
— Косички? — Марина хихикнула, представив себя с косичками и в школьном передничке заодно, и ее мысли приняли несколько фривольное направление.
Павел ничего такого явно не подумал.
— Ну да. Несколько, — серьезно пояснил он. — Здесь так модно.
Через несколько минут, изучив в зеркале получившийся результат, Марина с трудом сдержала истерический смешок. Она сидела на узкой койке в длинной мятой футболке, едва прикрывающей бедра, изможденная и бледная после двух суток «над тазиком» — но зато с густо подведенными глазами, пятнами румян на щеках и нелепо торчащими во все стороны косичками.
Она выпрямилась на койке, вальяжно закинула ногу на ногу и, призывно глядя Шмелю прямо в глаза, медленно облизнула и без того блестящие от помады губы. Спросила:
— Ну как?
Павел, сидя напротив на такой же койке, громко расхохотался. За смехом он успешно скрыл удивившую его самого реакцию на это представление.
— Отлично! — заверил он, откинувшись к стенке, поглубже в тень. — Вот теперь ты похожа на подстилку для дезертира, а не на юриста.
— И что, тебе так больше нравится? — она и не подумала поправить сбившуюся на бедрах футболку.
— Определенно, — неожиданно хрипло ответил он. И тут же закашлялся и потянулся к фляжке с водой. Сделал несколько глотков, остатки вылил на голову. Стер сбежавшую с виска теплую струйку.
— Ну и жара, — пробормотал он, от души надеясь, что Марина ничего не заметила. Еще вообразит себе что-нибудь. А он… Он вдруг увидел совсем другую Марину, не ту, к которой привык. И ему показалось, что вот такая, без маски холодного высокомерия на лице (маски, которая его всегда так злила), она и есть настоящая. Однажды он уже видел ее такой, тогда, в кафе, когда она почти предложила ему себя. Но тогда она была пьяна, а сейчас… «А сейчас это адреналин, — одернул он себя. — И у тебя тоже, между прочим, агент Шмель. Так что не бери в голову». Привычно задвинув лишние мысли куда-то в дальний уголок сознания, он спокойно сказал:
— Ладно. Продолжим. Произношение.
— А у тебя, оказывается, примитивные вкусы, Шмель, — тут же выдала она, растягивая гласные на южный манер, и снова переложила ногу на ногу.
Заметила? Или просто дразнит? Павел не выдержал — улыбнулся. С такой Мариной воевать не хотелось.
— Еще бы, — подыграл он ей. — Я же простой парень. Деревенщина. А ты молодец. Хорошо получается.
— Стараюсь, мой лейтенант, — и Марина скромно опустила глаза. Она заметила всё, что ей было нужно, и теперь улыбалась в темноте, вспоминая, как он поперхнулся, поймав ее взгляд. От этого воспоминания ей легче было переносить качку, запахи и духоту, да и страх, сжимающий горло, немного отпустил. Захотелось поговорить.
— Шмель, — прошептала она. — А если нас найдут?
— Уволят нахрен, — серьезно ответил он. И вскинул голову:
— Т-с-с. Слышишь?
По днищу шхуны распространился не звук — равномерная металлическая вибрация.
— Что это?
— Мотор заработал. Всё! Я же говорил. Даже в трюм не спустились.
— Вылезаем?
— Ага.
Он переместился на корточки и, привстав, приподнял контейнер.
— Давай. Вот так… — он выпихнул ногой рюкзак, Марина вылезла сама и вытащила сумку. — А теперь подержи.
И он быстро выполз следом.
— Всё, — повторил он, вставая, и включил фонарик, чтобы не споткнуться обо что-нибудь на пути к выходу. Загрохотал мотор, выходя на полные обороты. Пол под ногами качнулся — шхуна пришла в движение. Павел поймал Марину за плечо. — Держись на ногах. Через пару часов будем на берегу.
Люк над головой приглашающе распахнулся, один из рыбаков протянул Марине руку. Щурясь, она вылезла на палубу. Оглянулась и тут же присела: патрульный катер не успел уйти далеко. Но суда расходились, и расходились стремительно. Павел выбрался из трюма и, не вставая с четверенек, коснулся холодными пальцами ее босой ноги. Марина взвизгнула и плюхнулась на палубу.
— Спокойно, — он усмехнулся. — Это всего лишь я. Посмотри-ка лучше туда.
Поднявшись на ноги, он развернул Марину лицом к противоположному борту и показал рукой на еле заметную полоску на горизонте.
— Уже? — дрогнувшим голосом спросила Марина, сразу позабыв о патрульном катере и вонючем трюме.
— Пара часов, — повторил Павел, — и мы будем в точке высадки.
Эту точку они выбрали заранее, еще в столице — пустынную бухту между двумя рыбацкими поселками, в полусотне километров от Бухты Розы. Вдоль побережья, если верить карте, петляла проселочная дорога.
— Слишком близко, — сказал тогда полковник.
— И слишком людно, — добавила Марина.
— Издеваетесь? — Шмель по очереди посмотрел на обоих. — А в Бухте Розы, по-вашему, слишком людно не будет? К тому же, чем быстрее мы доберемся и приступим, тем безопаснее.
Полковник махнул рукой, давая понять, что спорить с Павлом бесполезно, да и вообще, ему виднее. Марина подумала и тоже кивнула, с неохотой признавая: ее возражения вызваны не реальной опасностью разоблачения, а исключительно страхом. Она постаралась, чтобы Шмель не понял этого тогда, и очень хотела, чтобы он ничего не заподозрил и сейчас. Ей было противно быть «слабым звеном». Достаточно того позора, что она набралась с морской болезнью.
— Прекрасно! — сказала она таким тоном, как будто оказаться в точке высадки было ее заветной мечтой с раннего детства. — А там?
— А там пойдем на дорогу ловить машину.
— Ловить машину? — Энтузиазм Марины резко поугас.
— Ну да. А ты чего ожидала? Ездит же там кто-то. Да хоть грузовики с рыбой. Ну или хотя бы телеги. Я не собираюсь шестьдесят километров пешком топать.
— А что мы скажем?
— А ничего, — Павел улыбнулся, демонстрируя ямочки на небритых щеках. — Да что ты, в самом деле? Расслабься. Спросят — я что-нибудь совру. По обстоятельствам.
Марина задумчиво покивала.
— Понятно… Ты по Рессии в бегах так же перемещался?
— Конечно. Везде всё одинаково. Обычные люди, знаешь ли, ловлей шпионов и дезертиров не озабочены. А здесь еще проще, нет патрулей на каждом углу. Если боишься, помалкивай, да и всё.
— Я не боюсь, — Марина зло сощурилась.
— А вот это зря, — он пропустил ее в узкую дверь каюты. — Это никогда не помешает, если хочешь выжить. Давай собираться.
И Павел принялся расстегивать рюкзак.
Марина не нашлась, что ответить. Да и не хотелось ей продолжать пикировку. Это могло продолжаться бесконечно, а ей вдруг показались такими ценными эти последние спокойные часы на шхуне. Она молча принялась укладывать свою сумку. Собираясь, они сошлись на том, что с большим рюкзаком она будет слишком бросаться в глаза, а вот вместительная торба с широким ремнем через плечо — самое то. Там вполне поместились маленькая дамская сумочка, фляга с водой и кое-какая одежда. И пистолет. Он казался Марине самым тяжелым и громоздким предметом в ее багаже, хотя на деле был довольно компактным. Специальная модель «Грача», разработанная для разведки и удобно лежащая даже в слабой женской руке. У Павла был точно такой же. Марина потрогала рукоятку, засунула оружие поглубже в сумку и достала вещи, в которых собиралась выйти на берег.
— Пойду переоденусь, — сказала она, имея в виду корабельный гальюн, единственное место, где можно было уединиться на этой шхуне. — А потом на палубе посижу, хорошо? Ведь больше проверок не будет?
— Лучше не надо, — Павел проверил, как уложены вещи, затянул завязки рюкзака и сел на заправленную койку. Освободить для нее каюту, чтобы она могла переодеться, он даже не подумал. — Насчет проверок не знаю, но встретить кого-нибудь можем вполне. Судов здесь снует полно, это самая оживленная часть Восточного залива, если ты не в курсе. И бинокли есть у всех. Дама в неглиже на «рыболове» — подозрительно будет выглядеть.
— Я переоденусь, — напомнила Марина. — И косынку эту дурацкую повяжу. И сяду так, что меня не будет видно. Я хочу побыть на свежем воздухе.
Павел куснул губу. Он отлично понимал, что с ней происходит, и чувствовал: если скажет «нет» — она взорвется руганью или истерикой. «Зря всё-таки я на это согласился, — подумал он. — Нет опыта — ладно. Хуже другое: я для нее никакой не авторитет и не командир группы. Не воспринимает она меня в таком качестве. С какой-нибудь девчонкой-агентом было бы проще. «Так точно, мой лейтенант», и без издевки, на полном серьёзе. А майора Шталь мне еще придется ставить на место. Причем так, чтобы дошло».
Но необходимости делать это прямо сейчас, если честно, не было никакой. Риск невелик, кто там будет ее разглядывать? Да и не было никого на горизонте.
— Ладно, иди, — он коротко кивнул. — Но смотри в оба. И косынку одень.
— Идти? — уже готовая сражаться за право выйти из этой темной и тесной каморки на палубу, Марина почувствовала себя будто лошадь, остановленная на полном скаку. — А ты? — зачем-то уточнила она.
— А я тут посижу, — он закинул руки за голову. — Вздремну, может быть.
— А как же точка высадки?
— Капитан в курсе координат. А я всё равно здесь не ориентируюсь и с моря местность не узнаю.
Он заполз поглубже в угол койки, засунул подушку под плечи, а грязные босые ноги устроил на собственном рюкзаке. Махнул рукой: дескать, иди давай, пока я не передумал.
Марина вышла, убежденная, что над ней только что изощренно поиздевались. Больше не было замкнутого пространства и темноты железного контейнера, не было тепла его плеча, и ее вновь захлестнуло раздражение, что он… такой. Как он может — вот так? Подремать он собрался! И это когда темная полоска на горизонте, постепенно расширяясь, превращается в близкий берег, а до момента высадки — всего ничего. Ведь соврал наверняка. Нельзя спать в такой момент. А если капитан ошибется? Или вовсе решит их сдать за вознаграждение? Но когда она вернулась в каюту, чтоб положить в сумку купальник и шорты, Шмель и правда спал, убаюканный мерным стуком мотора и легкой качкой.
Ему снился дом, и он улыбался.
 
2.

