Монография. Философия русской души

                Введение
                «Умом Россию не понять»
                (Ф. Тютчев)
         
         «Весь мир во мне»,- говаривал Иммануил Кант. Но чем меньше человек знает и может, тем уже его мир.  Увы, для нас мир ограничен  ограниченностью человека. Это, во-первых. Во-вторых, ограниченность человеческого мира вытекает из  ограниченности его познавательных способностей. Кроме того, интроверт сужает мир, говоря «весь мир во мне», а экстраверт  - заявляя, что мир – это расположенная вовне «объективная реальность». Но, несмотря на свою ограниченность, человек стремится к беспредельному обладанию, так как обладает алчностью, которая предстаёт перед нами неутолимой жаждой то - знаний, то -  могущества, то -  богатства. Иногда совсем конкретно - как  обжорство (булемия), беспробудное пьянство и т.п. Ещё он жаждет бессмертия.
         Один человек никогда не способен  достичь даже того, что возможно человечеству, тем не менее, он хотел бы достичь абсолютного знания, которое беспредельно. В этом своём стремлении он абсолютизирует бесконечное, беспредельное. Таким образом, абсолютизация беспредельного предстает перед нами ничем иным как установлением его предела, способом ограничения и своеобразной конечной целью, а также незыблемым основанием существующего и априорного знания.  Основание это есть та твердь, та точка опоры, которая необходима людям, чтобы не потеряться в изменчивом, кажимом, иллюзорном мире, ведь «всё течёт». Точнее, одним оно нужно, чтобы верить, другим для знания, третьим оно вовсе ни к чему, ввиду их наклонности «подвергать всё сомнению», скептичности.
        Ну, а в целом нужно сказать, что люди, стремясь познать бесконечное, беспредельное, разграничивают его, накладывают на него пределы, и, в конечном итоге, подходят к последнему пределу, называемому Абсолютом. В результате бесконечность оказывается в границах вечности: допускается, что бесконечность, впадая в вечность, совпадает с ней. Гераклитово суждение «всё течёт» соединяется с другом – «всё покоится». В физике появляется умозаключение: покой – это инерциальное движение. Умозаключение, покой – это движение, основано на амбивалентном мышлении. Если же уподобится пифагорейцам, можно Абсолют изобразить единицей 1,0, а бесконечность – дробью 0,999… . Понятно, что с точки зрения формальной логики эта бесконечная дробь (обозначим её Б) не может стать целым числом, единицей (обозначим его А). Б не есть А. Тем не менее, иногда из практических соображений допускается, что 0,999…=1,0. Обосновывается данное допущение тем, что бесконечно малым, ничтожным отличием приравниваемых величин можно пренебречь. Ведь величина этого отличия, изображаемого другой, замкнутой бесконечной дробью 0,000…1 почти что ничто – 0. Цифровое (символическое) изображение антиномии бесконечность есть вечность или движение есть покой позволяет усомниться в его логичности с позиции традиционной логики, закона тождества А есть А (А=А). Используя же кривую логику, пренебрегая ничтожной ошибкой (0,000…1) и допуская то, что Б есть А (Б=А), можно согласиться с тем, что движение есть покой.
         Итак, определяя и формируя определения, человек выявляет пределы, границы нечто безграничного – бесконечности движения, например, и тем самым устанавливает основное противоречие,  антиномию: бесконечное движение есть вечный покой (бесконечность есть вечность, движение есть покой). Если то, что не имеет границ есть аморфная субстанция, пластическое начало, то нечто оформляющее, структурирующее её – это творческое начало или Бог. Так считали мыслители древней Греции. Бог «Один» – верховный бог скандинаво-германской мифологии, а 1,0 – формально логически недостижимая вершина бесконечности 0,999… . Единица 1,0 – цифровой символ Абсолюта. Термины «цифра» «цифирь», «сефирот», «сфера» исторически связаны между собой. Они  использовались пифагорейцами, гностиками и основоположниками каббалы. Поэтому предложено множество толкований термина «число», в частности, как граница, сфера. Существует гностическая концепция, в которой Нус, Нойя (Бог) для достижения своей полноты (плеромы), воплотился в десяти сферах – сефиротах.
         То, что время и циклично, криволинейно и прямолинейно в своём течении из прошлого в будущее – это тоже противоречие. Оно раскрывает суть человеческого мышления, то, что человек пользуется и традиционной логикой и кривой логикой в процессе своего мышления. Вместе они составляют диалектическую логику. Она указывает на то, что человек мыслит в противоречиях. Именно поэтому парадигма и её копия в учении Платона противоположны. Копия течёт, образец – нет. Покой искривляет линию бесконечного движения, превращает её во множество циклов, витков спирали. Эта кривизна передаётся пространству. Ведь и А.Эйнштейн полагал, что пространство кривое. В результате копия образца (мир) кажется кривой. Копия не совпадает с образцом, подобна образцу, но не является подлинником. Проще говоря, течение кажимого мира изобличает его стремление к скрытому покою, пределу, именуемому образец. Этот предел недостижим, иначе энергия мира, рассеиваясь, не сохранялась бы. Два термодинамических закона, утверждающие, что энергия рассеивается и что она сохраняется, надо полагать, выводятся, как частные законы, из законов всеобщих: всё движется и всё покоится. Эти законы не исключают, а дополняют друг друга. Бытие покоится и движется одновременно. Оно парадоксально. Если у материалистов бытие – синоним материи, то у идеалистов, по логике, бытие – синоним Духа. Из этого следует, что всеобщие категории материализма и идеализма парадоксальны. Парадоксальность эту можно объяснить лишь специфической особенностью человеческого мышления: оно стремится избавится от амбивалентности мышления, затем – от паранояльности его ради логической чистоты, абсолютной безошибочности. Результатом этого стремления является монизм. Если в материалистическом монизме всё – материя, то в идеалистическом монизме всё – идея, дух (бог).
         Люди различны и схожи между собой, объединены в малые и большие группы, что позволяет классифицировать людскую массу, социальную субстанцию для быстрой ориентации в ней. Также стремится человечество в своём познании  действительности от огромного множества разных впечатлений к последнему их основанию, субстанции. И в этом стремлении каждый использует  врождённую, общую для всех способность  воспринимать и воспроизводить, репрезентировать впечатления, обращаясь то к созерцанию внешнего мира (отражению, рефлексу), то к внутреннему созерцанию, рефлексии. Не смотря на то, что каждый человек наделён способностью к экстраверсии и интроверсии, К. Юнгом подмечено, что все они подразделяются на экстравертов и интровертов. Если у экстравертов субстанция – это материя, то у интровертов субстанция – это дух, я. С научной точки зрения, циклическая смена созерцаний или кругооборот созерцания позволяет выявить устойчивую повторяемость явлений природы, как в пространстве, так и во времени – закономерности. В свою очередь, знание закономерностей  позволяет сформировать научное мировоззрение  - научное видение мира: основанный на традиционной логике его образец: парадигму. Но если учёные из экстравертов склонны к эмпирическим наукам, то учёные из интровертов – теоретики. Следует заметить, эмпирика, практика не совпадает в точности с теорией, как копия не совпадает с образцом. Например, теория научного коммунизма не совпала с практикой построения коммунизма. Строители коммунизма не смогли получить на практике в полной мере того, что мыслилось в коммунистической теории.
          Человек включён в систему времени, которая и прямолинейна и циклична - криволинейна. Повторюсь, время амбивалентно. И эта амбивалентность передаётся ему от бытия, атрибутом которого оно является. Категория «бытие» - продукт мышления. Люди воспроизводятся, стремятся бесконечно продлевать свой род. В то же время жизнь одного человека есть онтологический цикл, на вершине которого, соприкоснувшись с чем-то духовно более высоким (духовной парадигмой), он начинает угасать, от чего духовная цель его развития  видится в этом соприкосновении, в стремлениях наиболее высоких.  Низкое же, низменное остаётся животным в человеке, поэтому человек неразвитый - животное, хитрое и коварное, как зверь, живущий влечениями, страстями и подчиняющий им всего себя. У необразованного человека, если возникает борьба между  его разумом и чувствами, аффектами, она всегда заканчивается победой вожделений (либидо). Естественные влечения  ведут  в этом случае субъекта по жизни, являясь его вождём. Надо полагать, что ни один индивид себя животным не считает, поскольку человек намного опередил своих собратьев по эволюции. Тем не менее, внутренняя борьба в человеке есть выбор между добром (духовной парадигмой) злом (звериным в нём), которые олицетворяют низменные страсти и высокие устремления - вечный двигатель человечества, человеческого развития.
         По своей природе одни более чувственны, чем другие; изысканной чувственности одних противополагается грубая её сила в других. Эта сила может быть до того выражена и устойчива, что при однообразном строении чувственности проявляется в виде  постоянного кипения в человеке одной страсти, определяющей весь душевный склад личности и её установку. Постоянное удовлетворение  этой страсти и постоянная неудовлетворённость её - залог неистощимости (беспредельности) этого психического явления как стремления к некой несуществующей цели. Точнее, она (цель) есть, и даже ощутима, но недостижима, недоступна: посюсторонняя как жажда и потусторонняя как полнота удовлетворения, законченность, завершённость. Она достижима и недостижима, двузначна, предельна как запредельна.
         Для некоторых людей в любой нации неутолимая жажда деятельности становится стержнем их личности, принося народу благо, если она направлена в то русло, которое следующими поколениями оценивается шагом вперёд, в будущее. Однако эта же неутолимая деятельность содержит в себе нелепость, абсурдность, можно сказать, бред, если не озарена светом разума. Например, были люди, пытавшиеся создать вечный двигатель. Были и удачливые изобретатели, а также реформаторы.
         Лишь будучи проясненной, алчность выходит из темноты бессознательного, иррационального в свет рационального, правильного.  От этого самообразование человека видится ключом его самораскрытия и управления своей деятельностью. Образование же выводит всякого появившегося на свет человека из глубины дремучих веков, из бессознательного и подсознательного, что называется, в Свет.
         «Общественный разум единственно зависит от воспитания, ибо человек к совершенству доходит не одним поколением, но многими».(Радищев А.Н. «Русская философия второй половины XVII века». Хрестоматия.- Свердловск,1990г., с.362,363).
          Данное высказывание наводит на мысль, что, во-первых, человек имеет историю образования, во-вторых, в сжатом виде он повторяет её в процессе индивидуального образования в социальной системе. Для этого изобретена технология образования и соответствующий институт. Как эмбриогенез является кратким повторением филогенеза, так и образование современного человека является кратким повторением истории становления биологического животного социальным животным. 
          Не нужно, однако, думать, что смысл воспитания чувств состоит  в их подавлении, в аскетизме. Уметь направлять и знать направление развития чувств и страстей, значит быть скульптором самого  себя, своего духа, значит быть свободным, но не подавленным.  Страсти нужны, поскольку «чувственность, родившаяся страсть начинают напрягать силы умственные. Страсти исчезают, а вместе с ними и рвение к познаниям. И  хотя рассудок ещё не ослабел, но вновь не делает приобретений».(Радищев А.Н. «Русская философия второй половины XVII века». Хрестоматия.- Свердловск,1990г., с.367.)
           Каждому народу присущ свой характер, обусловленный, по мнению, например, русских философов А.Радищева и Н.Бердяева, природными условиями их бытия, сказавшимися на языке, нравах и обычаях. Нрав как норов - свойство врождённое, тогда как обычай – обыкновение, возведённая в ритуал привычка. Обычай, как правило, служит какой-нибудь цели. "В типе русского человека всегда сталкиваются два элемента,- писал Н.А. Бердяев,- первобытное, природное язычество, стихийность бесконечной русской земли и православный, из Византии полученный аскетизм, устремлённость к потустороннему миру. Необъятность русской земли, отсутствие границ и пределов выразились в строении русской души. Пейзаж русской души соответствует пейзажу русской земли, та же безграничность, бесформенность, устремлённость в бесконечность, широта».(Бердяев Н.А. «Истоки и смысл русского коммунизма».- М.: Наука, 1990г., с.8).
           Соглашаясь с Бердяевым, можно думать, что аскетизм пришёл в Россию с православной верой, истинно же природное  у русских – широта души. Дионисизм же или дипсомания, запойное пьянство в России нашего времени – результат обычая, упавшего на свойство души чрезмерно чем-либо увлекаться.  Но сказанное нужно подвергнуть сомнению, поскольку обычаи могут быть совсем  не характерны тому  народу, которому  они были по той или иной  причине привиты.
         Сомнение  вызывают и слова русского поэта Ф.Тютчева: «Умом России не понять». Уметь понимать необходимо, поскольку понимание -  осознание бессознательного, инстинктивного, перевод языка ощущений на язык понятий. Также лучше понимать, чем слепо верить. Понимание даёт прозрение. Но если верующий человек, не имеющий ничего кроме веры, за которую он отдал всё, что имел, вдруг потеряет её, пусть он не отчаивается, так как он сделал приобретение более важное: к нему вернулся  собственный разум.
 
                Глава  I

«Но и простой гражданин должен читать историю. Она мирит его с несовершенством  видимого порядка вещей, как с обыкновенным явлением во всех веках… .  История  в некотором смысле есть священная книга народов… завет предков к потомству… изъяснение настоящего и пример будущего». (Карамзин Н.М. «Предания веков».- М.: Правда, 1989г., с.31.) 
         Итак, чтоб понять настоящее, необходимо разобраться в происшедшем, необходимо найти причины взлётов и падений народов. «Несовершенство видимого порядка вещей», считает Н.М.Карамзин, «обыкновенное явление во всех веках». Тем не менее, оно для одного и того же народа то больше, то меньше, в сравнении с прошлым положением вещей и с положением дел у других народов.
         Все познаётся в сравнении, от чего в «пестроте Космоса», мировом плюрализме, мультикультурализме видится необходимость. Но мир нуждается и в единстве, поскольку хаос, анархия плюралистического сообщества без него может носить деструктивный, разрушительный, а не созидательный, не конструктивный характер. Русский историк Н.М.Карамзин по этому поводу пишет: «Знаю, что поле битвы нашего удельного междоусобия, гремящие без умолку в пространстве  пяти веков, маловажны для разума; что сей предмет не богат ни мыслями для прагматика, ни красотами для живописца ». (Карамзин Н.М. «Предания веков».- М.: Правда, 1989г., с.45.) 
            Последние 15 лет  ХХ века характеризовались гражданской и национальной междоусобицей в СССР. Кому она была нужна – это один вопрос, невозможность  же достижения  согласия между народностями и народами  говорит    о недостаточном умении реформировать общество. Поскольку  необходимость революционных реформ может следовать за упадком  отслужившей системы, то хаос неразберихи междоусобных волнений, заменяющих реформацию, ведёт  ещё  к большему упадку народов, ставит их существование  в зависимость от других народов, организованных в сильное единство.  Н.Карамзин, в частности, указывает, что «междоусобие предавало славян российских в жертву внешним неприятелям». (Карамзин Н.М. «Предания веков».- М.: Правда, 1989г., с.45.)   
         Чтобы из нагромождения событий  истории вывести природные свойства  души россиян, необходимо решить, являлись ли междоусобицы следствием проявлений  исконного в  славянских характерах. Для этого следует  обратиться  к историям народов других стран, которые поведают нам, как ни странно, о точно таких же стечениях обстоятельств, о яростных междоусобицах, имевших, увы, иногда роковое последствие, приводившее к исчезновению отдельных культур, цивилизаций. Так пал Древний Рим.
         Россия не раз была жертвой внутренних распрей, не раз стояла на грани исчезновения, например, во время Второй мировой войны, при нашествии татаро-монгольской орды, но всякий раз она возрождалась из пепла, благодаря, возможно, неистощимости русского духа, умению выжить в нечеловеческих  условиях, собрать в кулак все свои силы и ценой неимоверных  жертв восстать из пепла. Однако не следует этим кичиться, лучше это воспринимать как предостережение о возможности непоправимого.   
         Каковы были древние российские славяне, что характерного было в них, ответить могут  только иноплемённые  современники их, поскольку они испытывали на себе влияние этих характеров. Так «греческие летописцы не упоминают ни об  одном  главном или общем полководце славян: они имели вождей только частных; сражались не стеною, не рядами сомкнутыми, но толпами рассеянными, и всегда пешими, следуя не общему велению, не единой мысли начальника, а внушению своей особенной, личной смелости  и мужества; не зная благоразумной осторожности, которая предвидит опасность и бережёт людей, но бросаясь прямо в середину врагов. Чрезвычайная отважность славян была столь известна, что хан аварский всегда ставил их впереди своего многочисленного войска, и сии люди неустрашимые, видя иногда измену хитрых аваров, гибли с отчаянием. Византийские историки пишут, что славяне сверх их обыкновенной храбрости, имели особенное искусство биться в ущельях, скрываться в траве, изумлять неприятелей мгновенным нападением и брать в плен.   
 Храбрость,  всегда знаменитое свойство народное, может ли в людях полудиких основываться на одном славолюбии, сродном только человеку образованному? Скажем смело, что она  была в мире злодейством прежде, нежели   обратилась в добродетель. Не желание славы, а желание добычи, которою пользовались готы, гунны и другие народы: ей жертвовали славяне своею жизнию и никаким другим варварам не уступали  в хищности». (Карамзин Н.М. «Предания веков».- М.: Правда, 1989г., с.47.) 
         Таким образом, в первоначальных славянах историки не усматривают  ничего такого, что давало бы им  право называться славянами, славиться, поскольку, по мнению Карамзина, славолюбие характерно  «человеку образованному». Возможно, славянами славянские  народности стали называться  позже, когда  скрытое  в их душе  проросло, развернулось с цивилизованностью, когда стала  вырисовываться  их тяга  к словесному восхвалению геройства, поскольку  термины «слава» и «слово» имеют в себе такое родство, в котором первый происходит от второго.  Но трудно всё же представить, чтобы восточно-европейские дикие племена изначально не отличались  от  западно-европейских диких племён, хотя, несомненно, представляли ту же белую расу.
     «Таковы были древние славяне по описанию  современных историков, которые согласно изображают их бодрыми, сильными, неутомимыми. Презирая непогоды, свойственные климату северному, они сносили голод и всякую нужду; питались самою грубою, сырою пищей; удивляли греков своею быстротою; с чрезвычайной лёгкостью всходили на крутизну, спускались в расщелины; смело бросались в опасные болота и глубокие реки. Думая без сомнения, что главная красота мужа есть крепость в теле,  сила в руках и лёгкость в движениях, славяне мало пеклись  о своей наружности… Греки, осуждая сию нечистоту, хвалят их стройность, высокий рост и мужественную приятность лица. Загорая от жарких лучей солнца, они казались смуглыми и все без исключения были русыми, подобно другим коренным  европейцам». (Карамзин Н.М. «Предания веков».- М.: Правда, 1989г., с.46.) 
          Итак, мы видим, что из исторических описаний очень трудно заключить, какими особенностями склада души обладали предки славян. Вероятно, в древнейшее время ископаемые предки людей очень походили друг на друга и отличались  только закреплёнными естественным  отбором и изменчивостью приспособительными, расовыми признаками. В общем же для всех для них  нужно признать неразвитость духа, культуры  и этим объяснить их сходство. Душа же народа, как некий коллективный характер, тип коллективной личности, зародившись  в людях, по мере  развития  приобретала всё большие особенности, проявляясь в обрядах, обычаях, верованиях. В особенностях истории и культуры душа народа приобретала  значение национальной; становилась двузначной: с одной стороны, представлялась особенной, с другой – единой всем племенам  и народам.  Это  единство характера (души) всех народов мира позволяло вывести абстрактно – логическим путём существование  мировой души, что и было сделано впервые мифологами Древнего Египта. Из сего следует, что понятие «душа», во-первых, имеет историю возникновения и развитие, во-вторых, - сложное содержание. Последнее, вероятно, служит причиной  разнообразия религий. Мировые религии своим множеством, следовательно, совокупным множеством богов напоминают  мировое язычество, которое может расцениваться как этап, предшествующий появлению всемирной веры.
         История многонационального народа –  аналогия пути мирового развития. Большое  отражается в малом. Мировая история есть всеобщий исторический опыт. А он предполагает то, что как только культуры  народов всех стран  сблизятся и будут иметь больше сходства, чем отличия, возникнут предпосылки для появления  всемирной  религии. На вопрос, что может быть в культурах общего, нужно ответить – общие ступени  развития. В религиях народов Г.Гегель отметил  такие общие для них периоды, как естественную религию, религию  духовной индивидуальности и абсолютную религию. В свете же  мирового единства людей, современные абсолютные религии в совокупности выступают своеобразным язычеством.  Если внимательно всмотреться в такие распространённые религиозные культы, как христианство, магометанство и буддизм, можно заметить, что их боги отличаются. Однако, каждый из богов, несомненно, вышел из духовных недр своего народа. Поскольку на культуру отдельного народа влияют культуры других народов, он оказывается в культурном окружении и в то же время сам включён в своеобразный круг культур. Из круга нет выхода до тех пор, пока не возникнет так называемый научный прорыв. Он разрывает круг и поднимает культуры всех народов и мировую культуру на новый уровень. Так известно, что в  масштабе Земли примерно одновременно появились разные расы, народы  и их космические представления. Эти взгляды  на окружающий мир, несмотря на изолированность, особенно американских  индейцев, приобрели сходство и один темп развития. Вначале Космос древними людьми представлялся  неодушевлённым и неживым, например, как «мировая гора», затем стал оживляться. Он начал представляться как космическое животное с хребтом из млечного пути и людьми в его чреве -  зооморфным. Антропоморфность – следующая стадия. Она состоит из двух фаз. В первую фазу производится отделение космического тлена, праха от жизни и духа. Я есть жизнь и дух – учил Христос. Вторая фаза состоит в обожествлении человека. Так, например, обожествление основоположника буддистского учения Гаутамы  и основоположника христианского учения Иисуса из Назарета, может рассматриваться, наоборот, как вочеловечивание мирового духа - оживление и одушевление праха, из которого взят человек.  Трудно поверить в то, что дух, нус  одного отдельного человека может стать  мировым. Но многие люди верят в это. Вероятно, преемственность, существующая  в культуре  каждого народа, заставляет  задумываться  над существованием  бесконечного разума, 
         О том, есть космический, вселенский разум или программа, нет ли, я думаю, никто  с уверенностью  не скажет. Тем не менее, существование законов, в соответствии с которыми разворачиваются  естественные процессы, это разве не программа?  Человечество открыло существование материальных сил и объективных  законов. Несколько погодя сумело использовать знания о них для того, чтобы вмешиваться в управление естественными и социальными процессами, опосредованно влиять на отдельных  индивидуумов и общество в целом, назвав этот механизм механизмом социального развития.  Появление же генетики, открытие генетического кода, наследуемой, передаваемой от поколения к поколению программы онтогенеза помогло понять, что в культуре заключён код, программа образования человека, не его тела, а естества другого, духовного, которое в донаучное время было освящено, отчуждено от человека и помещено на «небеса».   В общем, появление генетики повлекло за собой появление культурологии, а затем и науки не о происхождении, а об образовании человека. Появление генетики и идеи об образовании человека явилось  пересадкой потустороннего по эту сторону. От чего правдоподобно стали звучать слова Христа о том, что бог  (жизнь и дух) в нас, каждый человек (его тело) – храм.
          Человек по природе своего разума всюду ищет закономерности  и законы. Он понимает, что при помощи силы притяжения образовался земной шар, а, не наоборот. Вначале человек образуется, затем - мыслит, но не наоборот, замыслив себя, предпослав мысль, образуется, появляется на свет. Человек образуется по двум программам (кодам), действующим в процессе онтогенеза и социального образования. Итогом этого рассуждения является  мысль о том, что каждый человек триедин, он есть единство трёх естеств - тела, жизни и духа - в одном лице. Образование человека есть триединое явление. Наукой открыты код фенотипа человека, программы онтогенеза и психогенеза (физического и психического развития). Человеком изобретена программа своего культурного образования. Эти программы связаны. Так нарушение эмбриогенеза ведёт к нарушению психогенеза и затем к отставанию человека в школе.
               
