Глава 6. Ода ГПИ Союзгипролесхоз

     В СССР, бывшей стране Советов, при социализме была очень правильная, справедливая и продуманная структура власти. Государство возглавлялось Председателем Верховного Совета и Председателем Совета Министров, а политика и направление развития страны определялось Генеральным секретарём КПСС, защитой трудящихся (народа) занимались профсоюзы по отраслям народного хозяйства. Правильнее считать, что в СССР была две партии, а не только КПСС, как в прежних СМИ писали блок коммунистов и беспартийных. Самое главное, что в СССР не существовало частной собственности на средства производства, поэтому богачей и олигархов  не было, как и коррупции...
     От каждого по способностям - каждому по труду. В какой-то мере существовала уравниловка, но любой человек при желании мог получить образование, достичь вершины своих возможностей и в спорте, и в театре, и в сельском хозяйстве... Большим достижением было бесплатное здравоохранение и, конечно, очень высокий уровень образования.
     Госплан СССР возглавлялся ответственными и умными людьми и когда, после распашки целинных и залежных земель в Казахстане, начались чёрные бури, там вовремя поняли свою ошибку и срочно объединение «Агролеспроект» превратили во Всесоюзный Государственный проектный институт (ГПИ) «Союзгипролесхоз», в системе Госстроя СССР. С целью сокращения затрат на переезды по большой территории Казахстана и очень большому объёму проектных работ по зеленому строительству, в Казахстане было организовано два филиала Всесоюзного института Северо-Казахстанский – в с. Бармашино и Казахский – в Алма-Ате.

      Это судьбоносное для меня решение Госплана случилось в 1967 году, когда и я и моя верная подруга- однокурсница Зоя – Зауре Уракпаева, уже жили и работали в Алма-Ате не по своей специальности...
      Леонид Иванович Степанов и его супруга Валентина Михайловна – наши учителя по Калмэ, работали в Минлесхозе Каз ССР и, приняли предложение встать во главе Казахского филиала ГПИ «Союзгипролесхоз».
      Леонид Иванович был назначен директором Казахского филиала, Валентина Михайловна, в качестве Главного специалиста возглавила камеральную группу. Л.И. перетащил в Алма-Ату тех, с кем начинали в Бармашино, а также вспомнили про меня и Зою. Так образовался «костяк», который остался верен Гипролесхозу до пенсии или конца своих дней....

        И я и Зоя после увольнения из Калмэ и переезда в Алма-Ату, в течение месяца без проблем нашли работу, (чтоб не прерывался непрерывный стаж), добавили в семейный бюджет свою зарплату и главное порадовали родных отсутствием длительных командировок... Я, по рекомендации наших друзей – лесников, покинувших Калмэ раньше нас, устроилась  на работу  в сметный отдел проектного института Гипромясомолпром. Работа мне нравилась, но с приходом весны усидеть за столом становилось трудно и я рассчитывала сметы не сидя, а стоя... Увидев на дороге грузовик с развивающимися по ветру тряпками тента, а долго провожала его глазами, а сердце замирало в тоске по полевым работам...
       С друзьями в Калмэ мы поддерживали связь письмами и телефонными звонками. Однажды мне сообщили, что наш единственный холостяк – молодой специалист – почвовед Витя Т. наконец нашёл свою любовь и назначил свадьбу, меня приглашали приехать, как главного специалиста по организации подобных мероприятий в Калмэ. Я долго думала над текстом телеграммы, чтоб поздравить коллегу и по совету мамы, которая когда-то угощала Витю у нас на квартире, когда мы заезжали в Алма-Ату при переезде с объекта на объект, написала: «Поздравляю найденным счастьем, кончаю жизнь самоубийством твоя Рита»... На телеграфе девушка-приёмщица вздрогнула, испуганно на меня посмотрела, но телеграмму приняла и выписала мне квитанцию на 27 коп. Передача одного слова стоила в то время 3 коп. Когда я вернулась домой, мама встретила меня со смехом и рассказала, что недавно звонили с телеграфа и просили, чтоб я вернулась и получила сдачу 9 коп, в связи с тем, что начальник телеграфа не разрешил отправлять слова про самоубийство. Даже ответ мамы, что это юмор и дружеская шутка – не помогли...