Лодка мягко ткнулась носом в песок. Павел спрыгнул на берег и поморщился — на песке можно было жарить яичницу. Но обращать на это внимание было некогда. Он помог вылезти Марине. Поставил ее на землю (она предусмотрительно обулась еще на шхуне), протянул руку молодому чернявому рыбаку:
— Спасибо!
Тот степенно пожал руку Павлу, подарил Марине озорную улыбку и взялся за весла. Павел, поднатужившись, столкнул лодку в море, сел на песок и принялся вытряхивать из рюкзака ботинки. Пятки горели.
Пока он обувался, Марина огляделась. Бухта действительно была пустынной: никаких следов присутствия человека не наблюдалось. В море маячила лишь лодка, а чуть дальше — силуэт «Аглаи». Так называлась шхуна, которую они недавно покинули.
— Почему тут так пусто? — спросила Марина. — Ни жителей, ни туристов. А ведь уже сезон.
— А ты посмотри вокруг, — ответил Павел. — Ни одного кустика зеленого нет, ни единой живой травинки. И пресной воды тоже нет наверняка. Туристы, даже самые безденежные, предпочитают места поуютней.
— А как же мы? — поинтересовалась Марина. — Кто мы, если не туристы?
— Почему же не туристы? — Павел закончил шнуровать ботинки, поднялся и закинул на спину рюкзак. — Туристы, просто глупые. Или невезучие. Или неопытные. Тебе что больше нравится?
— Мне без разницы, — Марина перекинула через плечо сумку, поправила так, чтобы ни одна складка не приходилась на широкую лямку. Рюкзак, конечно, был бы удобнее…
— Тяжело? — тут же спросил Павел. — Могу взять.
— Не надо! — «Еще не хватало…» — Сколько нам идти?
— До дороги? Недалеко. Вот поднимемся на холм — и сама увидишь.
На глазок определив самое пологое место, он направился к склону, покрытому сухой желтой травой. Его ботинки глубоко увязали в песке. Марина вздохнула и последовала за напарником.
На холм поднимались почти час. Марина, мокрая от пота, тяжело дышала и постоянно прикладывалась к фляге с водой. Павел косился на нее неодобрительно, но от морали предусмотрительно воздержался. Достаточно и того, что ей хватило ума не курить. Он усмехнулся, вспомнив, как ей было плохо на шхуне. Так плохо, что о вредной привычке пришлось забыть. Впрочем, он не надеялся, что это навсегда.
На вершине сразу стало ясно, о чем говорил Шмель. Вид отсюда открывался великолепный. До самого горизонта тянулась холмистая степь с редкими островками деревьев, внизу, прямо под ногами, вилась грунтовая дорога. По ней пылил грузовик. Слева, в соседней бухте, виднелись аккуратные домики рыбацкой деревни. На причале покачивались разномастные лодки. Справа холм был повыше, и береговой линии было не видно, но судя по тому, куда заворачивала дорога, там тоже был поселок.
— Похоже, то самое место, — сказала Марина с ноткой удивления в голосе.
— Ну да, — подтвердил Павел. — Капитан не подвел. А если и ошибся, нам не принципиально.
Он поправил косынку, сползшую на ухо, и пристально оглядел Марину с ног до головы.
— Ну что, готова?
Она кивнула. Павел, помедлил, словно сомневаясь, но ничего не сказал. Развернулся и снова пошел впереди, отыскивая путь, осторожно обходя неожиданные ямы и расщелины, размытые зимними дождями. Марина шла за ним, от жары и усталости мало что замечая вокруг. Воды во фляжке осталось на донышке, и она решила ее поберечь. Дорога приближалась.
Но когда до цели осталось буквально несколько шагов, Марина не выдержала.
— Паша, — окликнула она Шмеля. — Постой!
— Ну что? — с недовольным видом обернулся он. Но всё же остановился.
— Я так не могу, — сказала она. — Может, ты расскажешь хоть что-нибудь?
— Что тебе рассказать? Ты знаешь столько же, сколько я. Легенду помнишь наизусть. Вот и шагай.
— Так это легенда, — Марина почувствовала, что опять начинает злиться. Это было хорошо. Злость придавала сил, а для бесед со Шмелем силы были особенно необходимы. — А здесь, на дороге, кто мы такие? Ты же не будешь дезертиром из Рессии представляться, правда? Так куда мы идем и откуда? Туристы, не туристы… Ты же ничего толком не объяснил!
Она говорила и сама не понимала, чего больше в ее тоне — злости или отчаяния.
— Послушай, — он снова смерил ее пристальным взглядом. — Тебе что, точные инструкции дать? Так у меня не получится. Не может тут быть точных инструкций. Я буду по ситуации ориентироваться. Ты помнишь, кто ты такая? Случайная подружка дезертира. Думаешь, будь это правдой, я бы тебе каждый шаг разжевывал? Сказал бы: «Успокойся, милая, я обо всём позабочусь».
— Но я не подружка дезертира! — неожиданно взорвалась Марина. — Мы с тобой в одной команде!
— Не вижу проблемы, — Павел сузил глаза, но пока сдерживался. — Если не знаешь, что сказать, просто помалкивай. Ничего больше от тебя сейчас не требуется.
— Вот как, значит? — Марина ответила ему вызывающим взглядом. — Значит, помалкивать? Бет-Тай с тобой именно так по Рессии шла?
— А ты как думала? Конечно, — спокойно ответил Шмель, но что-то в его глазах мелькнуло нехорошее.
— Поэтому ты на ней и женился? — зачем-то ляпнула Марина. — Любишь послушных?
От неожиданности Павел не сразу нашелся, что ответить. Честно говоря, в таком ключе он о Лиле никогда не думал. Послушная? Хм, Марина ее просто не знает.
— А вот это — не твое дело, — наконец процедил он. — Твое дело — выполнять мои указания. Тебе полковник что сказал? Я — командир группы. На этом условии ты получила это задание. Забыла?
— Я помню, — больше ответить было нечего. Она и правда всё помнила, только не ожидала, что Шмель так буквально воспримет свои командирские полномочия: заткнет ей рот и потребует «выполнять указания».
— Так чего же ты тогда возмущаешься?
— Я не возмущаюсь, — злость угасла, ругаться Марине расхотелось. — Я просто хотела уточнить, какой у нас план.
Павел вздохнул, скинул рюкзак и вытащил флягу, сделал глоток, вытер рукавом лоб. Он уже корил себя за резкость. Первый раз, понятное дело, ей же просто страшно дальше идти.
— Ну хорошо, давай еще раз, — устало заговорил он. — Мы спустимся на дорогу и пойдем в город. Надеюсь, нам повезет и нас подвезут. Говорить буду я, а ты расслабься и делай вид, что полностью мне доверилась, — он чуть усмехнулся. — В Бухте Розы придем в гостиницу, переночуем, отдохнем. А завтра осмотримся и решим, как лучше действовать.
— А как же Леонидис? Разве ты не должен сразу к нему идти?
— Ничего я не должен, — возразил Павел. — Мы давно не по плану Вингфилда действуем, ты не заметила?
— Но… — Марина окончательно растерялась.
— Доберемся до места. Отдохнем. Осмотримся. И всё решим, — терпеливо, как ребенку, повторил Павел. — Обязательно. Без тебя я всё равно обойтись не смогу, поэтому ты и здесь. А теперь пойдем. Я хочу до темноты быть в Бухте Розы.
Он снова надел рюкзак и направился к дороге. Марина несколько секунд смотрела ему в спину. Она первый раз работала с Павлом «в поле» и понятия не имела, как это выглядит: Шмель, у которого что-то на уме, чем он прямо сейчас делиться не собирается. И не знала, как на это реагировать. Оставалось «выполнять указания». Марина поправила сумку и последовала за ним.
«Ей всё равно придется рассказать, — тем временем думал Павел, перебираясь через придорожную насыпь и с радостью ощущая под ногами твердый грунт вместо песчаного склона. — Но не сейчас. Нет, не сейчас. Сначала я сам должен разобраться, должен понять, есть ли у нас хоть какой-то шанс. Скажу — она запаникует и вовсе станет неуправляемой…» Он не сердился на нее — скорее на себя и на ситуацию, которая складывалась так по-дурацки. Обернувшись, он проверил, идет ли она за ним. Марина шла, почти не отставая.
Часа через два их догнал грузовик, брат-близнец того, что они видели с холма: такой же грязный, вонючий и запыленный. Свободного места в кабине едва хватило, чтобы разместить «туристов» и их вещи. Добродушный водитель, общительный, как все водители в мире, тут же изъявил желание поболтать. Павел с охотой поддерживал разговор, на ходу изобретая такие подробности о себе и о ней, что Марину диву давалась. Они и вправду оказались туристами, жертвами недобросовестного владельца яхты из пригорода Бухты Розы.
— А может, он и вовсе какой-нибудь пират, а всё, что на борту написано — фальшивка, — щедро делился с шофером своими предположениями Павел. — Денег взял, как за морскую прогулку вдоль побережья, туда и обратно, а высадил вон там, — он махнул рукой в сторону бухты. — Хорошо, что не за борт выбросил. Теперь вот обратно добираемся.
Шмель сдвинул косынку и почесал голову под мокрыми от пота завитками. Он был так похож в этот момент на деревенского дурачка из северной глубинки, который впервые куда-то дальше райцентра выбрался и сразу же попал впросак, что Марина чуть не засмеялась. Чтоб отвлечься, она посмотрела в окно.
Машина прыгала на ухабах, сзади тянулся шлейф едкой пыли. Пыль была везде — в кабине, на одежде, на ресницах и на губах. Хотелось пить, но вода во фляге плескалась на самом донышке, да и фляга была не туристическая, армейская, и Марина не решилась ее достать. Мимо проползали однообразные придорожные кусты и пожухшая трава.
— Жарко в этом году? — спросила она.
Водитель тут же забыл о приключениях незадачливых туристов и пустился в рассуждения о погодных аномалиях, снижении уловов и тому подобных глобальных катаклизмах. Павел приобнял Марину, одобрительно сжал пальцы на плече. Теперь ее трясло на неровностях дороги намного меньше. Радуясь, что легенда позволяет, она прильнула к нему поближе, вновь отмечая, как моментально успокаивается и обретает уверенность от его близости.
— Поспи, — сказал он ей на ухо. — Тащиться будем не меньше двух часов.
Она кивнула и закрыла глаза. Но спать не хотелось. Хотелось пить, курить и переодеться. Одежда пропиталась по;том. Прислушиваясь к разговору мужчин — от погоды они закономерно перешли на политику, — она думала о том, что, даже при Пашиных способностях к перевоплощению, они всё равно выглядят подозрительно. Какие нахрен туристы, не до курортов сейчас простому рессийскому люду. Те, кто побогаче, может, и воспользовались послаблениями, но они на богатых точно не тянут. Откуда у них деньги, чтобы нанять яхту? Но такое уж это место — Мыс… Здесь и правда всем безразлично, что, кто и откуда, и никто, кроме охранки, не будет задавать лишних вопросов. Зря она так боялась. Ведь слышала об этом с детства, а за несколько дней до отъезда и вовсе перечитала о Мысе всё: учебники, газеты, отчеты агентов. Но читать одно, а быть здесь, трястись в грузовике и слушать, как Павел возмущается «завинчиванием гаек» в Рессии — совсем другое…