                Глава  II

«Бог есть дух. В этом заключается то, что бог, вечно в себе и для себя сущее (Дух в себе), вечно порождает себя как своего Сына (воспроизводит себя во времени), отличает себя от  себя – абсолютное определение, но то, что он таким образом отличает  от себя, не имеет формы инобытия, а отличенное непосредственно  есть лишь то, от чего оно  отделено (отчуждено)».  «Бог есть любовь, то есть такое различие и уничтожение такого различия, игра такого различия, которое (ничтожно) не принимается всерьёз, которое именно таким образом полагается как снятое, то есть вечная, простая идея (Дух воспроизводит себя аутентичным себе. Поэтому он при бесконечности воспроизведения абсолютно один и тот же:все копии его - один образец. Поэтому Сын не копия отца, а сам отец. А есть А). Когда мы говорим, что бог вечно порождает своего Сына, что бог отличает себя от себя, то мы начинаем говорить о боге, что он делает это и в положенном им другом, целиком оставаясь у самого себя /форма любви /, но ведь мы должны знать, что бог есть сама эта деятельность в целом».(Гегель Г. «Философия религии». М.: Республика, 1997г.,с.229-231)
         Таким образом, кратко мы можем  сформулировать следующее. Во-первых, «Бог есть Дух в себе» и поэтому подобно «вещи в себе» непознаваем. Во-вторых, Бог есть Дух, который «вечно порождает себя самого как своего Сына и отличает себя от себя», хотя это отличие в силу аутентичности ничтожно (нуль). «Бог есть сама эта (порождающая и отличающая, воспроизводящая и отделяющая) деятельность в целом». Бог как Отец – А и как Сын тоже - А. Поэтому можно сказать, что Бог-Отец – это Бог-Сын. Отец (А) есть Сын (А). Говоря А есть А, мы цитируем закон тождества, взятый из традиционной логики. Но, как известно, традиционная логика – это не диалектическая логика. Соблюдая при отчуждении Духа в природу традиционную логику невозможно достичь инобытия. Инобытие достигается, если при отчуждении Духа в природу допускать кривую логику, превращение А в Б. Если бы в учении говорилось, что Отец – А, а Сын – Б, что А воспроизвелось в Б, то тогда в нём соблюдалась бы кривая логика. Также при соблюдении традиционной логики невозможно, чтобы после отчуждения Духа А в природу Б, стало возможным возвращение Его как Б к себе как А. Проще говоря, чтобы Бог был познаваем, необходимо допустить его кажимость. Он должен открываться людям в откровениях, а не замыкаться навечно в себе. Но кажимый Бог-Дух должен отличаться от Духа в себе как парадигмы. Кажимый Дух – это искажение парадигмального Духа. При отчуждении в природу и возвращении к себе Дух из состояния А переходит в состояние Б, затем обратно. В конечном итоге соблюдается традиционная логика А есть А. В общем, если Бог и кажется людям, всяк его видит по-своему.
         «Чтобы ближе разъяснить эти определения, можно заметить ещё следующее:
когда говорят о том, что такое бог, то, прежде всего, указывают его свойства: это бог, он определяется посредством предикатов – это способ представления рассудка. Предикаты – это определения особенности: благость, всемогущество и т.д./…/ Поскольку на Востоке чувствуют, что это не есть подлинный способ  выражения божественной природы, то говорят, что бог является многоименным, что его нельзя исчерпать с помощью предикатов: ибо имена в этом смысле то же самое, что предикаты».(Гегель Г. «Философия религии». М.: Республика, 1997г., с.232)
            В общем, я всё клоню к тому, что в разных верах  разные определения бога. И причина, быть может, кроется в особенностях характеров  народов, различающих через эти определения, так сказать, своего бога, не свой особенный народный дух, а по-своему, по особенному одного для всех бога. Если это не так, то не исключено, что виной всему пророки – те, кому по-особенному открывается Бог.
         «В Сыне, в определении различия  происходит  развитие определения к дальнейшему различию…» (Гегель Г. «Философия религии». М.: Республика, 1997г., с.249) Поэтому наоборот, перевёрнуто всё учение как изложение предикатов и постулатов сводится к постулированию самой общей особенности учения, легче всего связываемой с душевными особенностями основоположника учения, пророка-учителя. «На первой точке зрения,- пишет Гегель,-  отношение таково, что бог выступает  в своей вечной истине. Но с другой стороны, является субъективное сознание, конечный дух, который в качестве чистого мышления в себе есть, начинающийся с непосредственного  и поднимающийся до истины». (Гегель Г. «Философия религии». М.: Республика, 1997г., с.249,250)
В начале  конечный дух - дух конкретного лица, предлагающего вероучение, по принятию же учения и его духа в учении - это народный дух. Иудеи не приняли учения Иисуса из Назарета из-за отсутствия их духовного родства. Таким образом, очевидно, что духовное родство не связано с кровным родством. Иисус был духовно чужим для большинства иудеев, его учение воспринималось ими программой вырождения нации, поскольку  они ждали мессию, а не Христа.  На этот же момент в христианстве указывает Ф. Ницше.
         Думается, особенное  в христианстве – это любовь. «Эта любовь не есть ни человеческая любовь, любовь к людям, половая любовь, ни дружба. Эта любовь есть понятие самого  духа. Она является для себя предметом  в Христе как сосредоточии веры…» (Гегель Г. «Философия религии». М.: Республика, 1997г., с.300)
         Я  полагаю, духу  православных народов должна  соответствовать любовь, которая  выразима не только в любви к своему роду, отечеству, духу отечества и слепой преданности им, но и в приветливости к иному, ближнему, принятому всей общиной. Для российских христиан характерны  гостеприимство, открытость, а также склонность  к исключительному самопожертвованию во имя  отечества  и так называемая  ностальгия.  Любовь – не долг, не повеление, не  категориальный императив интеллекта. Любовь – не чувство, не веление сердца, привязанность, преданность. Быть может она – это особое состояние духа человеческого, указывающее на то, что Дух снизошёл на человека?  Г.Гегель считает, что «любовь есть понятие духа, вечной  простой идеи». Поэтому бог как идея должен быть понят. И как показывает практика, на разных континентах он был понят по-разному. Мало того, среди верующих на всех континентах есть религиозные фанатики, готовые воевать за идею. Русский психиатр П.Ганнушкин различал фанатиков идеи и фанатиков чувства. Думается, что в России чаще встречаются фанатики чувства. Любовь русских нерациональна. Поэтому в России легко формируется культ личности. Так в ХХ веке в России люди поклонялись вождям коммунизма, а не идее коммунизма. Думается, православные русские люди привязаны к христианской идее через образ Христа. Им больше, чем другим верующим нужны иконы. Этим объясняется крах иконоборчества в православии.
 
                Глава  III

«В  философии религии мы рассматриваем в себе  сущую, логическую идею не только как чистую мысль и не только в её конечных  определениях, где она выступает в конечном способе своего проявления, но и так, как она есть в мысли, в себе, и одновременно такой, какой она являет, открывает себя, но открывает  себя в бесконечном явлении в качестве духа, рефлектирующего себя в самого себя, духа, который не является, не есть. В этом определении явления содержится и конечное явление – мир природы и мир конечного духа, однако, дух есть сила, господствующая над ними, которая творит их из себя и себя из них». (Гегель Г.Философия религии в 2т.Т1.- М.: Республика, 1975 г., с.225.)
          Итак,  в философии религии Г. Гегеля рассматривается, в конечном итоге, «дух, который не является», не кажется, а также «дух, который не есть», которого нет.  «В других частях философии бог есть результат, здесь же конец сделан началом…». 
Здесь началом служит дух, которого нет, что соответствует выражению: вначале ничего не было. Логическая идея, мысль в качестве духа возникла из небытия. Почему так случилось? Пытаясь ответить на данный вопрос, следует ход мысли повернуть вспять, начав снимать установленные предикаты, определения мысли. Тогда апофатически мы придём к ничто. Из этого следует, что в своём рассмотрении бога Г.Гегель не избегает приёмов апофатической философии и апофатической теологии. Поскольку открывает, являет себя мысль в качестве духа, то и мир природы мыслится Гегелем как духовный мир – идеалистически. В предложенной им модели явление бога конечно и бесконечно. Конечная сторона явления – мир природы и мир конечного духа. Ну и так как всё есть дух, то является он только себе. Человек, став духовным – мыслящим существом, открыл или явил его в себе. Он научился верить в бога, научившись мыслить. Мысль, став предметом мышления, пришла к логике, превращённой стараниями Аристотеля в метафизику. Однако одним фрмально-логическим путём прийти к богу человек не мог, так как формально-логически бесконечность не была тождественна вечности. Бесконечность не выводилась из вечности путём формально-логической дедукции. Формально-логическая индукция, в свою очередь, не позволяла бесконечности отождествиться с вечностью. Здесь требовалась другая – кривая логика, которой старательно избегали теософы и теологи.
          «Уже  для неопифагорейцев, и неоплатоников языческого мира народные боги не были богами фантазии, но стали богами мысли./…/ В самом деле, и философия сама есть служение богу, религия, ибо она есть не что иное, как тот же отказ от субъективных домыслов и мнений в своём занятии богом. Следовательно, философия тождественна с религией; различие заключается в том, что философия совершает это собственным методом, отличным от метода, который обычно именуют религиозным как таковым./…/ Они отличаются друг от друга  методами своего постижения бога./…/ Спекулятивная философия есть сознание идеи, воспринимающее всё как идею; идея же есть истинное в мысли, а не только в созерцании или в представлении./…/  Спекулятивно мыслить означает  разложить  действительное  и противопоставить его себе таким образом, чтобы различия были противоположны друг другу по их мыслительным определениям, а предмет постигался как единство обоих. В созерцании мы постигаем предмет в его  целостности, наша рефлексия же различает, постигает различные стороны предмета, познаёт в них многообразие и раздвояет их».(Гегель Г. Философия религии в 2т., Т1.- М.: Республика, 1975г., с.220, 221)
         Поскольку у Г.Гегеля всё – идея, мысль, то и в разложении действительного нужно видеть разложение идеи, мысли. Метод спекулятивного мышления, по мнению Гегеля, состоит в мысленном разложении действительного и мысленном противопоставлении разложенного действительного не разложенному действительному (действительности). При этом мыслимые различия разложенного действительного должны быть противоположны, а предмет постигался как единство обоих противоположных различий (лиц).
         С точки зрения так называемого «первого деления» бога на дух и мир (логос), можно заподозрить силлогизмическое сходство между философским и религиозным методами, хотя Гегель отрицает это. В делении бога на мир и дух просвечивает аристотелев силлогизм: тезис-антитеза-синтез. Дух и мир имеют одно (божественное) происхождение, следовательно, одно общее им качество (основу), поэтому едины. Ведущее к противоположности их различие объясняется качественными особенностями духа и мира, которые относительны. «Дух» и «мир» - два равных термина, соединённых большим. Если можно так выразиться, они – две разных флюктуации одной основы, субстанции. С точки зрения качественного анализа, обе флюктуации двоичны – каждая имеет одно особое качество и одно общее. Чувственно, сенсорно нам этого не представить, если не использовать следующей аналогии. Все мы неоднократно видели, как белый свет разлагался, являя радугу. Единица скачкообразно, без переходов превращалась в седьмицу. Появлялся своеобразный ряд перечисления семи качеств (сефирот) – ипостасей белого света. Все цвета радуги особенны и тем самым противоположны друг другу. Единство их происхождения из общего основания указывает на единство противоположностей.   
         Теперь можно понять, что в христианской религии Бог не происходит в силу синтеза духа и мира, а, наоборот, дух и мир появляются в результате анализа, разложения одного божественного начала. Анализ противоположен синтезу. В данном случае он дедуктивно разлагает начало, являя диаду: Бог-Сын (Логос, Мир), Бог-Дух. Синтез, путём обратной дедукции возвращает диаду к монаде. Появляется представление, что монада с другой стороны – диада, что диадические противоположности едины со стороны монады. Так в триединстве угадывается диалектический закон единства противоположностей.
         Как известно, человек не только созерцает, но и мыслит целостность объекта. Анализируя различные стороны целого, он видит одно как многое, что одно есть многое. Проблему одного и многого пытались решить ещё древнегреческие философы. Проблема эта заключалась в том, что формально-логически одно (А) не может быть многим (Б), они не тождественны. Кривая же логика позволяет утверждать, что А есть Б, одно есть многое. Утверждать же так нельзя, так как считается, что основанное на кривой логике мышление ошибочно, паранойяльно. В законе же единства противоположностей А и Б допускается тождественность А и Б – кривая логика – если основания достаточно, если доказано единство их происхождения, то есть, что они тождественны. Закон достаточности основания позволяет пользоваться кривой логикой в определённых рамках.
         Гегель пишет: «В своём познании человек исходит из устройства и структуры природы, а это есть данность».(Гегель Г. Философия религии в 2т., Т1.- М.: Республика, 1975г., с.211)  По мнению В. Ленина, природа – объективная реальность, данная в ощущении, следовательно, в мышлении. Из этих высказываний двух великих мыслителей следует, что в своём познании природы человек исходит из тех своих ощущений, в которых дана природа. При этом экстрацептивные ощущения человек не может не считать не своими. Они его, но в них не он, а нечто иное, чуждое ему. Воспринимая, он должен мысленно отчуждать естественную данность от ощущения как инструмента восприятия. Он должен понимать, что эта данность может быть вне ощущений. Раздвоение природы, то, что она есть в себе (как А) и есть в ощущении (как Б) возникает в сфере мышления человека. И по тому, как он её решает, его относят либо к материалистам, либо сенсуалистам, либо к идеалистам. Как правило, люди не могут отделить ощущение от того, что дано в нём, поэтому либо отчуждают ощущение вместе с данностью, отождествляют Б с А, либо, наоборот, присваивают данность, говоря весь мир (природа, А) во мне, так как делятся на экстравертов и интровертов. И если склонность того или иного человека философствовать материалистически, или идеалистически можно объяснять его типом личности, то доминирование в России материализма с 1917 по 1991 годы объяснить труднее. Как известно, после октябрьской революции в 1922 году все философы, разошедшиеся во взглядах с марксистами, были высланы за пределы России на двух «философских пароходах».
          «Стремясь понять естественное явление или тот или иной закон, его действие  или следствие, люди хотят постигнуть основание  именно  этого явления, т.е. не то основание, которое лежит  в основе всего, а основанием именно этой определённости. И основание подобных особенных явлений…следует искать и брать в сфере конечного, и само оно должно быть конечным./…/ Познание захватило весь конечный материал…. К нему отошло всё определённое содержание; однако…оно не способно ввести в него связь абсолютную. И, наконец, поскольку наука подчинила себе познание,…религия лишилась познания и превратилась в одно только чувство,…однако, религия ничего не может сказать о нём, ибо всякое познание неминуемо было бы сведением вечного до уровня конечной сферы, конечных связей./…/ Религиозное чувство не доверяет конечному, которое заложено  в познании, и упрекает науку  в суетности. Познание в свою очередь также не доверяет той тональности, в которой пребывает чувство, сводящее к одному всё развёртывание  и развитие./…/ Однако, как только противоположность между обеими сторонами достигает той стадии, на которой каждая из них враждебно отталкивает от себя другую, возникает  потребность в сближении, где бесконечное являло бы себя  в конечном, а конечное - в бесконечном». (Гегель Г. Философия религии в 2т, Т1.- М.: Республика,1975г., с.216, 217)
         Думается, бог, который «не является, не есть» недоступен  непосредственному чувству, абстрактного же чувства нет. Скачок религиозного представления в сферу чистой мысли, вышину абстракций, обращает человека к вере нового уровня. Религия колдовства оставляется им. Высокие мысли, появившись, вызывают в человеке  высокие чувства, переживания, внутреннее состояние, соответствующее высшему  напряжению  душевных сил – аффекту, религиозному экстазу. В момент этих переживаний спекулятивная религиозная гипотеза становилась внутренним опытом, внутренней жизнью, в которую невозможно было не верить. Этот мистический опыт становился доказательством существования того, во что думали верить. И было не важно, что при этом рефлексия  срабатывала  в обратном порядке, идя не от непосредственного чувства к мышлению, а, наоборот. Войдя в транс, человек чувствовал то, о чем медитировал; думал  и представлял.
         «Если мы исходим не из представления, а из чистых определений мысли, то может случиться, что дух не удовлетворится этим, не ощутит себя у себя и спросит о значении этих чистых мыслительных определений». (Гегель Г. Философия религии в 2т, Т1.- М.: Республика,1975г., с.223)
         Итак, может случиться, что человеческий дух  не ощутит себя у себя, что укажет на его отчуждение. Тогда он обернётся  к тому знанию, в которое поверит. Известно, что лишённый эмоций  человек может верить лишь  идее. Преимущественно чувствующий опирается на чувства и верит им. Эти два противоположных психологических  типа - мыслительный и сенсорный - образуют  скептиков, из которых  одни не верят  чувствам, вторые же достоверным считают  чувственное  знание.  Если первые представляют  в философии рационалистов, то вторые – сенсуалистов. Но философия  гораздо богаче психологическими типами. Об этом  можно судить по множеству оригинальных  учений.  Понятно, что есть философские учения, занимающие среднее положение между крайними.
         В общем,  верующий человек способен  ощущать и эмоционально переживать религиозные идеи (мысли). Но поскольку ничто так не мешает  мышлению, как чувствование и наоборот, поскольку одно подавляет другое, то в жизни, в их динамическом равновесии встречается лишь перевес одного над другим. Перевес же означает подавленность одного из процессов, или чувств, или мышления.  Одни люди больше доверяют своим  ощущениям, феноменам (первичным идеям), вторые – логике своего мышления, нуменам (вторичным идеям). Если у людей мыслительного типа имеется наклонность к формированию  веры в  разум (Нус, Нойю), то у так называемых  чарваков, индусских философов, имеет  место культ восприятия. Чарваки признают источником  знания только  восприятие и верят только ему, верят только в его существование.
       В общем, человек имеет то мировоззрение, модель которого ему ближе по складу его характера, личности. Особенности души  человека, его способностей сказываются на особенностях моделирования космоса, вселенной. Образуемые модели можно подразделить на деперсонализированные (неодушевлённые) и персонифицированные (одушевлённые)  модели.  Неодушевлённый (физический) космос и  одушевлённый в религиозной мысли космос можно рассматривать как два противоположных видения (концепта) одного космоса. При этом встаёт вопрос, какой концепт истинный, а какой – ложный. На данный вопрос может быть три ответа. Первый ответ: истинной является деперсонализированная - научная - модель мира (космоса, вселенной). Второй ответ: истинной является персонифицированная - христианская - модель мира. Третий ответ: истинны обе модели.
         Называя мир явлением, можно полагать, что, стремясь понять его, «люди хотят постигнуть основание этого явления». В религиозном случае, это «основание, которое лежит в основе всего». При научном видении, у мира такого основания нет. Наука не спекулирует и не оперирует понятием вечность. Её основание, по мнению Гегеля «следует искать в сфере конечного и само оно должно быть конечным». Наука исследует конкретные явления, ищет в них закономерности и стремится избегать ошибок, заблуждений – кривой логики, паранойи. Поэтому она не пользуется такими спекулятивными категориями, как дух и материя. Диалектическую логику она также обходит, хотя утверждает обратное.
         Такой подход обрекает науку,  например, для доказательства происхождения человека из обезьяны искать ископаемые переходные формы, число которых может быть бесконечно. Происхождение в науке понимается как превращение, а не как общее основание. Этим пользуется религия и успешно наступает на научную антропологию. В религии дух не превращается в мир и наоборот. Они имеют единое (божественное) основание.
         Поскольку наука изучает тела, вещества, в том числе живые тела, живое вещество и одушевлённые тела, одушевлённое вещество, то тела, из которых состоит Вселенная – тело или вещество Вселенной и должно быть тем основанием, на котором появляются жизнь и дух. Ну и поскольку бог есть жизнь и дух, то именно он и появляется на этом физическом основании. Не отрывая жизни от живых тел, а души – от одушевлённых тел, мы не должны отрывать бога от его физического основания, которое не есть прах. Признавая существование физических, витальных и анимационных тел, веществ, следует признать наличность физической, витальной и  анимационной форм бытия, существующих в геосфере, биосфере и ноосфере – земных сефиротах.
         Известно, что неживые неодушевлённые тела и их вещество изучают физика и химия. Живые тела изучает биология, а живое вещество изучают биофизика и биохимия. Психология должна изучать одушевлённые тела, не отрывая психики от поведения тел и самих тел. Поняв связь тел разных классов, можно понять происхождение жизни и духа на Земле, но не как превращение физической природы в жизнь и дух, а как образование биосферы и ноосферы в геосфере. Появление геосферы предшествует  появлению биосферы и ноосферы и она, геосфера, имеет свою историю.
         Определив, что есть жизнь и дух с точки зрения не спекулятивной, а научной философии, следует вспомнить и о других их определениях. Жизнь, например, есть   явление  воспроизведения себе подобных. Живые тела, в отличие от физических тел,  воспроизводятся. На биохимическом уровне это выглядит как редупликация ДНК. Дух или душа именуется в науке психикой. Изучается психика людей психологией. При этом используется функциональный подход, раскрывающий  множество психических функций, среди которых нет той, которая позволяла бы дать фундаментальное определение психике, душе, духу. Пытаясь восполнить пробел, можно предложить считать креативную функцию психики той способностью, которая позволяет живым телам совместно творить, производить вторую природу, новый – социальный мир. Производство мыслей, идей и опредмечивание их как производство вещей – то, что отличает одушевлённые тела от других живых - биологических - тел. Циклическое возобновление производства жизни и духа – воспроизводство делает их, жизнь и дух, бесконечными. Воспроизводится во времени и физическая часть Вселенной, правда другим путём. Она изменяется, в общем, оставаясь той же самой. При этом если бы жизнь и дух прогрессивно не изменялись, то время текло бы по кругу, а не по спирали. Время бы «топталось на месте», стояло. Движение времени было бы покоем. Чтобы движение не было покоем, нужны изменения и способность тел и веществ изменяться. Должны появляться новые, в том числе синтезированные человеком вещества. Когда человек сможет синтезировать живое вещество, он сделает огромный шаг к пониманию духовного синтеза.