      Весной 1967г я и Зоя без всякого сожаления оставили свою постоянную работу в городе и «рванули» обратно под крыло Леонида Ивановича и Валентины Михайловны – учителей нашей необыкновенной профессии.
     В СССР  была развита большая сеть Государственных проектных институтов по различным видам строительства за счёт капиталовложений госбюджета. Госстроем СССР были разработаны и утверждены СНиПы, ГОСТы, Ер-Ер (единые расценки) на все виды строительных работ по районам и климатическим зонам и Ценники на материалы. Но до середины шестидесятых годов зелёное строительство – создание полезащитных лесных полос, зелёных зон вокруг населенных пунктов и облесение не покрытых лесом земель производилось за счёт операционных средств и финансировалось из госбюджета, что освобождало предприятия лесного хозяйства, а также и проектировщиков от доказательства экономической эффективности достаточно крупных капиталовложений.
     Организация института ГПИ «Союзгипролесхоз» должна была исправить эту ошибку неэффективного использования средств госбюджета на ниве зелёного строительства – создания зеленых зон вокруг городов и посёлков, закладки полезащитных лесных полос и других защитных насаждений на сельскохозяйственных землях, в водоохранных зонах рек, водоёмов и прочего улучшения земель с помощью лесомелиорации.
     Головной институт был размещён в Москве, а по СССР было образовано 22 филиала на базе прежних экспедиций от Объединения «Агролеспроект». В связи с большим объёмом проектно-изыскательских работ в Казахстане, Казахский филиал ГПИ «Союзгипролесхоз» был значительно расширен, и начал выполнять работы не только по лесомелиорации, но и строительству в Казахстане предприятий лесного хозяйства ( цехов по деревообработке, и др предприятий цехов ширпотреба в лесхозах Казахстана )
     Коллектив Казахского филиала ГПИ «Союзгипролесхоз»  составил порядка 100 человек. В филиале было образовано 2 отдела – Строительный и Лесомелиоративный. В качестве Главного инженера Леонид Иванович пригласил Бориса Петровича Мищенко, старшего научного сотрудника из Каз. НИИЛХА. Б.П. окончил лесфак Каз СХИ (из первого выпуска) и к этому времени уже имел учёную степень кандидата наук. Валентина Михайловна заняла должность главного специалиста Отдела лесомелиорации и возглавила в нём камеральную группу.
     Так с 1967 года наш «костяк», начавший работу в Калмэ из шести человек остались верны Казахскому филиалу ГПИ «Союзгипролесхоз» и своей профессии до 1994 года, выйдя на заслуженный отдых...
     Головной институт «Союзгипролесхоз» стоял у истоков лесомелиоративного проектирования, где каждый проект индивидуален, и начинается с полного изучения условий лесопригодности почв и климата для произрастания древесных пород. Лесомелиоративное проектирование можно сравнить с профессией врача терапевта или диагностического центра, это абсолютно не творческая профессия основана на анализе, расчётах и изучении опыта выращивания насаждений в аналогичных условиях.
     Технический отдел ГПИ разработал должностные инструкции штатное расписание для своих филиалов и нормы выработки для производственных отделов и расценки на проектно-изыскательские работы. Институтом осуществлялся строжайший контроль за соблюдением норм и расценок, качеством проектов и выполнением плана.
     В то же время филиалы обеспечивались необходимыми техническими средствами, вездеходами, инструментами, а также обучением на курсах повышения квалификации и снабжались специальной литературой и информацией о новейших достижениях в лесоразведении по всему миру.

     Почему в проектировании не может быть коррупции  и престижных должностей? Только потому, что проектное решение не зависит от проектировщика особенно в лесомелиоративном проектировании, где эффективность проекта проверяется его внедрением: вода по каналу не потечёт, если проектировщик ошибётся при геодезической съёмке, дерево не вырастет на засолённых почвах, а при неправильном подборе пород погибнет от мороза или засухи...