Мыс никогда толком не принадлежал Империи. Огромное холмистое плато, широким и длинным (почти тысяча километров!) «языком» сползающее в океан между Западным и Восточным заливом и отгороженное от континента горной грядой с вечно воюющими и весьма негостеприимными горцами, это место всегда служило прибежищем для тех, кто не желал соблюдать имперские законы. Во времена Расцвета, когда Рессия была вдвое больше, чем сейчас и включала в себя и территорию Баронства, и горы, и недавно утраченную северную Окраину, только здесь, по сути, и можно было укрыться от призыва, налогов, трудовой повинности или правосудия. Сильная на суше, Рессия никогда не могла похвастаться большим и хоть сколько-нибудь мобильным флотом — даже в ту пору, когда владела всеми выходами к морю. Горцы не прекращали воевать и разбойничать. Вот и получалось, что на Мыс можно было добраться лишь по воде.
Дальше, с Мыса, открывалась дорога к Южному континенту со всеми его экзотическими товарами и прочими таинственными возможностями. Лет пятьсот назад в том самом Восточном заливе, который они со Шмелем только что благополучно пересекли, не протолкнуться было от пиратских корветов, а контрабанду возил каждый первый капитан, прекрасно зная, что может укрыться здесь в любой бухте. Опасаться в то время следовало не военных судов, а конкурентов.
Тогда Мыс еще считался Империей, но три с лишним века назад, в эпоху Смены Династий (иногда Марине казалось, что те времена чем-то неуловимо похожи на нынешние, хотя на уроках истории ничего подобного не преподавали), Рессия окончательно утратила влияние на этот кусок земли, и с тех пор перестала называться Континентальной Империей.
Нет, Мыс не отвоевал свою независимость в боях. Не было ни восстаний, ни партизанской войны. Всё получилось проще и глупее. Империи нужны были деньги, чтобы купить лояльность местных мелких правителей, иначе страна рисковала развалиться на сотню княжеств. И тогдашний император заключил сделку — попросту продал Мыс вместе с титулом одному из самых богатых здешних купцов-контрабандистов. Тот, видите ли, давно мечтал стать аристократом.
Мыс превратился в Королевство Розы — на целых тридцать лет. Ровно настолько у купца Ионасиса хватило денег и людей, чтобы удерживать власть и собирать налоги со своих бывших конкурентов на морях. Но однажды арбалетная стрела, прилетевшая ниоткуда, всё-таки достала его, оборвав долгое, но беспокойное царствование. Ни одному из сыновей отца, разумеется, наследовать «трон» не удалось, нашлись и другие кандидаты, более сильные и богатые. Однако у них хватило ума не дробить территорию. Самостоятельность понравилась всем, и обратно под крыло Империи возвращаться никому не захотелось. Новые властители Мыса лишь разделили сферы влияния — морская торговля, морской промысел и индустрия развлечений. С тех пор Мысом по традиции правил Триумвират: три президента-бизнесмена, которые за триста лет изрядно поднаторели в политических играх. А три сферы стали визитной карточкой полуострова. Собственно, вокруг этих «столпов» — торговли, рыболовства и туризма — тут всё и крутилось.
За эти годы Мыс не участвовал ни в одной войне, хотя локальные конфликты продолжали сотрясать континент. Баронство из вассальной территории стало самостоятельным государством, то и дело бунтовали горцы. Хватало и желающих заполучить стратегически удобный и богатый полуостров. Но Мыс не нападал — он финансировал. Он не оборонялся — он откупался. Марина до сих пор помнила слова своего пожилого профессора на юридическом факультете: «Вся история Мыса — это история купли-продажи».
Стоило добавить — «и грабежа», хотя сейчас с этим и стало поспокойнее. Правительство желало само контролировать финансовые потоки. И, как любое правительство, хотело покоя, стабильности и законопослушного населения. Но историческая инерция раз за разом оказывалась сильнее: ни покоя, ни порядка на полуострове по-прежнему не было, по крайней мере, в рессийском понимании. Интересы тонкой прослойки местной аристократии охраняла хорошо оплачиваемая служба порядка, имелась небольшая сухопутная армия и мобильный, отлично подготовленный флот, но служить там считалось делом хоть и выгодным, но отнюдь не почетным. А как иначе, если каждый житель считал себя свободным от любых законов, а в предках у каждого непременно был беглый каторжник, политический эмигрант или контрабандист? В принципе, Шмель вообще мог бы чистую правду говорить: так и так, сбежал из рессийских спецвойк. Никто бы не удивился и не побежал доносить. Еще и работу бы предложили, как тот капитан. Марина, не сдержавшись, хихикнула.
— Проснулась? — Павел убрал руку с ее плеча. — Подъезжаем. Уже пригород.
— Ты же говорил «два часа».
— Ошибся. Дальше дорога пошла получше.
И действительно, последние полчаса почти не трясло. Вдоль дороги потянулись заборы, персиковые и вишневые сады, небольшие виноградники и крыши домиков за ними. Мотор утробно заурчал. Машина забралась на очередной холм, и впереди открылся вид на город. Они подъехали к перекрестку и остановились.
— Мне туда, — водитель кивнул направо.
— Спасибо. Вылезай, — Павел подтолкнул Марину в бок.
Она неловко выбралась из кабины (ноги затекли), поставила сумку на сухую, потрескавшуюся землю обочины. Павел спрыгнул следом, вытащил рюкзак, и грузовик укатил, обдав их пылью и запахом рыбы.
— Ты дал ему денег? — спросила Марина.
— А как же. Единственный недостаток Мыса. Можно всё, но за всё надо платить.
— А в тот раз ты как платить собирался?
— А кто сказал, что я вообще сюда шел? — Павел подмигнул Марине. — Следствие зашло в тупик.
Он бросил рюкзак на землю и вытащил фляжку. Жадно приложился, плеснул воды на лицо, смывая пыль.
Марина рассмеялась.
— Ну брось. Теперь-то можно признаться. Между нами, коллегами. Да и забыта та история, всё. Быльём поросла.
— Ага, конечно.
— Ну серьёзно. У тебя же тогда явно лишних денег не было.
— В тот раз я показал бы нож, — и Павел широко улыбнулся. — Еще один способ, не менее действенный.
— И сказал бы правду? — Марине было по-настоящему интересно.
— Не знаю. По ситуации, — он пожал плечами.
— Гений импровизации, волки тебя съешь, — пробормотала Марина и тоже приложилась к фляге.
— Что? — не расслышал Павел.
— Ничего. Куда теперь?
— Вперед, куда же еще, — он кивнул вниз. Марина застонала. Солнце, спускаясь к горизонту, палило прямо в глаза. Было сомнительно, что ночь принесет прохладу.
— Не кисни, — Павел надел рюкзак. — Осталось немного.
«Немного» растянулось еще на пару часов. Постепенно одноэтажный пригород сменился домами в несколько этажей, а грунтовка — каменной мостовой. Людей на улицах ощутимо прибавилось. Марина больше не задавала вопросов: понимала, что бесполезно, да и сил не хватало на разговоры. Но вот они миновали очередной холм, и стало ясно — до центра города осталось недалеко. Было еще светло, но солнце уже скрылось за крышами. Приближались короткие южные сумерки.
Заметив на противоположной стороне дороги небольшой сквер, Павел приостановился и мотнул головой — туда. Оглянулся по сторонам, прежде чем переходить дорогу, но машин здесь было существенно меньше, чем в Златграде. Зато попадались роскошные конные экипажи — местные сливки общества еще не наигрались в тот образ жизни, который в Рессии уже лет двадцать как считался немодным. Пропустив очередной такой экипаж, Павел пробормотал:
— Надеюсь, Элеонора на таких не катается…
— Тебе-то что? — удивилась Марина.
Он коротко взглянул на нее, но ничего не ответил. Опять темнит, сообразила она. Тем временем Шмель добрался до скамейки на дальней аллее, у фонтана, с которой как раз поднимались два пожилых господина с тросточками, явно туристы из Западных земель. Подождав, когда они отойдут на приличное расстояние, Павел скинул рюкзак и плюхнулся на скамейку. Марина последовала его примеру. Ноги гудели от усталости и взопрели даже в легких спортивных тапочках. Марина представила, каково Павлу в тяжелых армейских ботинках, и покачала головой. Достала флягу, вытряхнула последний глоток и спросила:
— И что теперь?
По плану они сразу должны были разделиться. Павлу полагалось отправиться на встречу с Леонидисом в один из его рыбных магазинов. А Марина собиралась поселиться в гостинице неподалеку. Но этого плана, судя по всему, больше не существовало.
Павел, не торопясь, осмотрелся. В сквере было довольно людно, но никто не обращал на них внимания. Подождав, когда мимо пройдет, воркуя, влюбленная парочка, он, как ни странно, ответил почти по плану:
— Сейчас разделимся. Тебе надо привести себя в порядок, переодеться, накраситься и всё такое.
— И где? В гостинице?
— Нет. Там, на улице, есть кафе, мы его только что прошли. Достаточно свойское, чтобы тебя пустили в таком виде, — и он улыбнулся одной из хороших своих улыбок, не язвительно или насмешливо, а скорее понимающе. — И достаточно приличное, чтоб там был дамский туалет.
— А ты?
— А я пока найду здесь недалеко гостиницу, устроюсь там и выйду прогуляться. А вернемся мы вместе. Пусть всё будет правдоподобно.
— Но зачем? — не поняла Марина. — Ты же всё равно будешь у Диодарисов жить, насколько я поняла.
— На всякий случай… Пусть будут свидетели, что я тебя с улицы привел.
Марина кивнула:
— Хорошо.
И, подумав секунду, спросила из чистого любопытства, пытаясь хоть как-то постичь его логику:
— А почему этот район, Паш?
— Потому что здесь удобно. И от центра недалеко, и от коттеджей у моря.
Павел махнул рукой куда-то в темноту и пояснил:
— Это где вилла Диодарисов.
Марина давно потерялась на улицах Бухты Розы, а в сумерках смутно представляла себе, даже в какой стороне море. И Павел, конечно, немедленно об этом догадался.
— Ерунда, — повторил он свое любимое словечко. — Завтра с утра сядем с картой, сориентируешься. Это важно.
— Ладно, — Марина снова кивнула. Ей вдруг захотелось сказать ему что-то хорошее, хотя бы поблагодарить — за то, что он спокойно и почти без раздражения опекает ее, неопытную агентессу, которая нежданно-негаданно свалилась ему на голову, и даже находит для нее слова поддержки. Но она промолчала, опасаясь нарваться на насмешку. Подобных жестов в свой адрес Шмель почему-то не любил и принимать не умел категорически.
— Ну, иди тогда, — велел Павел, продолжая сидеть в расслабленной позе. — Я за тобой. Поняла, про какое я кафе?
— Разберусь.
— В нем и встретимся. Минут через сорок.
— А ты успеешь?
— Успею.
Марина сообразила, что гостиницу он подобрал заранее, уж неизвестно, на что ориентируясь — на отчеты агентов или сомнительного качества путеводители по злачным местам Бухты Розы. Но эти мысли она оставила при себе, а вслух сказала:
— Договорились.
Она подхватила сумку и, не оглядываясь, пошла по аллее к выходу из сквера, хотя оглянуться очень хотелось. Очень.
 