                Глава IV

«Самый очевидный смысл определённой религии заключается  в том, что религия как таковая берётся как род, а определённые религии - как виды./…/ В философии такой метод неприемлем, особенное не должно присоединяться к  всеобщему,… понятие разделяется, оно производит из себя изначальное определение.» (Гегель Г.Философия религии в 2т., Т1.- М.: Республика, 1975г., с.410.) 
         С Г.Гегелем можно согласиться и нет. Всеобщее философское понятие «материи»,   
или «духа» «производит из себя» производные понятия при использовании дедукции. В результате появляется материалистическое, или идеалистическое учение вместе с категориальным аппаратом.  Если в материализме всё – материя, то в идеализме всё – идея. Здесь нет ничего особенного, поэтому оно, особенное не может присоединится к всеобщему.
         Вместе с тем в родовом понятии «философия» обнаруживаются его классы или виды, типы: сенсуализм, идеализм, материализм, экзистенциализм и др. Без понятия «род» «виды» (типы, классы) не имеют общего происхождения, основания. Они составляют, представляют собой разрозненное, не систематизированное  множество особенного, не присоединённое к всеобщему - хаос.
         Если множество точек (элементов) белого цвета слитно соединить, то их невозможно будет различать в единой белого цвета массе (субстанции). При смешении, соединении множества точек белого цвета с множеством точек чёрного цвета те и другие точки станут различимы в силу их особенностей, выступающих как противоположности. Из этих точек можно сформировать образ и даже сделать мультипликационный чёрно-белый фильм. Для этого их нужно упорядоченно разместить или соединить, связать. Проще говоря, для составления картины мира нам потребуется, как минимум, две субстанции с особенными, разными, противоположными качества. Каждая из субстанций должна состоять из одинаковых элементов. Объединять их будет то, что они обе – субстанции, а разъединять то, что они разного качества. Чёрный цвет и белый цвет относятся к цвету. Цвет – их родовое понятие, а они – его виды, типы, классы. Называя одну субстанцию духом, вторую субстанцию можно назвать материей. Их можно также обозначить как положительно и отрицательно заряженные субстанции. Уподобляясь древнегреческим философам, можно одну из них назвать нечто, а другую – ничто (физический вакуум).   
         Думается, род не может быть без видов, а всеобщее, единое – без особенностей, которых минимум две. Минимальное количество особенностей всеобщего упрощает видение, моделирование. Возникает картина «два в одном», относимая к монодуализму. И это говорит о том, что чистого монизма типа чистого идеализма, или чистого материализма быть не может.
         Известно, что восприятие, внешнее созерцание, презентация, отличается от воспроизведения воспринятого, от внутреннего его созерцания, представления – репрезентации. При восприятии принимается и запоминается информация, а при воспроизведении она поднимается из глубин хранилища для анализа. Репрезентация позволяет оперировать информацией - систематизировать, классифицировать данные путём обобщения, а также выводить общее, родовое понятие. В результате, если мы захотим вдруг увидеть весь род кошачий, то нам не нужно будет собирать вместе всех особей кошачьего рода, достаточно будет ряда, составленного из единичных типичных представителей его видов. Типизация исключает модификационную изменчивость особей, сводит модификационный ряд особей одного вида к единственному среднему представителю. Тип – это общее в отдельном: видовой эквивалент. Дальше такого представления рода и его видов данный эмпирический подход нас не уведёт. Это – его предел. 
         В общем, составить определение и понятие рода при созерцании всех его особей мы не сможем. Это обяжет  нас к репрезентации, систематизации данных путём анализа для дальнейшего индуктивного синтеза - сведения множества в одно целое. При этом содержание родового понятия приобретает сущность. Точнее же будет, если мы назовём «род»  выражением  всеобщей особенности, за которой уже ничего, собственно, нет.
          Поскольку наука не может индуктивным путём сформировать такого родового понятия как «материя», то она и не пользуется им. Мало того, в понятийном аппарате науки нет всеобщего понятия, равноценного понятию «материя». Научная пирамида знания усечена, у неё нет вершины. Это бесконечно развивающаяся система. Увенчаться всеобщим понятием она не в состоянии, так как лишена метанаучности. Метанаучности по аналогии с метафизичностью не может быть без использования кривой логики, позволяющей бесконечности (0,999…) завершиться (стать 1,0). Идеализм, впрочем, как и материализм также можно сравнить с пирамидой, имеющей свою вершину, если за основание брать конечные дефиниции, а за вершину – всеобщее понятие духа.
         «Обо всех религиях можно сказать, -  писал Гегель,- что они суть религии и соответствуют понятию религии: однако, вместе с тем они, будучи ещё ограниченными, не соответствуют понятию. Тем не менее, они должны его содержать.» (Гегель Г. Философия религии в 2т., Т1.- М.: Республика, 1975г., с.411.) Проще говоря, виды религии соответствуют и не соответствуют родовому  понятию религии. Религии, имея особенности, отличаются друг от друга и в то же время имеют нечто общее, родовое. Общее в них то, что всякая «религия есть знание духа о духе.» (с.411)    
         С точки  зрения Гегеля, «определение религии есть продвижение  от природности к понятию.» (с.412) Это  продвижение «можно уподобить  возрастным ступеням человеческой жизни. Ребёнок ещё пребывает в первом непосредственном единстве воли и природы, как своей собственной, так и окружающей его природы. Вторая ступень - возраст юности, становящаяся для себя индивидуальность, есть живая духовность, ещё не полагающая для себя никакой цели; она побуждает себя, стремится и интересуется всем, что входит в сферу её воспитания. Третья ступень -  зрелый возраст, когда человек трудится ради собственной цели, которой он подчиняется  и которой он отдаёт силы. И, наконец, последняя ступень - старость. В этот период жизни человек видит свою цель во всеобщем, познаёт его и, возвращаясь от особенной жизни, от труда, к всеобщей цели, к абсолютной последней цели, отказываясь от яркого многообразия наличного бытия, внутренне сосредотачивается в бесконечной глубине в самом-себе-бытия.» (Гегель Г. Философия религии в 2т., Т1.- М.: Республика, 1975г., с.416.)
         Ступенчатое видение религии не только раскрывает развитие религиозного сознания, но и позволяет расположить существовавшие и существующие её виды  в порядке прогрессирования. При этом выявляется не отсталость первых ступеней по сравнению с последующими, а ступенчатые особенности религии. Эти особенности проявлялись и проявляются в особенностях религиозных культов народов живших и живущих. Поскольку культура – сложное явление, то на развитие религии не могло не влиять развитие философии. Например, нельзя отрицать того, что появление и развитие древнегреческой философии способствовало превращению  политеизма в монотеизм.
Ведь платоновский дуализм вытеснил стихийный плюрализм – представление, что космос состоит из одухотворённых стихий. Это стало шагом к формированию идеалистического монизма. В борьбе аристотелизма с платонизмом некоторые мыслители улавливают борьбу монизма с дуализмом. Шёл кризис рабовладельческой системы. Составной его частью стал духовный кризис. Надвигался монархизм. Формировался тезис: один царь на небе, один на земле.
         «Историю  вселенских соборов и богословских споров, борьбу с христианскими ересями и защиту догматов православной церкви можно в определённом плане, на уровне философских учений, охарактеризовать как историю борьбы аристотелизма с платонизмом» (Абрамов А.И. «Оценки философии Платона в русской идеалистической философии».- http://www.plato.spbu.ru) 
         Христианских ересей было много. Чаще всего, так или иначе, в них выражалось несогласие с троичностью христианского бога. Думается, борьба эта могла выражать столкновение двух подходов в решении проблемы познания бога – феноменологического и нуменологического. Для одних бог открывался, являлся при чувственном созерцании, давался как феномен, в лицах. Для других - постигался умом, как нумен и поэтому был безличен. Идея триединства служила компромиссным решением. Она была заимствована у древних египтян, поклонявшихся богу солнца «амон» (атон), являвшемуся в трёх ипостасях (лицах) хепри, ра, атум. Чувствам бог открывался как ряд феноменов:  хепри, ра, атум. За лицами скрывался, стоял на втором плане он же, но постигаемый силой мысли как нумен – безликий бог. Когда православный человек говорит: «Во имя отца и сына и святого духа аминь», он называет феномены и нумен христианского бога. Иконоборец же отрицает бога в лицах, так как познаёт его не чувством, а мыслью. Он – человек не художественного, а мыслительного типа, не экстраверт, а интроверт.
         И хотя человек должен быть духовно свободен, не зависим  от чужого волеизъявления, в жизни этого не случается, т.к. индивидуумы объединены в народы, представляют  некоторое единство и должны следовать общепринятым, в том числе, религиозным нормам. В итоге в религиях сохраняется место для духовного конфликта  и раскола. Коллективная религия есть навязывание пастве одной точки зрения. Это хорошо лишь тогда, когда у всех представителей народа по природе один психологический тип, такой же, как у учителя, основоположника религиозной догмы и тот уровень образования, при котором легче всего людей индуцировать религиозной идеей.
         В институте религии, который называют церковью, истина уже предпослана и «церковь является  устроительницей того, чтобы субъекты приходили к истине, усваивали себе истину». То есть здесь имеет место, в первую очередь, научение через подражание, но не самостоятельное становление верующим через собственное развитие духа и поиск истины. Поиск истины, идущий сквозь познание всех вероучений, философий, и других знаний - поиск себя в мире и духе». Это поиск  типа своей духовности и места в мире - пристанища в жизни и смерти. Кто нашёл себя в духе – бессмертен. Это можно понимать не мистически, а как добрую память своего народа: жизнь в душе своего народа. Однако, бывает наоборот, когда не душа человека живёт в душе народа, а духовной оболочкой народной души является духовное учения учителя: здесь имеет место такое совпадение, когда народ не просто хранит память об учителе и душа его живёт в душе народа, но она оказывается  больше и вмещает в себе душу народную. Это означает быть душой народа, быть духом его, коллективной личностью. Так русская душа  чтит троицу. Любимая народная  икона - «святая  троица», писанная Рублёвым. Существует ходячее выражения выпить на троих, в складчину. Складчина, коллективность изобличает открытость души русского человека, преимущественную обращённость к внешнему миру. Русский человек – экстраверт  и сенсуалист. Он подвержен религиозному чувству, и познаёт бога чувством, феноменологически. В чём-то русский похож на француза. Родство их характеров, душ определило тягу русских к французской культуре, сходство их революций. Крайность ещё одна черта русского характера. Пожалуй, наиболее точно отображена она Алексеем Константиновичем Толстым в стихотворении:

Коль любить, так без рассудку,
Коль  грозить, так не на шутку,
Коль ругнуть, так сгоряча
Коль рубнуть, так уж с плеча!
Коли спорить, так уж смело,
Коль карать, так уж за дело,
Коль простить, так всей душой,
Коли пир, так пир горой.
         
         Следующей характерной чертой русской души, я думаю, является периодическая или  волнообразная смена настроения, которая в отличие от капризной  изменчивости настроения, эмоциональной лабильности, француза имеет большую амплитуду. Русскую душу посещают «то веселье удалое, то безмерная тоска». Тоска же эта, в отличие от английского сплина, сопровождается душевной болью, муками: сопряжена со страстью. Не жестокость бездушная, холодная и расчётливая, германская и англосаксонская, не сладостная, как у людей востока, месть присуща русскому, его удел - страсть, буйство.
 
 Сердце ноет, дух томится;
 Кровь то стынет, то кипит;
 За слезой слеза катится,
 Стон за стоном вслед летит.
 О, небесное мученье,
   (М.Херасков)

 О, если б мог выразить  в звуке
 В  силу страданий  моих
........................
 Заветному звуку внимания,
 Разбилось бы сердце моё…
     (Г.Лишин)

 Надрывается сердце  от муки,
 Плохо верится  в силу добра…
     (Н.Некрасов)

 Глубокую сладость,
 Глубокое пламя
 В меня ты вливаешь
    (В. Жуковский)

 Всё  мне улыбнулося!
 И солнце весеннее,
 И рощи кудрявые,
 И  воды  прозрачные.
    (К. Батюшков)

 Весна! весна! как воздух чист!
 Как  ясен небосклон!
 Своей лазурию живой
 Слепит мне очи он.
 Весна! весна! как высоко
 На крыльях ветерка,
 Ласкаясь  к солнечным  лучам,
 Летают  облака.
       (Е. Баратынский)

 Я  вновь для счастья сердцем ожил,
 Исчезла  грусть, как смутный сон.
      (К.Рылеев)

 Уж я тоскую, прежней страсти  полный
         (А.Толстой)

 Звонче жаворонка пенье,
 Ярче вешние цветы,
 Сердце полно вдохновенья,
 Небо полно красоты.
 Разорвав  тоски оковы,
 Цепи пошлые разбив,
 Набегает жизни новой
 Торжествующий прилив
        (А.Толстой)

 Но я любить могу лишь на просторе,
 Мою любовь, широкую, как море,
 Вместить не могут жизни берега.
       (А.Толстой)

 Не уходи, побудь со мною,
 Пылает страсть в моей груди,
 Восторг  любви нас ждёт с тобою,
 Не уходи, не уходи.
       (Неизвестный автор)

 Ничего мне на свете не надо
 Я готов всё отдать полюбя
..........................
 Так люблю, что сказать нет и слов.
 Дай хоть раз я тебя поцелую,
 И тогда умереть я готов.
      (Неизвестный автор)

 О, моя утраченная свежесть,
 Буйство глаз и половодье чувств.
        (С.Есенин)
         
        В этих строфах известных  русских романсов, как мне кажется, отображены типичные черты русского характера, то, что типично русский человек - это человек  настроения, что его настроение во многом определяет и высказывания, и поступки. Особенностью оборачивается и сила нервных  процессов, она накладывает неизгладимый отпечаток на всю эмоционально-волевую сторону психической жизни русского человека: создаёт впечатление, что не идеи, а чувства эмоции с непреодолимой силой захватывают его и налицо только страстное чувствование, а субъекта нет.
         Кроме всего прочего русский человек не лишён мистического предчувствования. Так, по мнению Н.Бердяева, «Тютчев остро чувствовал в мире хаотическую, иррациональную, тёмную, ночную стихию. Наброшенный на мир покров гармонии и порядка, в апполонических формах представлялся ему непрочным и тонким. И Тютчев предчувствует исторические катастрофы, торжество сил хаотических, которые опрокинут космос». (Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма.- М.: Наука, 1990г., с.67.)
         Бердяев считал, что «русская литература - самая профетическая в мире». Вероятно, в силу чувственной прикованности к феноменам  бога верующий русский человек сомневается в бессмертие души,  и его тревожит неизвестность того, что будет после его смерти. Отсюда проистекает жадное желание чуда в доказательство бытия божьего, жажда знамений. Начинаются искания нумена, идеи бога, интеллектуальные искания. И поскольку утверждалось, что бог в правде, искалась правда. Правда становится целью духовных исканий.
         Быть может, по природе, русской душе более всего подходила бы религия рока? Религия рока может называться религией целесообразности. «Религия целесообразности, где в боге положена одна цель». «Это особенная цель в своём  отношении к другим целям, столь же оправданным, как и она, есть нечто неразумное». (Гегель Г. Философия религии в 2т., Т1.- М.: Республика, 1975г., с.415). Римская религия целесообразности подчиняет единичные силы одной цели.
        Синоним рока фатум. Языческое мировоззрение знает и неотвратимый фатум и изменчивую судьбу - фортуну. Считается, что славянское язычество принимало лишь второе. Об этом писал Прокопий Кесарийский - крупнейший византийский историк середины VI века. Поэтому, когда человек подсознательно верит в рок, в то, что если не боги и не безликая сверхестественная сила, а объективные законы определяют ход истории и судьбу народов, он может согласиться и с неизбежностью марксова коммунизма. Если человек не верит в это, то либо перестанет искать правду, либо начнёт бороться за её установление. Поскольку у европейцев правда – это справедливость, равенство, то идея равенства и была положена в учение о коммунизме. На теоретическом уровне эта идея была выражена формулой Д=Т=Д, отрицавшей вместе с законом стоимости погоню за прибылью, источник социального неравенства людей.
         Взрыв атеизма в России в ХХ веке и желание русского народа строить «светлое будущее» указывает на то, что духовные поиски правды, бога закончились. Началось строительство «царства правды» на Руси. Коллективистский анархизм раскрывает типично русское понимание царства правды, соответствующее только русской душе и порождённое только  ею. Построили же царство правды – социализм на Руси большевики.
         Европа – родина утопического социализма и научного коммунизма. В большевизме же соединились русский анархизм и европейский социализм (коммунизм). Марксизм внёс  в русский анархизм немецкий педантизм и немецкую классическую философию, английскую политэкономию, французскую социологию: трансформировал идею русского анархизма. «Марксизм  был  крушением русской интеллигенции, был сознанием её слабости».(Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма.- М.: Наука, 1990г., с.89.)
 
                Глава V

         «Марксизм не  есть только наука и политика, но есть также вера, религия. И на этом основана его сила».
«Веру в активность человека, субъекта, он получил от немецкого идеализма. Это есть вера в дух…  В  марксизме есть элементы настоящей экзистенциальной философии… Только эта сторона марксизма могла внушить энтузиазм и вызвать революционную энергию»
«Марксизм более сложное явление, чем обыкновенно думают. Не нужно забывать, что Маркс вышел из недр немецкого идеализма начала XX века, он проникнут, был идеями Фихте и Гегеля. Совершенно так же Фейербах, главный представитель левого гегельянства, и тогда, когда он называл  себя материалистом, весь был пропитан идеалистической философией и даже оставался своеобразным теологом. Особенно у юного Маркса чувствуется его происхождение от идеализма, которое положило печать на всю концепцию материализма».(Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма.- М.: Наука, 1990г., с.80,82,83,89.) 
          Итак, если верить Бердяеву, то можно думать, что взглядам Маркса отвечает вольный или невольный дуализм, вызванный особенностями его души, мышления, или обусловленный временем, в котором жил Маркс. Время обрушило всею массу философского знания на интеллект  молодого философа, от которого, как от пут, он постепенно освобождался, кристаллизуя свой  персональный взгляд и своё «Я», своё место в мире и на мир в целом. Особенность его видения запечатлена в историческом материализме. Маркс освободился  от влияния  предшествовавших философий.  Для него «форма производства и обмен есть как бы первородная жизнь».
         «Экономика определяет всю человеческую жизнь, от неё зависит не только всё строение общества, но и вся идеология, вся духовная культура, религия, философия, мораль, искусство./…/ Человек не может освободиться от определяющей его экономики./…/ Маркс увидел это в окружающем его капиталистическом обществе Европы./…/ То, что он открыл в капиталистическом обществе своего времени, он признал основой всякого общества./…/ Бытие определяет сознание, но бытие есть,  прежде всего, материальное, хозяйственное бытие. Дух есть эпифеномен этого хозяйственного бытия./…/ Марксизм есть не только учение исторического или экономического материализма о полной зависимости человека от экономики, марксизм есть также учение об избавлении…о грядущем совершенном обществе, в котором человек не будет уже зависеть от экономики, о мощи и победе человека над иррациональными силами природы и общества. Душа марксизма тут, а не в экономическом детерминизме». (Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма.- М.: Наука, 1990г., с. 80, 81.)
         Но эта вера в человека не есть вера в отдельного человека. Это вера в рабочий класс, в силу рабочего класса, в его практическую, революционную силу, но не в его дух. Это, в сущности, материалистический подход, изображающий рабочий класс первоначально бездуховным, безыдейным, как слепую движущую силу общества, которую можно использовать наподобие того, как использовал Бог-отец Бога-сына в качестве орудия для сотворения мира.
         Рабочий класс - рычаг, при помощи которого можно «перевернуть мир». «И тут,- пишет Бердяев,- материализм Маркса оборачивается крайним идеализмом».(Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма.- М.: Наука, 1990г.,с.81.) Этот  переворот совершается в сознании  рабочих масс. Появляется прозрение, произошедшее благодаря учению, раскрывающему глаза рабочим на себя, на их миссию, мессианство. Это есть открытие рабочему классу его исторической цели, нацеливание и ведение его к цели. Сущностью духовного переворота, прозрения, является внесение в сознание рабочего извне революционной идеи. Однако этот переворот в сознании людей также означает и нечто иное. Он ставит под сомнение учение, трактующее экономику  социальным базисом, основой, а идеологию и дух – производными. Благодаря социальному перевороту всё видится наоборот. Экономика начинает занимать подчинённое положение, а  идеология - ведущее. Дух становится первичным,  как опережающее отражение, а материя - вторичной.  Тем не менее, Маркс сохраняет  свою преданность материализму, первичности материи.
         И тут Н.Бердяевым  приоткрывается завеса тайного. В учении Маркса «активным субъектом,  который освободит человека от рабства и создаст лучшую жизнь, является пролетариат. Ему приписывают мессианские свойства, на него переносятся свойства избранного народа Божьего, он новый Израиль. Это есть секуляризация древне-европейского мессианского сознания». (Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма.- М.: Наука, 1990г.,с.81.) Но  избранность эта представлена под видом неизбежности, рока.
         В этом месте мы видим сходство марксизма с национал-социализмом, идеей избранности арийцев. И объясняется оно влиянием еврейской религиозной  мысли на развитие  европейской философии и социологии. Это  родовое влияние,  неосознанно  сказавшись на мировоззрении  Маркса,  отразилось на судьбе русского народа. Между тем, нужно отметить, что идея  избранности рабочего класса вуалируется не только  исторической  неизбежностью  его победы, но и его социальным положением, открывающим социальную несправедливость – неправду.
         Откуда взялась у древних евреев идея, что они – избранники бога, трудно решить. Возможно, на них повлияло то, что они жили на священной горе (Сион), которая, согласно первым религиозным  воззрениям, была жилищем и домом бога. Там Бог отец поставил сына своего в царя. Возможно, что происхождение  избранности кроется  в  особенности  национального характера евреев. Евреи чувствуют себя не такими как все, выше других. Каждая нация  оригинальна.
         Можно предположить, что славянин отличается тем, что у него выражена  любовь к славе. Вернее, что он гордится собой, когда славится  своим народом, родом. В акте прославления его чувство собственного «Я» возвышается в чувствовании коллективном, Здесь душа его оказывается в душе рода. Она как бы пребывает в духе, конечное выражено в бесконечном, бесконечное - в конечном. Такое прославление не есть культ личности.   Это культ, который требует самопожертвования. Поскольку в языческое время у многих народов божественные почести приносились человеку, которого собирались принести в жертву, то славяне в этом плане ничем не выделялись.
Культ личности как явление встречался не только у русского народа. Наиболее впечатляющие примеры культа личности дали режимы Сталина в СССР, Гитлера в Германии, Мао Цзэдуна в Китае и Ким Ир Сена в Северной Корее. Как и другие народы, русские люди чтят своих великих соплеменников: Петра I,  М.Ломоносова, П.Чайковского, Л.Толстого, А.Пушкина и многих др.
               
