Он все еще теплый

      _____
      День 1. Письмо.

      Бог проклял то утро. Звон разрывал голову. Я чувствовал тело сильнее обычного. Мои глаза слипались, небритость уходила в бородатость, а лицо словно продолжало опухать. Я поднялся с постели, ударил по кнопке будильника. Звон в голове стал чуть тише. Надо умыться. «В ванной человек воскресает из мертвых», - то немногое, во что я верю.

      Душ поднял меня на ноги - он поступал так каждое утро. Придя в себя, я оделся. Сел за стол, закурил сигарету, стряхивая пепел на пол. Окурок дотлевал, а я встретился взглядом с котом. Кот тем временем встретился взглядом с окурком и бросился под диван. Не быть им друзьями. Не сегодня.

      Еды дома не было. Я выглянул в окно, раздвинув пальцами жалюзи, -  забегаловка напротив была уже открыта. Выходя из квартиры, бросил взгляд на часы – сорок минут как полдень. Да, я один из тех немногих сорокалетних ублюдков, что просыпаются в полдень. Еще и по будильнику. Спустился по лестнице - не люблю лифты. Схватил кучу бумаг из почтового ящика, разберусь за завтраком.

      Я сел за столик на летней терраске, официантка не заставила себя долго ждать, сходу заказал кофе и омлет с тостами. Европеец новоиспеченный, не иначе. Стал перебирать почту. Счета, дешевые газетки, пара рекламных листовок, конверт. Конверт. До безобразия фиолетового цвета и с печатью из красного сургуча. Красивые конверты никогда не внушали мне доверия. Сломал печать. Не нужно было вчитываться в текст, с первых слов понятно, что это.

      Меня приглашали на похороны. Приглашали весьма официально. Так, тут соболезнования, тут адрес, имя, где имя? Ах, вот оно. Сашка. Как это, Сашка? Неделю назад с ним болтал, он еще шутил, что за ним индейская мафия охотится. Омлет был как омлет, ничего нового повара не придумали. Затем был кофе. Мерзкий, как всегда. Зачем я пью эту гадость, она мне даже проснуться не помогает. 

      Придя домой, я позвонил новоиспеченной Сашкиной вдове и выразил соболезнования. При его жизни я видел Катю всего пару раз, но мы как-то разговаривались, так что она вроде бы меня помнила. Положив трубку, я достал из холодильника пиво и сел в кресло. Вытащил из нагрудного кармана пачку сигарет, но увидев ошарашенные глаза кота, бросил её на стол и не стал курить. Злопамятная сволочь, подумаешь, напился один раз и перепутал его с пепельницей, с кем не бывает. Так нет же, на всю жизнь, наверное, запомнил.

      Телефонное дребезжание оборвало мои размышления о мерзком характере животного.
 
- Слушаю, - я, должно быть, звучал весьма раздраженно.

- Слушай. И не задавай вопросов, - голос был очень низкий. Видимо, искаженный аппаратурой.

- Кто это?

- Доброжелатель. Ты, я посмотрю, не очень умен, да?

- Что тебе  надо?

- Последний раз говорю, никаких вопросов. Или сдохнешь в течение суток.

- Весь во внимании, - такие условия обычно мотивируют, вот и на меня подействовало.

-  Ты получил письмо?

- Ну да, и что, я ведь... – Я не успел договорить.

- Придешь в указанное место и в то самое время, иначе твоя голова будет лежать в отдельном пакете. Ты меня понял? 

- Понял, - я и правда понял.

- Славно, - после этих слов связь прервалась.
      
 
      ______
      День 2. Похороны.

      Стоя перед шкафом с одеждой я чувствовал себя дамой в гардеробе. Мне нечего надеть на похороны - гавайская рубаха или выцветшая футболка с надписью «В гробу высплюсь» отчаянно не годились. Перебрав кучу разноцветного шмотья, я выбрал черные джинсы, сорочку и старый пиджак. Не хватало только галстука. Единственный, найденный мною, был частью новогоднего маскарадного костюма. На черном фоне были нашиты звезды и веселый Санта, при нажатии на пузо которого играла задорная «Джингл беллс».

      Раздумывая над тем, что же могло случиться с Сашкой, я сидел и отдирал от галстука звезды. Следом был отодран и Санта. «Пойдет», - вынес я приговор и, затянув на шее гранчестер, поправил воротник на сорочке. 

      После отпевания покойного процессия отправилась на кладбище. Было много смутно знакомых лиц. Все пытались выразить соболезнования своим мрачным видом, но большинство всё же отбывало повинность. Несмотря на количество прибывших, мероприятие проходило весьма размеренно. Даже слишком. Она начинала мне не нравиться, эта тишина.