3.

Кафе действительно оказалось примерно таким, как Павел предположил. На замызганный вид Марины лишь слегка покосились. А когда она достала деньги и заказала кофе с пирожным, официанты и вовсе сделали вид, что ничего особенного не происходит и к ним каждый день заходят пропахшие рыбой и по;том клиентки в мятых брюках и с косынкой на голове. Под косынкой прятались заплетенные еще на шхуне косички.
«А может, так и есть, — одернула себя Марина. — Откуда ты знаешь, как у них тут принято и что за публика сюда захаживает». Сейчас за столиками сидело несколько парочек, мужская компания из трёх человек, судя по виду и говору, местных, и какая-то томная красотка с большим бюстом. «Конкурентка?» — мысленно хихикнула Марина. Она прихватила сумку и с независимым видом направилась в дамскую комнату.
Оттуда за столик она вернулась другим человеком. Размалеванная примерно в том стиле, который так понравился Павлу на борту «Аглаи», с торчащей во все стороны копной волос вместо косичек, в короткой юбке и в туфлях на высоченном каблуке. Чтобы прическа выглядела хоть сколько-нибудь естественно, пришлось извести почти полный пузырек средства для укладки. Напомнив себе, что за всё, в том числе и за косметику, платит император, Марина села за столик, небрежно выложила перед собой дамскую сумочку и с наслаждением закурила, не забывая посматривать по сторонам.
Мужчины успели обсудить свои дела и уйти, парочки по-прежнему мало на что обращали внимание. А вот дама за угловым столиком вытаращилась на Марину так, что глаза чуть не выпали в тарелку с бисквитом. Марина слегка передвинула стул, чтобы сидеть к ней спиной, а к двери лицом. «Неудачно получилось, — вертелось в голове. — Ни к чему мне подобное внимание…» Но выбора не было. Уйти значило показаться еще более подозрительной. Оставалось расслабиться и получать удовольствие от кофе, пирожного, умытого лица и чистой одежды. Для полного счастья Марине сейчас не хватало только горячей ванны, но ее мучили сомнения, что в той гостинице, что выберет Шмель, вообще окажется ванна… Он, конечно, об этом не подумает.
— Можно?
Марина подпрыгнула на стуле. То ли она так крепко задумалась, то ли Шмель и правда умел подкрадываться бесшумно: даже дверь кафе не хлопнула. Марина внимательно изучила напарника, старательно делая вид, что видит его впервые в жизни.
Павел тоже переоделся. Теперь вместо грязных полувоенных штанов в песке и рыбьей чешуе на нем были свободные серые шорты и чистая рубашка навыпуск. Верхние две пуговицы, как обычно, были расстегнуты. Впрочем, здесь это смотрелось вполне органично, не то что на каком-нибудь совещании в кабинете полковника Рыся. На голове у Шмеля по-прежнему красовалась завязанная на рыбацкий манер косынка, ботинки он сменил на местные плетеные сандалии (и где только взять успел). В таком виде Павел был похож на туриста, который неумело пытается придать своей внешности местный колорит. Самый перспективный клиент для девочки из дешевого кафе. Кажется, он даже успел помыться: пахло от него отнюдь не так крепко, как в дороге, а выбившиеся из-под косынки завитки на шее были еще влажными.
Марина кокетливо улыбнулась и ответила:
— Конечно!
Она подвинула к себе сумочку в знак приглашения за столик. И тут же предостерегающе скосила глаза на даму в углу. Павел бросил туда быстрый взгляд. Дама будто этого и ждала.
— Садись лучше ко мне, красавчик, — проворковала она. — Со мной уж точно будет повеселее, чем с этой дилетанткой. Она же только что из деревни, по всему видно!
Павел, уже не скрываясь, внимательным взглядом оглядел томную даму, а потом точно так же — Марину. И громко заявил:
— А мне нравится! Значит, не избалованная пока. И к тому же, помоложе тебя будет.
Его глаза подозрительно блестели: он с трудом сдерживал смех.
— Ну и дурак! — недовольно бросила «конкурентка». — Много потерял. Не в возрасте дело, а в умении.
— Может, в другой раз, — бросил Шмель. Он взял со стула Маринину сумку, повесил на плечо. Протянул Марине руку, помогая встать. — Пойдем отсюда.
Взявшись за руки, они вышли из кафе. На улице он отпустил ее пальцы и всё-таки заржал:
— Вот зараза, не вовремя влезла! Я тоже хотел что-нибудь съесть.
— Ну хочешь, зайдем куда-нибудь?
— Да ладно, обойдусь. Уже поздно, а завтра рано вставать.
— Зачем?
— Пойду к Леонидису.
Больше он ничего не добавил. Снова оглядел Марину от туфель на каблуках до вызывающей прически и усмехнулся.
— Хорошо, что мы с тобой порепетировали на шхуне. А то бы я тебя не узнал. Из деревни? Да она просто позавидовала!
Марина покраснела.
— Интересно, что она подумала, когда ты взял мою сумку, — сменила она тему.
— Одно из двух. Или что я очень галантный кавалер, или что мы с тобой, на самом деле, давно знакомы. Скорее второе.
— Это плохо? — напряглась Марина.
— Да нет, конечно. Я тебе уже говорил: люди обычно не подозревают всех вокруг в шпионаже, это у тебя профессиональная деформация. Она решила, наверное, что мы работаем в паре и только что грабанули какого-нибудь богатого клиента. Сразу отвернулась, стоило мне за сумку схватиться, видела?
— Не-а.
— А я увидел. Что-что, а люди здесь умеют смотреть в другую сторону. Особенно дамочки определенных профессий. Удобное место!
Они прошли мимо того самого сквера, где недавно расстались. Стемнело окончательно, и фонарей явно не хватало, чтобы разогнать тьму. Из сквера раздавались звуки шумной гулянки, и Марина сделала шаг чуть ближе к Шмелю. Он почувствовал и сказал:
— Не бойся. Уже недалеко. Сюда.
Он кивнул на темную подворотню, в которую они и свернули. Прошли через дворик, вымощенный булыжником (Марина едва не упала, всё-таки вцепилась Шмелю в локоть и мигом ощутила прилив храбрости; случайно найденный нехитрый способ справляться с неуверенностью по-прежнему работал). Здесь было безлюдно и тихо, слышалось лишь эхо их собственных шагов. Они прошли сквозь арку и оказались во внутреннем дворе. Над единственным выходящим сюда подъездом горел фонарь, несколько окон на нижнем этаже были освещены.
— Сюда? — Марина замедлила шаг, продолжая цепляться за руку Павла. — Это что, притон? Или бордель?
— Обижаешь, — Павел приостановился, притянул Марину к себе, обнял за талию. — Нормальное место на одну-две ночи…
— Но…
— Всё — потом, — шепнул он ей на ухо, прижимая поближе. — А теперь расслабься и сделай вид, что слегка пьяна.
И он, пинком распахнув дверь, ввалился в маленький, скудно освещенный холл.
У Марины голова и так кружилась — от новой порции адреналина и от ощущения, которое рождала его рука на талии, прямо на полоске голой кожи под непристойно короткой майкой. Так что ей и притворяться особо не пришлось.
— Ну я ему и выдал: «Спорим, что у меня лучше получится?», — громко заговорил Павел, делая вид, что продолжает начатый за дверями диалог. — «На двадцать пять златов».
— А он что?
— А он согласился, идиот!
Они как раз проходили мимо дежурного. Не останавливаясь, не прерывая беседы и не отпуская ладонь с талии женщины, Павел подмигнул, и на стойку моментально легли ключи от номера. Он прихватил их свободной рукой и, продолжая разглагольствовать, свернул к лестнице. Шепнул: «Осторожно, ступеньки».
Марина чуть качнулась на каблуках, стараясь не переиграть.
— Перила, — шепотом подсказал Павел. — Второй этаж.
Он убрал руку. Марина прикусила губу. Теперь их не было видно из-за стойки, и притворяться больше не было нужды, она понимала это, но прикосновения его пальцев не хватало почти физически. «Дура! — обругала себя Марина. — Лучше следи за тем, чтоб с лестницы не упасть».
Ходить на десятисантиметровых каблуках она здорово отвыкла.
В коридоре второго этажа темень была хоть глаз коли.
— Ну и местечко, — прошептала Марина. — Долго выбирал?
— Т-с-с-с… Сюда.
Павел почти на ощупь нашел дверь, но ключ в замочную скважину вставил с первой попытки.
— Заходи! — добавил он развязнее и громче. — Чувствуй себя как дома!
— Спа-а-сибо!
Получилась скорее пародия на южный говор, и Марина в испуге прикусила язык. Но Павла, кажется, это лишь насмешило. Хрюкнув, он захлопнул дверь и заперся изнутри.
— Ты случайно в кафе ничего крепкого не пила? — спросил он. — «Спа-а-асибо»…
Не разуваясь, он прошагал по ковру и включил ночник. Марина огляделась. Номер был одноместный. Бо;льшую его часть занимала широкая двуспальная кровать с причудливой металлической спинкой. У кровати стояла тумбочка, висел ночник, напротив стояли журнальный столик и кресло. В углу виднелась еще одна дверь — должно быть, в ванную. Здесь не было даже платяного шкафа. Назначение гостиницы становилось всё более очевидным.
— И как мы будем спать? — спросила Марина первое, что пришло ей в голову. — Вдвоем на одной кровати, что ли?
— Я лягу на полу, — спокойно ответил Шмель. — У меня спальник есть. Подушкой поделишься?
— Так и быть, — Марина постаралась сохранить невозмутимость. Скинув туфли, она прошлась по мягкому ковру, обернулась и заметила предмет, выбивающийся из общего стиля номера. В углу у двери стоял здоровый металлический сейф.
— Ух ты, ничего себе, — хмыкнула она. — А это здесь зачем?
— Что? — Шмель оглянулся. — А, это. И что тебя удивляет?
— А тебя не удивляет сейф в таком месте?
— Ну, это не сейф, скорее несгораемый шкаф. Не-а, не удивляет. «Мыс — рай для деловых людей», — процитировал он рекламный плакат. — А у делового человека всегда есть, что хранить под замком, даже если он шлюху на два часа снял. Не знаешь, что ли?
С этими словами он пошарил в кармане, вытащил большой латунный ключ, открыл дверцу «несгораемого шкафа» и извлек оттуда свой рюкзак.
— Вот так. Для наших целей — очень удобно, — резюмировал он, бросил рюкзак на кресло и скинул сандалии.
Марина присела на кровать. Только сейчас она ощутила, насколько сильно устала. Ей хотелось упасть на бордовое покрывало, раскинув руки, и на денек-другой утонуть — желательно, не одной — в этой дешевой роскоши.
— Не боишься так вещи оставлять? — спросила она, чтобы отвлечься. — Уверена, этот ключ не в одном экземпляре существует.
— Наверняка в одном, — серьезно ответил Павел. — Иначе можно попасть в крупные неприятности. Но я дежурному сказал: замечу, что кто-то без меня заходил в номер — башку отверну сначала ему, а потом всем, кто под руку подвернется.
— Думаешь, он поверил?
— А как же!
Марина вспомнила сцену в день их знакомства, взгляд Павла и его холодное: «Я ведь вернусь», и прониклась внезапным сочувствием к дежурному. Что-что, а напугать Шмель умел.
— Впрочем, волосок на дверцу я тоже не забыл прицепить. В лучших традициях шпионских романов. Читала?
Он опять ерничал, но Марина слишком устала, чтобы поддерживать этот тон.
— Я в ванную и спать, — сказала она, с неохотой вставая с мягкой кровати.
— Очень хорошо, — Павел вытащил из рюкзака спальник, расстелил, не расстегивая, на манер матраса, и одним движением сдернул с кровати роскошное покрывало. — А вот этим я буду укрываться.
— Жарко будет, — хихикнула Марина.
— Ничего. Я тепло люблю, — и Павел, опустившись на колени прямо посреди номера, опять принялся рыться в рюкзаке. Не найдя, что искал, он решил поступить проще — перевернул его и потряс. Со стуком и звоном на пол выпали пистолет и наручники, мягко шлепнулись нож в ножнах, моток веревки и кожаный планшет с картами. Фонарик откатился на полметра, едва ли не под кровать. Ругнувшись, Шмель дотянулся до него и вернул в кучу барахла.
— Что ты делаешь? — не выдержала Марина. Не дойдя до ванной комнаты, она застыла в шаге от заветной двери, не в силах оторваться от этой картины.
— Думаю, что завтра брать с собой.
— Куда?
— К Леонидису, конечно.
Поколебавшись, Павел засунул обратно в рюкзак всё, кроме ножа.
— Вот так! Пойду налегке.
Он поднялся, чтобы закинуть рюкзак в сейф. Обернулся к Марине:
— Что-нибудь твое положить?
— Погоди. Да.
Марина полезла в свою объемную торбу, вытащила одежду, маленькую дамскую сумочку, деньги, сигареты. На дне изрядно полегчавшей сумки остался одиноко болтаться пистолет.
— Вот, возьми.
Павел одобрительно кивнул, убрал сумку в сейф и запер дверцу.
— Держи! — он кинул Марине ключ. — Я завтра рано уйду. Останешься на хозяйстве. Сходи прогуляйся. Но будь осторожна. И не переиграй, а то и правда другую легенду придется изображать.
— Какую? — Марина ловко поймала ключ и убрала в карман.
— Шлюха и ее сутенер! — и Павел засмеялся, довольный шуткой.
Марина от души пожалела, что уже сняла туфли — больше ничего подходящего, чтоб запустить в насмешника, под рукой не было. Разве что ключ от сейфа, но им она благоразумно решила не бросаться.
— Ну хватит, Шмель! — сердито буркнула она. — А то дошутишься, я тебе покажу шлюху.
И она демонстративно потянулась к пуговице на юбке.
— Не надо! — он вскинул ладони, притворно защищаясь. — Ну, в общем, я предупредил. Неприятности с кавалерами нам ни к чему, сама понимаешь. Так что будь поскромнее. Дежурный не удивится. Решит, что я тебя мигом приструнил.
Марина закатила глаза, но оставила столь наглое заявление без ответа.
— И вот еще что, — Павел сделал вид, что ничего не заметил. Он вновь сделался серьезным. — Завтра, пока меня не будет, пройдись по магазинам. Размеры Элеоноры помнишь?
— Конечно.
Вопрос был дурацкий: про Элеонору Марина, кажется, знала всё, включая перечень ее детских болезней.
— Купи что-нибудь для нее. Что-нибудь простое и практичное, чтоб было не жарко и удобно делать что угодно, хоть бегать по пересеченной местности.
— Что ты задумал?
Павел вздохнул.
— Я тебе завтра расскажу, — пообещал он. — Куда денусь… А теперь иди мойся. А я спать, — и Шмель принялся расстегивать рубашку.
Марина заглянула в ванну и поняла, что ее надеждам на душ сбыться не суждено. В этом отеле для такой роскоши определенно недоставало «звездочек». Всё, на что здесь можно было рассчитывать — большой бак с водой, централизованно наполнявшийся, должно быть, из колодца в подвале. Система подогрева, слава богам, присутствовала, маленькая стоячая ванна — тоже, а вместо душа имелся вместительный кувшин. Но это было лучше, чем ничего. Вздохнув, Марина повернула ручку нагревателя и принялась раздеваться.
Когда она вернулась в комнату, Шмель уже спал, трогательно обнимая взятую с кровати подушку. Его вещи аккуратно висели на спинке кресла — годы армейской дисциплины не прошли даром. Он и в самом деле укрылся бордовым покрывалом, но сам же во сне сбросил его с плеч — несмотря на открытое окно, духота в номере стояла страшная. Затаив дыхание, Марина на цыпочках подошла поближе, придерживая на груди полотенце, и склонилась над напарником. Растрепанные кудри закрывали шею, спина и плечи — сплошь в конопушках — блестели от пота. С трудом удержавшись от соблазна слегка потянуть за покрывало, Марина отступила на шаг и села на кровать. Ничего, подумала она. Время еще будет. У них будет еще много времени вместе, вдвоем.
 