    В 1967- 69гг.  Казахский филиал пополнился моими однокурсниками Юрием Губановым и Александром Нуднером – нашими «охотниками», отработавшими положенный срок в лесхозах Джамбулской области, а также выпускниками лесфака 1963-64гг. Борисом Дрокиным с женой Лидой, Виктором Богдановым и Газезом Мусиным. Все они также остались верными «Союзгипролесхозу» до смерти или пенсии.
     Меня и Зою, как ведущих специалистов с опытом, «бросали» на наиболее ответственные и сложные объекты к новым и неопытным начальникам изыскательских партий. Строгий контроль и практически одинаковые оклады уравнивали наш коллектив и зависть, борьба за должность или место под солнцем в коллективе практически отсутствовали.
     В отделе лесомелиоративного проектирования количество партий, возглавляемых Гипами (начальниками партий) быстро доросло до 6-ти. Казахский филиал обзавёлся большим производственным зданием, гаражом, общежитием для молодых и неженатых специалистов...
     Крупные проекты рассматривались на техническом совете головного института в Москве и утверждались на самом высоком уровне. Даже сейчас вспоминается чувство гордости за наш Казахский филиал, когда Проект Государственной защитной лесополосы (ГЗЛП) по кромке песков Мойын-Кум, внедрённый в жизнь, получил серебряную медаль в павильоне «Лесное Хозяйство» на ВДНХ в Москве. При каждом удобном случае, во время полевых изыскательских работ, мы посещали и ГЗЛП и Зелёную зону г Чимкента (мой первый проект). Наблюдая за ростом насаждений и настоящей лесной мелиорацией земель в степной и пустынной зонах Казахстана я испытывала не только гордость за свою работу, но и чувство настоящего счастья...
     Коллектив нашего филиала отличался высокой работоспособностью на обязательных в то время сельхозработах, а также получал благодарность от учреждений здравоохранения, пополняя ряды безвозмездных доноров СССР два – три  раза в год.
    Чтобы предотвратить текучесть кадров, при небольшой заработной плате и сложной работе, связанной с постоянными командировками и тяжёлым физическим трудом на полевых работах, руководство института развивало жилищное строительство и награждало передовиков путёвками и проч. «благами», принятыми в стране полуразвитого социализма.
     Ну, а мы, чтобы не умереть от голода на полевых работах, отказались от положенных по штатному расписанию рабочих на геодезических съёмках и копке шурфов, сами бегали с рейками, а нач. партии и шофёр – копали шурфы. В результате иногда партия сокращалась до четырёх человек: нач. партии, шофёр, инженер- лесомелиоратор и инженер почвовед.

     Формирование партий в отделе лесомелиорации производилось по семейному принципу, как правило, нач. партии и его жена брали с собой на полевые работы своих детей и даже матерей на период летних каникул. Были у нас и водители, которые ездили с женой и ребёнком. А я и Зоя с 1967 до конца семидесятых оставались ведущими и холостыми специалистами и жили по своим квартирам с родителями и младшими сёстрами. В общежитии менялись молодые специалисты с лесфака Каз.СХИ, большая часть которых, отработав положенные три года, увольнялись или находили счастье с кем-то из наших молодых холостяков и ждали положенную квартиру...

    Связь с Бармашкой - нашей  альма-матер - мы не прерывали, кроме переписки мы имели возможность встречаться с друзьями Людой и Анатолием Елизаровыми, Любой и Робертом Цепляевыми с которыми начинали в 1961г и которые поступили на заочное отделение лесфака Каз.СХИ в Алма-Ате. Дети, родившиеся ещё в Бармашино, уже подросли и друзья привозили их в Алма-Ату к тётям Зое и Рите. Наша дружная компания продолжала отмечать все праздники и дни рождения, годовщины свадьбы вместе. Дети тоже дружили и мы для них устраивали обычно отдельный стол. Ну а я и Зоя были главными поварами и помощниками на каждой кухне наших друзей....