      Головы впередистоящих стали подниматься в любопытствующих  подергиваниях. Мне, разумеется, тоже стало любопытно, и я последовал их примеру. Мартышка. На гробу сидела мартышка! Обычная такая, в маленькой ковбойской шляпке. Нет, шляпа меня ничуть не удивила, по крайней мере, не больше, чем сам факт наличия на похоронах мартышки. Кто-то попытался согнать её с гроба, но она ответила яростным боевым воплем и последующим  укусом руки сгоняющего. Храбрых больше не нашлось и под мрачный гул сонаты №2 гроб стал уходить в землю. Мартышка тем временем сняла шляпу и прижала её к груди, опустив взгляд и трагично погружаясь в могилу вслед за покойным.

      Музыка смолкла и кладбищу вернулась его обычная умиротворенность. Гробовщики не решались засыпать приматов землей, все-таки среди двух опустившихся в могилу имелся один вполне себе функциональный. Около минуты не происходило ровным счетом ничего, кроме перешептывания людей в толпе и редких смешков. Это продолжалось ровно до тех пор, пока не закончилось. А закончилось это вместе со словами одного из стоящих рядом со мной: «Смотри-ка, «Шеви-Мастер!» - Он легонько толкнул меня в живот. То был молодой парень, на вид и тридцати не дашь. Проследив за взглядом паренька, я увидел проезжающий мимо автомобиль, мой галстук от прямого попадания в него локтя заиграл рождественский гимн. Экзальтация моего собеседника от лицезрения старинной машины подогревалась веселой песенкой и общей абсурдностью происходящего.

- «Шевроле Мастер», тридцать восьмого года! – Глаза парня светились восторгом.

- Ага, - я старался заткнуть галстук, ничего лучше многократного нажатия на все ту же кнопку в голову не приходило.

      Откуда в нашей средней полосе взялся древний «Шеви», автомобиль из классических фильмов про мафиози, я ума не мог приложить. Но конкретно в данный момент меня больше волновали два автомата, выглядывающие из его окон. На пару мгновений мои уши словно заволокло плотной пеленой, я взглянул на молодого автолюбителя, который вперился в меня. В следующий миг мы с ним бросились на землю, а автоматные очереди рассекли кладбищенскую тишину.    
 
                Jingle bells, jingle bells,
                Jingle all the way!

      Гостей срубало пулями как убитых. Несмешные шутки про смерть обретали в такой ситуации новые краски. Мужчина, стоявший недалеко от меня и чесавший яйца на протяжении всего мероприятия, упал рядом. Он хватал ртом воздух, а глаза его беспорядочно бегали. От этого зрелища меня вырвало несколько раз, а затем я отключился.

                Oh! What fun it is to ride
                In a one-horse open sleigh!

      Очнулся я среди кучи трупов от похлопываний по щеке грубой мужской рукой. Открыв глаза, я увидел на фоне голубого неба два лица. Первое принадлежало мартышке, та с любопытством изучала мою физиономию. Вторым было лицо моего недавнего молодого собеседника. Кто из них стучал мне по роже, я опознавал с большим трудом, но очнувшись, я почти сразу вскочил на ноги.

- Тихо-тихо, - сказал парень.

- Что ты, бл*дь, мелишь? Тихо? – я был в ярости.

- Слушай, мужик, вокруг посмотри!

Я огляделся. Все лежали как стояли. Куча мертвого мяса.

- Никого? – злость моя сменилась шоком. Я не верил своим глазам.

- Кроме нас. Все полегли.

- Полиции еще нет?

- Да хрен с ними, валить надо.

- Зачем валить, считаешь, те вернутся?

- А ты думаешь, они случайно здесь проезжали? Валим, где машину оставил?

- Не далеко, - на негнущихся ногах я стал провожатаем для партии из двух, включая меня, человек и одной мартышки.

      Подойдя к машине, я достал ключи из кармана. Хотя, вспоминая те трясущиеся руки, я выражусь точнее, сказав, что «доставал» ключи из кармана. Парень выхватил их из моих рук и сказал, что сам поведет. Мне же осталось только трястись на пассажирском сидении, отходя от шока. Мартышка устроилась сзади.

- Уроды, всех положили, меня Ланс зовут, кстати, - паренек беседовал со мной весьма непринужденно, словно на его глазах не расстреляли меньше получаса назад три десятка человек. – Выпить хочешь? – Он протянул мне флягу с содержимым необходимой, для такой ситуации, крепости.
 