4.

Ранним утром следующего дня, задолго до наступления удушающей жары, Павел Шмель хотел тихо-тихо собраться и покинуть номер гостиницы. Он почти беззвучно умылся и оделся. «Туристический» стиль на этот раз был отвергнут: туристы не шляются по улицам Бухты Розы в шесть утра. На Павле снова были его крепкие полувоенного покроя штаны с множеством карманов, вполне подходящие для того, чтобы изображать рыбака. На ноги, подумав, он нацепил плетеные сандалии, рубашку сменила замызганная футболка, изрядно пропахшая морем и рыбой. Ножны Шмель привычно сунул в карман штанов. Теперь нож можно было достать одним движением, но Павел искренне рассчитывал, что сегодня ничего подобного проделывать не понадобится.
Несколько минут он посидел в кресле, прикидывая стратегию сегодняшней беседы и вероятность с нее ненароком не вернуться. Такая вероятность, как ни печально, присутствовала, но что поделать? Всё это задание постепенно превращалось в череду едва обдуманных рискованных шагов. Он хотел было написать Марине записку, но в конце концов отказался от этой идеи. Если он не вернется, это будет означать конец операции, и ей останется лишь по-тихому скрыться. Павел надеялся, что Марина это хорошо понимает. Такой вариант они обсуждали в Златграде, когда готовились: в случае провала хотя бы один человек должен вернуться.
Стратегия беседы тоже не очень придумывалась. Павел хорошо представлял, что ему нужно, но вот реакцию Леонидиса просчитать не получалось. Он слишком мало знал о подпольном короле Бухты Розы, чьи интересы торговлей рыбой явно не ограничивались. Приходилось полагаться на импровизацию — и несколько веских козырей в рукаве, предъявления которых (очень хотелось верить) Леонидис не ожидает.
Остановившись на этом варианте, Павел кивнул сам себе, бесшумно поднялся с кресла и тут же понял, что все предосторожности по соблюдению тишины были излишними. Ключ от номера был один. Запереть Марину Павел не мог — сам же с вечера дал ей поручения. Да и вообще, не сто;ит. Оставить же комнату открытой — со спящей внутри беззащитной… ну ладно, не совсем беззащитной, но всё-таки женщиной — Павлу бы и в голову не пришло. Уже не стараясь двигаться тихо, он подошел к кровати и склонился над Мариной. Она спала, завернувшись в тонкую простыню как в кокон. Теплое одеяло, предполагавшееся под простыней, сбилось и упало с кровати. Машинально подняв его и положив на кровать, Павел прикоснулся к плечу напарницы. Осторожно потряс:
— Марина!
— Что?
Она вскочила, прижимая простыню к груди, испуганная и взъерошенная. Павлу стало стыдно.
— Ничего. Всё в порядке. Дверь закрой. Я ухожу, а ключ один.
Темные глаза Марины прояснились, сонная дымка ушла из них, развеялся и страх. Коротко кивнув, она спустила ноги с постели и, продолжая неловко кутаться в простыню, пошла к двери и повернула ключ в замке.
— Закройся, — предупредил Шмель, выходя.
— Да.
— Сразу. Чтобы я слышал.
— Я поняла.
Судя по недовольному тону, Марина проснулась окончательно и вспомнила, куда он идет.
— Будь осторожен, — прошептала она, но слова достались хлопнувшей двери. Марина дважды повернула ключ и прислушалась. Не слишком-то скрываясь, Шмель потопал по коридору к лестнице. Сон сняло как рукой. Скинув простыню и с наслаждением потянувшись, Марина взяла с тумбочки сигареты…
Павел секунду постоял под дверью, услышал щелчок замка и только потом сбежал по лестнице. На минуту он задержался, чтоб объяснить дежурному: девушка с ним, осталась в номере и может входить и выходить, когда ей заблагорассудится, а если ее кто-нибудь вздумает не пустить, или, не приведи боги, еще как-то обидеть… Сонный дежурный моментально всё понял, даже сурово смотреть не пришлось. Всё время, пока Павел шел от стойки к входной двери, он мелко кивал и повторял: «Не беспокойтесь».
На улице было пусто и тихо — ни одной машины, ни одного прохожего. Но стоило Павлу спуститься всего на несколько кварталов к морю, как всё волшебным образом переменилось. Дома сделались ниже и беднее, исчезли аккуратные витрины и украшенные лепниной фасады. Зато появились колючие изгороди и заросли винограда в палисадниках. Почти у каждой двери с утра пораньше стоял лоток с безделушками и вкусностями вроде фруктов, местных сладостей, молока и сыра. Туда-сюда носилась детвора, успевая присматривать за этими лотками, а по улице, пользуясь краткими часами утренней прохлады, спешили домохозяйки и служанки с корзинами, оптовые покупатели и припозднившиеся продавцы с тележками. И все двигались в сторону моря, к Нижнему рынку.
Небрежной уверенной походкой вразвалочку Павел последовал в том же направлении, свернул в переулок и, поплутав несколько минут (а заодно ознакомившись на практике с местной топографией), вышел-таки к задворкам рынка. Где-то здесь, совсем рядом с морем, за рыбными рядами, располагался магазин Эдуарда Леонидиса, куда надлежало явиться человеку рессийского корабельщика и будущему шоферу Диодарисов.
С независимым видом потолкавшись по рядам, Павел купил горячий пирожок с вишней, едва не задохнулся в запахах самой разной — свежей, соленой, копченой и протухшей — рыбы и, осыпаемый щедрыми предложениями продавцов («Попробуй, дорогой, больше нигде брать не будешь!»), заприметил наконец-то нужную вывеску.
Магазин оказался внушительным каменным строением в два этажа, совершенно не похожим на мелкую торговую точку. Что находится за высоким забором, Павлу разглядеть не удалось, но если судить по проехавшему в ворота фургону — пункт приема готовой продукции и оптовый склад. Решив оставить разведку на потом, если вообще понадобится, Павел чинно вошел через главный вход и немедленно убедился, что в розницу здесь тоже торгуют, да еще в каких масштабах! Прилавки тянулись вглубь магазина, и конца и края им видно не было.
Павел, впрочем, не растерялся. Инструкция, полученная от Казимира Вингфилда, двойного толкования не предполагала. Подойти к любому продавцу этого магазина и сказать: «Я к хозяину с предложением от дяди». Что будет дальше, Павел и сам не знал, но справедливо полагал, что его куда-нибудь отведут или предложат подождать.
Всё оказалось еще проще. Продавец — молодой, толстый парень в заляпанном рыбьими кишками переднике — посмотрел на агента Шмеля без всякого интереса и буркнул:
— Хозяин у себя. Иди сюда.
И пропустил Павла за прилавок. Видимо, магазин был не только оптовым складом, но и главной конторой Леонидиса. Либо тот нарочно поджидал здесь обещанного человека. «Сейчас всё выяснится» — оборвал поток предположений в своей голове Шмель и шагнул за прилавок с видом человека, ничего другого не ожидавшего. Едва не поскользнулся (судя по всему, за этим прилавком рыбу не столько продавали, сколько разделывали), выругался сквозь зубы, но благополучно добрался до маленькой двери и прошел вслед за продавцом в подсобное помещение, а оттуда — в небольшой коридор и на лестницу.
Здесь маячил охранник. Павел мигом распознал его специальность по расслабленной позе, крепкой мускулатуре шеи и плеч и оружию под рубашкой.
— К хозяину, — буркнул продавец.
Охранник окинул Павла взглядом и, видимо, тоже что-то такое заметил. Подобрался, бросил сигарету и жестом велел Павлу поднять руки. Тот молча задрал футболку до самого подбородка и повернулся кругом, демонстрируя, что абсолютно чист. Охранник стриптиза не оценил. Поморщился, недовольный представлением, и снова сделал жест: подойди ближе. Павел понял, что сейчас его будут обыскивать по всем правилам. Он демонстративно поднял левую руку, а правой аккуратно вытащил из кармана нож. Охранник усмехнулся.
— Дай сюда, — буркнул он. И заметив, что Павел медлит, добавил жестче:
— Сюда, кому говорят.
Павел еще раз оценил габариты охранника и, пожав плечами, подчинился. Отдавать нож не хотелось, но момент, чтобы настаивать, был явно неподходящий. Охранник повертел добычу в руках, вынул из ножен, со знанием дела осмотрел лезвие. Трогать не стал, чем подтвердил свой профессионализм. Вновь смерил Павла тяжелым, оценивающим взглядом, засунул «трофей» за пояс и велел:
— Повернись.
Павел молча повернулся и вытерпел ощупывание всех остальных карманов.
— Можешь поворачиваться. Штанины подними, — продолжал охранник. Убедился, что на щиколотках никакого оружия посетитель не прячет, и кивнул:
— Теперь иди. Второй этаж.
— Вернуть не забудь, — пробормотал Павел, проходя мимо.
На втором этаже со скучающим видом ошивался еще один охранник. Пол покрывала потертая ковровая дорожка, стояли кадки с цветами. Единственное окно в конце коридора закрывала решетка. Коридор очень напоминал провинциальную контору средней руки, но Павел, оглянувшись на лестницу, ни с того ни с сего ощутил, что совсем не желает себе выбираться отсюда с боем.
Дверь в кабинет Леонидиса — единственная во всем коридоре — была приглашающе приоткрыта. Павел приостановился и мысленно напомнил себе, зачем явился. В голову вновь пришло, что он ничего не знает о Леонидисе. Успешный делец, авантюрист, подпольный бургомистр Бухты Розы — да, но что за этим? А главное, что он имеет против Диодариса? Конкуренция в бизнесе? Борьба за власть? Странно, что у Казимира Вингфилда не оказалось ответов на эти вопросы. И еще более странно, что этого ловкача, успешно поставляющего информацию разным разведкам, до сих пор никто не прижал.
Объяснение этому было только одно, и Павлу оно очень не нравилось. Куда проще иметь дело с обычным продажным политиком или завистливым бизнесменом, чем с умным и хитрым игроком, у которого под сукном припрятан компромат на каждого, кто представляет для него потенциальную угрозу. Не исключено, что и на самого Казимира Вингфилда, и на его отца заодно…
Зато рядовой исполнитель не обладал бы и долей возможностей, так необходимых сейчас Шмелю. Ради этих возможностей Павел сюда и пришел. Совсем без поддержки и хоть каких-то тылов он действовать боялся. Он знал: у него всего одна попытка, другой ему не дадут. «Ну ладно, на меня-то компромата у Леонидиса точно нет, — подумал он. — Сыграем втемную, не впервой». С этой мыслью Павел шагнул через порог.
За столом, смешно наклонив голову к плечу, сидел хозяин кабинета — маленький человечек с густой шевелюрой цвета «перец с солью» и длинным носом. Павел осторожно огляделся. Стол, сейф в углу — настоящий, не какой-то там «несгораемый шкаф». Напротив стола — два кресла. Окно распахнуто, здесь тоже решетки. Почти как дома, словно в кабинете у Рыся оказался, отметил Павел и перевел взгляд на человека за столом.
— Вы Эдуард Леонидис? — на всякий случай уточнил он.
Человек поднял голову.
— Он самый, — ответил он неожиданно густым баритоном, почти не растягивая слова на южный манер. — А ты, что ли, от Антона?
Павел не сдержал ухмылки: столь наглая фамильярность по отношению к рессийскому магнату (который, кстати говоря, существовал на самом деле) его рассмешила.
— Да, это я, — ответил Павел.
Услышал шорох за спиной, но сделать ничего не успел, даже оглянуться. Два крепких охранника — один тот самый, что ходил по второму этажу, а второй незнакомый — схватили его за локти, завернули за спину и уложили лицом в пол, попутно больно врезав пару раз по почкам. Тот, что слева, нажал коленом на поясницу. Павел дернулся, пытаясь ослабить боль, но легче не стало: новый удар кулаком пришелся по ребрам, а давление коленом нисколько не уменьшилось. Тогда он прекратил сопротивляться и затих.
— Мои люди встречали яхту с человеком, которого я жду, — сказал Леонидис. — Его там не оказалось.
— Естественно, — прохрипел Павел. Говорить, уткнувшись носом в ковер, оказалось не очень-то удобно. — Эта яхта что, во всем море единственная?
И тут же вскрикнул: охранники, повинуясь знаку Леонидиса, заломили ему руку повыше. Ощущение было до отвращения знакомым. Тогда, после допроса у ополченцев, растянутые связки зажили за месяц в больнице, и с этой точки зрения вынужденная неподвижность и отсутствие нагрузок пришлись весьма кстати. Но в данный момент ни того, ни другого Павел себе позволить не мог, и любая травма была более чем некстати. Хорошо, что хоть плечо на этот раз правое, меньше риск, что связки не выдержат. Он напряг мышцы, мешая охранникам сильнее вывернуть руку.
