КИНО

Зеркало. Законы сновиденья.
За окном пылает рыжий куст.
Рассыпается мгновенно неведенье
И неведение в хруст
Льдинок.

Заморочка и туман осенний. Дюрер,
Словно здешний,папиросная бумага
И альбом на пне, на пористой коряге.
Влага   и сиротство.   Горевать -
А о какой вине?  Мама  -  здесь,
А папа  -  на войне...

Снег обильный и воробышек спустился,
Сел на шапку,что с завязками.Ручной,
Он  голландцами  приручен, сбился
С времени,с пути,с звезды дневной.

И с ладони  в небо вознесенье.
Радостен...лишь узнаванья миг. ...
Как блокадников печальное везенье,
Сквозь  ладонь просвечивает  огнь,
Он  розою  проник...

А в памяти возник-
ли губы рыжей. От избытка жизни
И мороза в трещинках - нет сил!
На исходе детства каждый так же
Эту жертву страсти приносил.

А ей мало пальто,контужен военрук,
С гранатой  шутки  плохи, но пока
Об этом не подозревают.Он ревнует.
Так что из этого? Легка

И жизнь  и смерть,соперничество, недопо-
нимание,  любовь,  и как же все нелепо,
Лепо, слепо, как согревает, как морозит 
Вновь... Так. Горечь беломорины. Любовь.
На этот раз - к поэту.

Мама  в  платье  из  холстинки  после
Дождика в четверг.  А беспощадный луг 
Упрямо ее обманывает, обещает, манит.
Эта дама ждет, заиндевели очи,
И кричит  полубезумный  кочет. 
Круг замыкается.

Пора на речку полоскать белье.И с нею внук.
Он наголо подстрижен, милый, жарко. Пахнет 
Разнотравием  медвяным  так свежо и сладко 
Заливной и комариный луг,который при безветрии
Волной пугает вдруг.

Здесь  сумеречно.  Моросит.  Пожар.  Горит сарай.
И стеганые  ватники  поверх  холстинковых  рубах,
И сыро.Время бег остановило. Сапоги на босу ногу.
Женщины не сомневаются,что всех их,простоволосых
И полупроснувшихся, их всех,так сильно любит Бог...

Ветер развевает занавеску над большой бутылью
Мутного  зеленоватого  стекла.   Тем  стеклом
Старинным будто бы  стамеской  пыльною,  душа
Коросту  застарелую  содрать  с  себя  смогла.

Кстати, сельский лекарь появился в ту субботу
Вместо безнадежного поэта.  И при этом  снова
Сходство отчаяния  и благородства.  И любимый
Актер режиссера, ах, зачем - не ее!  Премьера

Фильма, каких не бывает. Соц-реальность  в углу
Изнывает.  Солоницын и Терехова.  Изыск. Клетка
Сердца.   И вообще  -  неловкость   момента.  И -
Падение вечно,обычно,с плетня на траву и в бездну,

В жерло  бездны,  в обыденность дня  по сигналу,
По знаку-волна по траве пробежала при безветрии.
И - мороз вдоль хребта,и волна холодка разлилась
По  загривку,  спине...  Куст,  развилка  вдали,
В хрустале. Милый лекарь, что понял  извне  все
О ней. Обо мне.

Но в том хрустале уже шар снаряжают в полет.
Ледяная шуга.  Без конца и без края - пурга.
Перекоп.   И тяжелый солдатский труд, труд войны.
Ей заснуть не дают всё античные торсы лоснящиеся
Рядовых в грязной жиже, сведенные в ад войны,

Где видны зеркала,  что веками хранят стекла
Напряженную  хрусткую  жуть ожидания, памяти.
Ей  не забыть  тех лафетов,  что  по ступицу
В грязь впечатались,всех воинов,войн - связь
Намертво, наглухо, в мать сыру-землю.  Здесь
Пуста коновязь.

И опять зеркала,  зеркала,  пролила молоко,
Пролила...   Серьги  светятся,  изумруд,      
Куры-жертвы крылами бьют.  Влага,  лето,
Вечер холодный, босое сиротство... Жалость,
Робость, слеза первородства летит с высоты.
Вдоль потока воды - боль, речные извилистые
Цветы...

И полет  на  наполненном  газом  шаре в полоску
В вареве туч,над пространством,где тонет и тает
Глазом  не охватываемый  амфитеатр - новогодний
Цветаевский рай.Для Рильке и для Нее несомненный,
На раз. А для нас - ад?