- Ланс, значит, - меня все еще колошматило, - а чего ты такой спокойный, Ланс? - Я принял протянутую флягу и хорошенько приложился.

- Будда учит ко всему относиться философски, - он кивнул в сторону проходящей по тротуару тучной дамы, разодетой в неприлично облегающее для её конституции платье, и притормозил напротив, опуская стекло с моей стороны, - Эй, шлюха, жопу подбери, асфальт пачкаешь!

- Слышь, козлина, завались! – Дама стала оглядываться в поисках чего-то тяжелого, дабы отплатить обидчику.

- Видишь, - Ланс обратился ко мне, нажимая на газ, - такие люди нетерпимые пошли, надо же как-то разбавлять эту злобную массу.    

      Меня хватило на кивок головой. Дальнейший наш путь протекал весьма спокойно, мы иногда перекидывались незначительными репликами, а мартышка бесновалась на заднем сидении.

      Ланс доехал до своего дома, спросил о моем самочувствии. Я ответил, что в порядке (насколько это может быть) и доехать до жилища я способен. Обезьянку решено было оставить у меня.

      Приехав домой, я напился. Мартышка сидела на спинке кресла и оглядывала свои, как она считала, владения.
 
- Чойта! – воскликнула она.

- ****ь! – Знал я, что с ней что-то не ладно. - Ты еще и разговариваешь?

- Чойта? – спросила обезьяна, указывая пальцем на кучу сваленной в углу одежды. Кучи у меня были в каждом углу, так что животному не надо было сильно напрягать мозг, чтоб пристыдить меня. 

- Ничего, сам знаю, что срач. Зато посуда вымыта.

- Чойта! - Похоже, других слов она не знала.

- Ну люблю я посуду мыть, успокаивает меня это, знаешь ли.

- Чойта!

- Ой, ну заткнись уже ты.

- Чойта?

      Вечер обещал быть долгим. Я пытался рассказать мартышке о смерти друга и покушении на мою собственную жизнь, но получал в ответ все новые вопросы. Всегда так, вроде хочешь разобраться, но запутываешься окончательно. Жизнь, она ведь трудная штука.

      _____
      День 3. Сбросим маски.

      Проснулся я около десяти утра. Похмелье стало таким обыденным, что уже потеряло способность вызывать во мне скорбное удивление. Душ снова помог, а первая за день сигарета согрела сердце и легкие. Кота, во избежание конфликтов с гостьей, я накануне запер на кухне и не почувствовав его привычно-нервного взгляда на сигарете был несколько раздосадован.

      Мартышка все это время смотрела в окно. Спокойно так, можно даже сказать, меланхолично. Я подошел и тоже взглянул. На улице было достаточно мерзко, дождик не то чтобы шел, он как бы говорил: «Я тут, если что, отошел на пять минут».

- Уффф... – обезьянка грустно вздохнула.

- Знаю, отвратительное зрелище. 

      Только я отвернулся от окна и успел отойти на пару шагов, как мартышка начала кричать и прыгать на подоконнике. Я подбежал к ней, взглянул на дорогу. «Шеви-Мастер» - образ восторженного Ланса сложился у меня в голове.

      Так и было, трое крепких парней в официальных костюмах, чьи лица мне с трудом удавалось разглядеть, вышли из машины и направились к моему подъезду. Благо, я не имею привычки ходить дома неодетым, а пожарная лестница проходила мимо окна моей спальни, выходящего во двор, где я и оставил свою машину. Мы с мартышкой переглянулись, та решительно водрузила шляпу себе на голову.

      Все сложилось как нельзя лучше и по прошествии трех с небольшим минут я уже на полном ходу гнал к Лансу.

- Друзья! – он встретил нас на пороге. На нем были мешковатые оранжевые одеяния, - заходите, рад видеть обоих в добром здравии.

- Ланс, нет времени, за мной пришли, - я запыхался, взбегая по лестнице.

- Те индейцы? И сюда приходили, про Сашку спрашивали, и про обезьянку тоже спрашивали.

- Какие к херам индейцы?

- Ну, натуральные, краснолицые такие, с большими носами.

- И что ты им сказал?

- Не знаю, говорю, мартышки у меня нет, а они давай мой храм обыскивать. Дикари, одним словом.

- Так они за мартышкой приходили?

- Ну да, говорят: «Нам её хозяина положено лишить жизненных сил, а обезьянку изъять». У них она что-то вроде божества. Глупые-глупые дикари.