    Зоя попала под крыло нач.партии старого друга Анатолия Мельникова, который вместе с женой Лилией специализировались по разработке проектов  в Киргизии, а я 3 года работала в партии Дрокина Бориса по объектам зелёных зон, питомников и защитных насаждений в Кзыл-Ординской, Южно-Казахстанской, Джамбулской и Алма-Атинской областей в зоне пустынь... Несмотря на очень тяжёлые климатические условия, физические нагрузки и сложность принятия решений по лесомелиорации  и я и Зоя и моя новая подруга Лида Дрокина постоянно стремились на полевые работы, где кроме своих обязанностей мы ещё были и поварами и кормилицами работников партии во вторую смену, когда мужики падали на свои раскладушки. Работа в экспедициях затягивает... Рабочий день у нас был ненормированный, выходные тоже не соблюдались потому, что мы зависели от погоды и климата. Геодезическую съёмку можно было осуществлять только на рассвете или закате, когда спадала жара и мы начинали рабочий день с 5-ти утра.
     Помню, как Борис повёз своих деток покатиться до объекта в 5-ти км. от нашего лагеря и маленький Димка спросил – Это Зоопарк? Из-под кустов саксаула выскакивали зайцы, а с дороги убегали вараны, круглоголовки и прочая живность пустынь.
    Борис Дрокин был одним из лучших начальников партии в моей карьере инженера-лесомелиоратора. По работе мы с ним иногда спорили и поругивались, но быстро мирились, Борис уважал меня, как специалиста и ценил мою работоспособность, как речника и повара... Борис всегда обеспечивал партию удобной базой, договариваясь с лесхозом или снимая дом, а также заботился о хорошем питании. Он был замечательный охотник и рыболов и при каждом удобном случае добывал для нас рыбу, зайчика, утку, голубей или сайгака. На питание все члены партии «скидывались»  заранее и часть продуктов – консервов, круп и др. мы везли с собой из Алма-Аты. А кассиром на наших «полевых» была Лида, которая выделяла деньги для покупок на базарах и в магазинах населенных пунктов, которые мы проезжали. В период работы нашей партии вблизи реки Сыр-Дарьи мы с Лидой решили провести учёт поставляемой нам рыбы, которую ловили в реке Борис с шофёром Иваном, и  за огромное количество которой мы их тихо ненавидели...
Получилось больше одной тонны! Рыбу ловили поздно вечером или на рассвете и приносили нам на переработку целый мешок разной рыбы, которую надо было срочно вычистить, и переработать, пока она не пропала... на жаре. Из крупной – змейголовы,  (теперь в наших магазинах я её увидела под названием налим) мы делали котлеты и даже пельмени (для разнообразия). Судака и сазана жарили и конечно варили уху, а мелкую (краснопёрку, леща) солили и вялили, предвкушая съедать в Алма-Ате с пивом... И когда однажды Борис, собираясь в Алма-Ату с отчётом, велел нам отдать всю завяленную рыбу в подарок друзьям и бухгалтерии филиала, мы с Лидой очень даже на него обозлились.
     В другой раз мы буквально проклинали своего начальника и обзывали «куском идиота» на промерах по трассе проектируемого оросительного канала: Борис выставлял по трассе вешки, а мы – я, Лида и девушка-техник шли с промерами и забивали пикеты – колышки через 20 метров для нивелировки трассы. Солнце уже стояло в зените, температура воздуха под сорок градусов и желание сделать глоток воды было нестерпимым. Мы договорились с Борисом, чтоб он на машине подвозил нам воду... А Боря решил, что 2-3 км мы можем обойтись без питья...
    Жажду в пустыне трудно сравнить с другими страстными желаниями человека... Перед глазами маячит стакан газ-воды с пузырьками и больше ни о чём не можешь думать... Я научилась обходиться без воды весь жаркий день: перед выходом на работу в жару надо напиться до тошноты, чтоб вода булькала в желудке, а не пить маленькими глотками из фляжки – это вызывает постоянную и невыносимую жажду. Во время работы на жаре хорошо держать во рту соломинку и вдыхать воздух через неё, при этом язык охлаждается, и жажда бывает не такой сильной. Но однажды эта технология мне не помогла... Наша партия отправилась в «выкидной» маршрут из лагеря, в котором осталась повар – жена нашего шофёра.  Мы рассчитывали на полный рабочий день, взяли с собой запас воды – две большие (по 40 литров) фляги и сухой поёк. Но за 3 км до объекта нашего обследования мотор застучал... Борис Дрокин оставил шофёра Ивана с Лидой чинить мотор, а мне предложил пробить визирный ход (порядка 3км) от квартального столба к площади подлежащей нашему обследованию по прямой, через бугристые пески.  На следующий день это позволило бы нам не тратить время на поиски места работы.
    Я напилась, взяла рейку, а Борис - теодолит и маленькую фляжку с водой, и мы углубились в пески. Солнце уже стояло в зените, но испепеляющей жары не было и я, посмотрев в трубе теодолита направление, побежала с рейкой по песчаным буграм. Через 200-250м. я выставляла рейку на вершину бугра или гряды, а Борис засекал расстояние и переходил ко мне с инструментом. Пока он шёл, я отдыхала под кустом саксаула и наблюдала за поведением жителей пустыни. В течение первого часа я бегала резво и отклонялась от визирной линии всего на 2-3м, но по мере приближения к конечной точке и обезвоживания организма, отклонение уже составляло 50 м., а перед глазами маячил уже не стакан а ведро с водой...
     Когда я добралась до искомой точки, и Борис водрузил на ней большую вешку с красным флагом, силы меня оставили и я поплелась за начальником с теодолитом на плече, еле передвигая ноги и постоянно присаживаясь.... Борис даже забрал у меня рейку, но это тоже мало помогло. Почувствовав, что я сильно задерживаю Бориса,  я попросила его не ждать меня, а идти к машине более быстрым шагом и он согласился, сказав, что будет отмечать для меня путь, заламывая кусты саксаула. Мене стало легче от сознания, что не мешаю Борису скорее добраться до воды и, когда до машины оставалось порядка 70 - 100м., сидя под очередным поломанным кустом, я увидела бегущего ко мне Бориса с 5-литровой канистрой воды. Я опустошила полиэтиленовую канистру, не вставая, и ощутила мгновенный прилив сил и блаженство от булькающей в желудке воды... Когда я подошла к машине, то Лида сообщила, что Борис прибежал к машине и без отрыва выпил 10-литровую канистру воды. Иван уже починил мотор и мы могли возвращаться на свою базу, где нас ждала жена Ивана с готовым ужином. Утром я спросила Лиду вылезал ли её муж ночью из палатки по малой нужде? Меня удивило, что я проспала всю ночь, как убитая, несмотря на 5 литров выпитой воды и 3-х бокалов чая за ужином. Оказалось, что даже 10 литров воды в Борю впитались без остатка...
   