— Говори, кто такой, — почти ласково предложил хозяин кабинета.
Павел продолжали всё так же крепко прижимать к полу, но руку слегка отпустили. Он перевел дыхание и спросил, едва скрывая злость:
— Вам что, не сказали, как я выгляжу?
Он предполагал, конечно, что по поводу отсутствия на яхте придется объясняться, но что понадобится доказывать свою «подлинность», не ожидал. Думал, что пароля и описания внешности окажется достаточно. И что теперь делать, если Леонидис и правда не знает, как он выглядит? Да нет, ну не мог Казимир оказаться таким идиотом и положиться исключительно на пароль и на яхту. Яхты ведь и тонут иногда, например…
Тем временем Леонидис соизволил выйти из-за стола. Комплекцией он был не крупнее воробья, и роста, как подозревал Павел, соответствующего. Оценить Леонидиса по этому параметру он пока адекватно не мог: охранники не позволяли ему толком поднять голову от пола. Шагнув к Павлу, хозяин кабинета сдернул с него косынку, полюбовался на растрепанные, слипшиеся от пота рыжевато-русые пряди. Наклонившись, задрал до ключицы рукав футболки на правом плече. Кивнул: «Отпустите».
Павел медленно встал, отряхнул колени. Подобрал упавшую на пол косынку и промокнул конопатый лоб. Потер пострадавшее плечо. Оглянулся: охранники отошли к двери. «Иногда особые приметы — полезная вещь», — вертелось в голове.
— Что случилось? — спросил Леонидис. Он уже вернулся за стол. — Почему тебя не было на яхте?
— Так получилось. Я добирался иначе.
— Почему? — повторил Леонидис.
Павел прикусил губу и напомнил себе, ради чего рискует.
— Потому что план изменился, — спокойно сообщил он.
— Что значит — изменился? — нахмурился Леонидис.
Павел вновь оглянулся на охранников.
— Я объясню, — сказал он. — Но пусть они выйдут.
Леонидис покачал головой.
— Вы так меня боитесь? — Павел лепил наугад, почти не думая, что говорит, ради единственной цели — убрать из помещения лишних свидетелей. — Я безоружен, а у вас «ствол» в ящике стола. Да и не собираюсь я вас трогать. План изменился, но сделка всё еще в силе. Вам — деньги, мне — помощь. Пусть они выйдут, — повторил он.
Леонидис несколько секунд колебался, разглядывая Павла, но потом всё-таки сделал какое-то крошечное, неуловимое движение лицом — то ли глазами, то ли бровью. Охранники испарились и дверь за собой прикрыли без напоминания. Должно быть, сами не горели желанием услышать лишнее. Павел не мог не признать, что царящие здесь дисциплина и исполнительность впечатляют.
— Я тебя слушаю, — сказал Леонидис.
Руки он продолжал держать под столом. Серьезный мужик, опытный игрок. На банальный блеф вряд ли поведется. Но попробовать нужно.
— Мне не нужна работа в доме Диодариса, — уверенно заявил Павел. — Теперь у меня другое задание. Но мне кое-что понадобится, и я надеюсь на вас.
— Что именно?
Павел видел, что Леонидис слегка расслабился. Откинувшись на спинку кресла, он с усмешкой изучая Шмеля, но руки; из-под стола не вынул, и это слегка нервировало. Павлу вдруг пришло в голову, что пальцы Леонидис держит вовсе не на рукоятке пистолета, а на тревожной кнопке. Малейшая ошибка, и мальчики с бычьими шеями снова вернутся, а иметь с ними дело не хотелось. Но отступать было некуда, сказав «а», следовало говорить и «б».
— Мне нужна машина, — начал перечислять Шмель. — И лодка, на которой можно без проблем пересечь Западный залив, не бросаясь при этом в глаза. Машина нужна сегодня, лодка — начиная с завтрашнего дня. В полусотне километров от Бухты Розы, не дальше.
— А больше тебе ничего не нужно? — не стараясь скрыть издевки, уточнил Леонидис. Он улыбался, но не весело, а как-то… хищно, вот самое подходящее слово.
— Больше — ничего.
— Даже странно. Но еще более странно, что от твоего… м-м-м… работодателя вчера пришла депеша с подтверждением, что план остается без изменений. Как это понимать, а?
«Проклятый Вингфилд, неужели что-то заподозрил и решил перестраховаться?»
— Это устаревшие данные, — Павел упорно продолжал гнуть свою линию.
— Устаревшие? — Леонидис продолжал нехорошо улыбаться. — А мне кажется, эти данные как раз самые точные, а вот ты просто решил соскочить или еще что-нибудь затеял. Но меня не проведешь, парень. Я всегда отрабатываю свои деньги — именно так, как обещал. У тебя же вариантов немного. Либо ты выполняешь свою часть сделки, и мы прямо сейчас идем устраивать тебя на работу, либо я позову своих ребят, и ты отсюда никуда не выйдешь — до выяснения всех обстоятельств.
— Постойте, — Павел почувствовал, что Леонидис действительно готов нажать кнопку. Забывшись, он шагнул вперед и тут же остановился, сообразив, что это движение может быть неправильно истолковано. — Послушайте, вы же не понимаете, что на самом деле происходит. Для вас самое лучшее — просто помочь мне, как я прошу, и отойти в сторону. Вы ведь получили деньги? Вот и успокойтесь. Я вас уверяю — заказчик останется доволен.
— Вот как? — Леонидис по привычке склонил голову на плечо и опять стал похож на воробья. — Продолжай.
— Я больше ничего не могу сказать. Для вашей же пользы.
Хозяин кабинета неожиданно хлопнул ладонью по столу и расхохотался.
— Да что ты говоришь! — восхитился он. — Для моей же пользы? Считаешь, что знать лишнее вредно для здоровья? Так вот, — он подался вперед, продолжая улыбаться, хотя глаза сверлили Павла холодно и грозно. — Запомни: у меня другое кредо. Я знаю всё. Знаю, кто на самом деле заказчик и кто отдает тебе приказы. А вы думали, я куплюсь на какую-то байку про конкуренцию?
— Нет, — Павел вдруг разозлился. Козыри полетели на стол. — Нет. Этого вы как раз и не знаете. Думаете, что знаете — но ошибаетесь. Потому что моему «заказчику» работа оказалась не по зубам, и он обратился к своим… очень влиятельным друзьям. Они-то меня и прислали. Так что не советую вам лезть в это дело. Машина. Лодка. Деньги уже у вас. И всё, вы в стороне. С остальным я сам разберусь, и лучше мне не мешать. Это очень сильно не понравится тем, кто на самом деле отдает мне приказы.
— Вот как? — повторил Леонидис совершенно с другим выражением. Его глаза вдруг блеснули пониманием. Было видно, как он мысленно складывает воедино всю имеющуюся у него информацию, добавляет сюда только что полученные сведения, татуировку Павла и его столичный выговор. — Вот, значит, как… Интересно, очень интересно. Но какой ваш-то интерес?
Павел пожал плечами, давая понять, что отвечать не собирается, но всё-таки ответил, причем почти правду:
— Благотворительность.
— Ой, не болтай! — Леонидис вновь заливисто рассмеялся. Его смех совершенно не вязался с возрастом, казалось, он принадлежит какому-то совсем другому человеку, мальчишке от силы лет четырнадцати. — «Благотворительность»! Впрочем, могу предположить… — По азартному блеску в глазах чувствовалось, что предполагать ему куда интереснее, чем выяснить точно. — Значит, говоришь, приказам нашего общего друга Ка… Антона ты не подчиняешься?
— Я действую в его интересах, — твердо сказал Павел. — Но он вовсе не купил меня с потрохами. У нас так не делается. Я сам решаю, как действовать.
Он отчаянно врал, но его ложь выглядела очень, очень правдоподобно. Как всё-таки хорошо, когда о твоем месте работы по континенту ходят мифы и легенды! Леонидис поверил. Он вынул обе руки из-под стола. Павел перевел дыхание и снова вытер лицо косынкой. От облегчения немедленно захотелось сесть.
— Так что если не хотите помогать, хотя бы не вмешивайтесь, — сказал он. — Без вас разберусь. Но будьте готовы, что деньги могут потребовать назад.
Машину можно и угнать, прикинул он. И лодку тоже. Но рискованно, рискованно. С двумя бабами на шее…
— А если Казимир останется недоволен твоими действиями? — прямо поинтересовался Леонидис.
— Разве это ваша проблема?
— Если я тебе помогу — будет моей. Мое правило — стопроцентная надежность.
— Да ладно вам. Вернете деньги и скажете, что я не приходил.
— Верно, можно и так, — Леонидис довольно улыбнулся. — Ну что же… Ладно. Я дам тебе машину. Рыбный фургон. Устроит?
— Более чем! — Павел едва удержался от радостного вопля.
— Тогда лови, — Леонидис выдвинул ящик стола, пошарил там и швырнул Павлу ключи. Тот ловко поймал их на лету. — Лодка тоже будет. С командой?
— Желательно. Я не моряк и могу заблудиться в Заливе.
— Хорошо. Поселок Закатное, шестьдесят три километра на запад от Бухты Розы. Ближе не получится. Подъедешь к причалам, тебя встретят.
Павел кивнул.
— Не знаю, что ты задумал, но догадываюсь. Имей в виду — если что-то пойдет не так, сюда не приходи. Ни прятать, ни прикрывать тебя я не буду. Я никогда тебя не видел. Фургон угнали. Тебе всё ясно?
Павел снова кивнул.
— И вот что, — торопливо сказал он, стремясь, раз уж так повезло, выжать максимум из визита. — Если Диодарис спросит, как там ваш человек на место шофера, вы ему скажите, что он… ну, заболел, например. Но скоро выздоровеет и будет готов приступить к работе. Пусть подождет, не берет больше никого.
— Пусть подождет? — Леонидис, казалось, опешил от такой наглости. — Не переживай, — рассмеявшись, успокоил он Шмеля. — Уж я-то найду, что сказать старому другу. Хотя он, конечно, расстроится. Второй шофер ему действительно нужен, ведь его дочь как раз начала снова выезжать. Ты не слышал?
Павел покачал головой, боясь сказать что-то лишнее и спугнуть удачу.
— Да, начала выезжать, причем регулярно, — Леонидис усмехнулся. — Недавно совершила целый тур по самым модным магазинам, а теперь вовсю ездит на приемы. У нее и сегодня прием, и завтра. А послезавтра с утра, в десять, вроде бы, или в одиннадцать, не помню точно, запланирован салон красоты. Самый лучший в городе, на Цветочной улице.
Говоря всё это, Леонидис на Павла не смотрел. Уставился куда-то в окно, изображая то ли старческую рассеянность, то ли крайнюю задумчивость. Он что-то знает, вдруг понял Павел. Что-то, что, возможно, даже Вингфилду неизвестно. Или тоже имеет в этом деле интерес. Иначе не сдавал бы сейчас все ближайшие перемещения Элеоноры с точностью до часа. Но ведь прямо не спросишь — не ответит. Он не настолько мне доверяет.
— Спасибо, — сказал он вместо вертящегося на языке вопроса.
— Не за что, — Леонидис будто очнулся. — Ой, прости старика, что-то я разболтался не по делу. Тебе, конечно, это неинтересно.
— Абсолютно, — подтвердил Шмель.
— Тебя как зовут-то? — пустяковый вопрос, заданный как бы невзначай.
— Павел, — честно ответил Шмель.
— Ну, удачи тебе, Павел. И помни, я тебя не видел.
— Я помню. И вы тоже не забудьте, что я вам сказал.
У Павла уже голова шла кругом от недомолвок, но все его намеки, кажется, достигали цели, а это было главное.
— Не забуду, — уверил его хозяин кабинета и почти подмигнул. Или померещилось? — Сейчас попрошу, чтобы тебя проводили до машины.
— И нож пусть вернут. Он у охранника внизу.
— Нож? Ах да, конечно.
Он нажал кнопку под крышкой стола — Павел не ошибся, она действительно там была — и сказал вошедшему охраннику:
— Проводите молодого человека до фургона номер сто пятьдесят три. И верните ему оружие.
— Будет сделано, — охранник не высказал удивления.
— Пошли, — велел он, и Шмель, кивнув на прощание теневому магнату Бухты Розы, вышел из кабинета.
Леонидис подождал несколько минут и нажал на кнопку повторно.
— Проследите за ним, — сказал он вошедшему охраннику. — Вызови пару ребят, самых надежных. Я хочу знать, где он живет и что будет делать в ближайшие несколько дней. Ни во что не вмешиваться, никаких действий не предпринимать. Только наблюдение. Ясно?
— Да, господин.
Охранник, коротко поклонившись, вышел. Леонидис потянулся к графину с водой, стоящему на столе, налил стакан и залпом выпил. Посмотрел вниз, где в ящике стола, прямо под тревожной кнопкой, лежал пистолет. Секунда — и «ствол» перекочевал в карман пиджака. Легкой походкой, так же мало приличествующей его возрасту, как мальчишеский смех, Эдуард Леонидис вышел из кабинета. Ему нужно было распорядиться насчет лодки: лично, дабы соблюсти подобающую секретность. Он бы и следить за Шмелем отправился лично, он это умел, и получше «самых надежных ребят». Но возраст был уже не тот. Несолидно.
 