                Глава VI.    
         
Часто   русские упрекают себя, а через это их упрекают представители  других  народов, в лени, безответственности, непрактичности, в небрежном отношении к работе, в боязни взять на себя ответственность, указывая в то же время на сердечность, щедрость и т.д. Мало того, инородцы  берут на себя смелость «углублённо» исследовать русскую душу, не понимая того, что один только взгляд извне не даст полного понимания русской души, интроспекция же, в этом плане, им недоступна. Так, например, Хедрик Смит  в книге « Новые русские» пытается даже описать новые черты русского человека, открытые им.
         Чтобы понять любой народ, надо знать его историю, корни. «История,- пишет Н.М. Карамзин,- в некотором смысле есть священная книга народов: главная, необходимая; зерцало их бытия и деятельности; скрижаль откровений и правил; завет предков к потомству; дополнение, изъяснение настоящего и пример будущего. Но и простой гражданин должен читать историю. Она мирит его с несовершенством  видимого порядка вещей, как с обыкновенным явлением  во всех веках. Всемирная история великими воспоминаниями украшает мир для ума, а российская украшает отечество, где живём и чувствуем. Тени минувших столетий везде рисуют картины  перед нами».(Карамзин Н.М. Предания веков. - М.: Правда, 1989г., с.31, 32.)   
          Заняв     эволюционистскую позицию   и пеняя  на такие факторы формирования  видов, как условия окружающей среды и естественный отбор, можно, по принятии идеи единства  происхождения людей, попытаться  объяснить ту или иную характерную  черту  народа как полезный  приспособительный признак. Так неопрятность славян объяснялась  идеей закаливания тела через пренебрежительное отношение к внешней среде, в частности, к быту. «Думая без сомнения, что главная  красота мужа есть крепость в теле, сила  в руках и лёгкость  в движениях, славяне мало пеклися о своей наружности…» (Карамзин Н.М. Предания веков. - М.: Правда, 1989г., с.46)   
         Терпеливость славян, в свою очередь, находит  аналогичное объяснение. Славянин, говорит Карамзин, «терпением укрепляется». Бескорыстность – следующая славянская черта  – происходит, вероятно, от того, что образ жизни славян  не способствовал использованию награбленных  драгоценностей, утвари  и других  предметов, «ибо они – вместо того, чтобы  пользоваться  ими – обыкновенно  зарывали  их в землю». «Сии люди, на войне жестокие, оставляя в греческих владениях долговременную память ужасов её, возвращались домой с одним своим природным добродушием. Современный историк говорит, что они не знали лукавства, ни злости, хранили древнюю простоту нравов, неизвестную тогдашним грекам; обходились с пленными дружелюбно и назначали всегда срок для их рабства, отдавая им на волю, или выкупить себя и возвращаться в отечество, или жить с ними в свободе  и братстве. Столь же единогласно хвалят летописи общее гостеприимство славян, редкое  в других землях… Всякий путешественник был для них как бы священным: встречали его  с ласкою, угощали с радостью, провожали с благословлением и сдавали друг другу на руки. Купцы, ремесленники охотно посещали славян, между которыми не было для них ни воров, ни разбойников; но бедному человеку, не имевшему способа хорошо угостить иностранца, позволялось украсть всё нужное для того у соседа богатого: важный долг  гостеприимства оправдывал и самое преступление». (Карамзин Н.М. Предания веков. - М.: Правда, 1989г., с.49.)
         Таким образом, через описание обычаев выявляются такие черты славян, как склонность к поручительству и круговой поруке, а также  позволительность меньшего греха для несовершения  большего, преступление во исполнение общественного долга. До сих пор у нас на Руси широко распространена  пословица: из двух зол выбирай меньшее.
         Множество разных черт характера наших  древних  предков  описывает русский историк Н.Карамзин, нет только упоминаний о так называемой русской лени, поскольку она противоестественна «жителю  полунощных земель», который «любит движение, согревая им  кровь свою; любит деятельность». (Карамзин Н.М. Предания веков. - М.: Правда, 1989г., с.46.)  Деятельность  эта целесообразна и служит не только для выживания, но и для достижения какой-нибудь творческой цели. Однако и лень, бывает, служит выживанию. В экспериментах  на животных выявлено, что в неблагоприятных условиях они становятся пассивны, малоподвижны, прекращают размножаться.      
         У русских людей сложилось устойчивое презрительное отношение к лентям, к отлынивающим от работы, не желающим добросовестно трудиться людям. Поэтому народная мудрость наставляет и предостерегает: «Станешь лениться, будешь с сумой волочиться», «Ленивого и по платью узнаешь», «У ленивого что на дворе, то и на столе», «Спишь до обеда, так пеняй на соседа, что рано встает да в гости не зовет», «Проленишься, так и хлеба лишишься», «Кто ленив сохой, тому весь год плохой».
          Лень может появиться, если труд не имеет выгоды или не несёт смысла – не мотивирован. Согласно современным представлениям, за ленью может скрываться апатоабулический синдром – признак депрессии. Когда депрессия обусловлена внешними причинами, то считается реакцией организма, и может быть расценена как психологическая защита.  Здесь лень предупреждает бесполезные действия человека, не видящего «света в конце туннеля». В процессе выжидания благоприятной, так сказать, погоды человек пытается сберечь свои жизненные силы.
         Лень у человека может иметь социальную природу, в отличие от лени у животных. Социальное происхождение  лени позволяет считать условия  существования  «ленивого» народа, или слоя общества  неблагоприятными, а само общество - неблагоприятно устроенным, слишком ограничивающим свободы населения.
         Поскольку разным психологическим типам присущи  различные механизмы психологической защиты, то их можно классифицировать  в соответствии  с   акцентуациями личности.  Естественно полагать, что сложное  строение психического ядра личности позволяет сложную конструкцию защиты. Однако большинство людей имеют склонность «предпочитать» одни защиты другим.
         Психоаналитики Кэлвин Холл и Гарднер Линдсей выделяли две основные характеристики защитных механизмов:
1. Отрицание или искажение реальности
2. Действие на бессознательном уровне
Искажению и отрицанию подвергается восприятие не только внутренней, но и внешней реальности: «„Я“ может защищать себя и незнанием о существовании определенных нужд и инстинктов, и незнанием о существовании внешних объектов». Для психотерапии особенно важна первая характеристика, так как именно она может приводить к социальной дезадаптации и другим проблемам.   Сознание субъекта может не только не воспринимать информации, угрожающей самооценке субъекта, его «Я», но также извращать её, уменьшая одни данности, неприятные, как правило, и увеличивая другие. При обработке сознания таких людей  средствами массовой информации у них может  наступить психологическая  глухота или слепота. Они могут спокойно проходить мимо безобразий, не замечая их.
         Ложь часто является способом психологической защиты, особенно у детей. Взрослые люди могут лгать, но делают это по-разному. Одни сознательно искажают истину, вторые – утаивают её, третьи искренне заблуждаются. У них ложь предстаёт психологическим механизмом искажения картины событий реальной действительности: извращения отражения. Если патологических  лгунов относить  к экстравертам, то и лживость тогда можно связывать с этим типом личности. Как уже выше говорилось, предки славян не знали лукавства, хранили древнюю простоту нравов, неизвестную тогдашним грекам; обходились с пленными дружелюбно и назначали всегда срок для их рабства, отдавая им на волю, или выкупить себя и возвращаться в отечество, или жить с ними в свободе  и братстве. То есть они были честными. Этот факт наводит на мысль, что лживость как преднамеренное и непреднамеренное заблуждение, ведущее к ошибке, связано с мышлением, которое есть как у интровертов, так и у экстравертов. Мышление влияет на представление. Здесь нужно также отметить, что люди могут приукрашивать действительность, вводя  в описание не свойственные ей эстетические детали. Но это уже в чём-то похоже на проекцию
         Как классическая форма защиты, проекция – это приписывание другим людям своих собственных чувств, мыслей, черт характера.  Проекция или перенос субъективных данных на объект лежит в основе архаичных, антропоморфных представлений о богах время политеизма, а также о христианском  боге при монотеизме. Если сравнить представление древних египтян и христиан о боге, можно отметить следующее. Триединый бог амон не имеет человеческого облика, а христианский бог в лице Иисуса из Назарета имеет. Древние египтяне обожествляли, одухотворяли объект – солнце или свет, проецировали на него своё духовное качество. Древние греки проецировали на силы природы не только дух, но также человеческие образы и характеры. Вероятно, потребность в защите от сил природы явилась причиной того, что в период анимизма природа была одушевлена, а в период политеизма – наделена человеческим образом, антропоморфизирована. При этом становилось ясно, что человек понимался как нечто специфическое, особенное, отличавшее его от биологических существ, животных. Специфичен в человеке дух. Поэтому при проекции Дух или духи природы должны были иметь человеческий образ. Антропоморфизацию природы можно рассматривать как уподобление природы человеку, как идентификацию (отождествление).
         Идентификация окружающего с собой может объясняться тем, что основным источником знания человек считает репрезентацию, воспроизведение. При появлении образа тигра, считают они, реального тигра в поле зрения может не быть. Таких людей можно назвать репрезентационистами и отнести к интровертам. Ведь воспроизведение воспринятого когда-то требует внутреннего сосредоточения. Данность объективной реальности в ощущении ими не замечается и поэтому отрицается.
         Идентификация себя с окружающим, как презентация, присуща презентационистам, относимым к экстравертам. Основным источником знания для них является презентация, восприятие, поэтому, считают они, нет образа тигра без восприятия реального тигра. Здесь ощущение неразрывно связано с объектом и находится как бы по ту сторону  «я» субъекта – объективно, а не субъективно. Считается, что благодаря такому  типу    идентификации достигается символическое обладание объектом.
         Оба типа идентификации снимают страх человека перед природой. В первом случае природа человекообразна, идентична человеку, во втором – человек природообразен, идентичен природе. Эти два типа  идентификации проявились в материалистическом и идеалистическом сенсуализме. Представителем материалистического сенсуализма был французский философ 18 в. Ж. Ламетри. Он считал, что ощущение – атрибут материи. Типичным представителем идеалистического сенсуализма был английский философ 18 в. Дж. Беркли. Он называл чувственные объекты идеями и считал, что они не могут производиться материей. В России к сенсуалистам можно отнести таких русских философов 18 в. как Д.С.Аничков, Я.П.Козельский, П.С.Батурин. Они решали вопросы теории познания с точки зрения сенсуализма. Утверждали, что нет ничего в человеческом уме, что прежде не находилось бы в чувствах. “Чувства наши, — заявлял Аничков, — по справедливости почитаются вратами, через которые виды, от внешних вещей отвлеченные, входят в нашу душу, откуда потом происходит всякое познание”. Если бы человек, доказывали они, не имел чувств, то не мог бы и познавать. Д.С.Аничков опровергал теорию врожденных идей, которой отдавали дань Декарт и Лейбниц. Он доказывал, что новорожденные не имеют никаких понятий, а приобретают их постепенно в ходе общения с взрослыми.
          Мыслительный тип, в отличие от чувственного, сенситивного типа, защищается иначе. Понятие «мыслительный тип» есть в концепции нейрофизиолога И. Павлова и в концепции психоаналитика К. Юнга. У Павлова в предложенной им типологии личности человека три типа: мыслительный, художественный и средний (промежуточный). У мыслительного типа доминирует вторая сигнальная система, у художественного типа доминирует первая сигнальная система, у среднего типа сигнальные системы уравновешены. У Юнга типология личности человека имеет другие основания. Он выделяет два основных типа личности – экстраверт и интроверт. Один ориентируется на внешний мир, другой – на внутренний мир. И это предполагает деление родового понятия мир на два типа - объективный мир и субъективный мир. Затем Юнг выделяет в каждом из основных типов личности подтипы: рациональный и иррациональный. Иррациональный подтип познаёт преимущественно на уровне ощущения, восприятия, представления.  Рациональный подтип познаёт преимущественно на уровне понятия, суждения, умозаключения. Рациональный подтип подразделяется на мыслительный и чувствующий. Иррациональный подтип подразделяется на ощущающий и интуитивный. Мыслитель опирается на логику, интуитик - на озарение, откровение. Восьми типам личности типологии К.Юнга по логике должны соответствовать восемь типов философии. На деле же этого не происходит. Два направления ориентации сознания человека и два уровня познания позволяет выделить только четыре типа личности и четыре типа философии без учёта промежуточных типов. Считая экстравертов материалистами, можно их подразделить на рационалистов и сенсуалистов материалистического толка. Считая интровертов идеалистами, можно их подразделить на рационалистов и сенсуалистов идеалистического толка.
        Рационалист защищается при помощи построенной им системы защиты. Только у материалиста-экстраверта она одна, а у идеалиста-интроверта она другая.  Экстраверт-рационалист-мыслитель учится на чужих ошибках. Угрожающие жизни и здоровью случайности стремится предусмотреть и предупредить. При этом он  использует предвидение, основанное на логике, а не на интуиции, откровении. Он старается разумно объяснять всё закономерностями или объективными причинами. Он не признаёт чувств, того, что хочется.  Система мотивов, влечений, желаний начинает иметь вид системы долженствований, целей. Цель начинает оправдывать средства. В своём понимании общества они опираются на рациональное его устройство.
          Интроверт-рационалист-мыслитель обоснование своего мировоззрения строит чисто на логике, не опираясь на факты, так как восприятию их не верит в силу обращённости своего сознания к внутреннему миру и своей бесчувственности. В сущности, он защищается  отчуждением, бессознательно утрачивая связи с внешним миром. На идее отчуждения основан гностицизм. Принимая аскетизм, умерщвление плоти для освобождения духа гностики по сути дела принимали суицидальную религию, основоположникам которой были интроверты-рационалисты-мыслители. Отказавшись от восточного аскетизма, русские люди тем самым доказали, что они не склонны индуцироваться крайне патогенными религиозными учениями. Приняв же во время крещения Руси (988г.) христианство, они тем самым изменили своё мировоззрение и образ жизни - внутренний и внешний мир. Признание того, что всё творится по воле божьей, которая выше его воли, вело русского мужика к смирению. Он перестал быть хозяином своей жизни. Эта религиозная абулия не способствовала развитию творческой активности человека, влиявшей на социальное развитие.
         В западной Европе влияние христианства в какой-то мере нейтрализовал герметизм, такая его область как алхимия. Герметизм ставил человека в центр мира и побуждал к исследованиям, открытиям, реформам. В результате в 14в. началась эпоха возрождения, культура приняла светский характер, стала антропоцентричной. В конце 16 – начале 17 вв. она сменилась культурой нового времени. В это время наука стала независимой. Появилось научное мировоззрение, а с ним и марксизм.
         В Россию марксизм пришёл из Европы. Там он не смог стать доминирующей идеологией, и на то были свои причины. В России он нашёл благодатную почву и осел на долгие 70 лет. Почва эта была не только социальной, но и духовной. Материализм и рационализм учения Карла Маркса, как говорят, пришёлся ко двору. Дух Маркса оказался в духе русского народа, возможно, в силу определённого духовного родства. А может и сказалось то, что надвигавшаяся индустриализация требовала от русского народа, его души  реализации других, не патриархальных качеств. Она требовала нового человека. И он родился. Назвали его советским человеком.            
         Таким образом, наиболее полезным  механизмом защиты личности можно  считать творческую, созидательную  деятельность. Религии и философии изобличают психологию того народа, который руководствуется ими в своей жизни.
         В новейшее время в России появились новые русские. Стремление к материальной независимости, указывает на ориентированности их сознания на внешний мир. Кроме того, новых русских как предпринимателей увлекает погоня за прибылью, коммерческий расчёт. Это, в свою очередь, указывает на их рациональность. Новый русский 1990-х это «физически крепкий, малообразованный, напористый, лишенный моральных запретов, материально состоятельный типаж». Новые русские 1990-х непохожи  на новых русских 2010-х. Ну, а в общем, новые русские по своему типу личности это экстраверты-рационалисты-мыслители. Правда точка приложения их творческих сил находится в сфере эмпирии, а не теории. Из-за веток они не видят леса. Характерно, что новые русские склоны верить сверхестественным силам, а не богу.
       Быть духовно свободным и материально независимым - к этому всегда стремился русский человек. Значит свобода и независимость его бог.    

                Глава VII.
         