     В один из сезонов, когда наша партия проводила изыскания для очень сложного проекта создания зелёной зоны п. Яны-Курган, Зое достался тоже очень сложный объект по реконструкции ГЗЛП - Гора Вишнёвая – Каспийское море, посаженной ещё во времена И.Сталина вдоль реки Урал. Во время полевых изысканий мы с Зоей вели активную переписку с целью обмена опытом, получения подсказок друг от друга по вопросам  лесомелиорации, а также с жалобами на трудности быта и взаимоотношений между членами партии. И вот в одном из писем Зоя пожаловалась мне, что не может больше терпеть и вероятно придётся уволиться.... В это время я как раз прочитала в своей любимой Комсомолке статью про канатоходцев, которые для преодоления страха читают перед выходом на канат такие стихи:  «Преодолеть бездумья лес и лень, и лесть, и серость буден! Преодолеть что есть, что будет....Вот высший смысл – ПРЕОДОЛЕТЬ!».
     Когда мы встретились по окончании полевых работ, осенью, Зоя призналась, что повесила этот стих над раскладушкой и каждое утро читала, что ей действительно помогло преодолеть депрессию.

    Со временем Зоя возглавила партию, стала начальником, а я – главным специалистом отдела лесомелиорации, сменив Валентину Михайловну, которая вместе с мужем – нашим директором Степановым Леонидом Ивановичем уехали в Москву – по приглашению в Головной институт.