5.

Фургон Павел оставил в подворотне за пару кварталов от гостиницы и дальше пошел пешком. Он подозревал слежку, но даже не попытался стряхнуть «хвост». Он прекрасно понимал: в родном городе, с развитой сетью осведомителей, Леонидис в любом случае его обставит, и надеялся лишь на то, что предупреждение не вмешиваться прозвучало достаточно веско. Если же нет… Ну что ж, очередной возможный риск не решал ничего. Хуже другое — если верить информации Леонидиса, времени на подготовку практически не оставалось. Операция, задуманная Павлом еще в Рессии, стремительно превращалась в кавалерийский наскок…
Марина ждала его в номере. Она надела скромную юбку до колена, нанесла куда менее вызывающий макияж, а волосы собрала в аккуратный хвост. Казалось, она должна больше напоминать себя прежнюю, но у Павла возникло странное чувство, что эту женщину он не знает совсем. Он обвел глазами номер. Окошко было открыто, пахло сигаретным дымом, на столике была небрежно разбросана косметика.
— Ты что, никуда не выходила? — спросил он.
— Не успела. Ты быстро вернулся.
Павел глянул на будильник. Марина была права: он отсутствовал всего лишь пару часов. Бухта Розы проснулась окончательно — чтобы сразу после обеда погрузиться в сонную дрему. Самое время было отправляться на разведку.
— Как всё прошло? — спросила Марина, с подозрением разглядывая Павла.
— Нормально.
Он сунул руку в карман. Ножны с глухим стуком легли на журнальный столик. Марина подняла брови.
— Правда нормально, — Шмель усмехнулся. — Пожалуй, даже лучше, чем я ожидал. Теперь у нас есть машина.
Он представил себе реакцию Марины на раздолбанный вонючий фургон, и его улыбка сделалась шире.
— Машина? Зачем?
— Ездить. Ты готова? Пойдем. Посмотрим на особняк Диодарисов, покрутимся по городу. Карты — это одно, а реальные улицы — другое.
Если Марина и удивилась этому предложению, то виду не подала. Сгребла косметику в сумочку, проверила деньги и документы и подошла к зеркалу — поправить прическу.
Павел взял рюкзак, сунул в него свои «туристические» шорты и флягу с водой. Подумав, кинул туда и фонарик и теперь стоял у двери, переминаясь с ноги на ногу и с нетерпением поглядывая на Марину. Она встретила в зеркале его взгляд и улыбнулась, хотя если честно, улыбаться ей совсем не хотелось. Напарник выглядел каким-то вздрюченным, косынка сбилась, открывая выгоревшие рыжие завитки за ушами. На конопатой физиономии как будто было крупными буквами написано: «Я что-то задумал». И этот нож, который Павел незаметным движением отправил обратно в карман… Нет, Паша, не командный ты игрок, мысленно посетовала Марина, и быть у тебя в подчинении — упражнение не для слабонервных. Даже на вопрос о машине не ответил. Но ничего, есть надежда, что скоро что-нибудь прояснится. Вздохнув, она бросила последний придирчивый взгляд в зеркало и сказала:
— Не дергайся. Я уже иду.
Прихватив с кресла дамскую сумочку, она сунула ноги в туфли на каблуках.
— Стоп, — сказал Павел. — У тебя другая обувь есть?
— Конечно. Спортивные туфли, в которых я сюда добиралась.
— Переобуйся.
Марина с сомнением оглядела себя, но спорить не посмела.
— Только не говори, что мы сейчас куда-нибудь полезем, — пробормотала она, переобуваясь.
— Нет, мы будем, если что, очень быстро убегать, — ответил Павел. — Шутка! А эти, на шпильках, давай сюда. Возьмем с собой, на всякий случай.
На какой случай, он, конечно, не уточнил, но Марина догадалась и сама. Он предполагал, что по ходу дела им придется менять внешний вид.
Через минуту они уже шли по улице. Шмель, как всегда, шагал чуть впереди своей нарочито разболтанной походкой. Но впечатление разболтанности было лишь внешним. Марина едва поспевала за Павлом, несмотря на удобные туфли. На языке продолжали вертеться вопросы, пока один не соскочил сам собой, почти против ее воли.
— Паша, почему ты не хочешь сделать всё по плану Вингфилда? — негромко бросила она в спину Шмелю.
Вместо ответа Павел резко свернул в подворотню, на ходу доставая ключи от фургона.
— Сюда? И это твоя машина? — Марина брезгливо оглядела желтый фургон.
— А ты думала, что мне Леонидис даст? Садись, — и Павел приглашающе кивнул на место рядом с водителем. — Зато в глаза не бросается. Здесь таких знаешь сколько?
Он обошел машину и сел за руль. Подождал, пока Марина вскарабкается с другой стороны, захлопнул дверцу, поерзал на сиденье, поправил нож в кармане и завел мотор.
— Куда едем? — спросила Марина.
— К особняку Диодариса.
— И что ты там собираешься делать?
— Посмотрим по ситуации.
— А что ты сказал Леонидису? Зачем тебе машина, и вообще?
— Сказал, что план изменился, — неохотно процедил Павел, притормаживая и пропуская очередной конный экипаж. — И что я не собираюсь соваться в дом Диодариса.
— А что ты собираешься делать? — с нажимом спросила Марина. Солнце било ей прямо в лицо. Она подняла ладонь, прикрывая глаза, и повернулась к Шмелю. — Что?
— Сейчас посмотрим, — пробормотал Павел себе под нос, мало заботясь, услышит ли Марина его ответ. Прищурившись, он посмотрел на солнце и свернул налево, к Восточной косе. Здесь начинался квартал дорогих особняков и роскошных вилл. — Может, и такой вариант прокатит…
Его ответ, как и следовало ожидать, ничего не прояснил. Фургон трясло на булыжной мостовой, и Марина опустила руку — удерживать тень на лице всё равно не удавалось. Павел упорно избегал ее взгляда, делая вид, что сосредоточен на дороге. Впрочем, это было не так уж далеко от истины: узкая улица серпантином спускалась к морю, а навстречу время от времени выезжали такие же фургоны либо дорогие легковушки. Приходилось прижиматься к обочине, чтоб разъехаться.
Жилые дома попроще, окруженные садами, между которыми то и дело проглядывал вид на бухту, незаметно сменились высокими заборами. Кирпичная кладка, камень, железные решетки, увитые виноградом и плющом, мелькающие среди зелени крыши — вот и всё, что можно было рассмотреть с дороги. Здесь не было прохожих, не слонялись туристы и лоточники. Лишь изредка у чьих-нибудь ворот попадался скучающий охранник, по инструкции обозревающий улицу. Марина была вынуждена признать — желтый рыбный фургон, вонючий и пыльный, действительно был лучшим способом, чтобы попасть сюда и остаться незамеченными.
— Здесь, — наконец сказал Павел и притормозил впритирку к каменной стене метра три высотой.
— Здесь? — Марина завертела головой. — А где ворота?
— Дальше. Ворота нам без надобности.
Он вновь посмотрел на солнце, выпрыгнул из машины и махнул рукой:
— Сядь за руль.
— А ты?
— А я гляну, что за стеной.
Он сбросил сандалии и, подтянувшись, забрался на капот, испачкав руки и колени. Зашипел — раскаленный металл обжёг ладони и босые ступни. Марина услышала, как он забирается на крышу кабины, а оттуда на кузов. Хотела окликнуть его, но вовремя сообразила, что громких звуков сейчас лучше не издавать. Вокруг стояла сонная тишина, даже птичьего гомона было не слышно — лишь резкие крики чаек над заливом. Море было совсем близко.
Пригнувшись, Павел осторожно подкрался к стене и с минуту внимательно изучал открывшийся вид во двор Диодарисов. Ничего особенного разглядеть не удалось: только парк, выложенные разноцветной плиткой дорожки и громаду дома в глубине. Верхний этаж возвышался над зарослями шиповника и акации, нижний был надежно укрыт за кустарником.
План владений Диодарисов Павел помнил до последней самой мелкой детали. Парадный вход был дальше, ближе к воротам. Гаражи и прочие подсобные помещения, согласно схеме, располагались за домом, чуть правее. Отсюда их видно не было. Удовлетворив любопытство и сделав ожидаемые выводы, Павел тем же путем слез с фургона и открыл капот. Задумчиво уставился на автомобильные внутренности и, приняв решение, дернул какой-то проводок.
— Слушай инструкции, — негромко заговорил он, подходя к открытой двери кабины. — Подождем здесь. Хорошее место. Впереди поворот, оттуда нас не видно. Напротив тоже всё тихо. Но на всякий случай, если прикопается кто — машина заглохла, ты экспедитор и в этом ничего не понимаешь, а шофер ушел за какой-то нужной деталью. Усвоила?
— Усвоила. Это и есть твое любимое «как пойдёт?» — съязвила она, скрывая тревогу.
— Это просто перестраховка, — Павел поморщился, давая понять, что вступать в перепалку не намерен. — Никому до тебя не будет дела, вот увидишь.
— А куда денешься ты?
— Никуда, буду здесь. А если кто проедет, спрячусь.
И Павел кивнул на растущие у забора густые кусты шиповника.
— Там колючки, — с усмешкой предупредила Марина.
— Я знаю.
Он присел возле фургона, прислонившись спиной к переднему колесу. Отсюда ему хорошо был виден упомянутый поворот.
— А чего именно мы будем ждать? — Марина открыла сумку, достала сигареты и с наслаждением закурила. — Может, расскажешь? Пока никого нет.
— Я думал, ты сама догадаешься.
— Я догадываюсь. Выезда Элеоноры?
— Умница. Леонидис сказал, что она снова стала выезжать. А сейчас, если помнишь, сезон летних балов.
— И каждый день какие-нибудь приемы… — протянула Марина. — И ты думаешь, она ездит на все?
— Вот и узнаем, — Павел пожал плечами. — Главное — не примелькаться с этим фургоном…
— Хочешь проследить, куда она выезжает?
— Куда. Как. И с кем.
— Но зачем?
Павел посмотрел на нее почти с сожалением. Она по-прежнему не догадывалась, что именно он задумал, потому что такой вариант вообще вариантом не считала и никаким боком не рассматривала. А ее реакция на его идею была предсказуема, как идущая с севера гроза (вдали, над холмами, уже собирались тучи), и Павел заранее злился, готовясь успокаивать, убеждать и доказывать. Потому что просто приказать тут, к сожалению, не выйдет. Ему нужна полная отдача, а не тупое подчинение.
— Ну? — поторопила его Марина и бросила сигарету прямо на обочину. Павел немедленно привстал, подобрал окурок и аккуратно, двумя пальцами, протянул Марине.
— В кабине есть пепельница, — сказал он. — Свинячить нехорошо. И оставлять следы тоже не стоит.
Марина послушно кинула окурок в пепельницу.
— Уходишь от ответа, — сказала она, с трудом сдерживая желание вытащить из пачки новую сигарету.
— Мы не можем достать ее в доме, — Павел не стал садиться обратно. Облокотился на капот и тут же с проклятием подался в сторону — обжёгся. — Я специально сюда приехал, чтобы в этом убедиться, — продолжил он, задумчиво разглядывая каменную кладку забора. — Мы не можем действовать изнутри. Если все эти провалы были не случайны… А мое «назначение» это подтверждает… То меня наверняка ждут. Времени прошло достаточно. Остается одно, то, что Вингфилд мне запретил. Уличное нападение. Наглое похищение на глазах у всего честно;го народа, — он взглянул на Марину и улыбнулся, стараясь хоть как-то смягчить новость, но тут же малодушно перевел глаза на забор, отделявший их от вожделенной цели.
Улыбка не помогла. Марина замерла, уставившись на него и прекратив нервно терзать сигаретную пачку.
— Но… а как же три охранника? — других слов у нее не нашлось.
— Это вместе с шофером. И они такого не ожидают.
— Так вот зачем тебе был нужен напарник, — потрясенно пробормотала Марина. — Ты уже там, в Златграде всё решил, да? Но понял, что один не справишься с тремя профессионалами. А двое на трое, да еще если допустить, что шофер на профессионала не тянет… Совсем другой расклад получается, так?
— Верно.
Павел не отрывал глаз от каменной стены. Он ждал, что сейчас до нее дойдет кое-что еще, и заранее сожалел.
— Но послушай… — Марина догадалась немедленно. — Тогда, получается, я была тебе не нужна? Аналитика, связь… всё это при таком уличном нападении без надобности. Тебе был нужен солдат, исполнитель без мозгов!
Павел молчал, не возражая и не соглашаясь. И то, и другое не имело никакого смысла.
— Зачем же ты допустил, чтобы пошла я?! — повышая голос, поинтересовалась Марина. — Я тебе не помощник в таком деле!..
— Я не мог рассказать! — Павел вскинул голову и посмотрел коллеге в глаза. — Я не хотел, чтобы хоть кто-нибудь узнал… или догадался. Сама подумай. Если бы я взял обычную девицу-оперативника со стандартным набором навыков — стрельба, рукопашный бой — это было бы всё равно, что табличку на себя повесить: «Готовлюсь к боевым действиям». Вот я и решил: раз всё так складывается, может, оно и к лучшему? Никто ничего не заподозрит. А ты всё-таки не кисейная барышня, не прикидывайся. Всё умеешь: и драться, и машину водить, и стрелять. Этого хватит. Должно хватить.
— Но, Паша… — Марина наконец-то сообразила еще кое-что, с чего, вообще-то, следовало начинать этот разговор. — Разве полковник этого от тебя хотел?
— Нет, — Павел покачал головой. — Не этого, верно. Он хотел, чтобы я немного побыл сыром в мышеловке.
— Шмель!
— А что, разве не так? — он по-прежнему стоял у открытой дверцы фургона, и смотреть на Марину ему приходилось немного снизу вверх. Солнце, стоящее почти в зените, светило ему в затылок, и тень на лице мешала разглядеть выражение его глаз. — Он хотел, чтоб я сунулся в дом, где меня заведомо ждут, надеясь, что я выкручусь каким-нибудь чудом, выясню, кто и по чьему приказу на меня покушается, да еще баронессу принесу на блюдечке. Но я не волшебник. И я не готов так рисковать. Вингфилдам нужна Элеонора? Мы похитим ее и посмотрим, что из этого выйдет. Это будет неплохая провокация. Куда более эффективная, чем мое внедрение. И к тому же…
— Что?
— Я почти уверен, что Эля — не просто пешка. Слишком много нехороших совпадений вокруг предыдущих попыток. Возможно, она на кого-то работает. И вполне возможно, этот кто-то как раз Рысю и нужен. Именно он и задумал меня подставить, точно зная, что добровольно Эля со мной сотрудничать не станет.
— А если это не так?
— Ну, по крайней мере, у нас будет баронесса, — Павел дернул плечом. — И никто не посмеет сказать, что мы не выполнили задание.
— Рысь будет недоволен.
— Он сам сказал, что самое главное — чтобы Элеонора вернулась к мужу. Причем именно с нашей помощью, а не с чьей-то еще.
Марина поежилась.
— Думаешь, всё дело в этом? — задумчиво спросила она. Идея внезапной атаки уже не казалась ей такой дикой, в плане Шмеля проглянул смысл. — Кто-то жаждет дискредитировать нас, чтобы предложить барону свои услуги?
— Да. И я даже догадываюсь, кто. Тебе ведь не нужно объяснять, кому выгодно заключить союз с Баронством против Рессии?
— Не нужно, — Марина покачала головой. — Но если ты ошибаешься? Если это местечковые разборки между аристократией, а всё остальное — цепь нелепых совпадений, включая и твое «назначение»? Может же быть и такое, нельзя этого исключать.
— Тогда мы тем более ничем не рискуем. Но даже если полковник прав… А он прав, я чувствую, за всем этим что-то крупное стоит. В любом случае, если вытащим Элю — узнаем больше, — пообещал Шмель.
Его уверенность была заразительной, как обычно. Марина почувствовала, что слегка расслабляется.
— Но если ты считаешь, что Эля замешана… Получается, мы своими руками подложим Вингфилду вражеского агента. Причем неизвестно, чьего именно.
— Он сам ее выбрал, мы тут ни при чем, — Павел нехорошо улыбнулся. — И потом, агента всегда можно разоблачить. Перевербовать. Убрать, в конце концов. Пока она здесь, бароном легко управлять. Когда она окажется в Западных землях — с ней можно будет как-то разобраться. Сделать так, чтобы ее больше никто не смог использовать.
— И Рысю это развяжет руки…
— Совершенно верно. Если Элеонора выполняет приказ кого-то из Рессии, когда она будет нейтрализована, полковник сможет поймать свою «крысу». Особенно если та начнет злиться, метаться и совершать ошибки.
— А если эта «крыса» не так глупа?
— В любом случае для нее это будет поражение. Провал операции — это всегда брешь в обороне. Это потеря уверенности. Потеря позиций. Если всё получится с баронессой, отступить придется ему, а не нам. А это уже немало.
Марина не успела как следует обдумать сказанное и ответить. На дороге, со стороны ворот особняка Диодариса, послышался шум мотора. Мгновенно, одним неуловимым движением, Шмель откатился за фургон и нырнул в заросли шиповника. Марина усилием воли стерла с лица напряженное выражение, вытянула ноги, насколько позволяло пространство под сиденьем, и сделала вид, что спит, осторожно разглядывая дорогу из-под ресниц.
Из-за поворота показался роскошный кабриолет вишневого цвета. Хромированные детали серебром сверкали на солнце. Матерчатая крыша «Корвета» прикрывала от палящих лучей заднее сиденье. Марина заметила белокурые волосы и светлое платье. Ну и охранников, конечно. Один сидел рядом с шофером, второй — сзади. Оба безразлично скользнули взглядом по фургону, когда «Корвет» проезжал мимо. А вот шофер оглядел фургон куда внимательнее и, притормозив, спросил у Марины:
— Эй! Помощь не нужна?
«Профессиональная солидарность, наверное», — подумала она. Ей вдруг стало весело, словно Пашина любовь к импровизации на мгновение передалась ей. «Такой удобный момент», — мелькнуло в голове.
Но полностью «Корвет» не остановился, и заранее оговоренных слов произносить не пришлось.
— Проезжай! — прикрикнул на шофера охранник. — Сама разберется!
«Удобный момент» растворился в воздухе, утек сквозь пальцы. «Вот тебе и импровизация», — успела подумать Марина. «Корвет» скрылся за поворотом. Павел тут же вынырнул из кустов, сунулся под капот, вернул на место проводок и метнулся на водительское место.
— Двигайся! — шепотом рявкнул он. — Быстрее!
— А они ничего не заподозрят? — с беспокойством поинтересовалась Марина, торопливо перемещаясь на пассажирское сиденье. — Они же меня разглядели, а уж фургон…
— Таких фургонов тут пруд пруди, — сквозь зубы пробормотал Павел, с трудом разворачивая машину на узкой дороге. — И все, как на подбор, желтые. А у тебя стандартная внешность. Распустишь волосы — никто не узнает. Да и не собираюсь я к ним близко подъезжать.
Вырулив-таки в нужном направлении, Шмель нажал на газ и начал преследование, не дав Марине времени как следует осмыслить пассаж о «стандартной внешности».
 