         Рассматривая идею очеловечивания Бога, превращения его в человека путём непорочного зачатия, можно заметить, что она противоположна идее обожествления человека, превращения его в Бога - вочеловечивания Бога. Вместе с этим можно предположить, что если в идее обожествления человека скрывается мания его возвеличиванич (мегаломания), то в противоположной идее - противоположная мания, связанная с умалением Бога. Обозначенная гигантомания человека легко снимается, во-первых, смертностью его, во-вторых, осознанием масштаба его дел.  Вочеловечивание Бога как одухотворение человека, мысль, по-моему, адекватная, в том плане, что каждый человек развивается в процессе образования из биологического животного в социальное животное, что указывает на процесс анимирования жизни, превращения биосферы в ноосферу на Земле.
          Во все периоды человечества возникали и возникают отдельные представители человеческого рода, поражающие воображение среднего человека своею совершенностью мастерства, искусности в каком-либо деле. В этом аспекте Бог есть тот образец совершенства, к которому стремится каждый человек и все люди вместе, но не так стройно, не в едином порядке - все  как один и один как все. В этом всеобщем движении высвечивая не только единство всех, но и особенность каждого, отдельное развитие каждого человека в общем потоке развития. Каждая отдельная особенность стремится стать совершенной, достигнувшей вершины или своего предела - завершенности. Для Бога же нет пределов. Это недосегаемая вершина. Нет предела совершенству и поэтому процесс совершенствования бесконечен. С другой стороны, если не будет конечных достижений, нечего станет сравнивать и убеждаться в том, что эволюция жизни и духа продолжается.
         Идею вочеловечивания Бога как одухотворения праха, из которого он взят, можно  объяснить другой идеей, что бог всюду – пантеизмом.  Ньютон же говорил, что центр Вселенной всюду. Всюду, значит, в каждой физической точке Вселенной. Понимая пантеизм гностически, можно Вселенную представить как Бога (Нус) в его полноте (плерома), в каждой сфере (сиферот) и каждой точке, в том числе, в исходной точке, в исходном центре, из которой произошёл Большой Взрыв. Если точка физическая, то Взрыв имеет физическую природу, если она – дух, это предполагает то, что Взрыв имеет духовную природу. Дуалистическая точка зрения приведёт к двойственности Взрыва. Самое главное, гностическая идея Взрыва ведёт к теоцентризму, который противоположен антропоценризму, вере в человека, в то, что он – центр или в центре Вселенной, Мира.
         На самом деле человек в центре того, что распростёрто вокруг него. В то же время, благодаря своей жизнедеятельности, человечество простирается в распростёртом вокруг всё шире и шире. Оно освоило пространство Земли и земной орбиты, побывало на Луне, собралось в 2023 году лететь на Марс. Полагая, что только человек является духовным существом, приходится предполагать, что Дух возник на Земле вместе с Человеком. Земля – исходная точка полноты Духа, Его движения к полноте. Конечно или бесконечно данное движение – вопрос отдельный.
          Говоря  о практическом освоении Космоса, Вселенной, нужно не забыть о том, что  оно есть реализация, осуществление человеческой мечты не только как идеи, но и желания, воли. О влечении говорить сложнее, так как либидо уводит в сферу биологии, бессознательного. Поскольку мечта – не научное понятие, то можно обратиться к понятию «фантазия». Фантазия это воображение, относящееся к одной из психических способностей, из которых складывается способность человека к отражению реальности во времени. Если восприятие через данность объективной реальности в ощущениях открывает её в моментах (схватывания)настоящего, а память и воспроизведение  - в моментах прошлого, то воображение способно уводить в будущее. Оно связано с моделированием, производством образов, идей и сложных конструкций из них. Если умозрительные конструкции касаются будущего, они указывают на опережающее отражение реальности, на формирование виртуального будущего, являющегося предметом футурологии. Здесь нечто первоначально репрезентированное, воспроизведенное в сознании изменено по желанию и для удовлетворения желания человека. В репрезентацию вмешивается прихоть, внутренняя потребность – исходная точка побуждения, внутреннего мотива к духовному движению удовлетворения потребности, которая может быть не только физической, но и духовной. В общем, если путём восприятия желанного реального объекта, воспроизведённого в памяти в виде его образа, а также последующего обладания им и удовлетворения от обладания не наступает, то человек начинает фантазировать. При этом мечтатель заниматься тем, что сначала умозрительно производит желанный образ, а затем начинает возводить его в действительности, связывая таким путём  внутренний мотив с внешним мотивом. Так научившись прятаться от плохой погоды в пещерах, человек стал строить жилища.
         Степень совпадения желаемого и действительного выражается в степени удовлетворенности человека, людей воплощённой мечтой. При этом ошибки мечтателей непременно воплотятся в воздвигнутом  объекте. И чем выше  неудовлетворенность людей по завершению воплощения их фантазии, тем более неудачен был проект будущего
         Нужно сказать, что пока  внутренний мотив есть вызванное настойчивым желанием побуждение  субъекта достичь той, а не иной цели, он сам есть нацеленность, лишенная средств достижения. Когда же цель обрастает программой действий и под рукой  появляются материальные средства и силы для её свершения, внутренний мотив перерастает в действие. В обществе часто люди сами являются средствами достижения  цели. Лидеру нужно лишь заразить их своей идеей, передать  им своё желание, сделав его их собственным желанием, а общую цель – их целью: соединить общие мотив и силы.
         Вместе с этим, в связи с человеческой природой, возникает необходимость выяснения причин, побуждающих людей действовать или вызывающих побуждение к действию. Выяснению же их может препятствовать механизм психологической защиты, или хитрость, вынуждающая фантазёра скрывать субъективную истинность причин. В этом случае поведение индивида останется без его личного объяснения мотивов, значит, причин. И если личность – экстраверт, то причину он станет искать вовне. Он откроет её в объективных факторах. История для него станет объективным процессом. Природа станет эволюционировать сама собой. У интровертов историю делают выдающиеся личности, или Дух.
         Итак, посредством анализа души человека можно обнаружить скрытую (субъективную) часть  в объективной причине  побуждения. Как правило, она есть то, что ущемляет представление о себе, о «Я», как о полноценной личности, препятствует  воплощению представления личности о себе – реализации личности или удовлетворения её потребностей. Самая человеческая потребность – это потребность в свободном творчестве. Человек – творец и в этом он подобен Богу. В Священном писании есть слова, приписываемые Богу, что «вот Адам стал одним из нас» и только смертность отделяет его от того, чтобы он стал полноценным Богом. Стало быть, только смертность мешает завершению полного обожествления человека.
          Проблемой остаётся и особенность мировосприятия конкретных людей. Так у Ньютона своя Вселенная, у Эйнштейна – своя. Кант сказал: «весь мир во мне». Гегель решил, что есть только абсолютная идея, Дух. Спиноза  пришёл не к той мысли, что всё есть Бог, Дух, а к другой, что всюду Бог. Аристотель увидел идеи в вещах, а не за вещами, как Платон. Фейербах призвал  не заниматься  философскими спекуляциями, и перейти  к философии практической как политической. 
         Маркс  обнаружил, что экономика – основа общества. Он открыл экономику как ту субстанцию, перекроив которую, можно изменить, как жизнь человека, так и самого человека.  Сделать его «равным  среди равных», всесторонне развитым «новым человеком» или «человеком с большой буквы»: Человеком. Всесторонне, совершенно развитый – новый человек не может не быть равным другим таким же людям. Ну, а общество равных – это коммунизм. При этом не обращалось внимания на то, что всесторонняя развитость напоминает совершенность, богоподобность человеческой личности или вочеловеченность бога. Не обращалось внимания и на то, что всесторонне развитый человек и  равенство таких людей, следовательно, общество равных – коммунизм - существует лишь в логике понятий, что коммунизм – это небесный град, в который можно только верить, но не строить его на земле, так как строительство это бесконечно. В сущности предлагалось христианскую идею спасения путём вочеловечивания Бога реализовывать не через акты веры и поклонения, а через практические акты. Предлагалось изменить христианство: превратить веру в Бога из пассивной в активную, так сказать, теорию, логику понятий – в практику.
         Призрак новой веры «бродил по Европе» в новое время. В новом – буржуазном обществе появились новые классы. Новому обществу была нужна новая вера, новая религия, новая форма общественного сознания. Учение Маркса стало ответом на запрос времени. Его коммунистическое учение было новой верой, а он сам – Учителем, подобным Иисусу из Назарета. В его учении смешались не только английская политическая экономия, немецкая классическая философия и французский утопический социализм, но также научные, христианские и герметические взгляды. Как известно, герметизм привёл Европу к антропоцентризму, а наука – к атеизму. Христианство подарило идею небесного царства на земле. Последние две составляющие обусловили то, что научный коммунизм оказался новой верой. Марксизм как вера в коммунизм приобрёл черты практической, политической религии. Человек из мага становился творцом новой жизни. Он производил жизнь: «средства к жизни и человека», то есть самого себя. 
         В 1917 году в России русский мужик перешёл от слов к делу. В этом проявилась космичность русской души. Считается, что русский космизм – духовный феномен конца 19 – начала 20 веков. В нём историки выделяют религиозно-философское и методологически-философское направления. Первое раскрыто в учениях Фёдорова, Соловьёва, Бердяева, Булгакова, Флоренского. Второе раскрыто в учениях Вернадского, Чижевского, Циолковского. Если в первом случае мыслители развивают идею активного участия человека в божественном творении, то вторые рассматривают деятельность человека как космическую, преобразующую мироздание. Поскольку из всех народов русские первыми отважились на строительство коммунизма, то этот факт указывает на то, что космичность русской души есть русская специфика, то, что отличает русских от других народов Европы. Только русский мужик принял новую веру, следовательно, духовно был готов к ней. Коммунизм Маркса прижился на почве  русского космизма.
         Человечество в лице каждого человека жаждало свободы  и счастья, не знало, как  к ним прийти, верило в избавителя, который бы предначертал путь  к земному раю, в Мессию, но не понимало, собственно, того, что страдало от незнания  и неумения; молилось, а не стремилось знать и уметь.  В молитве люди обращались и обращаются к Духу за советом, ждали и ждут откровения, озарения, знамений и даже нового пришествия Спасителя. Откровение же может прийти и без обращения к Богу. Так к учёному, решающему сложнейшую проблему озарение приходит без молитвы. К Карлу Марксу пришло озарение. Он увидел, что Спаситель, Мессия – это рабочий класс. Нужно не молиться, а действовать. Следует прекратить погоню за прибылью, заменить коммерческий расчёт хозяйственным расчётом, частную собственность – общественной собственностью на средства производства. Это приведёт к предварительному равенству, первой фазе коммунизма, вторая же фаза «не за горами». Не нужно быть пассивным, молиться о спасении и ждать манны небесной. Нужно действовать. Русский человек, большевик В.И.Ленин добавил, что нужно вооружить пролетариат, взять власть в свои руки и создать пролетарское государство. А государство – это насилие.  Мир принадлежит сильным, пассионариям, по Гумилёву.
         Для жизни нужны силы, жизнеспособность. Жизнь есть насилие и  оправдано целесообразностью уничтожения во имя сохранения. Сохранение жизни хищника есть уничтожение травоядного, есть сохранение жизни растений. Растение же разрушает неорганическую материю. Фотосинтез - такое же насилие живой природы над природой неживой, как и обмен веществ  в организме животного.  Ступая, человек затрачивает усилие, что особенно хорошо заметно при обессиливании его. Усилие не замечается при больших жизненных силах. Для того, чтобы сломать царский режим, отстранить от власти Временное правительство, преодолеть иностранную военную интервенцию в 1918 – 1921гг., построить социализм нужно было иметь чрезвычайно много воли и сил. Россия нашла их.
         В общем, люди делятся на тех, кто пытается обожествиться и на тех, кто ждёт спасения свыше. В России народ вели к обожествлению вожди Ленин, затем Сталин. В советское время существовало паломничество к Мавзолею на Красной площади в Москве, где покоится тело Ленина.  Оно свидетельствовало о том, что это место значилось святым для верующих в коммунизм. В конце 1980-х люди разуверились в коммунизме и допустили перестройку. В октябре 2012 года согласно опроса «Левада-центра почти половина россиян (48%) уверена, что только в обращении к религии общество может найти сейчас силу для духовного возрождения. Но для того, чтобы россияне обратились к вере, нужно развить понятие «святая Русь». Ранее, до революции 1917 года в это понятие вкладывалось жертвенное служение идеалам добра и справедливости, устремленность к совершенству. Они сделали русских новым Богом избранным народом. Осознание русским народом своего особого духовного предназначения прослеживается в «Повести временных лет» (XI в.).
         В жертвенности вочеловеченного бога, Христа заключён подвиг. Подвиги совершал мифический герой - полубог Геракл. Поскольку «жертвенность» - сложное понятие, корнями уходящее в седую древность, необходима современная трактовка жертвенности. В советское время под жертвенностю понимали служение народу, подчинение личных интересов общественным. Истиная жертвенность русского народа проявилась во время Великих отечественных войн 1612, 1812, 1941-1945 годов.
         Думается, в истинно новейшее время понадобится новейший смысл жертвенности. Пока что после перестройки россиян вернули из новейшего времени в новое время – в старый либерализм.
                Глава VIII.

         «Абсолютная религия – это, во-первых, религия, открывшая себя. Религия представляет собой очевидное./…/ Точнее это можно выразить таким образом: религия в соответствии со всеобщим понятием есть сознание абсолютной сущности. /…/ Это – совершенная религия, понятие, ставшее для себя объективным./…/ Это завершенная религия, религия,… сама для себя ставшая объективной, христианская религия./…/ Но если теперь религия постигает самое себя, то содержанием и предметом религии становится само это целое, …знание себя как сущности и сущности как самого себя./…/ Открывшая себя религия, дух для духа есть, как таковая, религия духа./…/ Дух состоит в том, чтобы являть себе самого себя».(Гегель Г. Философия религии, в 2 т., Т1.- М.: Республика, 1975г., с. 202-206)
         Итак, абсолютная религия это совершенная, завершённая религия, религия духа, который состоит в том, чтобы являть себе себя: самолюбоваться.  Славяне же  по природе своей и по духу не склонны к самолюбованию.  «Конечное  сознание  знает бога лишь постольку, поскольку бог знает в нем себя; таким образом, бог есть дух, именно дух своей общины, то есть тех, кто его почитает». (Гегель Г. Философия религии, в 2 т., Т1.- М.: Республика, 1975г., с. 200) Конечное сознание (конечный дух)  есть у человека, у людей, поэтому бог знает в них себя и любуется в них собой. Это любование, наоборот, выглядит как почитание бога верующими людьми, составляющими религиозную общину.
         Русская  религиозная община имеет свою историю, свою самобытность, нечто оригинальное, отличающее её от общин других народов, следовательно,- нюанс веры. Прежде чем выявить эту особенность, нужно обратить внимание на то, сколько предикатов приводит Гегель для уточнения того, что есть религия в её описании. В сущности, он пытается преодолеть различия множества религий, синтезировав одну всемирную религию путём превращения её в идеалистическую философию, поскольку «религия в действительности есть идея»./…/ «Религия имеет своим предметом то, что она есть сознание сущности, она в нём объективирована, она есть подобно тому, как вначале она была понятием, и только понятием, или подобно тому, как сперва она была нашим понятием./…/ Ибо в философском смысле идея есть понятие». (Гегель Г. Философия религии, в 2 т., Т1.- М.: Республика, 1975г., с. 202) Понятие  же в концепции психического отражения находится вместе с суждением и умозаключением на высшем его уровне, связанным с пониманием. Следовательно, наше русское понятие бога выводится из особенностей нашего понимания, отражения, рефлексии, и соответствует нашей русской душе. «Люди имеют различные религии… Религия есть знание духом себя как духа; в качестве чистого знания… и тем самым есть не субстанциональное, а субъективное знание».(Гегель Г. Философия религии, в 2 т., Т1.- М.: Республика, 1975г., с. 203,205) 
          Знание  себя как сущности требует знания  иного себе как сущности, то есть знания более широкого, в котором знание своей сущности и знание иной сущности составляют знание более общей сущности. Знание общей сущности требует выделения в ней множества особенностей, разделения её на особенные сущности и, благодаря этому, систематизации универсальной стороны родового понятия сущности. Из этого вытекает, что абсолютная религия, включая в себя все религии, должна представлять их общую особенность. Иначе она оказывается оторванной от них религией, которая есть сама по себе. Ну и поскольку, как говорили древнегреческие мыслители, одно не существует, эта религия логически должна, как минимум, раздваиваться, и при том так, чтобы являть себя как иную религию. В общем, для предотвращения отрыва абсолютной религии от религий её составляющих и таким образом от верующих необходимо заключение, что «бог совершенно открыт, что «дух состоит в том, чтобы являть  себя самого,- это его деяние».  Что «бог полагает другое», что «последнее есть полагание различий, полагание содержания». «Его бытие состоит в том, чтобы вечно осуществлять эти различия, принимать их обратно и при этом быть у самого себя».(Гегель Г. Философия религии, в 2 т., Т1.- М.: Республика, 1975г., с. 201,206)
         Осуществление же  различий есть различная реализация общей особенности. Таким образом, закономерно, что бог, дух открывается по-разному в различных  человеческих душах, и одинаково – в одинаково устроенных душах. В общем, во все времена существовало множество разных религий, имеющих разную степень отличия. Они указывают на неоднородный состав населения в психологическом аспекте.
               
                Глава  IX.

Большинство русских людей, подобно русскому философу Н.Бердяеву, убеждены, что самым характерным для русской души является широта её.  В этой широте вмещена широта полей, лугов и лесов, рек  - широта бесконечных русских просторов. Именно в этой широте душа русского обретает  космическую свободу – поёт, по типичному определению самих русских. Психологически, эта сторона души есть созерцательность, такое созерцание природы, экстраверсия, когда субъект, душа его, сливается с ней, растворяются в  ней, по выражению Юнга.
      Русские называют это явление желанием забыться, затеряться в поле ли, в лугу ли. Эта же способность в ряде случаев проявляется проецированием на себя природы, отождествлением себя с натурой, ведущим к такому мировоззрению, как  натурфилософия. Русские по природе  своей  материалисты и спиритуалисты. Им более подвластна феноменология  духа. В тех же случаях, когда ум у них перевешивает чувства – это люди с холодным объективным мышлением, признающие объективные законы  и подчиняющие себя только им. 
    Однако,  типично русский не признаёт объективных законов рационально, разумом, а только под влиянием сильных чувств,  и не иначе. Доказательством  этого является чрезвычайно  распространённая  в нашем народе поговорка: «гром не грянет, мужик не перекрестится».  Поклонение главному богу из богов, во время язычества, Перуну или богу молнии и грома, также  указывает на эту же характерную черту русского.
     Поскольку все познается в сравнении, для лучшего осознания себя русским, необходимо заметить, что в отличие от древних греков, поклонявшихся Зевсу, русские  не персонифицировали  сил природы, которым поклонялись: наши боги не имели человеческого обличия, не были антропоморфными. Т.е. греки проецировали себя на объект, а русские наоборот. Однако, нужно заметить, что проецирование на себя, восприимчивость, явилось тем положительным свойством русских, благодаря  которому они могли быстро  усваивать и осваивать достижения  других цивилизаций, допустим, эллинов в лице византийской культуры. Русские через эту  способность развили в себе другие способности, смогли проецировать себя на объект и др., освоили искусства, науки, сами  сделали  вклад в их развитие. При этом они сохранили свою особенность, которая проявилась в том, что наибольшего развития  в России получили поэзия, проза, изобразительные искусства.  Реализм русских художников  потрясает тем, что сквозь достоверность, скопированность образов скрытно, но чрезвычайно мощно проявляется  настроение художника – человека, его души.  Так в картине Саврасова «Грачи прилетели»  личное переживание весны художником  скрыто  во впечатлении, в переживании огромного  подъёма, счастья, упоенности, лёгкости, окрыленности, которые  вызывает эта картина у всякого, кто смотрит на неё. Художником схвачено именно то, что возбуждает в нас чувство весны, мимо чего мы проходим, воспринимая подсознательно, не фиксируя своего внимания. Его личная эйфория удачно выплеснулась на полотно как эйфория каждого по одному и тому же поводу.
      Русская  душа подвластна сильному чувству, впечатлению, часто перерастающую  в настоящую страсть, овладевающую всем  существом русского.  В этом состоянии он способен на всё, на любое иррациональное  действие, поступок, способен даже пойти на смерть. Возможно, именно здесь кроется загадка бесстрашия русских, готовность их идти на смерть за отечество. Однако, нужно заметить, что  у русских  нет страшных образов в древнем народном  сказательном  творчестве, в сказках,  следовательно, в воображении; нет страхов в душе по природе. Нет у нас и чёткого деления героев  на добрых и злых.  Так в сказке  об Иванушке, которого похитили гуси-лебеди, яблоня и печь отнеслись к старшей сестре Иванушки и отрицательно, и положительно, в зависимости от её настроения к ним. В  сказках  не прослеживается также  и христианской морали. Сказочные герои, указывающие нам на способность персонифицировать силы природы, раскрывают такие особенности русской души, как незлобливость, добродушие, готовность к прощению, смекалистость, природный юмор.      
         Русская ведьма человечнее европейских злых фей. Баба Яга в одной сказке даёт Ивану клубок ниток, который должен привести его к возлюбленной, которую у него похитили. Мало того, Яга исполняя русские традиции, накормила, напоила, спать уложила путника, а потом уж и спрашивала. Яго – бог. В период матриархата этот бог был не отцом, а матерью. Поскольку избушка на курьих ножках, в которой обитала баба Яга – это русская домовина или склеп, то ясно, что в древних сказаниях обращение людей к бабе Яге означало поклонение духу умершего предка рода – матери. Смена матриархата на патриархат способствовал появлению понятия бог-отец. Ну а во время борьбы с язычеством понятие бог-мать, Яго было подвержено уничижению. Бог-мать превратилась в ведьму, когда добрую, когда злую колдунью. 
         Также и русский чёрт – фигура совершенно не мрачная и не трагичная, в отличие, допустим, от Мефистофеля. Водяной, домовой  обладают человечностью. Вероятно, этой же стороной русской души можно объяснить принятие ею христианства.   
         Человечный  бог очень подходит русской натуре, тем более, если он воплощён в живом  человеке. Идея бога-человека также близка нам  как и учение  Аристотеля о том, что сущности, идеи (дух) находятся в самих вещах. Это в своё время  послужило предпосылкой проникновения аристотелизма  в Россию. А.И. Абрамов пишет: «Примером официального предпочтения аристотелевской философии может служить история русской идеалистической мысли до XVIII в».  «Официальное ортодоксальное православие отдавало предпочтение Аристотелю, так как учение Платона своим утверждением о призрачности существующего мира подрывало центральную  христианскую догму» «вочеловечивания Христа».  Византийский  вариант христианства, принятый русским государством, определил специфику развития отечественной философской мысли на протяжении многих веков».(Абрамов И.А. Платон и его эпоха.- М.: Наука, 1979г., с.212,213)    
         Однако надо заметить, что простой люд оставался чужд всем этим начинаниям ещё в 18 веке. Русский философ Болотов А.Т. в «Опыте нравоучительным сочинениям» приводит диалог, состоявшийся совершенно случайно между двумя служащими. «Любопытствуя всему, - пишет он, - начал я внятнее слушать их рассуждение, и чтоб не помешать, притаился у окошка, под которым они у меня разговаривали. «Вот», сказал, вздохнувши, один: «Живи, живи, трудись, трудись, а  наконец умри и пропади как собака». «Подлинно так», отвечал другой, «покамест человек дышит, до тех пор он и есть, а как  дух вон, так ему и конец». Слова сии привели меня в немалое удивление…, что они и действительно с телом и душу потерять думают. Во-первых, дивился я, откуда такие опасные понятия они получают, и откуда бы сие суеверие произошло. Известно, что первое мнение одним только материалистам свойственно, а второму только древние языческие философы учили».(Русская философия второй половины 18 века. Хрестоматия.- Свердловск, 1990г., с.329,330)
      Итак, по природе русскому ближе материализм, натурфилософия: он бессознательно  дух считает производным материи, или вовсе его отрицает. Будучи экстравертом сенситивным, он идентифицирует  себя как своё чувство, восприятие действительности с самой действительностью, презентом. От этого его  мировоззрение можно отнести к презентационизму. В отличие от индусских   чарваков, признающих единственным источником достоверного знания восприятие, русский верит  и авторитетам,  и научным положениям, ведам, и опыту: допускает  множественный источник знания. В частности, на Руси до сих пор почитают слухи  или, как говорят, сарафанную почту, ссылаясь в шутку на то, что «слухами земля полнится».
       Однако, поскольку правило требует исключения, необходимо допускать среди нас, русских и другие психологические типы, другие мировоззрения и философии.

                Глава  X.
 
         Во время «перестройки», начавшейся в 1985 году был приподнят идеологический  занавес, и мы смогли ознакомиться с  произведениями русских философов, высланных большевиками на философском пароходе из России. Тогда все мы, мучительно обдумывающие  неудачи  строительства коммунистического общества, с удивлением  обнаружили, что и наши бывшие соотечественники также неустанно пытались  понять этот же феномен.  Почему-то у нас, где высшей и единственной задачей, целью  человека  в обществе  являлось  служение  народу, где царствовал материализм и материальные ценности ставились  очень высоко, не оказалось не только изобилия, но и того материального благосостояния, которое есть  в западных странах.
       Кое-кто из высланных корень зла русских  видел  в самих русских. Говорилось, что «всякий  народ имеет то правительство, которого он заслуживает». Видимо, под правительством  эти лица понимали форму наказания народа. Как ни странно, но русские не перерождаются там, за бугром, в иноземцев, а остаются  теми же русскими анархистами, какими и были, бессознательно, конечно.
         Итак, видимо, для всех нас стало очень важным осознать себя, понять, что мы есть, обосновать это, по возможности, научно, чтоб строить дальше наше общество и нашу жизнь с учётом своих генетических, национальных, культурных особенностей  и того окружения, в котором мы оказываемся.
           Пришло время России понять себя, свою особенную стать, в которую можно верить.
          «Чтобы понять, - пишет  Семен Франк, - ошибочность или односторонность какой-либо идеи и найти поправку к ней, по большей части вполне достаточно отчётливо осознать её последние посылки, как бы прикоснуться к её глубочайшим корням». «В отличие, например, от таких исторических движений, как великая английская революция или великая французская революция, которые пытались осуществить новые, самостоятельно придуманные  и сотворенные  философские идеи  и ценности,…наше общественное движение руководилось старыми мотивами, заимствованными на веру… Отсутствие  самостоятельного идейного творчества в нашем общественном движении…есть факт настолько всеобщий и несомненный, что он даже почти не обращает на себя ничьего внимания  и считается  естественным и нормальным. Социалистическая идея, владеющая умами интеллигенции, целиком, без критики и проверки, заимствована ею в том виде, в каком она выкристаллизовывалась на Западе в результате столетнего брожения идей».(Франк С.Л. Этика нигилизма // Журнал «Христианин». М. 1990г., с.56, 57)
       Таким  образом, несмотря на уничижительное отношение уважаемого Семена Людвиговича Франка к себе как мыслителю и другим великим русским мыслителям, вызванное, вероятно, обидой от принудительной эмиграции, из его высказываний  все же можно заключить, что наши ошибки на горе наше, есть ошибки всей мировой философии, открытые нашей революционной эпохой.
        Западным нациям довести свои революции до пролетарского конца  помешали, на их счастье, те или иные обстоятельства, в частности, французам,- их склонность  быстро менять убеждения, моду. В России, где  буржуазный класс ещё не набрал силы, а уходящее дворянство уже не имело её, а также  вера масс в идею справедливости, природное  упорство русских в достижении цели - все это обусловило реализацию  гуманистического проекта, обдумываемого тысячелетиями. Воображение «светлого будущего» захватило сознание России, ослепило  и поглотило её всю без остатка.  Итогом развернувшейся драмы стала наша современность, требующая глубочайшего осмысления и переосмысления, задача чрезвычайно сложная, в первую очередь, философская. И хотя философия несет на себе отпечаток особенностей философов, в целом она заключает в себе общую проблему единства духа и природы, идеи и вещи, одного и многого.
         Проблема единства многого решалась посредством сведения разнообразия, мультикультурализма к единообразию, проявившемуся в социализме. При таком подходе ради достижения равенства игнорировалось все особенное, уникальное, случайное, иррациональное: исключение из правил. В КНР, например, при Мао Цзэдуне  всё население одевалось одинаково.  При карточной системе все одинаково питались.  Правила выводились при помощи традиционной  логики, закона тождества и закона достаточности основания. Поэтому все люди должны были быть тожественными, равными друг другу – иметь одинаковое социальное положение.  Если у идеалистов, христиан все люди – братья, равны только в духе, то у материалистов  все люди равны материально, у всех одинаковый достаток.
         Так достигалась простота, служившая и основой и вершиной всего. Гармония простоты была логичной. Её можно было выражать числами, исчислять, подобно пифагорейцам. Увы, эти «simmetria krasis», «logos mikseos» существовали лишь в сфере чистого мышления. В природе, реальности прямых линий не наблюдалось. Прямая линия могла выводиться из множества кривых линий. Так орбита электрона реально представляет собой не одну замкнутую на себя прямую линию, а «электронное облако» - множество орбит, отклоняющихся от средней в допустимых пределах.
         Проблема допустимого неравенства в равенстве решалась при социализме. Была принята тарифная система оплаты труда. В то же время велась борьба с «левыми» доходами, полученными незаконным путём, то есть от предпринимательства: с валютчиками, фарцовщиками, теневиками. Во второй половине 1980-х потолок доходов был увеличен. Разрешалось в пределах фонда заработной платы предприятия увеличивать зарплату отдельным работникам. После двухэтапной контрреволюции в 1991и 1993 годах, последовательной ликвидации КПСС и Верховного Совета верхние ограничения с доходов населения были сняты: погоня за прибылью не ограничивалась. МРОТ служил нижним пределом. Регулирование производства было отдано на волю стихии – рынку. Госплана не стало.
         Саморегулирование естественных процессов вещь хорошая, но опасная. Дело в том, что в нём нет предвидения, поэтому кризисы начинают играть роль его механизмов. Так неограниченный рост животных приводит к экологическому кризису, а затем к обвальному падению численности животных. Растительность за это время восстанавливается, затем всё повторяется.
         В социальном мире рост населения также может стать неограниченным, и возникнут проблемы его прокормления. Это в своё время было подмечено Т.Мальтусом, предложившим ограничивать половой инстинкт. Чтобы регулировать воспроизводство населения и материальное производство, нужен другой механизм, исключающий кризис.
Ну, а в общем нужно сказать, что русский народ шёл своим путём к тому же, что и другие народы – к необходимости сочетания рыночной и плановой экономик, иррационализма и рационализма.