- Так Сашку-то они, небось, и  угандошили, может отдать им просто эту животину?

- Сашку-то да, вот только живет обезьянка теперь у тебя, а это значит что? Правильно, ты теперь ее хозяин.

- Твою ж, - до меня начинало доходить, - похоже, мне нужна помощь.

- Пойдем.
Ланс провел меня в соседнюю комнату, где стоял огромных размеров сейф. Набрав несколько комбинаций на электронном замке, он отворил тяжелую дверцу.

- Откуда? – Только и смог вымолвить я. Сейф был забит таким количеством пушек и боеприпасов, что хватило бы на ведение войны в небольшом европейском государстве.

- Из лесу, вестимо, - он ухмыльнулся и выбрал самозарядную «Сайгу». – Снаряжайся.

- Ты же вроде буддист, - я стоял и ждал, пока моя нижняя челюсть поднимется с пола, - вам вроде положено сидеть и ничего не делать.

- Ты буддизм с долбоебизмом не путай, а? Я тебе что про людей говорил? Разбавлять массу нужно, разбавлять.

      Мы дождались ночи и отправились на кладбище. Быть может, Сашка не просто так скопытился. Может, оставил какую-нибудь подсказку? В любом случае, деваться мне было некуда, а когда не знаешь, куда идти дальше – вернись к самому началу. Нами было принято решение откопать покойного.

      Недалеко от Сашкиной могилы стоял фонарь, он был, пожалуй, единственным источником света в округе, следующий располагался метров через пятьдесят вниз по кладбищенской дороге. Территория была огорожена полицейской лентой, преградой, которой нужно было очень постараться, чтобы остановить вооруженного человека, считающего себя буддистским монахом, не менее вооруженного меня и мартышку в ковбойской шляпе.

      Гроб так и не был засыпан землей. Просто лежал в яме таким, каким я его запомнил. Ланс спрыгнул в могилу, уперся ногами в стенки и открыл крышку. Мне сверху было плохо видно, я различал лишь очертания тела.

- Ну что там? – мое терпение было на исходе.

- Не что, а кто. Сашка тут, лежит себе спокойно. – Ланс стал копаться в гробу, - хм, ну надо же.

- Что такое?

- Он все еще теплый.

      Услышав приближающийся звук мотора, мы отреагировали немедленно: я отбежал за растущую рядом сосну, достал два револьвера, из которых неплохо стрелял (походы на стрельбища в выходные не прошли даром), Ланс остался в могиле и взял «Сайгу» наизготовку. Мартышка затаилась где-то между нами.

      «Мастер» был не один, следом за ним подъехал еще автомобиль похожей модели. При свете дня мой друг буддист-автолюбитель наверняка определил бы марку и год выпуска. Из «Шеви» вышли четверо, из второго – всего двое. Вооруженные люди стали рассредотачиваться по импровизированному полю битвы. «Херово дело, - подумал я, - ведь обойдут со спины, да и схватят за жопу». Ланс сделал предупредительный выстрел. Индейцы разбежались кто куда, пытаясь выбрать позиции для нападения.

      Пальба началась, и мне вдруг стало ясно, что двое против шестерых – не самый выгодный для нас расклад. Два индейца обошли нас и теперь атаковали с того фланга, где засел я. Не скрою, стрелять с двух рук было весело, но малоэффективно. Меня теснили к могиле во всех смыслах этого слова. Обидно помирать на кладбище, не хотел я, чтоб обо мне говорили: «Удобно с ним было, ехать далеко не надо».

      Я запрыгнул в яму с гробом, а Ланс отстреливался, выкрикивая разное.

- Сдохни, сука! Я вам покажу, как наших обезьянок воровать!   Неверные будут повержены!

- Хорош красоваться, а? – Я перезарядил револьверы и встал в могиле в полный рост, расставив руки под тупым углом.

      Мы посмотрели друг на друга: я в позе разъяренного ковбоя и Ланс с карабином в одной руке, стоим среди ночи в могиле, на крышке гроба.

- Мудак, ****ь, – мой товарищ был весьма красноречив во время битвы.

- А это еще кто? – Я указал пальцем на человека, выбегавшего из-за близлежащих могил.

- На индейца не похож, - Ланс как-то призадумался, - а вот на вора мартышек в самый раз! Ааа! – Он стал палить в сторону незнакомца.