    Самым прекрасным воспоминанием о моих изыскательских работах в партии Бориса Дрокина осталось наше обследование верховьев р.Чу. Площади обследования находились севернее песков Мойын-Кум (в переводе с казахского – Шейные пески) вдоль каменистой безжизненной пустыни Бет-Пак-Дала. В составе партии было всего 4 человека: нач. партии Борис, его жена Лида – инженер-почвовед, молодой шофёр Ваня и я – инженер-лесомелиоратор. Базы или лагеря партии у нас не было, мы постоянно находились в дороге, продвигаясь вдоль русла реки, большей частью сухого в летний период. На ночёвку останавливались на пятнах такыра и пока мужчины натягивали  палатки по бокам грузовика, мы с Лидой готовили на костре еду. Если на нашем пути попадались кошары или мазары (кладбища) ночевали около них и при хорошей погоде палатки не натягивали. Борис  разводил костёр, а мы готовили еду на портативной газ плите, ужинали, и с наступлением темноты 1 – 1,5 часа сидели у костра, рассказывая анекдоты, или вспоминая свои приключения на предыдущих объектах... Всех нас удивляло самоубийство бабочек и насекомых, даже фаланг, которые буквально бросались в наш костёр. При наступлении темноты  я со своей  раскладушкой и уходила на вершину песчаного бугра и переносилась в детские годы, в ночи на плоской крыше сарая под куполом чёрного южного неба... Звёзды и млечный путь спускались за гряду барханов и я засыпала  в полном покое и в состоянии полного счастья...
    Ранним утром мои товарищи удивлялись моей храбрости и отсутствием страха перед фалангами, змеями и другими обитателями пустынь.
    Однажды, когда мы отъехали от своей ночёвки на пару километров, Борис заметил группу каракурюков (жейранов) из 5-6 голов и велел водителю вместе с нами объехать их и постараться спугнуть в сторону куста за которым он затаился со своим ружьём. И меня и Лиду охватил охотничий азарт, не говоря уже о шофёре Ване, который повёл машину в объезд группы антилоп. Животные побежали в сторону засады, Борис выстрелил, но вся группа развернулась и поскакала в сторону барханов. На самом высоком бугре самец остановился и оглянулся в сторону охотника, как нам показалось с долей презрения...
    К концу рабочего дня наш расстроенный неудачей начальник, распорядился ехать на ночёвку на вчерашнее место и остановил машину среди песчаных бугров на небольшом пятне такыра, чтоб было удобно расставить палатки и поужинать. Пока мы с Лидой готовили ужин  из консервированной тушенки, Борис забрался с биноклем на ближайший самый высокий бугор и стал обозревать песчаный массив. Буквально через 5 минут он спустился к нам и велел Ване взять лопату и идти за ним, добавив радостным голосом: «Я его убил!». Солнце клонилось к закату, когда наши мужчины пришли с мешком мяса. А на наш вопрос почему не взяли сердце, печень и лёгкие для каурдака, Борис нехотя пояснил, что каракурюк уже вздулся, иначе он бы его в бинокль не увидел. Мясо круто посолили, за ночь оно завялилось и мы были обеспечены калорийной пищей на несколько дней.