                Глава   XI

         Что лучше, рационализм или иррационализм, говорить бессмысленно, так как в природе часто иррациональное рационально. На севере ёлки однобоки, имеют деформацию кроны, но этот иррационализм рационален с точки зрения выживания.
         Для простоты рассуждения представим множество по-разному кривых линий (отрезков) и допустим, что число их бесконечно. Допустим, что вся абсолютная их целокупность может быть выразима одним абсолютным числом или другим таким знаком. Но это не тот знак, который отображает количество линий в совокупности, так сказать, внутреннее их число (n), а знак внешний им, несколько иной (N). Поскольку вне этого «внешнего знака» нет ничего, соотноситься он может только к себе, как в целом, так  и в частях. Отношение себя к себе как целого к целому (N к N) из-за их тождественности можно выразить как отношение одного к одному (1:1) с количественной стороны и как А к А с качественной стороны. Соглашаясь с древнегреческими философами, утверждавшими, что нет двух одинаковых вещей, это одна вещь, можно прийти к мысли, что раздвоения, диплопии А нет, а есть только одна А, поэтому нет и никакого внешнего отношения. Эта величина (N) абсолютная. В отношении же к частям своим или частей к ней это величина (число, знак) относительная. Она может рассматриваться как общая их основа, из которой  они произошли. Выводима и другая всеобщая связь  этого бесконечного множества - универсальный эквивалент всех кривых линий (знаков) или универсально кривая линия. Она уравнивает все кривые, позволяет бесконечное множество превратить в одну бесконечную кривую – спираль, способную служить обозначением их основы.       
         Если мы вместо кривых линий, отрезков, возьмём прямые в том же количестве, то  должны будем заметить, что каждая из них может играть роль универсального эквивалента: они все одинаковы или равны, например, как метр, или километр. Теперь следует вспомнить, что прямая линия познаётся через невосприятие, и это означает, что её реально нет: она – формируется путём снятия кривизны с линий. Из этого следует, что отражение на высшем его уровне есть выпрямление того, что на низшем уровне, представленном ощущением, восприятием и представлением кажется кривым. Благодаря способности к психическому отражению действительности на высшем уровне человек начинает не только видеть мир правильным, справедливым, но и осуществлять практику исправления действительности, в том числе, социальной.
         Между тем природа, стихия не так слепа и крива, иррациональна, как представляется на нижнем уровне психического отражения. В ней всё время протекают акты выравнивания, выпрямления чрезмерно неровного, искривлённого – рационализация иррационального: восстанавливается равновесие, вызванное неравновесными процессами. В результате природа начинает выглядеть как динамическая система, в которой неравновесие и равновесие - хаос и порядок - находятся в обратно пропорциональной зависимости. Идеей обратно пропорциональной зависимости можно связать и рыночную экономику с плановой.
         Итак, если правда то, что природа и иррациональна и рациональна, нужно допускать в правиле (законе) исключение из правила (беззаконие), его нарушение, отклонение от него, а в отклонении, в исключении из правила (беззаконии) – наличие  правила (закона). Так в неправильной волнообразности линии можно установить правило, если, допустим, найдётся у неё повторяемость  определенных волн через определённые интервалы. Исключение устойчивой повторяемости приведёт к отрицанию закономерности – той точки опоры, которая необходима человеку, чтобы ориентироваться, не потеряться в «ползучей эмпирии». Из этого следует, что закон – точка опоры, порядка, систематизации.
         Говоря, природа иррациональна, мы имеем в виду, что в природе, как правило, нет правил (законов). Когда мы думаем, что она рациональна, подразумеваем, что в природе, как правило, есть правила (законы). Из-за взаимоисключаемости суждений: в природе есть правила и в природе нет правил, мы обязаны  будем выбрать истинное из них. Опираясь на традиционную логику, истинным следует считать первое суждение. Кривая логика подведёт нас ко второму суждению. Полагая, что в формировании правил проявляется разум, можно прийти к мысли, что правильное разумно, а отсутствие правил, неправильное неразумно.
         Таким образом, выражение, в природе, как правило, нет правил можно перефразировать, сказав в природе разумно то, что неразумно: разумное неразумно (А ест Б). Первое же суждение – в природе, как правило, есть правила – переводится как разумное разумно (А есть А). Поскольку природа – не дух и не человек, она не мыслит как он, следовательно, не пользуется формальной, традиционной логикой, то она неразумна. Тем не менее, она по каким-то правилам устроена. Её неразумность правильна, разумна, хотя её разум неразумен. Сопоставляя выражения неразумное разумно и разум – неразумен, можно видеть, что они основываются не на формальной, а на кривой логике, на утверждении А есть Б. Из этого следует, что в природе процессы криволинейны.
         Вспомнив выражение «горбатого могила прямит», можно в нём уловить ту истину, что смерть снимает искривления жизни, пытается превратить естественные циклы существования в спираль, содержащую в себе прямую линию. Основанное на традиционной логике мышление человека разрушает своей ортодоксальностью, прямолинейностью кажимость, неправильную копию природы и создаёт правильный образец – парадигму. Так, построив правильный в теории коммунизм, русские люди убедились на практике, что он неправильный. Они вернулись в прошлое - к социальному неравенству, рыночной стихии, погоне за прибылью, коммерческому расчёту, забыв, что стихийная саморегуляция общественных процессов осуществляется посредством кризисов. Шагом же вперёд можно было бы считать такое сочетание рыночной и плановой экономик, которое бы создавало систему подвижного их равновесия. В системе подвижного равновесия должны находиться и приватизация с огосударствлением собственности. Так первый глава социалистического государства в России В.И.Ленин пытался  уравновесить плановую систему кооперацией, идеи которой изложены русскими анархистами. Анархия была русским вариантом гражданского общества.

                Глава  XII

         «По Ибн-Рушиду, материя  и форма не существует отдельно друг от друга. Это положение исходило из учения Аристотеля о природе как единстве материи и формы. Аристотель противопоставлял активную форму, началом которой была форма (бог), могущая существовать до и независимо от материи, пассивной материи, которая рассматривалась как возможность, не имеющая бытия без формы».(История и теория атеизма/ отв. редактор М. П. Новиков.- М.: изд-во Мысль, 1987г., с.262.) 
         Единство материи, пластического начала и формы, творческого начала превращало их в начало всего или конечную причину, которая двойственна или дуалистична. Получалось, что конечную причину символизирует медаль, на одной стороне которой отпечаталась природа, на другой стороне – бог, дух. Конечная причина оказалась двуликой. Дух и природа в ней – её ипостаси, не основные категории, какими они являются в материализме и идеализме. Как же можно прийти к дуализму?
         Взяв за начало рассуждения мысль (дух, форму), облечённую в слово - термин, я обозначил мысль словом и начал мыслить. Идя  от термина к термину и, для простоты суждения сужая круг их множества, можно, в конце концов, прийти к трём, к большому, среднему и малому - так сказать, к вертикальной связи, в которой средний термин есть тип промежуточных: все средние термины в одном общем виде, типе. Рассматривая триаду, триединую цепь, силлогизм, нужно отметить, что большой термин есть всеобъемлющий и, следовательно, содержит в себе средний термин, являющийся его  содержанием. Малый же термин содержится в среднем и представляет  конечную форму, так как он есть конечный термин. Ведь мышление не должно быть бесконечным.  Ну, и поскольку он содержится в среднем термине как во множестве промежуточных, то, следовательно, вся наша конструкция, вся сеть терминов формальна, есть только для себя. От этого большой термин - родовой термин системы терминов, форма форм и только. Здесь, в этом представлении, форма форм – пустая формальность. Чтобы наполнить форму (мысль) объективным содержанием, необходимо допустить существование по ту сторону малого термина нечто иного, противоположного форме, то есть аморфную субстанцию. Чтобы познать её, субстанцию, мысль должна выйти из своих формальных пределов и погрузиться в неё,  произвести отчуждение. С отчуждением происходит переворот, превращение формы форм в субстанциальное начало. (Я, как бы снимая перчатку с руки, вывернул её наизнанку). При этом вся сеть терминов принимает субстанциальный знак: меняет значимость. Теперь субстанция представляется не аморфной, а имеющей формы. Субстанция  становится той материей, которая одухотворена, обожествлена. Здесь мысль кладётся в природу, идея – в вещь.
         Возможен и другой, противоположный  вариант соединения духа и природы, когда не дух отчуждается в природу, а природа, «объективная реальность даётся в ощущении». В обоих случаях дуализм только кажется монизмом, так как существует скрыто.
         Надо сказать, в лице человека прах, субстанция, природа одухотворена, обожествлена. Правда святые отцы  не фиксирует на этой мысли внимание верующих. Догматы не хотят видеть революционности Нового Завета, того, что под спасением скрывается одухотворение, обожествление человека. Сказав ученикам на Тайной вечере -  Я в вас, Христос покинул мир. Следствия были грандиозными. Человек стал ощущать себя чужим, заброшенным в мир – отчуждённым в мир богом. Эта идея выразилась в экзистенциализме. Противоположная точка зрения привела к идее отчуждения природы, выражающейся в вызовах человеку. Она развита в работах А. Тойнби. Ф. Ницше заявил, что бог умер и стал развивать учение о сверхчеловеке. Новый человек – Адам стал пониматься как сверхчеловек, полубог, смертный бог.
         «Такова, следовательно, точка зрения субстанциональности. Эта точка зрения - восточное знание, мышление об абсолютном единстве, об абсолютной субстанции».(Гегель Г. Философия религии в 2т., Т1.- М., 1975г., с. 520-521.)Но  если при  экстравертивном созерцании «мы  погружаемся в предметы, они наполняют нас», то  при интровертивном созерцании они погружаться в нас и наполняют нас.
         На вопрос, какую точку зрения лучше избрать русскому человеку, ответить сложно. Не плохо бы, конечно, задаться здравым смыслом. Но для определения этой категории нужна новая цепь размышлений.
         
                Глава   XIII

         Что делать? В этом словосочетании и вопрос, и побуждение к действию, ответу на вопрос. 
          Перед нашим народом часто вставал этот вопрос, на повестке дня он и сейчас. Разница только в том, что на сегодняшний день нет ни чёткой программы действий, ни обоснования их, поскольку прежняя, себя исчерпавшая, программа не осмыслена полностью в теоретической части и в части философского обоснования. Осмысление же требует уяснения заблуждения или ошибки для исправления, что само по себе наводит на мысль о несовершенстве, неправильности программы, о том, что то, что получилось - что стало правилом, нормой жизни, как правило, не устраивало большинство, что произошёл разлад: закон перестал действовать, потерял силу. Он превратился в свою противоположность. Такова диалектика жизни. Смена поколений связана с изменением групповой психологии. Революционеры 40-х годов 19 века не были похожи на революционеров 60-х и 80-х годов. Так же и народ конца XX века не тот, что был в начале его; он развился и ему стали тесны старые социальные рамки, устаревший образ жизни. Молодёжь грезит новыми перспективами, она кипит желанием применить силы в осуществлении той жизни, которая призрачно рисуется ей. Призрак новой жизни бродит по России. Это брожение  умов и сил новой, поднимающейся России.
         Среди  наших людей, как и среди народов других стран, можно встретить разные психологические типы, но в истории своей мы материализм предпочли другим течениям философии, следовательно, выбрали тот путь, на котором стоим. Россияне по природе, по духу экстраверты. В связи с этим они без теоретического обоснования вооружились программой перестройки, от того они взяли на вооружение марксизм перед Октябрьской революцией. Однако, и среди нас, русских есть трезвые умы, голоса которых, увы, заглушаются чувствами масс. Экстраверты не способны думать о том, чего не чувствуют. А чувствуют они, что стало, не так как было, хуже. Вот и кипят страсти.
         Говорят, что таланты рождаются в тиши, характеры - в житейских бурях, что служение музе не терпит суеты.  Таким образом, и осмысление как вид  творчества требует спокойного, глубокого сосредоточения духа, отрешенности от суеты, видимости.
         Материализм возник и развивался одновременно с другими ветвями философии, но не прижился нигде, так как в России, в стране, как часто считают, отсталой, поздно сложившейся, в сравнении с древними цивилизациями Востока и Запада.  Материализм не так богат течениями, как допустим, идеализм, мистицизм и др. Тем не менее, большая пластичность русских, их восприимчивость, залог того, что русский народ быстро разовьётся, обогатится и обогатит другие философии. Иррационализм  русских, который так настойчиво выделяет Бердяев, найдёт своё рациональное зерно. Это рациональное зерно в мифологическом виде отображенов сказках, в частности, в сказке Ершова о коньке – горбунке, которого можно рассматривать как фигуру, подобную диву, в восточной сказке «Аладдин и его лампа». Также в нем можно  найти черты Мефистофеля, героя «Фауста» Гёте. В этом образе есть что-то мистическое и демоническое, сверхъестественное, но воплощено оно в обычную плоть, несколько, правда, уродливую: конек юродив; мал и горбат.  Вместе с этим он добр, безропотен – верный и любящий исполнитель воли своего хозяина, Ивана-дурака, которая является, по существу, неволей его, так как навязана обстоятельствами, злым роком и государем. Таким образом, государь и государство в сюжете сказки  представлены властью, от которой в конце мытарств предстоит освободиться Ивану-дураку, иррационалисту, третьему сыну обычного крестьянского мужика, но не без помощи сверхъестественной силы как космической, поскольку котёл с кипящим молоком, по оценке некоторых мифологов, означает космос, небо и Млечный путь. Конек-горбунок же олицетворяет связь Ивана с космосом.
         Итак, для русских средних веков юродивые, «калики перехожие», олицетворяли собой вселение в человека иррациональных, сверхъестественных сил, вмешательство злого рока, указывали на его существование и заставляли в него верить. Они служили живыми фактами вочеловечивания рока, существования судьбы, на которую, однако, можно было повлиять, изменив. Чудеса внезапного исцеления лишний раз  подтверждали космическое происхождение юродивых и обратимость их уродств, болезней. Такое же чудесное превращение происходит в сказке  и с Иваном, после купания его  в котле с кипящим молоком, но лишь только тогда, когда он терпеливо снес все страдания: и покорился нелегкой судьбе, и преодолев все препятствия для достижения заветной мечты. В процессе преодоления он развился, многое познал, побывал в гостях  у месяца – ему открылся секрет небесной механики, ключ к превращениям. В завершении истории произошло становление его совершенно свободным, счастливым и прекрасным, гармонично развитым физически и духовно, а также царственным. Последнее обстоятельство наводит на мысль не об анархии и не о классовом господстве крестьян, но о царстве личном, о круге владения отдельных лиц. Возможно, в этом  красивом русском мифе  кроется  вера в русского мужика, в его судьбу со счастливым концом. Нельзя отрицать и пророческого смысла  мифа. Вместе с этим  в сказке есть подсказка, не просто скрытый смысл, а указание на необходимость познания для достижения знания наиболее полного как прямого средства достижения благой цели. Это не только опытное знание, слепое как мытарство, это и добрый совет, веды, авторитетное мнение, это и собственная смекалка, хитринка, ум.
         В сказке множество аспектов. В частности, можно обнаружить, что русский мужик не верит в потусторонний мир, ему нужен рай на земле, рай не мнимый, не россказни, явь. Верит же он в свои силы, в возможность улучшения жизни своими силами, в необходимость знания природы, мира, секретов управления. Обычная магия  колдовства в овладении миром и мистика здесь выглядят знанием астрологии, неба. Это, конечно, очень символично, но, по сути, указывает на материализм, на преобладание в спиритуализме русских материализма. Находясь под влиянием восточного мистицизма, русские всегда стремились трансформировать его как материализовать. Русский не чувствует, не различает бога за миром, как и спрятанного в мире. Не чувствует он его и в себе, не медитирует. Также не приемлет он богочеловека - ни теоморфного человека, ни антропоморфного бога, не видит абсолютной гармонии в людях. Признавал же испокон русский мужик умельцев типа Левши, гордился ими и хранил бережно в памяти своей. Не принял полностью русский  человек также немецкого, европейского рационализма, оставаясь верным опыту, приметам, интуиции, так сказать, гаданию. Т.е. он вносил в полную ясность элемент неясности, отдавал предпочтение не предопределенности, фатуму, а вероятности, хранил надежду и веру.
         В общем, из всего рассуждения вытекает, что русская душа имеет сложное строение. Она как бы несет в себе и восточное, и европейское влияние – имеет сходство с душами людей Азии и Европы, оставаясь самой собой.
 Русь - не Европа и не Азия, а живая  их связь, средний равный термин в силлогизме.