6.

Тридцать шесть часов спустя Марина Шталь стояла у окна в номере гостиницы, комкая в пальцах пачку сигарет. Давно стемнело, и в окне виднелось лишь смутное отражение ее лица. Верхний свет в номере был выключен, но горел ночник над кроватью. Было душно. Павел уже спал, обняв подушку и сбросив одеяло почти до самых бедер. Волосы у него на шее слиплись от пота.
Марина выдохнула дым в открытую форточку и снова затянулась. Сигарета была последней. Нужно было ложиться спать, но сон не шел. Подарок судьбы обернулся насмешкой, и теперь ее душила обида.
Завтра утром они собирались похитить баронессу прямо с улицы, в толпе народа, и Марина совершенно не была к этому готова. Она почти смирилась с самим фактом «разбойного нападения», но никак не ожидала, что это случится так скоро, что подготовка займет у Павла всего два дня. С этим смириться не получалось.
Проследить вчера за роскошным «Корветом» Элеоноры Диодарис не составило никакого труда. Автомобиль двигался по узким улицам Бухты Розы плавно и медленно, не совершая никаких неожиданных маневров. К середине дня машин, конных экипажей и прохожих в центре города изрядно прибавилось. Павел заприметил как минимум два точно таких же, как у них, рыбных фургона, после чего набрался смелости и пристроился за «Корветом» чуть ли не вплотную.
Вишневый кабриолет остановился возле увитой плющом ограды. Сразу возле входа стояли столики летнего кафе, а чуть дальше, в глубине двора, виднелось украшенное помпезной лепниной здание ресторана. Что именно за мероприятие проходило сейчас здесь, Павел не знал. Должно быть, очередное чаепитие, заглянуть на которое в высшем свете считалось хорошим тоном. Для бала было, пожалуй, рановато, для какого-нибудь официально приема или деловой встречи — слишком поздно. Солнце стремительно забиралось в зенит, и хотя гроза обещала прохладу, в данный момент никакой прохлады в воздухе не чувствовалось. Павел обогнал «Корвет» и припарковался на другой стороне улицы, рассчитывая поподробнее рассмотреть процедуру высадки.
Охранники Элеоноры действовали, как и положено профессионалам. Тот, что сидел впереди, вышел первым, внимательным взглядом окинул улицу и встал так, чтобы отсечь любого случайного прохожего. Второй охранник тоже выбрался из машины, осмотрелся и подал руку Элеоноре. От Павла не укрылось, как юная баронесса Вингфилд резко вырвала пальцы из крепкой хватки охранника и с независимым видом пошла впереди. Девица, похоже, с норовом, и столь плотная опека надоела ей до чертиков, немедленно сделал вывод Шмель. Может, она и вправду мечтает сбежать? Ну, или работает на публику. В любом случае подобный настрой «объекта» был им с Мариной весьма полезен.
Павел проводил глазами удаляющуюся троицу — один из охранников обогнал Элеонору и пошел впереди — и переключился на шофера. Тот завел мотор и отогнал кабриолет чуть дальше по улице, в тень акаций (Павел уже обратил внимание, что парковаться у входа здесь было не принято). Открыв дверцу и выставив ноги на бордюр, водитель закурил. Павел удовлетворенно улыбнулся. Шофер явно был «слабым звеном». Возможно, именно его Диодарис планировал заменить.
На секунду у Павла возник соблазн всё-таки последовать плану Казимира и внедриться в особняк Диодарисов. Обнаружить перед хозяином слабости нынешнего водителя и занять его место будет совсем не сложно. Зато какие возможности… Он бы рискнул, если бы дело было лишь в подозрениях насчет Элеоноры. Даже если она и впрямь не горела желанием возвращаться к законному мужу или вовсе была тайным агентом Новой Родины, признаться в этом своему спасителю она всё равно не могла. Ей пришлось бы делать вид, что она жаждет быть похищенной, нужно было бы придумывать объяснения очередному провалу, обставить этот провал правдоподобно, в конце концов. Всё это требовало времени и сообразительности.
Павел почти не сомневался, что в такой игре сумел бы обыграть Элеонору. Но сейчас он не в том положении, чтобы пытаться. Они не знают, кто стоит за ней, не знают, кто еще получил информацию о новой операции и новом исполнителе. Не знают, какова во всем этом роль Диодариса. Может, он главная движущая сила этой интриги, а может, его тоже обманывают, как и всех остальных. В такой ситуации нет никакой гарантии, что его, Шмеля, попросту не пристрелят, едва он покажется на пороге, а потом обставят его смерть как-нибудь «естественно». Всё это он и собирался объяснить Марине там, на дороге, но не успел.
Он еще раз посчитал дни и кивнул сам себе — скорее всего, о нем уже знают. Но это пока не точно. Если действовать быстро, есть шанс, что похищение вообще не свяжут с ожидаемой пятой попыткой. Это было бы здорово, но надежды мало. Павел тряхнул головой и вернулся мыслями в настоящий момент. Показал глазами на кабриолет и сказал Марине:
— Видишь? Шофера можно в расчет не брать. Уж не знаю, почему его до сих пор не выгнали, но в охране он ничего не смыслит. И вообще на подготовленного к неожиданностям человека не похож. Вот он тебе и достанется.
Марина с новым интересом поглядела на молодого брюнета за рулем «Корвета». Вспомнила, как он почти остановился возле фургона там, на дороге между глухими заборами, и кивнула, соглашаясь с напарником.
— Ты хочешь, чтобы я его… застрелила? — осторожно поинтересовалась она.
— Не стоит. Даже нежелательно, — Павел был абсолютно серьезен. — Но нейтрализовать его как-то придется. Нам понадобится «Корвет», нельзя сразу светить фургон. Повезло, что машина у них открытая. Вариантов масса — придушить, оглушить… Ты пока не думай об этом, попозже разберемся, как удобнее.
От его делового тона Марину неожиданно пробрала дрожь.
— Спасибо, — пробормотала она и сглотнула, пытаясь взять себя в руки. — А остальные?
— А с остальными буду разбираться я, — он нахмурился и забарабанил пальцами по рулю. — Толпа и неожиданность нам, конечно, будут на руку.
Шмель на минуту задумался.
— А знаешь что, — вдруг предложил он. — Пойдем-ка, подберемся поближе. Посмотрим, как они будут выходить.
Он завел мотор, чтоб отогнать фургон подальше от входа. Они проехали мимо кабриолета и свернули на боковую улочку сразу за зеленой оградой.
— Устроимся в кафе, изобразим влюбленную парочку, — пояснил он в ответ на Маринин вопрошающий взгляд. — Если это просто дежурный светский визит, долго она там не пробудет.
Он стянул с головы косынку, пальцами пригладил шевелюру, переоделся в припасенные шорты и совершенно преобразился. Марина даже позавидовала — столь радикальных изменений со своей внешностью она произвести не могла. Ограничилась лишь тем, что сунула ноги в туфли на шпильках, распустила волосы и подкрасила губы. Последнее далось с трудом: как ни старалась начинающий агент Шталь хранить внешнее спокойствие, руки всё равно дрожали.
Они зашли в кафе. Шмель выбрал столик недалеко от прохода и так старательно изображал влюбленного кавалера — то обнимал за плечи, то клал ей руку на голое колено, — что через несколько минут Марина почти забыла о страхе. Голова кружилась, сердце стучало как сумасшедшее, и она не понимала, адреналин тому причиной или прикосновения Шмеля. Все чувства обострились. Никогда еще Марина не ощущала так ясно запах моря и роз, никогда прежде солнце не казалось ей таким ярким и обжигающим. Ей вдруг показалось, что ради этих мгновений она, на самом деле, и рвалась сюда. Опасность, риск, совместная прогулка по лезвию ножа…
Она почти не слышала, что он говорит — какую-то чепуху для поддержания иллюзии разговора, но старательно смеялась, иногда невпопад, и смотрела на Шмеля так, что любой наблюдатель ни секунды не усомнился бы: она действительно влюблена и наслаждается вниманием своего мужчины. Ее рука то и дело тянулась к бокалу с вином — и натыкалась на его ладонь. Шмель предостерегающе сжимал ее пальцы, напоминая о бдительности, и она ограничивалась тем, что смачивала губы. Себе Павел не заказал ничего спиртного, но ключи от машины, небрежно брошенные на столик, исключали возникновение любых вопросов.
Внезапно Павел рывком пересадил Марину к себе на колени и припал к ее губам, изображая поцелуй. Одновременно он слегка развернулся, чтобы через голову Марины хорошо видеть проход к ресторану. По дорожке между розовых кустов как раз шла Элеонора со своими телохранителями. Они двигались в том же порядке — один охранник впереди, другой позади, девушка между ними. Павел опустил глаза, но продолжал следить за ними из-под ресниц, не забывая о поцелуе.
Марина из своего положения ничего видеть не могла, лишь верхушки акаций и край заходящей на город грозовой тучи. Ветер неожиданно стал сильнее, деревья над головой грозно зашелестели и закачались. Марина закрыла глаза и, словно бросаясь головой в омут, обвила Павла руками за шею, вдохнула его запах — крепкий запах пота, пыли и рыбного фургона — и ответила на поцелуй, ничуть не играя.
Павел, продолжая следить за передвижением объектов, очень медленно и осторожно повернулся еще немного вправо и проводил троицу глазами. В самый последний момент, когда ни Элеоноры, ни охранников уже не было видно за живой изгородью, он словно невзначай выставил локоть и сбил на разноцветные плитки пола почти полный стакан с вином. Звон разбившегося стекла заставил всех находящихся в кафе подпрыгнуть и посмотреть в их сторону. Павел оторвался от Марины и снял ее с колен. Она дрожала.
— Ой, прости, я не хотел! — виновато засуетился он. — Сейчас уберут. Заказать тебе еще?
И глазами приказал: «Нет».
— Нет, спасибо, — послушно ответила Марина и, не в силах держаться на ватных ногах, опустилась на стул.
Прибежал официант и начал подметать осколки. Павел снова извинился и потребовал счет.
— Что с тобой? — прошипела Марина, едва дождавшись, когда официант удалится. — Наблюдением увлекся? — «Или поцелуем?» — чуть было не спросила она. — Я чуть заикой не осталась! Посмотри, на нас все смотрят! И теперь уж точно запомнят.
— Да пусть запоминают. Сомневаюсь, что мы сюда еще заглянем, — ответил Павел, понизив голос. — А вот если бы ты не допила вино, это точно показалось бы подозрительным.
— С чего бы я его не допила?
— Я бы тебе не позволил, — они говорили тихо, но напряжение между недавними влюбленными становилось заметно окружающим. Павел почувствовал это, откинулся на спинку стула и улыбнулся как можно непринужденнее. Но его тон выражению лица абсолютно не соответствовал. — Тебе нельзя сейчас пить. Это кажется, что стакан вина поможет расслабиться. В сочетании с адреналином эффект от такого стакана может быть непредсказуемым. Так что выпьешь потом. Вместе выпьем, когда вернемся.
— Так ты нарочно это сделал?! — возмущение перекрыло даже радость от услышанного из его уст слова «вместе».
Шмель пожал плечами.
— Ну да.
— С ума сошел? — она разозлилась по-настоящему. — Стоило ради этого внимание привлекать! Выпил бы сам, ты же не боишься сорваться!
— Не боюсь. Но я за рулем, — Павел взял со стола ключи, покрутил на пальце, не сводя с Марины внимательного взгляда. Словно прикидывал, не пора ли напомнить ей о легенде, об образе влюбленной женщины и заодно о том, насколько сейчас неуместна ее истерика.
— И к тому же, мы их потеряли, — уже тише добавила Марина.
— Они нам больше не нужны. Пусть едут домой или куда угодно. Я увидел достаточно. Можем возвращаться в гостиницу.
— Так пошли, — Марина встала, собираясь уходить, но поймала взгляд Шмеля и остановилась. Он смотрел как-то странно, то ли предостерегающе, то ли оценивающе, то ли как-то еще — она не поняла. Машинально она поправила юбку.
— Что ты так смотришь? — вырвалось у нее.
— Не торопись, счет не принесли, — не делая и попытки встать, Павел улыбнулся, но смотрел всё так же напряженно.
Марина дернула губами в безуспешной попытке изобразить ответную улыбку. На губах еще был его вкус, терпкий вкус желанного мужчины. Или это был вкус сухого вина?
Между ними возник официант и как по волшебству разрядил возникшую неловкость. Павел повторил извинения, протянул крупную купюру и отказался от сдачи, окончательно подкрепив образ чудаковатого богача-северянина. Взяв Марину за руку, он увлек ее к выходу. Над их головами громыхнуло — начиналась гроза.
Никакого «Корвета» на улице, разумеется, уже не было. Прохожие суетились, торопясь укрыться от дождя. Марина и Павел едва успели добежать до фургона и захлопнуть дверцы, как улица исчезла за пеленой ливня. По лобовому стеклу текли настоящие ручьи. Павел завел мотор и включил «дворники», но с места трогаться не спешил.
Марина закурила, задумчиво глядя на водяные разводы на стекле. Почему-то ей совсем не было страшно. Злость тоже испарилась, будто смытая дождем.
— Интересно, что они подумали? — спросила она, имея в виду посетителей кафе.
Павел понял ее без пояснений.
— Как что? — ответил он серьезно. — Бедный мужик, связался со стервой. И так перед ней, и сяк, а она устроила скандал из-за разбитого бокала вина.
Марина представила всю сцену со стороны и громко расхохоталась. Через секунду Павел присоединился к ней. Они сидели в грязном рыбном фургоне посредине главного порта Мыса и хохотали, как школьники, взахлеб, всхлипывая и топая ногами. Смех расслаблял не хуже вина, ливень продолжал хлестать в лобовое стекло, и Марина вдруг почувствовала, как с плеч словно падает груз. Груз излишних тревог и ненужной ответственности за это дело. Она была лишь исполнителем — что ж, в этом можно найти свою прелесть. Шмель хочет брать баронессу на улице, драться, стрелять? Она его понимает, ей бы тоже при имеющемся раскладе не хотелось соваться в дом Диодарисов. Ее беспокоил лишь приказ полковника. Но если Павел считает, что информацию реально вытащить из Элеоноры… Может, он и прав. А даже если не прав — решения принимает он. Ей, Марине, не нужно ни о чем тревожиться. Разве что о том, как именно придется нейтрализовать бедолагу-шофера.
Всхлипнув в последний раз, Марина откинулась на спинку стула и глубоко вздохнула, переводя дыхание. Опустила стекло и выбросила погасший окурок. На локоть попали брызги. Она стерла их рукой и подвинулась чуть поближе к Шмелю. Ей не хотелось закрывать окно. Хотелось свежести и запаха дождя вместо запаха раскаленного металла и рыбы.
— Что теперь? — спросила она.
— Теперь в магазин, — объявил Шмель. — Ты же с утра не купила ей ничего?
— Сам знаешь, что не купила.
— Значит, купим сейчас. А потом домой.
Не задумываясь, Павел назвал домом номер непритязательного отеля.
— А обед у нас предусмотрен? — с усмешкой спросила Марина.
— Да, кстати, — Павел вдруг вспомнил, что с утра ничего не ел, кроме пирожков на рынке, а случилось с тех пор много чего. — Тогда после магазина — обед. И найдем место поприличней. Надо же, в конце концов, потратить на себя хоть немного денег императора.
Если Марина и удивилась его внезапному порыву, то виду не подала. Благодарно кивнула, продолжая радоваться непонятно откуда возникшей легкости. Предложение пообедать в приличном месте вполне отвечало ее сиюминутному настроению. Ей хотелось сейчас забыть обо всем: и о задании, и об опасностях, и о баронессе…
Павел, казалось, прочел ее мысли. Сработало ли опять его сверхъестественное чутье или он загодя изучил информацию обо всех подобных заведениях в Бухте Розы, Марина не знала и не собиралась гадать, но первый же маленький ресторанчик, мимо которого они проехали с покупками, показался ему вполне подходящим. Они оставили фургон за поворотом и вернулись пешком, как приличные клиенты, совершающие вечернюю прогулку по городу. Район был для этого самый подходящий: дорогие гостиницы, казино и парк, спускающийся прямо к морю.
Ресторанчик не обманул ожиданий: помимо общего зала, здесь оказались отдельные кабинки с мягкими диванчиками и уютным освещением, идеальное место для романтических свиданий. И метрдотель, конечно, подумал, что у них именно оно. Еще бы — окончательно войдя в роль, Павел так собственнически поддерживал Марину под локоть, что иные варианты не допускались. Когда он, сделав заказ, сразу попросил счет, это никого не удивило. Стол был уставлен тарелками в кратчайшие сроки, плотные ширмы задвинуты — и Марина наконец со стоном скинула туфли и вытянула ноги на мягком диванчике. Павел хрюкнул в свою тарелку.
— Ты чего? — Марина с неудовольствием воззрилась на напарника. Кажется, он опять смеялся над ней, а ответить достойно не было сил.
— Да так. Спорим, официант услышал и решил, что мы сразу к делу перешли?
Марина слегка зарделась и ответила:
— Так это же хорошо.
— Хорошо, — согласился Павел. — У нас отлично получается. Я в тебе не ошибся.
Румянец на щеках Марины стал ярче, глаза довольно заблестели.
— Коньяк? — удивленно спросила она, только сейчас обратив внимание на стол.
— Было бы подозрительно, если бы мы спиртного не заказали, — он пожал плечами. — На сегодня уже ничего не предвидится, вот я и подумал, что по пятьдесят граммов нам не повредит.
— Может, и по набережной прогуляемся? — словно бы в шутку предложила Марина.
— А вот это вряд ли, — покачал головой Шмель. — Завтра надо ещё кое-что сделать.
— Снова разведка?
— Что-то в этом роде.
Обратно к фургону они возвращались уже в сумерках. Вокруг прогуливались отдыхающие. Светили фонари, легкий ветер с моря рождал иллюзию прохлады. С аллеи парка раздавался перезвон гитары. Марина медленно шла рядом с Павлом, прислушиваясь к звонкому голосу певца.

Ты никогда не спишь, я тоже никогда не сплю,
Наверно, я тебя люблю,
Но я об этом промолчу,
Я скажу тебе лишь то, что я тебя хочу.
За окном снег и тишь,
Мы можем заняться любовью на одной из белых крыш,
А если встать в полный рост,
То можно это сделать на одной из звезд.
Наверное, зря мы забываем вкус слез,
Но небо пахнет запахом твоих волос [Александр Башлачёв "Ёжик"].

Слова догоняли, ударяли в спину. Этой песни Марина не знала. Ей вдруг захотелось взять Шмеля под руку просто так, без всякой игры на публику, и сказать, как много он для нее значит. Но она не решилась.

Конец ознакомительного фрагмента.

Полный текст романа можно получить, написав мне на почту lomakina-irina (собака) yandex точка ру и указав желаемый формат (fb2, txt, pdf). Стоимость электронной книги 150 рублей, реквизиты размещены на главной странице.


Рецензии