      Обезьянка убегала от ловкого мужичка достаточно вяло, вследствие чего была вскорости поймана им, у Ланса закончился очередной рожок и он уселся на гроб, чтобы перезарядить, я же просто стоял и наблюдал за происходящим. Мужик выбежал на середину площадки, так, чтобы его было видно со всех сторон, крикнул в нашу сторону: «В своего не палите, черти», а затем поднял мартышку над головой и заговорил.

- Богом клянусь, проклятые пиндосы, какими бы коренными в ни были, еще один выстрел и я перережу твари горло, - он перехватил обезьяну одной рукой, достал из-за пояса нож и приставил к её горлу.

- Сашка! – Ланс поднялся из могилы.

- И правда, Сашка, - я был удивлен как новорожденный ребенок, если б он был способен на это.

- Говорил же тебе, теплый!

-Чойта? – вопрошала мартышка.

      Пока индейцы собирались в свете фонаря, мы вылезли из ямы и пошли к нашему недавно почившему товарищу. Один из индейцев, тем временем, споткнулся, и прозвучал выстрел. Сашка стал заваливаться на спину. Мы с Лансом поднялись с земли и побежали к нему.

- Жив? – мы хором выкрикнули, нагибаясь над раненым или убитым. На нем лежал маленький мертвый примат, с почти отсеченной головой. Оба были в крови.

- Нога, – наконец-то ответил Сашка, - в ногу.

- Доктор? – я обратился к Лансу.

- Жить будет, - был ответ, - в наше время от огнестрела в ногу не умирают.

      Мы помогли товарищу подняться. Он не выпускал из рук мертвую мартышку. Взглянули на банду официально разодетых индейцев. Они отходили к автомобилям. Из второй машины вышел краснолицый в роуче, сразу видно, главный. Он медленно направлялся к нам, сделав отмашку прочим, которые теперь ждали его у машин.

- Саааш, - меня мучил единственный вопрос.

- Чего?

- А кто в гробу лежит?

- Я. Ну то есть кукла. Я жене купил, японцы сейчас таких делают, лучше оригинала. Вообще-то, это секс-игрушка.

- И нахрена?

- Курю много, работаю еще больше. Проблемы есть, знаешь ли, вот жене и подогнал, пускай радуется.

- А почему она теплая?

- Так с подогревом, японцы же, едрить их за ногу! По-хорошему, выключить надо было, ну тут уж я накосячил.

- Понятно.

Главный индеец смотрел на мартышку, а на глазах у него были слезы.

- Мертва? – спросил он на ломаном русском.

- Ну еще бы, сами виноваты, предупреждали же вас, уродов, что так будет. – Ланс выступил глашатаем.

Главный индеец окинул взглядом наш квартет.

- Инцидент исчерпан.

- Как это? – Я предвкушал дальнейшие танцы с пушками.

- Маленький Бог мертв, вы нам не нужны, вы-не-хозяева, - он развернулся и пошел к машинам.

- ****ь, знал бы, пришил сразу эту херню, мне его шляпа с самого начала не нравилась, - Сашка бросил на землю труп.

- Ну всю ж малину обосрал, - «Сайга» Ланса полетела вслед за мартышкой.

      _____
      День 4. Мы живы

      Светало. Мы втроем сидели у меня на балконе и курили длинную деревянную трубку, любезно подогнанную Лансом. Курили одну на всех.

- Сашка, а ты куда теперь? – Спросил я боевого товарища.

- На Мальдивы, отдыхать буду. Я ж себе уже и паспорт новый сделал, и гражданство. Улетать думал, а тут услышал, что на моих похоронах кровавую баню устроили, думаю, нельзя это так оставлять.

- Ланс, - спрашивал Сашка, - а ты с чего это вдруг в буддизм подался?

- Понимаешь, старый друг, осознал я многое за те два года, что мы с тобой не виделись. Вот, бывает, смотришь, мужик идет, а с ним женщина, так?

- Ну?

- А мужик матерится, про друзей своих рассказывает, про то, как Ленку с третьего подъезда драл намедни, а она терпит, понимаешь? Слушает это все и терпит.

- Ну дура значит.

- А вот и нет! Ты пойми, она ведь любит этого козла. Терпит – значит любит. Так вот, любовь она ведь в терпении, понимаешь меня?

- Допустим. И что мы из этого всего получаем?   

- А получаем то, что большинство людей терпению учить надо. Вот я и учу.

- И как, например?

- Да вот смотри.

      По дороге шла весьма тучная дама, все еще разодетая в неприлично облегающее для её конституции платье. Ланс перегнулся через перила.

- Эй, шлюха, жопу подбери!

___________________________________________________________

Иллюстрация - Дмитрий Легостаев
http://vk.com/legostaeff