                Глава  XIV
 
         «Православная философия впервые получила широкое развитие в Византии в связи с утверждением восточной разновидности христианства... Опираясь  на патристику, платоновско-аристотельские традиции и мистику Ареопагитиков, её видные представители – Иоанн Дамаскин, патриарх Фотий - предприняли попытку раскрыть весь комплекс христианских представлений в соответствии с требованиями аристотелевской логики и посредством доказательных аргументов обосновать истинность и непреходящую ценность христианского вероучения.
Православная философия Византии оказала значительное влияние  на все православные церкви, в том числе и на русскую. На славянский язык были переведены основные сочинения исихастов.
В дальнейшем исихаизм прочно вошёл во все системы русской православной философии. Переориентация в XVII в. на западноевропейскую схоластику, на «христианский аристотелизм и метафизический теологизм Вольфа, Баумейстера, Винклера не была ни долговременной, ни устойчивой».(История и теория атеизма/отв. редактор М. П. Новиков.- М.: изд-во Мысль, 1987г., с. 221, 222, 223.)
         «Исихазм (от греческого – покой, безмолвие, отрешенность), мистическое течение в Византии./…/ В более общем смысле слова исихазм – этико-аскетическое учение о пути человека к единению  с богом через «очищение сердца» слезами и через сосредоточения сознания в себе самом; для этого была разработана  система приёмов психофизического самоконтроля, имеющая некоторое сходство с методами йоги /наклонная сидячая поза, регулировка дыхания и движения крови, последовательное недоверие к самопроизвольным «помыслам», практика т.н. молитвы Иисусовой, предполагающая сосредоточенное повторение одной и той же фразы несколько тысяч раз подряд и т.п.Это учение было создано  египетскими и синайскими аскетами 4-7 в.в.(Философский энциклопедический словарь.-М.: Сов. энциклопедия,1983г.,с.221)
        Аскетизм, ограничение или подавление чувственных желаний, добровольное перенесение физической боли, одиночества и т.п., присущи практике некоторых философских школ/напр., киников/ и особенно различных религий. Целью аскетизма может быть достижение свободы от потребностей, сосредоточение духа, подготовка к эктатическим состояниям, обретение «сверххестественных способностей» /йога/, в христианстве – соучастие в «страданиях» Христа и т.д. Аскетизм представляет собой одну из характерных черт ранних крестьянских движений, грубоуравнительного  неразвитого коммунизма и казарменного коммунизма».   (Философский энциклопедический словарь.-М.: Сов. энциклопедия,1983г., с.39) 
         Нигилизм /от лат. -  ничто/, в широком смысле – отрицание общепринятых ценностей, идеалов культуры и т.п. В русской культуре 2-й пол. 19 в. нигилистами называли представителей радикального течения разночинцев- шестидесятников…, проповедовавших материализм и атеизм. Впоследствии термин «нигилизм» использовался реакцией для характеристики всех революционных сил 60-70-х г.г., которым приписывались вульгарный материализм, аморализм, анархизм.(Философский энциклопедический словарь.-М.: Сов. энциклопедия,1983г., с.434)
         Анархизм же Бердяев считал типично русским проявлением. Анархизм есть русское понимание коммунизма, который выводится из материализма, поскольку как писал В.И. Ленин «из посылок материализма ничего нет   легче вывести социализм». (Ленин В.И.Философские тетради.- М.: Политиздат, 1973г., с.31)
         Итак, все учения мира завязаны в один клубок, узел, поскольку природа людей имеет больше сходств, чем различий. Нельзя отрицать и взаимного влияния народов друг на друга. Народ – открытая психофизическая  система, подвижная и изменчивая, в определенных пределах. Поэтому невозможно четко разграничить и выделить чисто русское в религии, в философиях, принятых нашим народом. Наряду с этим необходимо признать древность многих, если не большинства, идей, присутствующих в том или ином виде в различных современных учениях. Так идею апокалипсиса можно усмотреть в даосизме, учении «о дао - пути, извечном, естественном и всеобщем законе спонтанного возникновения, развития и исчезновения всей Вселенной».  В отличие от даосизма космология буддизма содержит «космические страдания …как бесконечное волнение/появление, исчезновение и появление вновь вечных и неизменных элементов безличного жизненного процесса…» (Ленин В.И.Философские тетради.- М.: Политиздат, 1973г., с.135, 63) Это волнение как видимое бытие затем (школы махаяны) было объявлено шуньей, пустотой. Пустота или ничто «впервые выступает как самостоятельная категория в учении Демокрита … и рассматривается как необходимое условие для существования множества, движения и изменения». (ФЭС,М.,1983г.,
с.437.)   
         Эта  категория претерпела большую трансформацию, в частности, ничто отождествлялось с богом. Так апофатическая теология стремилась «выразить абсолютную трансцендентность бога путем последовательного отрицания всех атрибутов».(ФЭС,М.,1983г.,с.32)  Логично, что, поскольку бог как понятие определяется  методом отрицания всех его понятий, дефиниций, люди стремились найти его, соединиться, соприкоснуться, через, отрешение от всего мыслимого и чувствуемого путем впадания в прострацию, в полубессознательное состояние типа нирваны, или в бессознательное состояние, подобное клинической смерти.  «Лучше сидеть, чем ходить, лучше спать, чем бодрствовать, лучше умереть, чем жить».
         В этом изречении, приписываемом Будде, звучит и смысл веры, и способ достижения её цели как избавления от страданий; страстей, желаний, влечений. Этот мотив достижения полного счастья как абсолютного покоя уходом от видимости  жизни, суеты мирской по-разному  звучит во всех теософских учениях, какого бы толка они ни были. Человек, субъект, ставил себя ниже природы, объекта, и подчинял своё существо фатальной необходимости. Волен же он был, в свете фатальности, развивать  свои психофизические  возможности, чтоб  ещё при жизни суметь заглянуть, подсмотреть, что его ждёт после настоящей смерти.
         Здесь, как мы видим, имеет место смешение любопытства, покорности и страха: появление проблесков активного отношения  человека к миру, к мирскому. Таким образом, цель своей жизни субъект видел в обращении к богу; в обращении в бога. Это по-разному выглядит в разных верованиях, не меняя, однако, самой общей сути. Обращался же человек в бога после освобождения духа от плоти, когда приходил к вечной жизни после жизни в мире, к жизнь после жизни; приобщался к тайне, ибо бог - тайна. 
         Эта великая тайна тысячелетия гложет умы и сердца всех смертных людей.   Тревожит она и тех, кто склонен к отражению, мышлению преимущественно на уровне ощущений, восприятия, представления, а не на уровне абстрактных понятий, абстракций. Эти сенсуалисты по природе прикованы к своим ощущениям и думают только о том, что они ощущают, но не ощущают того, о чём думают. При этом они относят ощущения либо объекту, либо субъекту – проецируют либо себя на мир, либо мир на себя. В зависимости от этого они ощущают себя либо смертными, либо бессмертными.
         Р.Моуди в своей  книге «Жизнь после жизни» привёл один пример, когда молодая женщина так описала переживание состояния своей клинической смерти: «Боже мой, я умерла! Я не могу поверить этому, потому что я считаю, что никогда ведь не веришь в то, что умрешь. Это всегда нечто такое, что должно случиться с другими, и хотя вы знаете это в глубине души - вы никогда в это по-настоящему не верите».  Как мы видим, здесь субъект не верит в свою смерть, точнее, относит получаемый им опыт о смерти к объектам, занимает позицию объективного наблюдателя. Такой субъект не может примерить её к себе, и поэтому истинно сопереживать. Он не умеет глубоко сострадать, но может только принимать внешнее соучастие.  Несмотря на отсутствие у него эмоциональной тупости, он холоден; Сила его в том, что он не способен проецировать на себя внешний мир. Такой субъект проецирует себя на мир. Для него «весь мир во мне», он - его Я.
         Если люди привыкли считать, что чувства – это то, что мы видим, слышим и т.д., значит, они понимают восприятие без эмоциональной оценки, отрывают ощущения от гаммы  переживаний. Холодный, эмоционально тупой экстраверт, будучи обращённым к внешнему миру, принимает сенсорные образы за объекты. Для холодного, эмоционально тупого интроверта они – идеи, субъективные символы. Но это не значит, что они способны быть эмоциональными, чувствительными, глубоко сопереживать. Неэмоциональные люди не испытывают страха (например, лётчики – испытатели).  Среди них есть не только мыслители, но и люди действия. К людям действия относили В.И. Ленина. То есть психологическая типология людей сложна и не может ограничиваться механизмом экстраверсии-интроверсии. Так среди людей есть фанатики и параноики. Если параноик предан своей идее, то фанатик – создателю идеи, его учению. Параноик, отстаивая идею, пойдёт на смерть. Фанатик, воплощая эту идею, может заявить, пусть рухнет мир, но воцарится справедливость. Считается, что революцию делают фанатики. К фанатикам можно отнести апостолов Петра и Павла.
         С точки зрения психологической защиты и магической обрядности, люди, которые идентифицируют себя с объектом, в бессознательной форме пытаются овладеть объективными силами, объектом, сами пытаются  стать как бы объективными, объектом. Объект, захватывая ощущение и восприятие субъекта, подчиняет себе его мышление, которое, поднявшись до осознания своей свободы, как до осознания субъектом своего «Я», начинает трактовать собственное мировоззрение в виде утверждения торжества естественных наук. Он может стать нигилистом, который описан в романе «Отцы и дети» И. С. Тургеневым (1818-1883).
         В этом романе нигилист - Павел Петрович Базаров. Базаров уверен, что химия важнее искусства, а в науке важнее всего практический результат. Для Базарова не существует ни одного «постановления в современном нашем быту, которое бы не вызвало полного и беспощадного отрицания». О собственных способностях он высокого мнения, но своему поколению отводит роль не созидательную — «сперва надо место расчистить».
         Базаров – герой нового времени, но ещё не новый человек, не человек новой  формации. Он – предтеча нового, делового человека. Своим появлением он указывает на то, что время патриархальной России истекло. Пришло время капитализма. Конфликт отцов и детей – это столкновение нового и старого времени, миров. Нигилисты пришли в мир, чтобы расчистить место для новой России. Такими людьми напрочь отвергаются старые, патриархальные  ценности, значение приобретают опытные знания, науки, как экспериментальная  химия, физика, медицина и др. Существенным в жизни считается овладение силами природы с целью вмешательства  в их дела и управления ими. Субъект начинает ставить себя выше  объекта. Объект, природа – это предмет труда и только. Магическая обрядность для торжества человека над силами природы превращается в эксперимент.
         В романе Ф.М. Достоевского (1821 – 1881) «Бесы» другие  герои. Они – предтеча людей новейшего времени. Это прототипы революционеров-социалистов. Они – бесы, одержимые революционной идеей безбожники. 
        Рассматривая то, как нигилизм сменился материализмом в России, необходимо первоначально заметить, что нигилизм есть аскетизм навыворот, не ради того духа, который есть бог, а для того, чтобы посвятить себя целиком делу «расчищения места» - нигиляции, опустошения.  В нигилизме проступает восточная апофатическая философия. Нигилист поклоняется ничто. Материалист же поклоняется нечто, которое материально. То есть они являются антиподами. Один пришёл в мир разрушать старое, другой – созидать новое. Общее у них то, что они безбожники, атеисты. Ведь на Россию надвигался антропоцентризм, с его постулатом, что человек сам должен определять свою судьбу, а также антропоэгоизм. Антропоцентризм вырос из герметизма, антропоэгоизм – из немецкой классической философии. В этой философии мысль И.Канта «весь мир во мне» была превращена Ф.Шеллингом в другую. Если весь мир во мне, то, во-первых, это внутренний, духовный мир. Во-вторых, этот духовный мир – моя я-концепция: моё «я». В-третьих, весь мир это абсолютный мир, дух, «Я». Из этого следует, что Я – бог. Человек – бог, сверхчеловек, творец.
         В общем, философия становилась практической. В Европе появился первый опыт практической философии: революционером итальянцем Т. Кампанеллой (1568-1639), была осуществлена попытка построить «город солнца» (небесный град на земле), справедливое общество. Французскими социалистами–утопистами эта практика была продолжена.  Внесли свою лепту и экономисты, попытавшись экономически обосновать идею и создать экономическую модель будущей справедливой жизни. Проникнув в Россию, социалистическая идея захватила в плен передовые умы её, радикальным образом повлияла на процесс духовного брожения и свою дальнейшую кристаллизацию. В России материализм, ставший к концу ХХ века социально-политической доктриной, раскололся на европейский, марксистский и на русский, анархический. Западники победили почвенников.            
         Казалось, в русской душе Европа  взяла верх над Азией и надолго. Однако события конца 80-х годов  XX столетия, показали, что преобладание это не так уж прочно, основательно, вошло в нашу жизнь, в русскую душу. Так даже не очень пристальный взгляд может выявить восточный налёт на коммунистических традициях, выражающихся в поклонении мощам бога-вождя в мавзолее на Красной площади, в уравниловке и экспроприации или отчуждении собственности. В этой отчужденности от материальных ценностей сквозит ни что иное, как  преобразованный восточный аскетизм. Нечто подобное наблюдалось в учении одной из ветвей даосизма, «Тайпиндао» («Путь великого равенства»).
         Вообще надо заметить, что в древнекитайской философии, даосизме, много ценного, полезного, актуального и по нынешний день. Согласно этому учению, дао - «невидимый вездесущий естественный закон природы, человеческого общества…» «Всякое действие, противоречащее дао, означает пустую трату сил и приводит к неудаче и гибели. Вселенную нельзя привести в порядок искусственным образом, для воцарения его нужно дать свободу её прирождённым качествам».   Качества эти указывают, как подметил Ламарк, на «наличие в природе градаций, т.е. серий постепенно усложняющихся групп организмов».   
         Таким образом, логично заключить, что высвобождение  сил природы, мира видится в усложнении организации, организационных форм, в стремлении двигаться не к субстанциальной аморфной структуре, аморфности, а от неё. Стремление человека развиваться в этом направлении связывается обычно с высвобождением  сил добра, с белой магией. Противоположная тенденция, как принято считать, ведёт к тёмным силам. В человеке тёмные силы обычно связываются с его бессознательным, глубоко иррациональным; с инстинктивной, древней сферой психики, её структурами. Ум же человека освещает тьму; посредством его происходит осознание, просветление, раскрываются заблуждения, затмения - скрытое влияние «бесов», бессознательных установок субъекта на ход его рассуждений, на рассудок, на поступки, на мировоззрение в  целом.
         Итак, разные воззрения на мир выявляют его кривизну. Естественные склонности людей, созидающих эти учения приводят к борьбе за истину. Опыт же построения справедливого общества в СССР раскрывает такие естественные склонности людей, как их нежелание, ни полного равенства между собой, ни полного неравенства. Люди не желают абсолютно отличаться друг от друга и в то же время быть до неразличения похожими. И это отражает существование раскрытого Ламарком естественного положения о том, что между видами, материальными формами нет чётких границ, а также  и того, что полное отсутствие их, как безграничность формы, также невозможно. Граница и безграничность  относительны, следовательно, не могут быть друг без друга и поэтому есть одно, освещаемое с разных сторон. Форма форм  есть нечто содержащее формы  и в то же время нечто содержащееся в них. В этом свете, материя есть для себя и форма и содержание. Материя, согласно Ф. Шеллингу, может превратиться в связь, а та – в форму, в зависимости от выполняемой функции.
         Человек ощущает и понимает ограниченность свою. Стремится он постичь и то, что не имеет пределов, но путём медитации, вводя себя в особое состояние. В этом состоянии он оказывается в нирване – в таком месте, где ничего нет. Там нет стихий в древнем их понимании, как начал, нет ни покоя, ни движения, нет ни восприятия, ни невосприятия. Человек не попадает в пустоту, шуньяту, ничто, а становится самой пустотой. Думается, это духовная практика, основанная на апофатической философии.
Возможно, это переживание состояния, имя которому клиническая смерть.
         В общем, когда человек жив и находится в сознании, он находится в таком месте, которое противоположно нирване, где есть нечто. Здесь всё, что есть, существует в настоящем времени, актуально, а не потенциально. Всё потенциальное находится за гранью настоящего, в вероятном будущем. За гранью настоящего не только будущее, но и прошлое. Прошлое, настоящее и будущее не могут вмещаться в одном пространстве. Оно всегда принадлежит настоящему, его моменту и как бы передвигается по линии времени.
         Сенситивным экстравертам, в силу их сенсорной прикованности к внешней текущей действительности или текучей эмпирии даётся только настоящее. Прошлое и особенно будущее им не даётся: оно – сфера воображения, моделирования. Следовательно, время подвластно, если можно так выразиться, только биверту, способному к отражению на обоих уровнях психического отражения. Поскольку все люди – биверты с той или иной акцентуацией, то выделение четырёх типов акцентуации биверта условно. Тем не менее, эти типы отличаются по мироощущению и миропониманию. От этого, вероятно, экстраверт не вполне понимает интроверта. Возможно, в этом кроется также разгадка особенностей их заблуждений, ошибок. Поэтому нужно что-то, служащее общей опорой в системе знания. Этой опорой стала служить практика. Она стала проверять и ощущения и логику на деле. Истиной стала практика, а не бог. К сожалению, практика имеет ограничения. Например, не практикуется опыт смерти-повторного рождения, опыт вне тела, который  встречается крайне редко и непроизвольно.
         В своей жизни  субъект старается не думать о смерти, вызывающей у него неприятные переживания. Накопленный  же человечеством опыт «возвращения с того света», из состояний клинической смерти, указывает на способность  людей выходить из своего тела, наблюдать его стороны и возвращаться в него. Это соответствует тому, что человек часто убежден в том, что всё, что он видит, слышит, чувствует в происходящем вокруг него, есть результат его восприятия и репрезентации, имеет субъективное происхождение. Опыт вне тела со стороны не наблюдается, поэтому не может изучаться психологией, основанной не только на наблюдении за поведением человека, но и на изучении его мыслей.  Опыт вне тела чем-то напоминает метемпсихоз, путешествие души спящего человека. Ну, а поскольку  человеческий мозг умирает не мгновенно, то и сознание внешне умершего человека, изменившись, может оказаться в плену воспоминаний, представлений, что-то переживать, допустим, в форме сновидения, онейроида.
         Раймонд Моуди пишет: «Когда человек, наконец, понимает, что он умер, это может оказать на него колоссальное эмоциональное воздействие и вызывать поразительные мысли./…/ В одном или двух случаях, с которыми я познакомился, умирающие, чья душа, разум, сознание (или можете назвать это как-то иначе) отделились от тела, говорили, что после выхода они не чувствовали, чтобы  у них вообще была какая-нибудь «телесная оболочка». Они воспринимали себя, как «чистое» сознание». (Моуди Р. Жизнь после жизни. - М.: Междунар. совм. предприятие "Интерконтакт", 1990 г., с.23.) Таким образом, трансцендентация, переселение души по ту сторону тела переживалось ими как реальное явление. Надо полагать, что и при жизни в мировоззрении своём такой субъект придерживался того мнения что дух - объективная идея.
         Человеку, не являющемуся самостоятельным философом, или теологом, трудно определить свою истинную склонность к какому-либо из философских, или теософских направлений. Не подозревает он в себе и существования бессознательного, которое подавлено в нём его «над-Я», Поэтому он бывает ошеломлен, оказавшись вдруг  в плену  врожденного мироощущения в состоянии клинической смерти. Так у лиц с акцентуацией восприятием и  преобладанием чувствования внешнего мира, с доминирование предметного сознания, по логике не должно быть  опыта вне тела, связанного с клинической смертью, или он может  быть ограничен слуховыми восприятиями. Так Р.Моуди пишет: «Несколько человек, с которыми я беседовал, были признаны умершими, реанимированы и в своем последующем рассказе не упомянули ни об одном из общих элементов. Фактически они говорили, что не могут вообще ничего вспомнить о своей смерти». (Моуди Р. Жизнь после жизни. - М.: Междунар. совм. предприятие "Интерконтакт", 1990 г., с.14.) Также он отмечает, что многие говорили, что они слышали, как врачи или другие присутствовавшие признавали их умершими. «Молодой человек, которого сочли мёртвым после автомобильной катастрофы, рассказывает: я слышал, как одна женщина, находившаяся там, говорила – он мёртв, и кто-то ещё ответил – да, он мёртв». (Моуди Р. Жизнь после жизни. - М.: Междунар. совм. предприятие "Интерконтакт", 1990 г., с.14.) Такие  субъекты, как показывают факты, и при жизни не признают существования души. Они как бы бездуховны. Среди философов это - прагматы, позитивисты, «вульгарные» материалисты. Все остальные философские типы признают душу, духовный мир, иногда и жизнь после жизни, но в характерных для их склада личности конструкциях, в которые они верят.
         Думается, вера покоится на врожденных способностях человека. Безверия же нет, так как  иначе человек оказался бы без психологической опоры, беззащитным. Всех людей, в связи с этим, можно поделить на тех, которые верят и тех, которым верят. Последние же верят в себя или в миф о себе. Если, допустим, все окружающие начнут в один голос говорить субъекту о его мнимых качествах, которых у него фактически нет, он может  поверить подобно тому, как поверил портным «голый король» в одной сказке. В чём-то аналогичен, я думаю, феномен Иисуса из Назарета. До рождения  Иисуса в течение столетий разрабатывалась система доказательства бытия божьего, в которой, в частности,  упоминалось, что воплощение бога в человеке должно произойти путём непорочного зачатия. Остальные чудеса, которые  должен был  совершить бого-человек до вознесения его на небо, также могли быть заимствованы ветхозаветными мудрецами у язычников и переработаны. Иисуса могли убеждать в его божественном происхождении, пока он окончательно не поверил этому. Чудеса, в сущности, происходили не столько с Иисусом, сколько с народом, впавшим в состояние массового гипноза. Известно, что сильная жажда может породить обманы чувств, допустим, оптический, наблюдаемый, например, у страдающих от жажды путников в пустыне. Поэтому, мне кажется, история Христа  так похожа  на миф и выглядит во многом невероятной и поэтому чудесной. В нём много чудес. Поверившие в этот миф люди жаждали чуда, можно сказать, обмана. Но в христианстве много и полезного.
         Христианство принесло с собой идею объединения людей через миролюбие, терпимость, не совместимые с вождизмом, мессианизмом, богоизбранностью. Последние же три элемента иудаизма, как считает Н.Бердяев, вошли, тем не менее, в учение К.Маркса об освободительной роли рабочего класса от социального зла и в учение о классах. Марксизм, как  нам известно, был взят на вооружение революционерами и прижился  в России, потеснив христианство. Несмотря на материалистичность  и атеистичность, концепция справедливого общества в скрытом виде содержала веру, элементы иудаизма и других  восточных теософий. Чисто же русской я нахожу идею анархического коммунизма и иррационалистического материализма. Главным теоретиком анархо-коммунизма считается П.А.Кропоткин (1842-1921). Н.А.Бердяев считал, что анархизм – явление русского духа.          Думается, анархо-коммунизм противоположен анархо-капитализму, крайнему либерализму, скрывающемуся за идеей гражданского общества.
         Понятие «иррационалистический материализм» не только не разработано, но его вообще невозможно встретить в истории философии. Даже схожее с ним понятие «материалистический иррационализм»  невозможно отыскать в справочной литературе. Возможно, они впервые вводятся в научный оборот в данной работе. А всё это от того, что концепции отдельных философов и философские направления никогда до этого не анализировались применительно к типологиям личности таких психологов, как К. Юнг, П. Ганнушкин, К.Леонгард.
         В философском мире широко известны учения «рационализм» и «иррационализм». Разделение источников познания на два уровня позволили сформировать их. Иррационализм решающими источниками познания признаёт ощущение, восприятие и представление, а рационализм – понятие, суждение, умозаключение.  Проще говоря, считается, что одни философы преимущественно обращаются к чувству, другие – к уму. При этом как то забывается, что они ещё делятся на материалистов и идеалистов в зависимости от преимущественной ориентации их сознания на внешний мир, или внутренний мир. Так вот философов экстравертов нижнего уровня психической формы отражения можно назвать иррационалистами-материалистами или материалистами-иррационалистами, сенсуалистами материалистического толка. Если большевиков марксистов мы отнесём к рационалистам-материалистам, то анархокоммунистов должны будем отнести к иррационалистам-материалистам.      
            