     Территория на которой мы проводили обследование, представляла из себя отгонные пастбища, где выпас овец производится в зимнее время, а летом  была абсолютно безлюдна. Единственным населённым пунктом на берегу р.Чу, от которого и начиналось наше обследование был п. Фурмановка, куда нам время от времени приходилось возвращаться для заправки бензином и пополнения продуктовой корзины. Наш строгий кассир Лида не поддавалась на уговоры мужчин и не хотела покупать водку и тогда они требовали голосования. Я присоединяла свой голос к двум мужским, и Лиде, при всём возмущении, приходилось сдаваться. Но денег в кассе на продукты было мало, и тут пришла идея собирать бутылки. Вокруг дорог и вблизи кошар бутылки были разбросаны в большом количестве, и их сбор напоминал сбор белых степных грибов в тех же песках. Когда Лида сдала в приёмный пункт большое количество бутылок, то уже без просьбы купила сразу две бутылки водки и шоколадных конфет на закуску!
    Площадь, подлежащая обследованию, тянулась полосой шириной 300м. вдоль русла речки и для привязки почвенных шурфов и картирования Борис выставлял рейки, через 100м. Кроме реек он брал с собой ружьё и однажды, не успев выставить для меня и Лиды рейку, он подстрелил зайчика, которого бросил в сторону Вани и сказал: «срочно разделай!». Ваня очень испугался и убежал за бархан. Так мы с Лидой – храбрые женщины первый раз в жизни приступили к снятию шкуры с зайчика. Обычно Борис поставлял нам уже голые тушки. Я держала зайца за задние ноги, а Лида с помощью своего почвенного ножа подрезала кожу и сняла её, как чулок с ноги до самой головы. Мы управились меньше, чем за полчаса и ужин был нам обеспечен.
     На последней точке нашего маршрута, глубоко в песках, около родника – начала речки Чу, мы решили пообедать в кузове, в связи с полным отсутствием тени – солнце стояло в зените. И вдруг через проём в тенте над кабиной грузовика мы увидели, что вблизи родника стоит жейран – молодая козочка необыкновенной красоты, пришедшая на водопой.... Борис приложил палец к губам и потянулся за ружьём. Моё сердце сжалось, и мысленно я закричала – беги! В ту же секунду с кастрюльки слетела крышки и ударилась в железный задний борт кузова.... Мне показалось, что даже Борис вздохнул с облегчением, а я сказала - Как жаль, что бедняжка не успела выпить глоточек воды перед побегом.
     Работу мы закончили, мяса больше было не нужно, и нам предстоял путь в Джамбулское управление лесного хозяйства для подписи акта выполненных работ с лёгким сердцем...

     В 1985 году Леонид Иванович – главный инженер головного ГПИ «Союзгипролесхоз» решил отметить 25-летие образования в Казахстане первой экспедиции по лесомелионативному проектированию. Ему было чем гордится, по нашим первым проектам уже поднялись насаждения. Северо-Казахстанский филиал в Бармашино возглавляли его ученики – директор Борис Юрченко, гл. инженер – Анатолий Елизаров, а главным инженером нашего Казахского филиала стал по рекомендации Л.И.- Владимир Сорокин (мой однокурсник), который тоже начинал в Калмэ под руководством Леонида Ивановича и Валентины Михайловны.
     Празднование юбилея было организовано на высшем уровне. Приглашение получили Б.П.Мищенко - директор Казахского филиала и весь наш «костяк», который начинал в Калмэ. Мельниковы даже взяли с собой дочку Таню, рождённую в Бармашино. После торжественного собрания с докладами о достижениях обоих филиалов ГПИ «Союзгипролесхоз», и новых достижений Каз.НИИЛХА по «изобретению» новых лесохозяйственных машин, с  их демонстрацией на площадке Каз.НИИЛХА. На второй день Северо-Казахстанский филиал организовал поездку по «золотому кольцу» изумительных озёр Казахского мелкосопочника, с посещением Борового и других местных достопримечательностей, которые мы видели только в зимнее время, когда работали в Калмэ.
     В связи с тем, что наш Северо-Казахтанский филиал  записался по настоянию райкома КПСС в общество трезвости, банкет пришлось устраивать на квартире у Елизаровых. Из Алма-Аты мы, конечно, привезли южные фрукты – овощи, а также сочинённые мной частушки, про нашу прежнюю и настоящую жизнь. Я попросила Александра Мигунова – нашего однокурсника, который работал в Бармашино, смеяться после исполнения частушек, но можно было и не предупреждать... Хохотали все! Так наш первый коллектив через 25 лет получил в подарок три дня настоящего счастья встречи с молодостью, верными друзьями и учителями не только в профессии, но и строительству своей взрослой жизни. Расставаясь с друзьями мы все пообещали, что если доживём до 2005г, то обязательно соберёмся снова, на 50-летие образования филиала....

На иллюстрации Борис Дрокин на рыбалке с сыном Димочкой, дочкой Ирой, шофёром и техником