                Глава  XV

         Говоря  о восточной мистике как о восточном  сенсуализме, нужно заметить, что он должен быть присущим по природе сенситивному интроверту. О том, что это за явление, можно попытаться понять, построив логическую модель.
          Все мы связаны с внешним, предметным миром, с вещами внешним отношением при помощи предметного сознания, но и отграничены, отдалены от них, в связи с невозможностью полностью стать вещами, превратиться в них при жизни. И это понятно; каждый из нас, когда он жив, не может по своей воле отказаться от своей собственной – связанной с «я», самосознанием -  телесности, вещественности, предметности: выйти из своей оболочки ещё при жизни. Суицидников не берём в учёт. Тем не менее, человечество в лице «посвящённых» и йогов упорно пыталось овладеть опытом «смерть-поавторное рождение» и овладело им. Имеются свидетельства.
         Так появился не спонтанный «опыт вне тела», а эксперимент под названием «смерть-повторное рождение». В состоянии клинической смерти йог или «посвящённый» превращался в вещь, совершал трансцендентальный переход и оказывался по ту сторону жизни. Затем он реанимировался при помощи ассистентов. И это был глубочайший транс. Для доказательства того, что Иисус из Назарета – бог, он должен был реально воскреснуть после снятия с креста. В то древнее время «посвящённые» приравнивались к богам. Поскольку нет описаний о том, что его воскрешали, сомнительным становится факт, что его видели несколько человек, поверивших в то, что он бог.
         При вхождении в состояние клинической смерти человек не только терял сенсорный и идеаторный механизмы отражения – сознание, которое принято делить на предметное сознание и самосознание, не-я и я. Он превращался из живого одушевлённого тела в физическое, мертвое тело. И поэтому нельзя было сказать, что в нём теплится жизнь и дух – бог. Клиническая смерть отличается от комы. В коме человек находится без сознания. Он – живое тело. Его покинул дух, но не жизнь. Принято же говорить, что умершего покинул дух.
          Сознание, дух материалисты называют отражением. Отражение делится на сенсорное и идеаторное. Сенсорное отражение – это сенсорный синтез. Идеаторное отражение – это идеаторный синтез. Первый непроизволен, второй подчинён воле и ему научаются с детства. В механизме сенсорного отражения принято выделять ощущение, восприятие и представление. В механизме идеаторного отражения принято выделять понятие, суждение и умозаклюяение. Вместе они составляют два уровня психической (высшей) формы отражения.
         Так вот, в зависимости от того, куда обращён сенсорно-идеаторный механизм отражения, сознания, к внешнему миру, или к внутреннему, он называется то предметным сознанием, то самосознанием. Этот механизм может ломаться. В частности, когда нарушается его ротация, то человек начинает ощущать и понимать, что чувства и мысли его изменились, как бы лишились своего я. Мир стал казаться искусственным, сделанным. Мысли перестали принадлежать субъекту, стали чужими, навязанными. Все старые конкретные понятия начали казаться содержащими что-то другое. Данная поломка называется деперсонализацией. Вероятно, она связана не с тем, что сознание  экстравертировалось, обратилось в сторону предметного мира и, став предметным, застряло, а с тем, что блокировался механизм самосознания. А это предположение ведёт к мысли вот о чём. При экстраверсии  самосознание должно подавляться предметным сознанием не полностью, а при интроверсии предметное сознание должно подавляться самосознанием также не полностью. Предметное сознание и самосознание должны постоянно взаимодействовать. Нормальные особенности данного взаимодействия сознания и самосознания были систематизированы К.Юнгом.
         Появление искусства медитации указывает на способность человека по своей воле
впадать в прострацию, отключать не только самосознание, но и предметное сознание. Это состояние оценивается субъектом как достижение ничто, а не нечто. Если бы давалась противоположная оценка тому, что человек в нирване достигал места, в котором есть не ничто, а нечто, тогда можно было бы относить его к сенсуалисту экстраверту, а не к сенсалисту интроверту. Так мы пришли к мысли, что восточный сенсуализм разработан бивертом. Если мы начнём апофатически снимать предикаты с «я», то придём к отсутствию «я», а не к «не-я». Сняв все предикаты с «не-я», придём к отсутствию «не-я», но не к «я». В общем, ничто – это результат снятия сенсорных и идеаторных предикатов, определений с «я» и «не-я», нигиляция  предметного сознания и самосознания во время нирваны.
         Поскольку чувственная сфера считается  иррациональной, а сфера мысли, наоборот, рациональной, то, казалось бы, весь нижний, сенсорный этаж психического отражения должен быть иррациональным, а верхний, идеаторный его этаж – рациональным. На деле же всё не совсем так. Сенсуалисты интроверты считают ощущения  сенсорными (первичными) идеями. Эти идеи выводятся ими дедуктивно и поэтому связаны с представлением, а не с восприятием, тогда как сенсуалистам экстравертам ощущения наводятся индуктивно при восприятии. Если первыми восприятие слабо осознаётся или находится в подсознании, то вторыми представление слабо осознаётся или находится в подсознании. В общем, восприятие и представление делят ощущение надвое, от чего оно оказывается в целом двузначным, с одной стороны предметным, с другой стороны – идейным. Идея же относится к мысли, поэтому «первичные» или сенсорные идеи – это первичные или сенсорные мысли. Из этого следует, что высшие животные могут иррационально мыслить, пользуясь нижним уровнем психического отражения.
         На верхнем этаже, уровне психического отражения мышление по логике должно быть рациональным. Вот только понятие на нём тоже двузначно, как и ощущение на нижнем уровне. При экстраверсии мысль опредмечена, и есть сама вещь, при интроверсии мысль распредмечена и есть вторичная (чистая) идея, образец вещи.  Образец рационален, вещь или материальная копия образца иррациональна. Поэтому опредмеченное мышление иррационально, а распредмеченное мышление рационально. Мыслители экстраверты - иррационалисты, мыслители интроверты – рационалисты.
         Вот и получается, что общепринятое мнение, что только чувства иррациональны не совсем точно определяет, что есть иррационализм и рационализм. Чтобы понять, чем отличается иррациональное мышление от рационального мышления, можно условно допустить, что иррациональное мышление основано на кривой логике, а рациональное мышление – на традиционной.
         Теперь необходимо заметить, что чистоты в природе нет. Поэтому нет чистого экстраверта и чистого интроверта. Человек в своей жизни пользуется всеми источниками познания, но допускает перекос в этом деле. Так если человек пользуется кривой логикой, но не признаёт её – он ортодокс. Если он признаёт и кривую и традиционную логику, он – диалектик. Те, у кого кривая логика доминирует над традиционной относятся к параноикам.
         С точки зрения перцепции биверты – средний тип. У среднего типа (биверта) экстероцепция уравновешена интероцепцией (проприоцепцией), экстероцептивные импульсы извне не заглушают интероцептивых  и наоборот. У экстравертов и интровертов процессы экстероцепции и интероцепции неурановешены.
         Если сенситивный экстраверт весь в ощущениях внешнего мира, при преобладании чувств над разумом, то сенситивный интроверт  постоянно занят тем, что прислушивается к себе  и называется медиками мнительным. Однако сфера разума и сфера чувств  могут быть связаны и так, что разум подавляет  чувства, которые имеют  обыкновение мешать ему. От  этого чувства начинают  играть подчиненную роль, становятся  слугами ума. При этом субъекты чувствуют то, что обдумывают, воображают.  В противоположном  случае, обдумывается то, что ощущается, воспринимается.
         Итак, каждый субъект имеет сферу разума и чувств, которые между собой связаны взаимовлиянием. Оригинальность этой  связи и ориентация сознания  субъекта позволяют нам расположить субъектов в ряды и таким образом классифицировать их. Сенситивные субъекты составят класс, делимый на два подкласса - субъективных сенсуалистов и объективных сенсуалистов. Занявшись философией, они непременно начнут утверждать, что чувства – источник знания. Вот только у субъективных сенсуалистов ощущения  - это первичные (сенсорные) идеи вещей, а у объективных сенсуалистов ощущения – сами вещи. Интеллектуальные, сенсорно тупые субъекты составят класс, делимый на материалистов и идеалистов. Занявшись философией, они непременно начнут утверждать, что мысли – источник знания. Вот только у материалистов идея, дух - это отражение материи, природы, а у идеалистов материя – копия идеи, или объективная идея, или «вещь в себе». У первых мысли опредмечены, у вторых мысли распредмечены. В отличие от них у сенсуалистов опредмечены и распредмечены не мысли, а ощущения.
         Чувства сенситивных  экстравертов предметны, чувства сенситивных интровертов формальны. Если первые искренне считают, что предметы таковы, какими мы их ощущаем, видим, то вторые полагают, что посредством чувств постигаются первичные идеи предметов. Весь мир – первичные идеи. Весь мир первичных идей во мне. Последнее два выражение характерно для субъективного сенсуализма. Если же утверждается не субъективность, а объективность первичных идей, то это утверждение будет относиться к объективному сенсуализму. Подтверждением этому может служить мнение японского философа – материалиста  Накаэ Темин, полагавшего, «что разграничивается субъективный сенсуализм и объективный сенсуализм, причем указывается, что последний есть материализм». Нагата Хироси пишет о Накаэ Темин: «…он хотя  и смутно, но видел один из важных путей развития идеализма – от субъективного к объективному, а от последнего к материализму».(Нагата Хироси. История японского материализма. М.: Мысль, 1990г., с.232).   
         Таким образом, цепь замкнулась, а вместе с ней и наша  рефлексия. Однако, если объект освещался вначале чувствами, и чувства принимались за сам объект, предмет, то в конце мысль освещала объект и становилась им. От материализма нижнего уровня психического отражения мы пришли к материализму на верхнем его уровне. Путём рефлексии мы исследовали объект и заключили, в конце концов, что он таков, каким мы его чувствуем и мыслим.
         Казалось бы, положив в основу познания  окружающего мира отражательную  способность человека, мы должны окончательно удовлетвориться нашей уверенностью в том, что природа такова, какой мы её ощущаем и мыслим. Но философии промежуточных психологических типов, расположенных между материалистами нижнего и верхнего уровней и изменчивость окружающего лишают  нас  этой опоры, следовательно, твердой веры, в том, что все так, а не иначе. Изменчивость окружающего и нас самих  понуждает  постоянно рефлексировать то в объект, до конечных  дефиниций его сенсорного и идеаторного порядка, то в самих себя, в субъекта, как в объект, что требует отчуждения.  При этом грань, стоящая между человеком и природой не позволяет превратить рефлексивную дугу в замкнутый круг, в замкнутую на природу систему, если только сенсорное  восприятие не закончиться моторным ответом, практикой. Практические ошибки укажут на то, адекватно ли ощутили и поняли мы окружающее.
         В общем, мы перешли здесь из области рефлексии, идеалистической диалектики в область материалистической диалектики. Рефлексия – идеалистический механизм развития представления, основанный на интроспекции. Данное развитие идёт в границах первичных и вторичных идей, которые субъективны. Рефлекс, отражение – материалистический механизм развития представления, основанный на экстраспекции. У материалистов развивается не идея, а природа. Диалектические законы ими материализованы. В итоге получается, что и дух и материя развиваются по одним законам.
         Поскольку психологии не удаётся путём объяснения прекратить противостояние материализма и идеализма, спор их остается открытым. Тем не менее, общее мировоззрение не может замыкаться  ни на мировоззрении отдельной личности, ни на отдельном философском течении. Оно должно развиваться, так как устремлено в будущее. Будущее же отличается от настоящего теми  изменениями вокруг человека и в нём самом, которые произойдут. Новой реальности должен отвечать новый человек. Реальность и человек связаны и взаимообразно определяют друг друга. И всё же отдельный человек  способен повлиять на будущее, заразив своей идеей остальных людей. С появлением Нового Завета, например, появился новый человек. Учение о коммунизме привело к появлению советского человека.
         Учение о коммунизме развито марксистами. В марксизме выделяют исторический материализм и диалектический материализм. В целом это рационалистический материализм. Марксизм, как уже говорилось, не только философское учение и социальная (научная) теория, но и вера в справедливо устроенный мир. Кроме того, марксизм атеистичен. Поэтому это учение не о равенстве людей в Духе, а о равенстве их в обществе, в миру - не на небе, а на земле. Советские люди – братья, но не во Христе. Дело в том, что учение К. Маркса предназначено для экстравертов рационалистов. Ну, а они обращены к внешнему миру, а не к внутреннему. Вера во всеобщее равенство заимствована марксизмом у христианства и поставлена, как говорится, «с головы на ноги». Христианство обещает интровертам духовный рай, марксизм – экстравертам материальный рай, изобилие. Для построения рая на земле марксизм предлагает рационализировать социальную  жизнь. Рационализация имеет научное обоснование. Поэтому и вера в научный коммунизм должна быть научной.
         В общем, нужно сказать, что марксизм – вера для экстраверта мыслительного типа, который не может верить в бога и поклоняться рефлексии, поскольку полностью находится не в духе, а в миру, который пытается исправить. Его бог – опредмеченная идея справедливости как равенства, мир, созданный по проекту (парадигме) Маркса. От проекта зависит, что это будет за жизнь. Марксизм менее оторван от жизни, чем религии и идеализм. Его оторванность состоит в стремлении рационализировать рыночную стихию.
         Русскому человеку больше по душе иррационалистический материализм и материалистический сенсуализм. Русский бог – сама жизнь. Будда советовал умереть, чтобы не страдать. Русский дух жаждет страданий. Жить, значит страдать. «Я жить хочу! Хочу печали. Что без страданий жизнь поэта», - пишет Лермонтов. «Я - или бог - или никто» - заключает он. Из этих слов складывается его философия, философия русского человека, русской души.
         Как мы видим теперь, экстраверту нельзя вооружаться представлениями интроверта без их переосмысления. Бог интроверта  в себе, поскольку  в себе находит              он его через медитацию, сосредоточение и внутреннее созерцание. У экстраверта бог вне эго, «я» и есть живая природа. Сливаясь с ней в акте внешнего созерцания, сосредоточения, русская душа испытывает любовь, восторг. Она преклоняется перед ее величием, красотой, растворяется в своей любви к ней и представляет собой это чувство.
         Русская медитация  иная медитации Востока и Запада. Она также иная бездушному, холодному, объективному, внешнему созерцанию натуралистов, от этого и не ведет к холодному, расчетливому практицизму, который есть у европейцев. Следовательно, учение о русском боге – это не натурализм, даже и не учение, а поэзия, песнь. «Есть звуки - значенье ничтожно. Как жизнь, они  слиты с душой», - говорит М.Ю. Лермонтов.
         Русский бог - не деперсонализированная модель Вселенной, не спиритус, дух, а сама душа природы. Дух не может быть оторван от природы, от живого мира, от живого человека. Поэтому русский человек так охотно поверил в вочеловечивание бога, хотя это и не его исконный бог. В этой религии русский поверил в близкую его душе любовь к ближнему, живой природе.
         Платоновский бог  близок русскому богу, но они не есть одно и то же. В платонической любви – восточный мистицизм  интеллектуального биверта, у которого интроверсия, тем не менее, слегка доминирует. У Платона мир кажимый, а не истинный. Истина в идее мира, парадигме, она – бог. Любовь русского – это не платоническая любовь. Это чувство навеяно не мыслями, а самой жизнью, бушующей в человеке. Это страсть, Это та любовь, в которой нет холодной рассудочности, значит, и выгод.
         Русская философия – такой экзистенциализм, в котором  есть место схватыванию и схваченности, но не субъектом жизни природы, как у французских импрессионистов, здесь природа захватывает  субъекта без остатка. От этого-то русская душа так широка.
         Итак, экстравертированость,  сенситивность и иррациональность обяжут нас предписать русскому человеку гентильную приверженность его к материалистическому сенсуализму, иррационалистическому материализму и в итоге – к анархокоммунизму.
         Почему, вы спросите меня, русские люди так любят  постоять за свою землю, как никто из других народов, почему  в них  такой гипертрофированный патриотизм? Да оттого, отвечу я, что любовь к земле-матушке у русских сильнее любви к себе. Эта любовь есть вера в русскую землю, в Россию.  «В Россию можно только верить».
         Русская Душа – святая Русь.

                Заключение
 
Всегда  и всюду возникали периоды в жизни народов, обществ, как, впрочем, и у отдельных людей, когда перед ними вставал вопрос, во что верить. Такова, например, настоящая ситуация  в нашей отчизне. И меня часто спрашивают сослуживцы, не потому, что я интересуюсь философией, а просто так, во что сейчас можно верить. Естественно, ответить на это крайне сложно, особенно от того, что каждый человек  по природе своей имеет склонность верить во что-то своё, также  как верно и то, что в жизни людей, обществ периодически необходима переориентация. Поэтому, я думаю, вопрос о том, во что верить, есть по существу вопрос, на что теперь ориентироваться, поскольку прежняя почва, как социалистическое устройство жизни,  ушло из-под ног.
         В этой ситуации любые действия хороши, если уводят от кризиса. Но ведь нужны и новая общая цель, и новая основа, основание нового миропорядка. У каждого человека есть врожденное желание понятного ему и устраивающего его миропорядка, целесообразного образа жизни, ведущего его к душевному покою. Покой  души связан  с уверенностью в  завтрашнем дне, с верой в будущее.  Даже когда человек – пассионарный бунтарь, или отщепенец, в его противоборстве с порядком ощущается ни что иное, как стремление к нему, к порядку, правда иному. Бунтарь ориентирован, порой неясно  на новый стиль жизни, в первую очередь, удобной ему жизни. Другое дело, что он подбивает на неё окружающих, рисуя в их воображении новую жизнь не только как свою, но и, как их жизнь, поскольку знает, что один  он – ничто: глас, вопиющий в пустыне. Часто благодаря мечтательности людей ему удаётся заразить их  своим идеями. Однако «трезвые» головы довольно взвешенно противоречат ему, вызывая или обострение его  желания, или уход, разрыв его с опротивевшим ему обществом. В последнем случае, если обнаруживается прогрессивность бунтарских илей, говорят, что он не был понят  современниками. И если, все же, преодолев все препятствия, он приходит к новой жизни, то может попасть в истории. Михаил Горбачёв, думается, останется в истории разрушителем СССР, социализма, Борис Ельцин – творцом криминального капитализма. Такова история.         
         По стечению обстоятельств, попав на вершину власти, человеку присуще искренне верить, будто он - вершитель истории. Результат же этот всегда таков, что единообразность его во всех случаях позволила русскому человеку сформулировать поговорку: за что боролись – на то и напоролись. Глава правительства новых русских Виктор Черномырдин сказал крылатую фразу: «Хотели как лучше, а получилось как всегда». Все возвращается на круги своя. Все реальные общества кружили и кружат вокруг парадигмы, то приближаясь к ней, то удаляясь от неё.
         В выражении – закон, что дышло, как повернешь, так и вышло - много людской горечи от волюнтаризма властей. Образчиком советского волюнтаризма был генеральный секретарь ЦК КПСС Н.С.Хрущёв. Законодательная и исполнительная власти искренне верят, что они исправляют кривую человеческую натуру, совершенствуют отношения между людьми и самих людей. Но они не замечают, что их правда часто оборачивается неправдой. Так в жажде справедливости русские большевики не дали России стихийно перейти из монархии в несправедливый буржуазный капитализм, а сделали еще один переворот, оказавшись опять в том же самом несправедливом капитализме, но государственном. На смену аристократии пришла  партократия, вместо господства частного капитала безраздельно стал доминировать государственный капитал. Россия не ушла от капиталистического развития, она пошла лишь другим путём. Она заимела свою «особенную стать». Наёмный характер  труда оказался в основе нового общества. Новым человеком стал новый класс - класс наёмных работников.
         Все это я говорю не для критики - для прозрения. Россия должна в полной мере осознать, оценить своё положение.  Нужно жить без слепого подражания развитым цивилизациям, но  и без отрицательного отношения к мировым достижениям. Беда русских – в подражательстве. Особенно заметно влияние на нашу историю 18 века французской моды. Даже мода на революцию не обошла нас, когда, собственно, и предпосылок для неё не было вовсе, во время восстания декабристов. Главное было не отстать и в этом показать свою просвещенность. Нечто подобное наблюдается и сейчас.
         В служении своей отчизне крепость нашей веры. Но это нужно понимать не как общие слова. Это должно проявляться конкретно. Так, мне кажется, истинно русский не должен разрушать исконно русского, свою историю, свои корни. Хотя европейцы привыкли присваивать все открытия и передовые мысли, это не так. И об этом нужно всегда помнить. Порох и бумагу, например, изобрели не европейцы, а китайцы. Также и мы, русские что-то подарили миру кроме К.Циолковского и Ю.Гагарина. Анархизм – тоже детище русских, как бы не пытались это оспорить.
         До революции на севере европейской части России существовало самоуправление, русская крестьянская община, в которой Г.В. Плеханов видел ростки будущего общественного строя. В связи с этим он пытался встретиться  с Марксом и обсудить возможность крестьянского социализма. Увы, встретиться им  не пришлось. Случилось так, что проект В.Ленина взял верх над проектами Г.Плеханова  и П.Кропоткина. Теперь, после событий 1991-1993 гг. мы в плену европейского либерализма. Может быть, чтобы понять, то ли мы делаем, стоит переосмыслить идеи русских мыслителей, в том числе, П.Кропоткина. Ведь к идеям анархистов, кооперации присматривался в конце жизни В.Ленин. С анализа ленинских мыслей  о кооперации и реализации идеи кооперации в России в 1985 году начинал свою деятельность на посту генерального секретаря ЦК КПСС М.Горбачёв.
         Считается, что кооперация - термин (буквальное значение — сотрудничество или содействие), заимствованный П.Кропоткиным (1842-1921) у социалиста-утописта Р.Оуэна (1771-1858). Кооперация – это не просто сотрудничество. Характерные признаки кооперации – «свободный выбор и равенство в пользовании выгодами и в несении обязанностей и убытков в объединениях отдельных личностей». Иллюзии о возможности социалистического преобразования общества через развитие кооперативов в рамках капитализма разделяли Ш.Фурье (1772-1837) и П.Прудон (1809-1865). Но где же родина кооперативного движения, если не в Великом Новгороде?
         Великий Новгород впервые упоминается в летописи в 859 году. Это был новый - вольный город. В Новгороде была «вольность во князьях», с 1095 по 1304 гг. князья менялись 58 раз. Вольность основывалась на договорном отношении к князю. Договора существовали уже в XII веке. К ХII веку Великий Новгород стал центром громадной, но управляемой территории от   берегов Северного Ледовитого океана, до Торжка, а с востока на запад от Чудского озера до Урала. Опередив Киев в контактах с варягами, он вошел в традицию королевских саг как столица Руси. Вече существовало в Новгороде и отсутствовало в Москве. Главное условие Ивана III при введении царской власти его в Новгород было таким: «Для того, чтоб Новгород своим устройством уподобился Москве, в нем не должно быть ни Вече, ни Посадника, а будет одна власть государева».
         Как можно видеть, в Великом Новгороде существовало гражданское общество и местное самоуправление, олицетворявшие «свободный выбор и равенство в пользовании выгодами и в несении обязанностей и убытков в объединениях» не только физических, но и юридических лиц. Гражданское общество составляли не только общественные организации в современном понимании, но и экономические организации. То есть в Великом Новгороде ещё IХ веке царствовал русский либерализм. Из этого следует, что Россия – родина либеральной демократии по-русски и кооперативного движения. Возможно, их она унаследовала от гиперборейцев. Буквально "Гиперборейцы" означает - "те, кто живут за Бореем (Северным ветром)", или просто - "те, кто живут на Севере". О существовании гиперборейцев сообщали многие античные авторы. Согласно теории Полярной прародины человеческая цивилизация и мировая культура зародились на Севере и длительное время существовала в границах исчезнувшего ныне Арктического материка - Арктиды-Гипербореи. Наиболее существенные факты и свидетельства, позволяющие реконструировать подлинные исходные точки отсчета мировой истории и предыстории впервые были сформулированы в классической книге выдающегося индийского ученого и общественного деятеля Балгангадхара Тилака (1856-1920) "Арктическая родина в Ведах".  Славяне возникают на арене истории «неожиданно» для историков, одновременно на огромной территории, имеющие один язык и одну религиозную культуру. Ту культуру, в которой содержатся отголоски древних знаний гиперборейцев. Расселение праславян на просторах Евразии видят и лингвисты, а теперь уже и генетики.         
         В общем русским нужно понять «где русский дух и Русью пахнет», а не прогибаться перед Западной Европой.
         
                Список литературы

1.Радищев А.Н. Русская философия второй половины XVII века. Хрестоматия.- Свердловск, 1990г.
2. Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма.- М.: Наука, 1990г.
3. Карамзин Н.М. Предания веков.- М.: Правда, 1989г.
4. Гегель Г. Философия религии.- М.: Республика, 1997г
5. Абрамов А.И. Оценки философии Платона в русской идеалистической философии.         
      http://www.plato.spbu.ru
6. Абрамов А.И.Платон и его эпоха.- М.: Наука, 1979г.
7. Русская философия второй половины 18 века. Хрестоматия. – Свердловск: Изд- во Уральского университета, 1990г.
8. Франк С.Л. Этика нигилизма// Журнал «Христианин». М., 1990г.
9.История и теория атеизма/ отв. редактор М. П. Новиков.- М.: изд-во Мысль, 1987г.
10. Философский энциклопедический словарь.-М.: Сов. энциклопедия, 1983г.
11. Моуди Р. Жизнь после жизни. М.: Междунар. совм. предприятие "Интерконтакт",   
      1990 г.
12. Нагата Хироси. История японского материализма. М.: Мысль, 1990г.
13. Ленин В.И.Философские тетради.- М.: Политиздат, 1973г